Погода совершенно испортилась, если август был душным и жарким, то октябрь принес дожди и вечно плаксивое настроение. Хелен смотрела на стекающие по оконному стеклу капли и думала, что они все похожи на жизненные пути разных людей. Какие-то сливаются, и у них с этих пор один путь, какие-то идут хоть и по искривленным дорожкам, но параллельно и никогда не пересекутся… Она даже провела теплым пальцем по холодному стеклу, в надежде, что каплям это поможет… Но никакое вмешательство извне никогда не работает. Только то, что и так уже предопределено.

      — Что загрустила? — пророкотал голос из трубки.

      — Дождь, холодно… и меня всё также не выпускают.

      — Тебе бы тут не понравилось! — мягко проговорил Арчи. — Слякоть, сырость и холод. Дым вместо того, чтобы уходить наверх стелется по степи, забивается в легкие, от пороха нечем дышать…

      — Мне понравилось бы везде, где есть ты… — вздохнув, ответила она. За этот месяц многое было сказано в коммуникатор, Хелен теперь совершенно спокойно могла говорить о своих чувствах. У них было время поговорить, особенно вечерами, после построения, когда она отправлялась в свою комнату, а Арчи звонил ей, рассказывая, как прошел его день. С подробными комментариями и изображениями, которые он делал в течении всего дня. Она уже и не представляла, как будет жить без этих ежедневных, лично одной ей присылаемых живых репортажей.

      Каждый день она боялась, что его убьют, каждый день ждала, что он позвонит и скажет, что с ним всё в порядке. Каждый день в его голосе появлялось что-то новое, от чего сердце начинало биться чаще. Ей безумно хотелось увидеть его вживую, прикоснуться, ощутить, как это, когда он рядом.

      Она знала, что до того, как он решился ей позвонить первый раз, через диспетчерскую, он почти месяц провалялся в лазарете с тяжелым ранением, где у него было время всё переосмыслить.

      Выяснилось, что почти сразу же после того, как у Хелен закончился курс молодого бойца, а команда Тоддлера снялась с полигона после нападения, Арчи прошел инициацию в Бесстрашие — чистая формальность, но теперь он официально один из них. Сказал, что хотел таким образом быть к ней поближе. А Хелен кусала губы и не знала, что ответить…

      Говорили они и о его жене, которая официально женой ему не приходилась. Встретил он эту женщину, когда наступила передышка и время было более или менее спокойное, какое-то время они жили вместе, а тут новые конфликты… Арчи стал отлучаться из Дружелюбия надолго, а она не захотела с этим мириться. Да, бросил, уехал, не смог остаться. Вот такой вот он, ничего не поделаешь, война прочно поселилась в его душе, заполнила полностью, не вытравить, не испепелить. Вот и лидер говорит: война — это и есть игра со смертью. Выживешь, значит, победишь, а нет, значит, не судьба. Арчи уже почти двадцать лет так живет, не убежать от себя.

      О них не говорили. А что тут скажешь? То, что их тянет друг к другу и так понятно, чего лишний раз мусолить. А встретиться в живую нет никакой возможности, во всяком случае пока…

      — Арчи… Мы сможем когда-нибудь увидеться?

      — Конечно, красавица. Я только этим и живу. У нас сейчас спокойно, мы тут совсем недалеко расположились от вашего полигона, как только будет возможность, сразу к тебе прикачу. Ты что сейчас делаешь?

      — Смотрю в окно. А там дождь и вообще грустно… А ты?

      — А я тут с Риком сижу в машине… Покурить вышли, и дождь пошел, ну мы в машину и запрыгнули… Ты сама как там?

      — Я ничего. Скучаю только. Знаешь… Многое отдала бы сейчас, чтобы увидеть тебя… здесь, рядом!

      Она совсем ничего не ждала от своего признания. Просто сил держать это в себе больше не было. Ей мало было, бесконечно мало тех крохотных минут, что они провели вместе, ей до сжатого в комок сердца было необходимо ощутить его в непосредственной близости. И так сильно этого хотелось, что когда она услышала приглушенное: «Все, братан, не могу больше, поехали к ней…» — Хелен даже подумала, что ей послышалось.

      — Жди меня. Я сейчас буду. — Он бросил ей две короткие фразы, но Хелен показалось, что они перевернули весь её мир. Трубка давно молчала, а она одумалась только спустя пару минут, заметалась было по комнате, но не смогла остаться в ней.

      Выбежала на улицу — куда бежать? Как вообще ждут, разве это возможно? Заметила, что на ногах легкие туфли только когда совсем закоченела, а до контрольного пункта ещё идти и идти. И тогда поняла — надо бежать. Навстречу, иначе никак. Невозможно справиться с собой.

      Хелен не знала, сколько она бежала по мокрому осеннему лесу, жадно хватая ртом влажный воздух, мокрая вся до нитки, чего совершенно не чувствовала. Он где-то едет к ней. Едет. К ней… Неожиданно для неё самой, глаза защипало, когда она сначала услышала звук мотора, а сразу следом за этим из-за поворота выехала машина, осветив её дальним светом. Она зажмурилась и выставила руку вперед, сперва не поняв, что произошло, но уже через секунду до неё дошло, что это за машина, и она бросилась навстречу ей.

      Автомобиль остановился, из него выскочила крепко сбитая невысокая фигура и понеслась навстречу девушке, что-то выкрикивая, но Хелен уже не слышала. Она только почувствовала, как её сграбастали теплые мокрые руки, как ладонь притянула её к себе и ощутила его губы на своих губах. И весь мир остановился для неё в тот момент, она уже совсем ничего не соображала, кроме того, что её обнимал мужчина, о котором она мечтала почти год…

      — Что ж ты творишь, красавица, кто же выбегает из теплой комнаты под дождь, — спрашивал он, гладя её щеки и не в силах прекратить это. Целовал её до упоения, до помрачения рассудка и не знал, как остановиться и хотя бы сесть в машину.

      — Я не могла больше ждать, — заревела девушка, а он засмеялся гортанным и абсолютно счастливым смехом.

      — Красавица моя, — прошептал, целуя её мокрые соленые щеки и прижимал к себе до боли, до хруста. У Хелен мелко тряслись руки, она даже толком не могла обнять Арчи, и никак не могла совладать со своими эмоциями. Не поняла даже, как они оказались в салоне машины, водитель вроде кричал им что-то, но они совершенно оглушенные счастьем ни черта не слышали, только сидели, крепко вцепившись друг в друга, время от времени целуясь, будто проверяя, что это всё не сон.

      Хелен сползла немного на сидении, положила голову ему на плечо и медленно-медленно вдыхала тягучий мужской запах, время от времени утыкаясь носом в его мокрую форму.

      — Ну и куда вас? — скептически спросил водитель, качая головой.

      — Ко мне, — ответила Хелен. — Прямо по дороге и налево, там домики для медперсонала.

      Когда они, совершенно ошалевшие от эмоций, вывалились из машины, друг Арчи окликнул их:

      — Симс, нам завтра в рейд…

      — Я помню, — отмахнулся от него Арчи, увлекая Хелен за собой к зданию. — Дождись меня.

      — Да идите уж, голубки, — усмехнулся Рик, садясь обратно на водительское сидение.

      Они всё никак не могли добраться до комнаты, то и дело останавливаясь и целуясь прямо в коридоре. Вода стекала с них буквально ручьем, капала на сплавленные губы с волос, затекала за шиворот, щекоча, но не было людей, которым было бы на это плевать больше, чем им.

      Хелен не могла разумно мыслить — голова выключилась, остались только ощущения и инстинкты, а заглянув в светлые глаза Арчи, она поняла, что он соображает не лучше её. Она чувствовала только его руки, лихорадочно изучающие её тело, слушала сбитое дыхание, царапала его плечи и не хотела, чтобы это хоть когда-нибудь прекращалось. Слишком долго она ждала.

      Хелен не помнила, как оказалась в комнате. Сильные руки приподняли её, прижимая к стене так, что она стала сильно выше, и только ощутила, как горячие губы обжигают кожу на груди. Мечтала только об одном — добраться уже до кровати, а одежда слетала с неё быстрее, чем октябрьская листва с деревьев. Она обрывочно отвечала на поцелуи, стонала уже совсем не стесняясь, знала, что сводит с ума самого желанного мужчину. И счастлива была сойти с ума вместе с ним.

***

      Дождь разошелся не на шутку, Арчи лениво думал, что Рик, наверное, его кроет последними словами, а ему бы лежать так и не вставать… скажем, никогда. Арчи перебирал и поглаживал темные волосы девушки и понимал, что пропал он, совсем пропал. Она, именно она, лучшее, что произошло с ним в его жизни, определенно. Хелен тихонечко пристроилась на его плече, дыхание постепенно выровнялось, а он не знал, что надо говорить девушкам после первого раза. Он как-то не ожидал, что Бесстрашная в девятнадцать лет окажется девицей, и теперь их молчание разбавлял только барабанящий по карнизу дождь.

      — Как ты? — Арчи спросил и не узнал свой голос. Ему ужасно хотелось что-то сделать, спросить, выяснить, что же она чувствует, но он никак не решался. На всё решиться мог, — в пекло броситься, в самые горячие точки, а самое главное, как выяснилось, спросить боится.

      — Мне очень тепло рядом с тобой. Тепло и надежно. И это самое главное…

      — Здорово. Это то, что я хотел услышать, — он улыбнулся и приподнялся на локте, заглядывая ей в глаза. — А теперь я хочу узнать, что ты чувствуешь.

      — А если я скажу, что чувствую любовь, ты просто посмеешься над этим? — дерзко ответила она, не отводя взгляда. Арчи глубоко вздохнул и потерся лбом о её грудь. Нужно было что-то сказать, но слова не шли… — Арчи, ты не молчи, потому что когда ты молчишь, мне начинает казаться, что ты жалеешь…

      Он просто поцеловал её в губы, прервав тем самым поток её красноречия. Просто прижался, ощущая её отклик, поглаживая мягкую щеку и чувствуя, как сердце сейчас выпрыгнет из груди. С ума сойти, он уже и не думал, что с ним может такое случиться, думал, что противостояние полностью захватило его в тиски и никогда уже не отпустит. И вот его интересует ещё что-то кроме войны, и это уж точно не обычное вожделение…

      — Я когда тебя увидел там, на построении, просто обомлел. Не думал, что ты когда-нибудь сможешь, ну знаешь, заинтересоваться мной. Даже несмотря на то, что ты рекрут, а я командир, больше всего на свете захотелось, чтобы ты стала моей. Ты показалась мне тогда… потрясающей!

      — А сейчас что? Уже не так хороша? — засмеялась Хелен, прищурившись. Ну вот, сложный момент пройден…

      — Хелли… — Тоддлер глубоко вздохнул и откинувшись на спину, примостил голову девушки на своей груди. — Отношения со мной это… не то, о чем нужно мечтать молодой девушке, понимаешь?

      — Это ещё почему? Из-за жены, которая осталась в Дружелюбии?

      — Не только, но из-за неё тоже. Я личность известная, я специально становился таким, это часть нашей общей миссии. Это война не только добра со злом, это какая-то непонятная война. Война, где самым страшным оружием является информация, понимаешь? Людям неоткуда знать правду, а что думает большинство, то и является тем, чем они живут.

      — Недовольные считают, что Эрик враг, и делают всё, чтобы его убрать, да? Но ведь это не так, лидер он ведь всё делает, чтобы людям жилось лучше!

      — Наша задача не только отстаивать интересы лидера, но и донести правду до людей в неизмененном виде. Показать им, как есть на самом деле, не допустить обмана. Это всё очень сложно. Я много времени потратил, чтобы создать себе и своим людям репутацию честных, смелых воинов, цель которых оберегать простой народ, а не нападать… Но как бы я ни старался, всегда найдется тот, кто будет стремиться измазать нас грязью, потому что мы не молчим. Мы говорим, и потому мы опасны.

      — На тебя покушались, я слышала…

      — Не один и не два раза. И я никогда не боялся смерти, потому что одно действительно важно, должно быть важно и для тебя и для других: ради чего ты живешь и за что ты готов умереть. Но если ты будешь со мной, тебе придется смириться с тем, что я могу погибнуть в любой момент, а ты всегда будешь на виду. Потому я и хотел оградить тебя.

      — Арчи… — Хелли прикрыла глаза и только тогда поняла, как же ей хочется спать, оказывается. И она всё отдала бы, чтобы сейчас смежить веки и заснуть прямо так, у него на груди. — Бесстрашных с рождения приучают к тому, что каждую минуту кто-то может умереть. Мы все привыкли к смерти, ну и так далее, ты знаешь. Если единственная причина только в этом… Я думала, что ты всё ещё жену свою любишь!

      — А я думал, что вообще не способен кого-то полюбить. Думал, что для меня только война имеет значение. Пока тебя не увидел на том построении.

      Хелен приподнялась и потянулась к нему. Потянулась так, будто они лежат тут уже много-много лет в обнимку и всегда так делали. Не было ни неловкости, ни недосказанности.

      — Что же с нами будет? — чуть отстранившись, просила Хелли. — В вашей бригаде нельзя вступать в отношения…

      — Да отчего же нельзя! — пожал плечами Арчи. — Можно, просто обычно парни сами уходят к семьям. Невозможно жить на два фронта, и семья, и война требуют полной отдачи. Поэтому приходится делать выбор.

      — Но в этом случае тебе со мной повезло. Воевать будем вместе!

      Арчи засмеялся, прижимая Хелен к себе покрепче. Это всё было как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, но оно было, и он дал себе слово не задумываться о будущем. Он делает, что должен, а противиться себе и чувствам он больше не мог. Хелен покорила его, вошла в его жизнь, и Арчи не хотел, чтобы это изменилось. Пусть так и будет!

      — Я люблю тебя, мой командир, — прошептала Хелен, отвечая на его становящийся всё более требовательным поцелуй. — И вряд ли что-то уже может это изменить…

      Арчи улыбнулся, пытливо рассматривая лицо Хелен и поглаживая её по щеке.

      — Знаешь… я всё ещё считаю, что у нас с тобой будут очень красивые дети.