Гарри быстрым шагом вышел из приюта и пошел прочь, ища какое-нибудь незаметное место. Жар в груди нарастал, а это означало, что пора возвращаться домой. Он не жалел о сегодняшнем дне. В голове даже зародилась мысль, что он сможет все исправить. Исправить ошибки, которые допустил Дамблдор. Он сможет стать другом Тому Реддлу, сможет дать ему тепло и любовь, в которых он так нуждается. И тогда не будет никакого Темного Лорда Волдеморта. Не будет никаких пожирателей смерти, которые по большей части пойдут за Темным Лордом только потому, что другого выбора не будет. Не будет сумасшедших фанатиков, которые убили слишком много мирных и ни в чем неповинных людей. А главное – не будет той кровопролитной войны. Гарри правда надеялся все исправить.
Салл говорил, что исправить все так, как хочется ему, Гарри, вряд ли удастся, но если Судьба даёт такой шанс, то почему бы не попробовать? Жжение в груди нарастало сильнее. Казалось, будто по венам и артериям течет не кровь, а раскаленная сталь. 
Гарри наконец зашёл за угол двух полуразрушенных домов и устало облокотился на стену. 
Он до сих пор не мог поверить, что у Волдеморта было такое отвратительное детство. А если бы он не помог? Мальчик так и жил бы, каждый день подвергаясь насилию и травле со стороны взрослых и детей? Гарри было это знакомо. Не в таких масштабах, но все же. Его хотя бы особо не били и не травили так сильно. Маленький Поттер мог спрятаться во дворе, в кустах тети Петунии, а вечером получить всего лишь выговор за то, что весь день прошлялся не пойми где. Но это была низкая плата за целый день спокойствия.  А Тому и убежать некуда было, только холодный обрыв мог дать минимальную защиту. Летом и весной ещё можно, а потом? Слишком холодно и сыро. Скорее всего, мальчик постоянно болел. А ведь Гарри не успел спросить. Нужно было оставить ему пару зелий, на всякий случай. В  следующий раз он точно позаботится об этом.
Жжение стало совсем невыносимым, и Поттер скатился по стене на сырую землю. Спустя секунду реальность вокруг него начала искажаться – вокруг летали какие-то лица, воспоминания, обрывки фраз. Что-то Гарри отчётливо помнил, а что-то давно вылетело из головы. Вихрь воспоминаний становился сильнее. Теперь в нем были не только воспоминания Гарри. Вот грузный мужчина, видимо директор приюта, вынимает ремень из брюк, вот миссис Коул кричит на маленького мальчика, вот он впервые находит место, где можно побыть одному – обрыв, закрытый высокой травой. Вихрь становится настолько сильным, что уже невозможно разобрать чьи-то лица. Голоса смешались в один непонятный гул. Гарри резко выбросило с холодного мокрого асфальта на жёсткую землю. Он, тяжело дыша, осмотрелся. Вокруг было много ярких цветов и плодоносных деревьев, которые Поттер узнал сразу. Он частенько прятался в оранжерее от Салла, когда совсем уже уставал и хотел банально пропустить тренировку. Наверное, привычка прятаться в кустах осталась у него с детства. 
Поттер со стоном поднялся – перемещение обратно было намного неприятнее, чем туда. Сейчас ещё и Салл начнет бурчать, увидев, в каком виде вернулся его несносный ученик. 
Гарри вздохнул и медленно поплелся в сторону выхода из оранжереи. Нужно было быстренько переодеться, спуститься вниз и найти учителя. Желательно не наткнуться на него раньше времени.

— Мальчишка, вот ты где! Я уж думал, что ты не соизволишь вернуться, — высокий мужчина с длинными, заплетенными в толстую косу, волосами сидел на диване в гостиной, читая книгу, но, увидев парня, подскочил и широким бесшумным шагом приблизился к Гарри, внимательно осматривая. — Ты в порядке? Ничего не болит? Мозг цел? — Салазар крутил своего подопечного из стороны в сторону, будто так он мог обнаружить какие-то травмы. Гарри всегда подозревал, что его учитель обладает рентгеновским зрением. Ну а что – он ведь может видеть и чувствовать магию, почему такого не может быть и с телом? Гарри поставил в голове галочку, чтобы не забыть поинтересоваться у него насчет этого.

— Все в порядке, учитель. В груди немного жжет и сильная усталость, — Гарри удалось выскользнуть из цепкой хватки и устало плюхнуться на диван. — Я бы не отказался от горячего чая с печеньем, — он вымученно прикрыл глаза.

— Вилли, чаю и печенья. Спасибо, — Салл встал напротив сидящего парня. — Ты в курсе, чертов мальчишка, что тебя не было три дня? Я уж думал: все, потерял Великий род Слизерин единственного какого никакого наследничка. Ты где шлялся? Рассказывай все и сразу, — Гарри поморщился. Зря он научил древнего фантома сленгу. Ой как зря, потому что Салазар мог вести напыщенные речи высоким литературным языком, а через мгновение, например запнувшись, ругаться как сапожник и даже хуже. Главный вопрос заключался в том, откуда Салазар узнал некоторые особо интересные обороты? Неужели сам додумался или заставил Кричера принести какое-то особое пособие? Интересно, а такие вообще существуют?

— Три дня? Для меня прошел всего лишь день, интересно. И зачем так переживать? Гобелен же показывает состояние моего здоровья, так что не нужно делать вид, что ты волновался.

— Ишь, умник нашелся. Гобелен молчал эти дни. То есть, чтоб ты понимал, твое имя исчезло, как только ты переместился. Не помню точно, происходило ли такое во время моего или других перемещений, но это заставило меня поволноваться. Так что не мучай старика, рассказывай, — так называемый старик, который выглядел немногим старше Гарри, уселся на мягкий диван, закинув ногу на ногу и приняв позу заинтересованного слушателя. Вилли к этому моменту уже принесла то, что ее просили, поэтому Поттер, снова мученически вздохнув, отпил немного горячего чая, откусил печенье и принялся неторопливо и со всеми подробностями рассказывать о занимательной встрече с Великим и Ужасным Темным Лордом.

— Как думаешь, Салл, эта встреча изменила хоть что-нибудь? Есть ли шанс, что Реддл стал более человечным?

— Не думаю, парень. Ты же помнишь, что я говорил? Это проклятье, а не дар. Ты не сможешь как-то глобально изменить будущее с его помощью.  У меня не получилось, если мне опять-таки не изменяет память. Но не будем строить догадки раньше времени, время покажет все изменения, — философски предложил Салазар, расслабленно наблюдая за своим учеником. Поттер о чем-то сильно задумался, все еще держа в руках кружку с уже остывшим чаем.

Гарри и правда хотел изменить мир в лучшую сторону. Он не хотел жить в мире, который был переполнен грязью и ложью. Даже банально история с ним самим же: когда люди, включая министерство, обнаружили пропажу Героя, министр вовсю трубил о том, что послал на поиски Спасителя Магического Мира лучших авроров, которые обязательно найдут и спасут его из цепких лап врагов. А что на самом деле? Никто послан не был. Никто не искал Мальчика-Который-Дважды-Спас-Магический-Мир-От-Того-Кого-Нельзя-Называть. И авроры максимально игнорировали любые сведения о Поттере. Им не было на руку появление так называемого Героя. Люди бы потребовали назначить его главой Аврората, а может быть и захотели бы видеть его на посту Министра Магии. Гарри не хотел жить в таком мире. Тем более его тут совершенно ничего не держало. Все близкие погибли в этой чертовой войне, поэтому у него было два выхода: попытаться все изменить или умереть. Третьего варианта не было. Нет, он был, но Поттеру он совершенно не нравился. Он мог бы стать Лордом Слизерином, выйти в свет, найти хорошую жену, выполнить свои обязанности перед Родами и жить спокойной размеренной жизнью, как когда-то и мечтал. А мог отправиться в путешествия, посмотреть мир, оторваться по полной — денег было предостаточно. Мог бы уйти в мир маглов и жить той же спокойной жизнью, позабыв о магии, о той прошлой жизни. Но это было слишком тяжело. Психологически. Сейчас Гарри всеми силами пытался скрыть свое реальное психологическое состояние от Салла, потому как до сих пор помнил ту взбучку, что устроил ему учитель, когда Гарри поделился с ним своими мрачными мыслями. Гарри понимал, что стал для учителя единственным другом, — и это было взаимно— но они были из очень разных времен. Он просто не мог понять, насколько тяжело сейчас Гарри. И это не пройдет так легко и быстро, если тренироваться и учиться каждый день. Даже во сне Поттера преследовал призрак прошлого — ему часто снились его друзья. И даже не в кошмарах, а в обыденных снах. Они все вместе ходили на занятия, обедали в Большом Зале, гуляли в Хогсмиде. Обыденная для того времени рутина. И все же эти сны причиняли намного  больше боли, чем кошмары. От кошмаров можно избавиться с помощью легилименции или того же зелья Сна без сновидений. Правда последним нельзя особо увлекаться, потому что оно вызывает зависимость. А чуть повысь дозу и все, останешься в вечном сне. Такие случаи были в истории, правда нечасто, поэтому какого-либо антидота еще не придумали. А от обычных снов было тяжело избавиться. Каждое утро Гарри просыпался в слезах. Салазар пару раз заставал его в таком виде, но Поттер уходил от разговора и при любом упоминании об этих случаях замыкался в себе. 
Одно лишь чувство вины разрывало сердце Поттера на части. Он был виноват, глубоко виноват перед Снейпом, перед друзьями, да и перед всем Магическим Миром. Он же мог тогда сдаться Волдеморту. Ускользнуть от друзей и совершить финальную схватку, еще не зная правды. Он бы тогда выжил благодаря крестражу в голове и дал бы немного времени всем тем, кто стоял на защите Хогвартса. Но он струсил. Когда холодный голос Темного Лорда разнесся по округе с условиями «мира», все тело Поттера затряслось от страха. В тот момент он понял, что не хочет умирать, а хочет жить, и сделает все, что понадобится для того, чтобы выжить. А Снейп…  Это было отдельной болезненной темой для Поттера. Они ведь тогда сидели под мантией невидимкой и смотрели, как Лорд убивает его. Они не могли помочь ему в тот момент. Да и что уж говорить, в тот момент ему меньше всего хотелось помогать. Но как же он сейчас жалел об этом. Был бы шанс вернуться именно в то мгновение, Гарри бы взял весь огонь на себя, но спас бы когда-то ненавистного учителя. Сейчас ему неимоверно хотелось познакомиться поближе с тем Снейпом, которого Гарри так упорно не замечал. Наверное, сейчас он мог стать единственным, кто понял бы его, Гарри, переживания. Ведь он тоже перенес болезненную потерю по своей же вине. И, скорее всего, эта вина и заставляла Снейпа раз за разом рисковать жизнью ради Поттера. Он мечтал все исправить, хоть как-то загладить вину. Вот и Гарри также.
Иногда Поттер разговаривал с прошлым. В его голове до сих пор все были живы и здоровы. Когда Салазар заставлял учить трансфигурацию, то в голове у Поттера появлялся строгий образ Минервы МакГонагалл. Она в своей излюбленной строгой, но при этом какой-то мягкой манере рассказывала ему весь материал, который необходимо было выучить. И потом иногда, когда Поттеру было совсем худо, она приходила и говорила слова поддержки, а когда они не действовали, то снимала баллы и отправляла на отработку к профессору Снейпу. Затем она растворялась, и на ее место приходил мрачный и молчаливый зельевар. Он никогда не объяснял материал, просто указывал на нужные фолианты и исчезал. Поттер не был на него в обиде, ведь именно его саркастические реплики помогали хоть как-то прийти в себя. Если бы можно было все изменить… Поттер тяжело вздохнул. В последнее время он слишком часто погружался в какую-то меланхолию, но ничего не мог с собой поделать. Водоворот мрачных мыслей буквально засасывал сознание Поттера в себя.
Салазар уже давно ушел к себе. Наверное опять изучает  что-то из современной литературы и поминает всех богов. Ему очень не нравились современные магические авторы. Да и не только современные. Относительно современные. Последние два века он особо не любил. Говорил, что маги деградировали и пишут какой-то бред, особенно по основам магии. А когда узнал, что фолианты, написанные его рукой, были изданы в очень малом количестве и сейчас о них никто не слышал, то пришел в такую ярость, что Гарри полдня пришлось отсиживаться у себя в комнате, пережидая волну. Когда Салазар писал свои труды, он хотел, чтобы они помогли юным и не только магам разобраться в таком непонятном на тот момент магическом мире. А тут узнается, что какие-то особо жадные аристократы забрали себе единственные тома и запретили дальнейшее издательство. Это нанесло Салазару душевную рану, если у него есть душа, конечно же. Хотя Гарри в этом очень сомневался. Он вспомнил их первую встречу. Это было после второй встречи с гоблином из Гринготтс.

1995 год

Поттер все оставшееся время до субботы провел в кровати.  И ни домовики, ни гоблины, ни сам Салазар Слизерин не смог бы заставить его подняться. Но в субботу Кричер был особо настойчивым и угрожал ведром холодной воды, если молодой хозяин не соизволит сейчас же встать. Поэтому Гарри с большой неохотой встал и приступил к сборам. Он особо не заморачивался. Взял всего лишь волшебную палочку и парочку зелий, которые Кричер буквально впихнул ему в руки. Он и от завтрака хотел отказаться, но наглый домовик заблокировал дверь и спрятал все портключи, так что Гарри пришлось подчиниться воле слишком смелого домовика и плотно пообедать. После он отобрал у Кричера один из портключей и, пожелав себе скорой смерти, активировал его. Появился он, как и в прошлый раз, сразу же в комнате. Через минуту зашел все тот же маленький грозный гоблин, таща в руках кипу свитков. Скинув их на широкий стол, он уселся и жестом предложил присесть и Гарри.

— Юный Лорд Поттер, рад вас снова видеть. Вы соизволили прийти вовремя, какая удача! А я уж было хотел писать вам письмо, — гоблин сложил маленькие ручки в замок. — Но не будем отвлекаться, уважаемый Лорд. У нас еще много дел.

— И я вас безумно рад видеть, — Поттер улыбнулся, но эта улыбка выглядела скорее как оскал. — И какие же дела нас ждут?

— Для начала вы, мой глубоко любимый клиент, пройдете ритуал защиты. Он не сможет защитить вас от серьезной опасности, но лишним точно не будет.

— Как он работает? — Гарри, задумчиво запустив руку в лохматые волосы и прикусив губу, нагло перебил собеседника. Гоблин на это лишь поморщился, будто в который раз убеждаясь в невежестве мальчишки.

— При опасности перед вами будет появляться тонкая стена ¬¬– щит. Он сможет скрыть вас, уважаемый Лорд, от не особо мощных заклинаний, разных ядовитых растений и существ. Этот ритуал чем-то похож на тот, который проводят над маленькими детьми. Только в том случае защита активизируется неосознанно и закрепляется за родителем, а тут вы сами решаете, когда ее задействовать, и закреплется она за вами. То есть она подпитывается вашей магией и завязана на вашей крови. Ничего особо выдающегося в этом ритуале нет, он будет проходить примерно так же, как и тот, который мы недавно проходили с вами, уважаемый, только в ритуальном зале. Там сразу же и начнем Испытание, — гоблин заерзал, подойдя к более волнующей его теме.

— Как будет проходить Испытание? — Поттер вопросительно посмотрел на маленького собеседника, но увидев его взгляд, стушевался и раздраженно добавил:

— Я прекрасно помню, что вы мне говорили в прошлый раз. Но все-таки. Наверное есть какая-то общая для всех испытуемых часть? Начало, например, или, ну, не знаю, конец. И как часто оно завершалось смертью? Хотелось бы знать хотя бы примерные шансы на выживание, — Гарри криво ухмыльнулся.

— Ах, да. Я понял. Испытание для всех начинается одинаково: в ритуальном зале я и еще несколько гоблинов проводим ритуал, взывая к основателю Рода Слизерин, который уже и решает, что с вами делать, — заметив непонимающий взгляд Поттера, он пояснил:

— Магия Слизерина сама решит, достойны ли вы быть Лордом и определит вам, Лорд Поттер, одно из своих испытаний. Упоминая основателя, я именно это имел ввиду. После того, как мы закончим читать ритуальное заклинание, вы перенесетесь в определенное место, где и будет проходить Испытание. Большего сказать я не могу, так как сам не знаю. А насчет смертности… Вам и правда хочется это знать, уважаемый? — дождавшись ответного кивка, он со вздохом продолжил:

— Раньше очень часто маги проходили данное Испытание, но большая часть из них погибла. Все из-за самоуверенности тех магов. Они считали себя истинными наследниками и толпами бежали за подтверждением. Но за последние века три ничего не происходило. Видимо истинные наследнички наконец поняли, что лучше быть живым наследничком только на словах, чем мертвым на деле. С вами, Лорд Поттер, ситуация другая. Вас на данный момент выделила сама Магия, что давно не происходило. Так что ваши шансы выжить увеличиваются в два раза, как минимум. Но там уж будет зависеть все от вас самих. От ваших умений, знаний, везучести.

— Везучести у меня полно, — Поттер снова как-то криво ухмыльнулся, вспоминая не лучшие моменты своей жизни. — Мы можем провести все прямо сейчас или есть еще что-то, что вы должны мне рассказать?

— Нет, уважаемый Лорд, я закончил. Хотя есть один момент, о котором  забыл упомянуть. Ритуал защиты обойдется вам в 30 галеонов – и это я делаю вам скидку за ваши прекрасные зеленые глаза и умение слушать, не перебивая, Милорд. И ритуал Испытания обойдется вам, мой милый Лорд, в 150 галеонов. Тут цена фиксированная, скидку сделать не смогу, уж простите, — гоблин в предвкушении жадно оскалился, наблюдая за шокированным магом. Поттер, вслух ругаясь, вытащил из кармана мантии кошелек и начал со скорбным видом отсчитывать нужную сумму, приговаривая о том, что это чистой воды грабеж, и чтоб он еще раз обратился к этим жадным коротышкам…

Расплатившись и подписав документы, в которых говорилось о том, что, в случае смерти мистера Поттера, Банк Гринготтс не несет никакой ответственности, они направились в подземелья банка. Добирались они туда на этих отвратительных вагонетках. Они напомнили Гарри о прошлом. О том, как в 11-тый день рождения к нему вломился Хагрид с помятым тортом, как они добирались на автобусе до Дырявого котла. Чувства тогда захлестнули его. Все вокруг было таким волшебным! Казалось, будто мальчик очутился в сказке. А как он радовался, когда они ехали на этой самой вагонетке в его личный сейф! Тогда он еще умел радоваться, тогда еще не было никакой войны, никаких смертей. Вокруг царили мир и спокойствие. Сейчас бы Поттер отдал все, чтобы вернуться хотя ы на миг в тело того маленького мальчика, у которого еще все было впереди.
Подъехав к нужному этажу, гоблин ловко выпрыгнул из вагонетки и быстро пошлепал маленькими ножками к массивной двери, у которой неторопливо толпились еще три гоблина. Гарри не хотелось вылезать. Ему неожиданно стало страшно. А вдруг он и правда не выживет?  Не то чтобы он хотел жить, но и умирать резко перехотелось. Это было странно. Гарри думал, что с огромным спокойствием пойдет и даже не дрогнет, когда смерть настигнет его. Ему казалось, что он даже будет рад в это мгновение, ведь наконец-то его страдания закончатся. Оклик одного из гоблинов привел его в чувство. Поттер неторопливо вылез и первым прошел в ритуальный зал. Ничем особенным он не отличался. Большой мрачный зал с высоким грубо отесанным потолком. Будто зал просто прорыли в пещере. На стенах висели факелы, которые сейчас торопливо зажигал один из гоблинов. На полу были высечены круги разных размеров и множество непонятных рун и символов. Гарри никогда особо не увлекался этой темой, о чем сейчас жалел. Было интересно узнать, что значат эти руны. Можно было бы спросить у гоблинов, но Поттер еще не настолько потерял все свое самолюбие и гордость. Эти маленькие существа вселяли в него только отвращение своей жадностью и тягой к деньгам. Ведь им, по сути, сейчас было плевать на него. Он сейчас был подопытным зверьком, который должен показать безусловно интересный фокус с исчезновением. Поттер выругался про себя. Гоблины к этому моменту закончили все приготовления, и один из них (Гарри совершенно не хотелось разбираться, где какой гоблин — для него они были все на одно лицо) приказал встать в центр многочисленных кругов. Сами они уже стояли вокруг Гарри на разных расстояниях. Первым читать, а точнее петь, начал ближний. Затем подключились и остальные. Сначала ничего не происходило, но как только гоблины запели громче, тело Гарри вдруг охватило странное тепло. Сначала оно было приятным, потом жар стал невыносимым. Резко пение гоблинов опустилось до шепота, а на место тепла пришел холод. Он пожирал клетку за клеткой, и через минуту, которая длилась для Гарри вечность, все тело будто бы превратилось в лед. Поттер неожиданно подумал, что если до него сейчас кто-то даже легонько дотронется, то он рассыплется на мельчайшие кусочки. Хотелось упасть, свернуться клубком на холодном полу, который сейчас казался очень теплым и прям-таки манил к себе, но он боялся. Боялся даже пошевелиться. И Поттер не понимал, холод ли или страх сковывают его тело. Шум крови и оглушительный стук сердца заглушали голоса гоблинов. Но резко все прекратилось, и Поттер упал на колени, задыхаясь кровью. Прокашлявшись и вытерев кровь с лица, он с усилием поднял голову и осмотрелся. Он все также находился  зале, только вокруг не было надоедливых гоблинов. Да и факелы тут горели не так ярко, и зал был намного меньше, а сзади стояло что-то вроде жертвенного алтаря.
Гарри с трудом поднялся, ожидая, что кто-то резко выпрыгнет на него из-за угла, и держа палочку наготове. Мышцы безумно болели, голова кружилась. Поттер вспомнил о зельях, которые ему впихнул Кричер, и пообещал себе обнять домовика, когда вернется домой. Выпив зелья, он попробовал вызвать Кричера, чтобы не откладывать объятия, но только тишина была ответом. Гарри вздохнул и пошел к выходу. Тяжелая каменная дверь раскрылась перед ним сама. Это все слишком сильно напоминало ужастики, которые он смотрел по ночам, живя у Дурслей. Сейчас еще и факелы будут зажигаться сами, разбавляя жуткую темноту тусклым светом, да? Угадал. Факелы и правда зажигались один за другим, будто следуя за напуганным парнем. По классике жанра где-то за углом его будет ждать страшное чудовище или маньяк, с которым у них завяжется глупая погоня, да? Поттер, с трудом передвигая ноги, заглянул за угол, держа палочку наготове. Пусто. Он пошел дальше. Несколько раз встречались развилки, и Гарри каждый раз шел по правой стороне. «Даже если и зайду в тупик, — думал он, — то смогу без труда выбраться из этих чертовых коридоров».
Только минут через 15 матушка Судьба сжалилась над ним, и впереди показалась длинная лестница, ведущая наверх. Поттер, облегченно вздохнув, но не опуская палочку, медленно поднялся, ожидая чего угодно. Взору его предстала довольно-таки интересная картина. Буквально. Он вышел в большую светлую комнату, а на противоположной от Гарри стене висела огромных размеров картина. На ней была изображена какая-то кровопролитная битва, с которой не вязались ярко-голубое без единого облачка небо, ослепительное солнце и свежая зеленая трава. Казалось, художник попытался соединить два совершенно разных мира, и ему это успешно удалось. Гарри погрузился в свои мысли, рассматривая противоречивую картину, даже не заметив, как сзади него буквально из воздуха материализовалась высокая фигура с хищной улыбкой.