Призрак постучал в дверь капитанской каюты чисто для проформы — и тут же вошёл, не дожидаясь ответа. Правда, вежливо остановился прямо за порогом, терпеливо уставившись в широкую спину капитана. Резвый не отрывался от голомонитора. То ли действительно был занят, то ли делал вид.

       — Вызывал? — спросил старпом.

       — Да, у меня важный разговор к тебе, — произнёс Резвый, всё ещё не оборачиваясь. — Я тут пару запросов отправить должен. Сейчас закончу, сброшу на связиста — и поговорим.

       Он с напором поставил последнюю точку, стукнув по сенсору размашистым жестом от плеча, и наконец-то обернулся:

       — Это чёрте что! — раздосадовано воскликнул капитан. — Мои запросы Адмиралу не пропускают, отписываются в автоматическом режиме, можешь себе представить?! Но я всё ещё пытаюсь достучаться до Старины Дрейка.

       Призрак двумя указательными пальцами очертил в воздухе треугольник и вопросительно воззрился на Резвого. Капитан его понял, улыбнулся:

       — Нет, Хирша здесь нет. Он обещал вести себя прилично.

       Старпом едва заметно пожал плечами: если капитан уверен в своём ныне вездесущем хакере, Призрак не видел повода сомневаться.

       — Хорошо. И что касается Адмирала — у тебя ведь есть личный доступ?

       — Есть, конечно. И я его только что задействовал. Ладно, к делу.

       Старпом пристроился на койке капитана, но так, чтобы не попасть в поле зрения камеры компьютера — скорее по привычке, чем в силу реальной необходимости.

       — Собственно, у меня несколько вопросов для обсуждения, — начал Резвый. — И я не хочу собирать весь наш высший офицерский состав. Что Громовержец, что Дуглас ещё от рейда и похорон не отошли. Понимаешь?

       — Понимаю.

       — Начну с самого простого: нам надо вернуть на корабль Льюиса. Мечтатель, безусловно, гениальный пилот. Без сомнения, лучший на всём Фронтире. Но следует признать, что только чудо позволило ему вывести «Звездочёт» из этой заварушки…

       — А полагаться на чудеса нецелесообразно. Я согласен. Тем более, что Повеса должен был уже восстановиться.

       — Думаешь, он не откажется? Когда мы оставляли его на базе для лечения, он не слишком был настроен продолжать службу.

       — Не думай об этом. Я найду способ его убедить.

       — Вот за это я тебя и ценю. За то, что ты всегда находишь способ.

       — Брось, — дёрнул плечом Призрак. — Давай дальше.

       — Дальше немного сложнее: придётся донабирать команду. Мы потеряли четверых физически и троих — функционально. И с этим надо что-то решать.

       — Откроем вакансии, поглядим, кто откликнется. Ничего необычного.

       — Ничего?! — внезапно разъярился Резвый. — Совсем ничего? А как быть с тем, что мы в опале, и Старина Дрейк не отвечает на запросы? Как быть с Хиршем? С тем, что он выглядит как искин, ведёт себя как искин и, по сути, является искином? И у любого новичка неизбежно возникнут вопросы на его счёт? Как быть с тем, что «Звездочёт» требует срочного ремонта, и на это нужны деньги?

       — С деньгами решим. Мы вовсе не на мели, а если правильно поставить задачу Бене Счетоводу — так ещё и в выигрыше окажемся.

       В том, что касалось снабжения, Беньямин Крамер проявлял чудеса, сопоставимые с проходом Мечтателя через «червоточину». Мало кто знал, что Счетовод служил на «Звездочёте» ещё со времён его первого владельца и был одним из самых жёстких бойцов тогдашней абордажной команды. Мелкий, пронырливый, наблюдательный, прекрасно управляющийся с огнестрельным оружием и взрывчаткой, но ещё лучше — с грузами и товарами, — Счетовод казался многофункциональным и незаменимым. Хотя в те времена большинство астронавтов совмещали в себе множество полезных умений и функций. Смена власти на корвете ввиду практически полной замены всего экипажа произошла после тяжелейшего боя с Железной Сакурой, из которого живыми вышли только двое абордажников, — одним из них и был Беньямин Крамер. От старого «Звездочёта» тогда осталось, разве что, название и боевой класс, второй владелец восстанавливал корвет практически с нуля, переоснастив его как торгово-контрабандистский корабль. В таком статусе он просуществовал недолго, около семи лет. А Счетовод не только выжил, но и сумел восстановить здоровье, насколько это было возможно после полученных травм. Конечно, дорога в абордажники впредь была ему закрыта. Тем не менее, покидать «Звездочёт» он не пожелал, и третьему владельцу и капитану — Руперту Кори по прозвищу Резвый, — достался в качестве такого себе клабаутермана¹. Ещё при первом экипаже Счетовод завёл ошеломляющее количество полезных связей и знакомств, которыми умело пользовался в новой своей ипостаси. «Понимаете, — с непередаваемо колоритным говором частенько повторял Крамер, — Беню таки звали «Счетовод», и никто не спорил, шо это таки правильно. Но Бене пришлось, понимаете, пришлось перестать считать жизни врагов и начать считать хабар. Только и всего». И он на самом деле считал, фиксируя в специальном маленьком планшете поначалу каждого убитого или раненого, а после — там же вёл скрупулёзную смету товаров, добычи и расходов.

       Ему мало кто верил. Возможно, тот самый планшет мог бы послужить доказательством слов Бени, но он его не слишком стремился демонстрировать всем и каждому. А с уровнем риска, характерным для жизни на Фронтире, в ближайшем окружении Счетовода не осталось никого, достаточно пожившего, чтобы подтвердить или опровергнуть его слова. Но что несомненно — работа снабженца была у Крамера в крови. Так что Беньямин подходил к вопросу укомплектования и материального обеспечения «Звездочёта» со всем возможным тщанием. Резвому действительно не о чем было беспокоиться.

       — Так ты твёрдо уверен, что открыть вакансии будет достаточно? — слегка успокоившись, спросил капитан.

       — Ты знаешь, нет, — признался вдруг старпом. — Возможно, целесообразнее будет просмотреть заявки тех, кто болтается без дела, и подобрать несколько подходящих кандидатур из их числа.

       — Соображения безопасности?

       — Именно. — Призрак не любил делать умозаключения вслух, но для капитана посчитал должным изменить своим правилам: — Не знаю, насколько хорошо Хирш замёл следы, сбежав из Альянса, но если даже Пакостник Дюпон додумался искать его у нас, могу предположить, что сделал он это плохо. Ещё и тамашии этот, наталкивающий на мысль, что и микады крутятся на Фронтире тоже по его душу, а значит — и по наши тоже. И в довесок — стычка с Рейхом. Итого: по самым пессимистичным прогнозам, нас ищут представители как минимум трёх крупных государств. При таком раскладе было бы верхом неосмотрительности привести на ремонтную базу потрёпанный корабль и во всеуслышание заявить о потерях в команде.

       — Убедил. Что ж, Призрак, возьми эту задачу полностью на себя. В ближайшие дни, пока будем ремонтироваться, мне будет чем заняться.

       — И по поводу Хирша у меня есть одна мысль… — с задумчивостью проговорил старпом. — Кто знает, что на самом деле случилось с его телом?

       — Ты, я, Молчун и Сейфул.

       — Так. Положим, за брата я поручусь, он поддержит любую нашу легенду. А Сейфул — это Сейфул. Ему будет достаточно приказа.       — Что ты придумал?

       — Увидишь. Есть ещё что-нибудь?

       — Да, кое-что имеется. Хирш расшифровал данные инфокрисов из сейфа капитана «Триумфа воли».

       Призрак и глазом не моргнул, словно самое важное, оставленное напоследок, для капитана было чем-то само собой разумеющимся, а для старпома — совершенно не впечатляющим и даже скучным. Он чуть приподнял бесцветную бровь, изображая ленивый интерес. Резвый продолжал:

       — Скажем так: мне теперь есть с чем идти к Адмиралу. И это вовсе не раскуроченный крейсер Рейха, болтающийся посреди Аномального Сектора, как… нейтрино в торсионном поле.

       — Не богохульствуй, — поморщился Леон Годар в ответ на образное сравнение, использованное капитаном. Резвый мотнул головой, поддерживая давнюю и только им двоим понятную тему:

       — И в мыслях не было. Так вот: на одном из носителей обнаружилась информация касательно новой «червоточины». Той самой, что на границе с Рейхом и про которую судачат уже пару месяцев на каждом космическом булыжнике, где физически могут сойтись хотя бы двое!

       — Если я не ошибаюсь, — живо откликнулся старпом, мгновенно сбросив напускное безразличие, — она не в зоне влияния Старины Дрейка.

       — Но в юрисдикции всего Совета Адмиралов. И свой интерес у Дрейка, как члена Совета, несомненно, имеется. Однако интерес Рейха куда более весомый.

       — Этого следовало ожидать, — согласился Призрак. — Слишком уж красиво всё выглядело: неосвоенная звёздная система с «кротовьей норой», одной пригодной к заселению и ещё двумя — к терраформированию планетами и уймой богатых всяким добром астероидов! Но Адмиралы вряд ли питали радужные иллюзии.

       — Верно! — подхватил Кори. — Теперь же у нас есть реальные доказательства сложной игры, затеянной Рейхом. И именно их я принесу Дрейку.

       — А с этим как поступишь? — Призрак покосился на злополучную картину, небрежно прислонённую лицевой стороной к переборке каюты.

       — Ему же отдам. В счёт адмиральского процента с рейда.

       — Нельзя, — качнув головой, возразил старпом.

       — Это почему же? Когда мы… кхм… обсуждали этот вопрос с Таймом, мне эта идея показалась достаточно здравой. Не Счетоводу же на реализацию отдавать, в конце концов.

       Призрак не стал уточнять, сколько капитан и младший энергетик выпили к тому моменту, как додумались до подобного варианта, и просто ответил:

       — Потому, что это собственность Рейха, причём такая, пропажу которой не простят. А Старина Дрейк — персона публичная, и в политические игры, в том числе с Рейхом, включённая. Делай выводы.

       Резвый выводы сделал. Он вживе представил, как Адмирал, получив в дар уникальный артефакт, древнеземное произведение искусства, помещает его на стене, на видном месте в зале, где проводит аудиенции и прочие официальные встречи. Как к Старине Дрейку с визитом заявляется делегация Звёздного Рейха, что является вполне распространённой и частой практикой, особенно в свете шумихи вокруг этой самой «червоточины», — и обнаруживает свою недавно утраченную при странных обстоятельствах ценность. И как в такой ситуации придётся поступить Старине Дрейку, чтобы загладить неизбежный инцидент… Самое гуманное, что тогда сможет сделать Адмирал, — расстрелять всю команду «Звездочёта» собственноручно. Осознав это, Резвый похолодел:

       — В таком случае, — медленно произнёс он, — Старина Дрейк вообще не должен знать об этой находке. Видимо, будем таскать её с собой, пока не решим, как с ней быть… Как думаешь, она, картина эта, и правда так опасна, как говорит Шаман?

       — Я практически в этом уверен, — ответил Леон. — Мы своими глазами видели последствия того, что произошло в Церемониальном Зале крейсера. И произошло именно из-за этого артефакта. Да и повода не доверять мнению Шамана нет никакого.

       — Тут ты тоже прав, — признал Резвый.

       — Ещё что-то есть? — уточнил Призрак.

       — Пожалуй, что и нет, — ответствовал капитан.

       На том и разошлись.

***

      Воплощать свою идею относительно легализации Шона Хирша в статусе ментальной проекции человеческой личности, существующей в виртуальном пространстве корабля, Призрак начал на следующий же день. «Когда «Звездочёт» встанет в ремонтный док, всё должно быть готово», — пояснил он Резвому. Поскольку сам Леон Годар в силу своего происхождения и менталитета неквалифицированной работы с механизмами избегал, и даже десятилетия жизни на Фронтире не пошатнули его убеждений, к делу старпом приобщил Сейфула. Янычар не только в прикладной химии был силён — обученный как профессиональный телохранитель, он многое знал и умел, а к поставленной задаче подошёл даже в какой-то мере творчески.

       Призрак облюбовал переборку между центральным коридором и медицинским отсеком. Предварительно он аккуратно прозондировал обстановку и не без удивления выяснил, что его брат Пьер не знает (либо не желает знать), что произошло в его владениях с Хиршем после того, как сам Молчун изъял из тела погибшего хакера все полезные имплантаты.

       Это облегчало задачу.

       Сейфул же вполне ожидаемо вопросов не задавал и просто делал то, что ему было велено.

       Некоторые сложности возникли со Счетоводом. Беня ни в какую не соглашался без детальных объяснений, что, зачем и почему удумал старпом, выдавать тому «всякий хлам, которому место на свалке», по определению самого Призрака. «Тебе же понадобился — значит, таки не хлам», — безапелляционно возражал Счетовод. Любой другой снабженец на его месте беспрекословно выполнил бы запрос старшего помощника капитана, и дело с концом. Но Беня был не просто ветераном Стражей Фронтира, он был духом и сутью самого «Звездочёта», и то был неоспоримый факт. Так что Счетовод полагал себя вправе нарушать субординацию в тех вопросах, что напрямую касались его сферы ответственности и компетенции. Тем не менее, в столкновении с крамеровской хозяйственностью верх одержала общекомандная целесообразность. Годару лишь пришлось пообещать Счетоводу, что тот сможет самолично проконтролировать, на что применит Призрак требуемые вещи.

       За два с половиной часа, пока основательно повреждённый «Звездочёт» с натугой и скрипом маневрировал, ворочаясь в ремонтных доках, чтобы встать на прикол, Сейфул под бдительным наблюдением Счетовода и Призрака реализовывал план Леона.

       В ход пошли: оболочка от зонда, разрезанная вдоль на две части в соотношении 3:1, метры гибких разнокалиберных трубочек неведомого назначения и свёртки разноцветных проводочков, три маленьких списанных голомонитора (один даже рабочий), динамики и датчики, ёмкости от медицинских препаратов, предоставленные лично Сейфулом, и всякая неклассифицируемая мелочь. Большую часть оболочки зонда янычар закрепил на стене коридора, меньшую — не без труда умостил по другую её сторону, в медотсеке. Динамик и рабочий монитор врезал в коридорную часть, остальные — во вторую, там же расположил лекарственные ёмкости, воткнув в них подходящие по диаметру трубочки — предполагалось, что в них будут помещаться питательные растворы. В порыве вдохновения на свободной панели над функционирующим монитором Сейфул аккуратно изобразил жёлтый глазастый треугольник с палочными ручками и ножками. После чего подключил монитор к сети и, наконец, критически осмотрел получившееся сооружение. Хмыкнул — и отправился за капитаном.

       — И таки шо это значит? — подал голос терпеливо молчавший всё время подготовки Счетовод.

       — Ты же видишь, — ткнув пальцем в картинку, ответил Призрак, — здесь теперь будет обитать Зовите-меня-Билл.

       — И шо, таки со всеми его бебихами? — сощурился Беня.

       — Что ты имеешь в виду?

       — Ну, причиндалы его, имплантаты, — пояснил Счетовод, подкрепляя свои слова жестикуляцией.

       — У Молчуна спросишь. Может быть, он перед тобой отчитается.

       Крамер сарказма не понял:

       — Вот это таки будет дело. Не пропадать же добру, Беня найдёт куда его пристроить! А шо, Сейфул таки знал, шо нужно сделать?

       — Разумеется. Он ведь химик… — сказал Призрак с такой уверенностью, словно этот факт действительно что-то объяснял. Счетовод не стал уточнять, вроде бы удовлетворившись ответом. Но у Призрака зашевелился червячок сомнения, верит ли Счетовод во всю эту затею в принципе. А тот продолжил допрос:

       — Так… а кормить его как? Мне ему теперь специальный рацион соображать — или где?

       — Это тоже дело Молчуна. Через трубочки он теперь кормится, — терпеливо пояснил старпом.

       — И шо, ты таки не будешь приходить к Бене Счетоводу, шоб он посреди космоса нашёл специальную еду, так как Зовите-меня-Билл уже голодный, а прийти и покушать как приличный человек не может, а мы только шо таки хорошенько поели?

       — Не буду. Всё, что необходимо Хиршу в таком состоянии, ему приготовит Сейфул.

       — И Сейфул не будет приходить?

       — Не будет.

       — Ну, смотри, я тебе верю. А таки где сам Зовите-меня-Билл?

       На этот раз Призрак промолчал, но очень выразительно посмотрел на снабженца.

       Старпом всегда затруднялся определить, с кем из этих двух балаболов ему сложнее общаться: с Хиршем или Крамером. Специфическое, на грани фола чувство юмора первого и занудство вкупе с настойчивостью второго могли вывести из себя кого угодно. Это Молчун легко сходился с подобными людьми. Однако, врач Пьер Годар был слишком хорошо обучен выслушивать пациентов, чтобы раздражаться от проявлений чужих слабостей и неприятных черт характера. Но и Леон был профессионалом, пусть и в несколько ином деле. Которое тоже, впрочем, приучало к терпению и терпимости.

       По счастью, Счетовод угомонился сам, собрал не пригодившиеся детали и поковылял к себе.

       В одиночестве перед творением собственного ума и янычарских рук Призрак оставался пару секунд — подошёл капитан. Как обычно взъерошенный, порывистый и шумный. Он придирчиво осмотрел со всех сторон сооружение, потыкал во все сенсоры, пооткрывал все дверцы, проверил на устойчивость ёмкости для жидкостей и в итоге иронично заметил:

       — Никогда не думал, что ты склонен к дешёвым театральным эффектам.

       — А я и не склонен, — парировал Призрак. — Но в одном ты прав: сооружение этой… декорации и правда обошлось нам довольно дёшево.

       — Что ж, поясни, что это ты придумал.

       — Я придумал изобразить фиктивный саркофаг, в котором якобы содержится на искусственном жизнеобеспечении тело Хирша, а его всё ещё живой — и, замечу, совершенно человеческий — мозг посредством технологии микадо управляет бортовым компьютером «Звездочёта», — пояснил Призрак.

       — Да, весьма толково, — признал капитан. — Здесь есть только один скользкий момент: технологии микадо. Да и кристалл уничтожен.

       — Вот потому я и сказал «технологии микадо», а не «тамашии». Думаешь, абордажники в этом разбираются? Я видел реакцию нашей команды на появление Хирша в эфире. Они это мудрёное микадское слово вообще мимо ушей пропустили. Все до единого. Они просто приняли факт того, что Зовите-меня-Билл нашёл способ обмануть саму смерть.

       — Хочешь сказать, что такая легенда не только новичкам голову задурит, но и наших ребят успокоит?

       — Именно так. Они все приняли Хирша в новом статусе. Они все голосовали за его… воскрешение. Они все присутствовали на церемонии похорон — чисто номинальной, ведь хоронить нам было физически некого. Теперь они все несут груз тайны и ответственности. Вот это, — Призрак указал на сооружение, — способ для каждого члена команды облегчить этот груз. Если кто-нибудь где-нибудь и когда-нибудь напьётся и проболтается, если вдруг кто-то посторонний каким-то образом попадёт к нам на борт — все остальные смогут уверить, что самостоятельное управление Хирша «Звездочётом» болтуну примерещилось, а в доказательство привести вот это. В нужный момент монитор будет отображать голограмму Хирша, ёмкости окажутся наполнены разноцветными жидкостями, булькающими и переливающимися, по трубочкам в недра саркофага потекут питательные смеси, а влезть в нутро мы никому не позволим, ведь мозг нашего всеми любимого и невероятно ценного члена команды может разрушиться от грубого вмешательства!

       — Похоже, ты предусмотрел даже самые маловероятные варианты, — кивнул Резвый и признался: — Не знаю, как быстро я привыкну к этому ящику на стене. Пока что он мне порядком глаза мозолит.

       — Ты привыкнешь, кэп? — раздался из встроенного в «саркофаг» динамика возмущенный голос Хирша и на мониторе появилась его физиономия. — Да это мне придётся привыкать, а я не уверен, что хочу этого. Кстати, Призрак, спасибо за «всеми любимого и невероятно ценного». Не ожидал. Тронут. Но, надеюсь, вы не потребуете, чтобы я торчал в этой коробке безвылазно?

       — А что, прекрасная мысль! — тут же обрадовался Резвый. — Как думаешь, Призрак, мы можем как-нибудь запереть его тут? Хотя бы изредка это практиковать, при необходимости?

       — Я подумаю, кто бы мог реализовать эту задачу, — очень серьёзно ответил старпом, и Шон притих, тем самым выдав себя с потрохами: получалось, что хакер вполне допускает такую возможность технически. А зная Призрака — не сомневается, что тот найдёт специалиста соответствующего уровня, буде у старпома возникнет реальная необходимость.

       — В общем, ты понял… — с лёгкой угрозой пространно предупредил хакера капитан и переключил своё внимание на старпома: — Пойдём, заберём Счетовода. Надо договориться за ремонт и отпустить команду на твердь.

       — Вот хотел промолчать… — слегка обиженно заявил вдогонку Хирш и сделал многозначительную паузу, — но…

       — Говори, — без тени раздражения или веселья, спокойно проигнорировав привычно глумливые интонации хакера, подбодрил того капитан.

       — Я только что перехватил сигнал по закрытому каналу, — не стал продолжать клоунаду Шон. — В общем, Адмирал сменил гнев на милость и подтвердил тебе аудиенцию. Точное время укажет в ближайший час, отдельным — и официальным — сообщением.