Я закончила работу над скульптурой для муниципалитета небольшого живописного городка в долине по ту сторону хребта. Вытирая руки об тряпку, стояла у окна и наблюдала, как туман спускается с гор, заполняя собой пространство между высокими стволами деревьев леса. А за лесом был город. Вечерний Регенвиль был прекрасен. Огромный, искрящийся жёлтым от фонарей, голубым от окон, красным и белым от автомобильных огней, а за городом океан... Фирц запрыгнул на подоконник рядом.

– Сегодня я хочу закончить историю.

Я собрала инструменты, накрыла скульптуру влажной тканью, сварила Фирцу кофе, а себе сделала чай.

***

Следующим человеком, которого Тео проводила, был пекарь. Мы ушли из измерения, где была Лита, и оказались в другом, близ крепостных стен разрушающегося замка. В стенах, окружающих замок был безлюдный город. Смеркалось. Мы дошли до того места за тюрьмой, где сбрасывали тела казненных. Из груды останков Проводник выволок одни и положил их отдельно от остальных. Кости черепа были крупные и угловатые, у этого человека было широкое и выразительное лицо, он был крепкого телосложения и высок. Тео подошла к телу и позвала душу по имени. Скелет оброс призрачной плотью. Человек неуверенно поднялся на ноги, но тут же пошатнулся и упал бы, если бы Тео его не подхватила. Она посадила человека, и тот удивлённо оглядевшись, остановил свой взгляд на лице Тео и спросил:

— Разве я не...?

— Мёртв, – закончила за него Тео. – Я - Проводник. Не бойся, я здесь, чтобы примирить тебя с твоей жизнью.

Лицо мертвеца на мгновение замерло, точно он что-то вспомнил, обхватил голову руками и сжался, подтянув колени к груди.

– У меня не было выбора. Не было выбора.., – забормотал он, раскачиваясь

– Расскажи, что произошло, – успокаивающим голосом сказала Тео, наклонившись чтобы заглянуть ему в лицо. – Не бойся, ни мне и никому из тех, кого ты видишь не дано тебя судить. Ты теперь в безопасности. Всё позади. Всё прошло.

– Я был пекарем, – неуверенно начал провожаемый. — В один прекрасный день, когда я торговал свежей выпечкой на городской площади, на её середину стремительно въехало два экипажа, оба королевские с золотыми гербами на дверях, золотые колёса, чёрный лак карет, черные кони. Экипажи описали круг по площади, развернулись и встали, но никто из них не выходил. Я, как и многие на площади, подошёл ближе к каретам, поскольку думал, что король возможно хочет что-то сообщить своим подданным. Когда пыль осела, из меньшей кареты вышел король. А из той, что была больше и была похожа на дилижанс без окон, вышли шестеро рыцарей и выволокли за собой закованного в цепи человека. Это был егерь, один из постоянных клиентов моей лавки. Указав рукой с массивными перстнями на человека в цепях, король громко объявил, что этот, мол, предатель готовил заговор с целью покушения на жизнь короля, его жизнь. Заговор раскрыт, а потому должно свершить над изменником казнь, здесь и сейчас в назидание всем прочим заговорщикам коих развелось слишком много в королевстве в последнее время. Король и в молодости был подозрителен и жесток. С возрастом это только усугубилось. Он любил власть и роскошь. Но больше всего он любил кровавые, театрально поставленные казни. Однажды он устроил пир, человек на двести, в специально отстроенном для этого деревянном здании без окон недалеко от замка. На пир можно было приходить всем, в том числе и беднякам. Вино лилось рекой. Когда все наелись, напились и заснули, он велел запереть строение на крепкие засовы и поджёг его. Ходили слухи, что человеческие крики раздавались до рассвета, а король стоял на холме, откуда был наилучший вид на пожарище, и крики были для него лучше, чем самая прекрасная музыка. Говорили, что королеву, свою жену, он довёл до сумасшествия и теперь она гниёт в темнице под замком. Кто-то говорил, что королева давно скончалась в этой темнице от голода, а её тело сожрали крысы. А некоторые утверждали, что он держит королеву в самой высокой башне замка. И рано-рано утром, когда туман ещё не рассеялся король стоит внизу и смотрит на то как слуги выводят королеву на балкон и ждёт, когда она с отчаяния бросится вниз. Лично я думаю, что она сбежала... Мы любили королеву. Она была из другой страны и плохо говорила на нашем языке, но она была очень добра.

– Мой любимый королевский палач занят важными королевскими делами в моей королевской тюрьме, – король развёл руками и выдержал театральную паузу. – А посему, по древнему обычаю, казнь должен свершить кто-то из преданных слуг короля. А поскольку вы все мои преданные слуги, не так ли..? Я выберу одного из вас, кто должен свершить казнь.

Он обвел пристальным взглядом застывшую толпу. Ненадолго задержал взгляд на мне и продолжил, как бы просеивать взглядом людей на площади. Потом снова, но уже более пристально посмотрел на меня. Я застыл и почувствовал, как лицо онемело, ладони вспотели, а в затылке запульсировала кровь. Король скривил в улыбке красные губы и указал пальцем на меня:

– Ты..! Бери топор и сверши праведный суд.

Я бросился на колени. Король это любил.

– Ваше величество! Помилуйте! Я же простой пекарь. Чем я заслужил вашу немилость?!

Выражение лица короля стало высокомерно-презрительным.

– Немилость! Ты отказываешься от великой чести и великого доверия, которых удостоил тебя твой король!? Отказываешься свершить праведный суд по велению короля над изменником короны?!

Тут лицо короля стало безразличным, даже безучастным.

– В таком случае я велю моим преданным рыцарям заколоть тебя и пятерых, нет, семерых стоящих рядом с тобой людей.

Толпа вокруг меня сразу расступилась. Я покрылся холодным потом. Голова стала пустой. Дыхание перехватило. Он не посмеет. Не сможет... Нет, посмеет и сможет.

– Ваше величество, – прохрипел я. Горло как будто сдавило чей-то железной хваткой. – Я… Я сделаю, как вы мне велели. Я исполню казнь.

Дрожащего егеря рыцари поставили на колени. Я еле стоял, ноги дрожали и ослабли, вот-вот подогнутся. Двое рыцарей взяли меня под руки и почти что подволокли к егерю. Егерь уставился на меня расширенными от ужаса глазами, но рыцарь повернул его голову так, чтобы он смотрел в землю. А мне вручили топор. Рукоятка выскальзывала из рук, я не мог сфокусировать зрение на егере, не мог дышать и был как рыба, вытащенная на лёд. Я перевёл взгляд на короля и увидел его, как будто через подзорную трубу, он был далеко и в то же время близко. В его глазах я увидел безумный огонёк. Он был как ребёнок в предвкушении подарка на день рождения.

Палач замолчал. Перевёл дыхание и продолжил.

– С... С первого удара у меня не получилось... Егерь был ещё несколько мгновений жив. Я задел кость и разорвал ему горло. Он пытался кричать, но получалось только булькание кровью, которая заполнила его горло и вытекала через рот. Тело содрогалось в конвульсиях. Я поскорее вновь занёс топор. Руки дрожали. Второй удар тоже не был завершающим, голова повисла на лоскуте кожи. С третьего удара я отсёк голову.

Наступило молчание.

Тео приобняла палача за плечи. Он вздрогнул.

– Когда оцепенение прошло, я почувствовал ярость. Я понял, что я уничтожен, у меня не осталось ничего. Моя семья навеки опозорена. Это была не казнь егеря, это была моя казнь. Замахнувшись топором, я рванулся к королю. Рыцари преградили путь, они окружали меня, двигаясь как в хороводе. Я стоял и ждал, откуда будет первый удар. Вдруг спину обожгло, и я почувствовал, как рубаха на спине стала тяжелее. Я развернулся, замахнулся топором и сделал несколько шагов по направлению к ударившему, но тут лезвие полоснуло под коленкой и нога подогнулась. Я упал на одно колено, но тут же поднялся и закрутился хромым волчком, держа перед собой топор. А удары всё сыпались и сыпались, а подо мной кровавый круг становился всё больше и больше, одежда была изодрана в лоскуты. И вот я уже без сил, весь изрезанный и окровавленный осел в центре круга, тяжело дыша, и опираюсь всем своим весом на топор. Рыцари стояли неподвижно, с мечами наготове, у всех шлемы с опущенным забралом. Они были похожи на статуи. Я сделал последнюю попытку разорвать круг, рванув к ближайшему из них. Он парировал мой удар и толкнул меня, я не удержался и упал на спину. В этот момент он проткнул меня мечом, пригвоздив к земле. Потом вынул меч и встряхнул его, очищая от крови.

Пекарь заплакал. Я тоже еле сдерживался от слёз.

Стало сыро, и прохладный ветер подул, завывая где-то в развалинах города. Пробежало несколько кошек. Одна из них остановилась возле Проводника, уставившись на него жёлтыми глазами. Тот наклонился и погладил кошку.

– Помнишь, как ты подобрал котёнка и подарил своей дочке? – спросила Тео

– Да, она была очень рада ему. Я научил её заботиться о нем. У неё появился лучший друг.

– А помнишь, ты дал приют беглецу?

– Да, но к чему это всё? Это не спасло егеря и не спасло меня и честь моей семьи. Я был уничтожен всё равно. А король получил своё зрелище.

– Ты не был уничтожен. Ты дал отпор, как сумел, а, значит, ты не был уничтожен.

Тео немного помолчала, как будто прислушиваясь к себе. А потом сказала:

– Зло не победить, но это не значит, что нужно опускать руки.

– Эти слова сказала мне моя мать, – усмехнулся пекарь. – И эти слова провели меня через жизнь.

– Какое твоё последнее желание?

– Я хотел бы, чтобы ничего этого не происходило. Я хочу печь хлеб, заботиться о семье, растить детей. Где-то там, где хорошо. Понимаешь?

Тео запела песню Проводника. Пекарь свернулся в звезду, и Тео пошла её вешать.

– Я почувствовал заботу с твоей стороны, когда ты разговаривала с пекарем, – сказал я Тео.

– Ему было важно ощущать себя человеком, сумевшим в таких условиях сохранить своё «Я», поэтому я так сказала.

– Ты солгала ему?

– Нет.

Наступила ночь. Луна была полная, а небо - безоблачным. Тео, Проводник и я направились к, стоявшему на возвышении, замку. Внутри мы нашли покои короля. Они были заперты изнутри. Тео позвала короля по имени. Представилась как Проводник, но дрожащий старческий голос каркнул из-за двери:

– Пошла прочь!

Тео устало села под дверью. Она смотрела на ночное небо за окошком. Выражением лица, плавностью и уверенностью движений она стала очень похожа на Проводника. Я посмотрел на Проводника и предложил:

– Я могу вскрыть замок.

Проводник покачал головой. Наверное, было принципиально важно, чтобы король открыл сам. Я ненавидел короля. Мне казалось, Тео тоже должна его ненавидеть.

– Знаешь, – начала Тео через дверь, – если ты не откроешь, я уйду, но скоро ты станешь проваливаться сам в себя. Ты будешь слышать и видеть тех, кто очень хочет растерзать твою душу, разорвать её на куски, тех, кто хотят поглотить тебя. Они будут кричать, осуждать, говорить и творить с тобой ужасные вещи.

– Врёшь!

– С чего бы? Я могу уйти и оставить вас в ваших покоях. Одного. Навсегда. И тогда вы будете прислушиваться к каждому дуновению ветра, к каждому шороху мыши в коридоре, и вот тогда придут мысли. Оглушающие мысли, разъедающие мысли. И тогда вы будете горько жалеть о том, что не согласились пойти со мной.

– Врёшь! Ты… и... А-а-а.., вы все, все... сговорились, чтобы меня убить!

– Ваше величество, вы давно мертвы. А королевство ваше пусто уже много десятков лет. А если вы думаете, что я вру, так выйдете и посмотрите сами.

Звучало, как издёвка. За дверью послышались шорохи.

– Не-е-ет..! Ты хочешь выманить меня.

Тео была очень терпелива. Я же был на пределе.

– Изменница! Изменница! – послышалось из-за двери. – Стража! Стража!

– Они вас не слышат, они все мертвы – спокойно ответила Тео.

За дверью послышались шаги и какая-то возня. Тео встала перед дверью. Король выскочил с кинжалом в поднятой вверх руке и вонзил его в грудную клетку Тео по рукоять. Тео отшатнулась. Король бросил быстрый взгляд на меня, потом на Проводника. Я напрягся и оскалил зубы, но Проводник подхватил меня как котёнка и прижал к себе. Тео тем временем спокойно глядя на короля, вынула кинжал. Крови не было. Король в ужасе округлил глаза и уставился на «рану», оставленную кинжалом.

– Нежить, – прошипел король, пятясь. Тео подошла к нему. Король проскользнул за дверь и снова запер её.

Через дверь было слышно бормотание и суетливые мелкие шажки короля. Он перебирал вещи. Что-то глухо падало в его покоях, что-то разбилось. Он хаотично метался.

– Чего ты боишься? – выждав, спросила Тео короля через дверь.

– Что там ничего нет.

– И есть, и нет. Что ты хотел бы, чтобы там было?

– Ничего.

Такой ответ поставил меня сначала в тупик. Потом я догадался. Что бы ни было за порогом жизни, король считал, что даже самое приятное место превратится для него в пытку, если он пробудет там слишком долго, а потом и пытка превратиться в рутину. Король боялся скуки. Но также боялся исчезнуть. Он боялся исчезнуть в скуке.

– Ты хотел бы снова стать королём? – спросила Тео.

– Нет.

– А кем бы хотел?

– Быть другим.

– Я могу сделать это.

Наступила тишина. Она длилась очень долго. Наконец король вышел. Он боялся Тео. Боялся того, что не знает, на что ещё она способна. Тео мягко улыбнулась и запела песню Проводника.

Король свернулся в звезду.

– Он не заслужил этого.

– Всё равнозначно, Фирц.

– Значит, не имеет значения?

– Равнозначно. Это не одно и то же.

Мы вернулись в мир, где Тео проводила Литу. Пройдя сквозь лес, где Тео встретила Вечного Странника, мы нашли его на берегу моря. Он развёл костёр и как будто ждал нас. Улыбнулся и помахал мне рукой, потом его лицо стало очень серьёзным, он посмотрел на Тео и сказал:

– Тебе не удастся меня проводить. Вместо этого я предлагаю сделку. Ты знала, что с помощью Вод Времени можно воскрешать? Овладев специальной техникой, ты сможешь проникнуть в поток времени и изъять оттуда человека до того, как его судьба возьмёт курс на смерть. Взамен я хочу, чтобы ты исполнила моё последнее желание, но не провожала. Никогда.

Признаюсь, я готов был согласиться прямо сейчас, ведь это означало, что есть возможность вернуть Литу. Мне не было дела до того, как этот человек будет коротать вечность. Думаю, Тео тоже поняла, что сделка была очень выгодная, но она колебалась. Она ещё не умела скрывать эмоции так, как это делал Проводник или как это делал Странник. Её лицо выражало все муки принятия решения. Она взглянула в глаза Странника и твёрдо сказала:

– Нет.

Странник расплылся в улыбке и сказал:

– Молодец.

Это была проверка.

– Я не могу увидеть Ваше прошлое, – сказала Тео.

– А теперь? – участливо спросил Странник

Тео кивнула. Странник снова улыбнулся.

– Смотри-смотри. Набирайся опыта.

– А техника всё-таки есть? – осторожно спросила Тео.

Странник лукаво прищурился и сделал неопределенный жест головой, который нельзя было расценить ни как «да», ни как «нет».

– Я не пробовал… И я не знаю никого, кто бы пробовал. Это всего лишь вероятность. Вероятность того, что Воды Времени можно использовать так. И вероятность того, что Лита не превратится в пену морскую, как только ты вытащишь её из Вод. Но если она станет пеной, ты не сможешь её проводить. Её душа просто исчезнет.

Тео опустила голову.

– Вы ведь знали, что я приду, – спросила Тео.

– Конечно.

– Тогда зачем проверяли, раз знали, что я создана для того, чтобы быть Проводником?

– Милая, я был Проводником долгие тысячелетия, – Странник оскалил безупречные зубы. – Я знаю все уловки и все возможные диалоги. И я хотел убедиться, что тебя нельзя провести, даже не смотря на то, что ты проводила всего ничего. Для тебя этого уже достаточно, чтобы быть Проводником. Я провожал тех, кто отказывался, кто прятался, кто торговался. Я находил к ним подход, я заговаривал их и обращал в звезду до того, как они успевали что-либо понять.

– Но, это не правильно! – запальчиво возразила Тео. – А как же примирить с жизнью?

Странник чуть наклонил голову на бок.

– Ты же знаешь, что получает душа, когда обращается в звезду, не так ли? Её «Я» проваливается само в себя и душа начинает грезить наяву. Ей видится то, что она хотела бы, что бы было после смерти. Это лживый мир, с лживыми богами. И ты правда хочешь стать слугой такого мира?

– Да, хочу. Моя задача – примирить человека с его жизнью. Нет занятия выше и достойней. Боги заменили мои кости на камень, а внутренности - на глину. По моему телу текут Воды Времени, и сама я больше обобщенный человеческий опыт, нежели личность, и больше Время, нежели отдельная жизнь.

– Боги? – усмехнулся Странник. – Не льсти этим обманщикам. Они, может, и являются богами в этом мире, но есть сущности куда более могущественные, чем они. Я открою тебе одну тайну, которую не откроют тебе даже Воды Времени: наша вселенная не должна быть такой, какой она является. Именно поэтому я так хотел уничтожить этот мир, но я был глуп и неопытен. Я имел нахальство полагать, что могу выбирать между мирами. Пока не понял, что для меня существует один-единственный мир. Что, будучи созданным в нем, я обречён на него. Когда-то давно, до того, как возникло множество измерений, и под-миров и пространств, сюда прибыли те, кто пережил свою вселенную. Да-да, им удалось пережить смерть своей вселенной, и теперь они наблюдали зарождение новой. Но возникло два лагеря: одни хотели подстроить её под себя, а другие хотели подстроиться под новую вселенную. Потом эти два лагеря делились ещё раз по два, затем ещё и ещё. Сколько мнений было. А времени было мало, ведь вселенский механизм уже начал формироваться. И те, кто хотели подстроить вселенную под себя, вклинились в этот механизм, изменили его ценой собственных душ, преобразовались и стали богами этого мира, в котором мы сейчас находимся. Разумеется, они не смогли взять под контроль весь механизм. Это невозможно. Они стали богами-слугами мира. Мира, в котором душа обращается в звезду, а обращается она в звезду, чтобы энергия циркулировала по миру, чтобы звёзды выводили мир из равновесия. Мир стремится к равновесию, но равновесие смертельно для него, поэтому нужно что-то, что выводило бы его из равновесия. Для этого души и обращаются в звёзды, для этого и есть Проводники. Скажу по секрету, звезда человека, который не примирился с жизнью, более мощная, чем звезда человека умиротворенного. Но есть и другие миры, которые работают по другим законам.

Наступило молчание. Я и Тео обрабатывали внезапно свалившуюся на нас истину.

– Ты хочешь стать звездой, потому что устал? – спросил я.

– Нет, я всегда получал удовольствие от своего бессмертия.

– А почему тогда?

– Я слишком стар, чтобы колебаться, – с улыбкой ответил Вечный Странник.

Ещё один ответ-загадка, которую мне не понять сразу. Я не знал, как подвести к вопросу о том, видел ли он драконов моего вида, а если видел, то где и как туда добраться.

– Что с тобой произошло в пещере? – обратился Странник к Тео. – Расскажи, милая, ведь я сам прошёл через столько жестоких и радикальных трансформаций, что уже не помню, как начинал.

– Вы же можете увидеть моё прошлое, – ответила Тео, бросая камешки в море и делая блинчики на воде.

Странник взял камешек и тоже кинул. Получилось многократно дальше, чем у Тео.

– Да, но я могу увидеть лишь то, что с тобой произошло, но не то, что ты думала. А это самое интересное. Тебе встретились три сущности: сущность с восемью глазами, сущность с зеркалами и всадник на лазурно-сером скакуне. Ты пила кровь богов. Но что ты чувствовала?

– От боя барабанов и горлового пения меня мутило. Свет факелов стал слишком ярким, я не могла сфокусировать зрение и не могла думать. Боги в золотых масках. Они положили меня на деревянную доску, заложили руки за голову и привязали их к доске. Привязали и ноги. Мне не было страшно, было любопытно. Всадник взял глиняную чашу и поднёс её к моим губам.

– Пей, – сказал он и наклонил чашу.

Жидкость обожгла губы и рот, обожгла горло. Стоило мне сделать несколько глотков, как я почувствовала резкую боль в горле. Чем дальше протекала жидкость, тем было больнее. От крика начало саднить горло. Двое богов склонились надо мной и, запрокинув мне голову влили оставшуюся жидкость из чаши, а затем один из них зажал мне рот, а другой держал мою челюсть, чтобы я не выплюнула её. Горло стало открытой раной. Мои кости горели изнутри, казалось, саму мою душу выворачивают, вырывают, скручивают.

– Твои кости заменяются кремнием, а внутренности глиной. Терпи, – говорил мне в ухо Всадник.

Я чувствовала, как на моё тело давит огромный груз. Мой хребет ломался, а тело трясло как в лихорадке. Я не могла вздохнуть. Слёзы заливались в уши.

Затем меня отвязали и, подхватив под локти, поволокли к Водам Времени. Я не могла пошевелиться.

– Ты все, ты каждый, ты никто, – сказали боги и кинули меня в воды. Я начала тонуть. Вода застилала глаза, заливала уши. Протекала через нос в носоглотку. Затопила лёгкие и заполнила всё тело. Перед глазами у меня возникали видения прошлых эпох и будущих времен. Я распалась на множество частей и смотрела на мир глазами всех и каждого до тех пор, пока не стала встречаться глазами сама с собой. А вкус… Мне трудно описать его. Вода была одновременно и горькая, как проклятие, солёная как море, с железным привкусом крови, и сладкая как благословение, как полевые цветы и мёд. Я была потоком, я была солнцем, я была океаном, я была за гранью жизни и смерти, проживала жизни, которые мне не было суждено прожить никогда. Я забыла кто я и где я. Я была нигде. Я была никем, единая с Водами Времени, я была Водами Времени. Но потом моё внимание привлекла молодая девушка с длинной черной косой и тёмно-рубиновыми глазами. Мне стало почему-то интересно за ней понаблюдать. Я увидела, как она аккуратными и точными движениями формирует лицо из глины на голом черепе, лежащего на железе скелета и как рядом с ней стоит высокий мужчина в пурпурном плаще, с золотыми волосами и бледно-серыми, почти бесцветными глазами. Девушка отрезала свои волосы и отдала их глиняному истукану. Я увидела маленького дракона, который принёс синие камни, и как девушка аккуратно вставила эти камни в глазницы.

– Я придумала ей имя, – начала Литея.

– Тео, – прошептала я и открыла глаза. Я лежала на берегу. Я была я. Мою голову поддерживал Всадник.

– Теперь по твоему телу текут Воды Времени. Ты – бессмертна, – сказала сущность с восемью глазами. – Теперь если кто-нибудь нападёт на тебя или уничтожит твоё тело, у тебя есть якорь, ты можешь вернуться, выйдя из Вод Времени. Твоя душа принадлежит Водам до тех пор, пока ты не перестанешь быть Проводником. У Проводника нет ни чести, ни достоинства, ни родины, ни племени.

– Твоя задача как Проводника – обращать душу в звезду, чтобы она отдавала свою энергию обратно Вселенной, – сказал Всадник, – Не имеет значения, сколько времени ты потратишь на конкретную душу, ты будешь провожать её до тех пор, пока она не сожмётся в звезду и не засияет на ночном небе.

– Теперь ты бессмертна, но это не значит, что твоё тело нельзя взять под контроль. Не значит, что нельзя разрушить твой разум, твой рассудок, твою душу, не значит, что нельзя сокрушить твоё сердце, – закончила сущность с зеркалами. – Нет таких испытаний, которые мы могли бы тебе дать, чтобы уберечь тебя от этого. Поэтому будь осторожна и слушай себя. Самое главное испытание – быть Проводником.

– Твой голос отныне обладает особой силой, – сказал Всадник. – Ты можешь провожать и можешь петь Бессмертную Колыбель. Мы благословляем тебя.

– Но я не знаю слов.

– Песнь проводника – это связь Проводника с провожаемой душой. У каждого Проводника она своя. Никто не может научить тебя словам этой песни.

На неверных ногах я поднялась и пошла прочь из пещеры.

Странник удовлетворённо кивнул.

– Да, я тоже проходил через эту процедуру. Обряд потери тела. Все будущие проводники через это проходят.

– И при всём моём могуществе как Проводника я не смогла пока примирить с жизнью всех, кого провожала.

– Истинное ли это утешение, Тео? То, которое ты можешь дать. В твоём арсенале не так много инструментов, как тебе кажется. Грёзы да разговоры. Причём некоторым не подходит ни один из имеющихся у тебя инструментов воздействия. Ты не всемогущая. Я понимаю и одобряю выбор людей, с которыми дал тебе поработать Проводник. Ты не должна питать идеалистических представлений о своей работе. Да, ты – Время, ты – весь человеческий опыт, но при всём при этом ты просто Развешивающий Звёзды. Понимаешь, Теодора?

– Да, – механически ответила Тео.

Я почувствовал то, что где-то я уже видел это выражение лица и слышал похожие механические ответы. Она напоминала мне Литу. Такой, как Тео, я видел её всего дважды. Отрешённой. Усталой. Первый раз в начале нашего знакомства. И второй раз во время эпидемии. Я вновь почувствовал тоску и боль по ушедшему другу. Я сожалел и злился, что ей пришлось жить в таком мире, который работает по таким правилам, что в нём есть Проводники и даже они не в силах были подарить ей успокоение. То успокоение, которое она несла другим, при этом всегда испытывая боль, стыд и сожаление за что-то, о чем она мне никогда не рассказывала. Свои последние силы она отдала на то, чтобы создать для живущих в этом мире того, кто будет служить этому миру. Я злился на себя, что не смог, не знал, не умел ей помочь, хоть и чувствовал, что она постоянно каждым словом, каждым действием за что-то просит прощения… У кого? У мира? У вселенной? У богов? У богов, которые даже богами не являются! Проводник подошёл ко мне, пока Тео и Странник продолжали вести беседу.

– Ты потерял друга, – обратился ко мне Проводник. – Соболезную твоей утрате. У меня есть множество слов утешения, но они сейчас все будут бесполезны, если не вредны. Вместо этого я скажу тебе вот что: во-первых не терзай себя вопросами, ответы на которые не знаешь. Есть так много вещей, которые тебе никогда не понять. Поверь мне, на некоторые вопросы ты найдёшь ответ, пусть не сейчас и не здесь. Во-вторых, ответь себе, благородный дракон, есть ли у твоего пути сердце? Ты считаешь, что у тебя нет другого выхода, кроме как найти кочующее племя маленьких драконов. Но есть ли у этого пути сердце? Я говорю тебе это не как Проводник, а как человек без судьбы.

– И что мне делать? Как найти путь, у которого есть сердце?

– Не знаю. Я не смог разгадать эту загадку, ни когда я был человеком, ни когда я был Проводником.

– А кем был Странник? Ну, до того как был Проводником.

– Тоже был человеком без судьбы. Но в отличие от меня он не хотел и не мог с этим мириться. Индивидуалист. Бескомпромиссный альтруист. Он был заинтересован не в личном благополучии, а в благополучии общества, функционировании мира, выживании тех людей, которых он считал необходимым защитить. Он принёс в жертву свою человечность, обезличил себя в глазах мира. Не потеряв сострадания, он всё же решился на попытку уничтожения мира.

Проводник посмотрел на Странника, встал и пошёл вдоль берега. Я последовал за ним. Его голос, интонация, манера говорить удивили меня. Они отличались от его обычного поведения. Мы приблизились к беседующим.

– Я очень рад, что ты не похожа на своего близнеца, Литея учла свои ошибки.., – Странник замолчал, а затем посмотрел на меня.

– Да, я встречал подобных тебе. Твой народ постоянно кочует из мира в мир. Ты находишься в положении догоняющего, и шанс того, что ты когда-нибудь их догонишь, крайне мал. К сожалению, они не сказали мне, какой мир будет следующим для посещения. А без карты миров ты их не найдёшь. К сожалению, твой народ и является единственными, кто составляет эту самую карту.

Он заглянул в моё прошлое. Мне стало так неудобно, как будто он увидел все мои страхи, все мои надежды, всё из чего я был сделан. Он заметил это.

– Извини, что заглянул в твоё прошлое без предупреждения. Профессиональная привычка. Но ты всё равно скорее всего собирался задать мне этот вопрос.

Я молча согласился.

Погрузившись в долгое раздумье о том, есть ли у моего пути сердце, я не заметил, как Тео встала и пошла вдоль берега, догоняя Проводника.

– Ты что же, не проводишь меня, а?! – крикнул ей вдогонку Странник.

– Ты ещё не готов, – ответила через плечо Тео. – Я приду за тобой, когда ты будешь по-настоящему готов.

Странник широко улыбнулся. Тео прошла ещё одну проверку.

– Молодец! – крикнул Странник.

Проводник вдруг остановился и обернулся к Тео:

– Ты будешь хорошим Проводником, – при этих словах я впервые увидел улыбку Проводника. «Солнечная» – первое слово, возникшее в моём сознании при взгляде на эту улыбку. – Пусть ты ещё не до конца приняла этот мир, но тебе осталось совсем чуть-чуть. Ты справишься.

Я был не прав, принимая выражения лица у Тео и у Литы, как отрешенные. Только когда я услышал эти слова, я вдруг осознал. Это была не отрешенность и не усталость. Полное, безусловное принятие этого мира.

– Мое последнее желание, – сказал Проводник. – Чтобы лето никогда не кончалось.

Тео запела, Проводник рассыпался в пыль, его душа вспыхнула в руках Тео, и в этой вспышке мне показалось, что я увидел мальчика, который запускал змея перед деревянным домом, а с крыльца ему что-то кричала пожилая женщина в фартуке со следами муки и с тестом на морщинистых руках. Мне показалось, я увидел грусть на лице Тео. А может это просто так упал отсвет от звезды в её руках.

Больше меня в этом мире ничто не держало. Я знал так мало о том, как работает этот мир, у меня осталось столько вопросов. Но останься я с Тео, то сопровождал бы её до конца своей жизни, ища ответы на свои вопросы, а умерев, превратился бы в звезду. А у такого пути не было сердца для меня. Я улыбнулся своим мыслям, вспомнив что когда-то у меня уже была возможность стать звездой, по крайней мере схлопнуться или взорваться, как звезда.

– Мне пора, Тео, – сказал я.

Тео посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула.

– Будь счастлив, Фирц.

Тео развернулась и пошла вешать звезду Проводника. А я полетел, куда глаза глядят. Пролетал мир за миром. Свобода, одиночество и его боль, трепет перед новым и непознанным. Чувство утраты, потери чего-то важного в себе, чего-то, что ты так хотел в себе сохранить и пронести через жизнь, но не сумел. Но что это? Жажда удивляться? Жажда приключений? Или вера в то, что мир добр и что он на твоей стороне? Как когда-то мне казалось, когда-то, когда я покидал могилу родителей, отправляясь на поиски своего племени. Теперь, пролетая мир за миром, я не переставал надеяться, что найду звезду Литы, так как небо едино для всех миров.

Проход в один из миров я обнаружил в старом, заброшенном железнодорожном туннеле. Проход в мир, не имеющий отношение к миру, где души обращается в звезды. Он открывался только с той стороны. Кто-то должен был выйти, чтобы я мог войти. Я не знал куда попаду. И я ждал. Долго ждал. Я пил воду, собирая её со стен, и охотился на мелких грызунов, обитавших в туннеле. Я уже потерял всякую надежду, когда проход неожиданно открылся. Я быстро взлетел, так как проход начал сразу закрываться и держался как можно ближе к потолку, чтобы тот, кто открыл его, меня не заметил. Вошли четверо. Я сразу узнал их. Они представлялись всем, как бродячие музыканты: первым шёл птицеподобный дракон по кличке Птаха. Он был самый низкий из четверки. Яркое сине-зелёно-красно-жёлтое оперение по всему телу, длинный красный клюв с мелкими острыми зубами, зелёные хитрые глаза с вертикальными зрачками, худые птичьи ноги и длинный цепкий хвост, как у ящерицы. Следом шёл Осёл. Кентавр. До пояса практически полностью покрытый татуировками человек с ярким красным ирокезом и очками в роговой оправе, висящими на украшенном бусинами шнурке на голой груди, а вторая половина – тело осла. Чуть позади Осла шёл Пес: голова пса со слепыми белыми глазами и тело человека. У Пса не было ушных раковин, были только барабанные перепонки. Замыкал цепочку самый крупный из них. Носил кличку Кот, был более двух метров ростом. Квадратная голова с маленькими ушками и красными глазами-бусинками, под которыми были две точки ноздрей и тонкая, длинная линия широкого рта. Больше всего он был похож на огромную тень. Грушевидная фигура покрыта густым коротким тёмно-серым мехом, ноги были массивные и больше походили на два столба. Мягкие, с убирающимися когтями для бесшумной ходьбы. На руках были длинные угольного цвета когти, которыми он придерживал бубен и колотушку. Я невольно закрыл лапами свой шрам вдоль всего брюха, когда взглянул на когти Кота. Проход был почти преодолен, и я уже начал оставлять музыкантов позади, когда Кот шевельнул ушами и начал поворачивать голову. Я сделал отчаянный рывок и вылетел из туннеля, и в этот момент проход закрылся, и я оказался в Регенвиле.

Именно Кот нанёс мне смертельную рану от ключицы до паха. Я сбежал от них в первое подвернувшееся измерение и оказался в лесу в самый разгар метели. Я летел и зажимал лапами рану, стараясь не допустить того, чтобы мои внутренности выпали наружу. За мной был кровавый след, по которому эта четверка меня преследовала. Но метель мне помогала. Она заметала след, и они потеряли меня в этой белой мгле. Я больше не мог лететь и упал на снег. Я пытался ползти, прополз едва ли полметра и не смог больше двигаться. Пар шёл от тёмной лужи крови подо мной и маленькими клубками из моей пасти. Рана больше не болела. Я больше не замерзал, мне стало тепло. Голова кружилась. Я сдался и закрыл глаза. Уже медленно погружаясь во тьму, я услышал чьи-то приближающиеся шаги. Я подумал, что они меня нашли, но даже не пытался как-то сопротивляться. Это было бесполезно. Но вместо удара, которым меня должны были добить, я почувствовал, как чьи-то руки бережно меня взяли, перевернув брюхом вверх, зажали рану и закутали во что-то шерстяное, пахнущее молоком, хлебом и дровами. Когда я очнулся, я был в уютном деревянном доме. Рана была зашита, но сильно болела. В пересохшем рту я чувствовал вкус собственной крови, и всё ещё кружилась голова. Возле камина стояла девушка с чёрной длинной косой. Она повернула ко мне лицо и улыбнулась.

– Ты находишься у меня дома, прямо над лавкой со снадобьями. Меня зовут Литея. Литея Лавберри. Я – лекарь.

Я был настолько слаб, что не смог ей ответить.

– Тот дракон мёртв. Теперь у тебя новая жизнь, и тебе нужно новое имя. Такова магия, использованная мной.

Она подошла ко мне с кружкой из тёмно-зелёного бутылочного стекла. Я почуял душистые травы. Она приподняла мне голову и аккуратно открыла пасть. С помощью керамической ложечки она осторожно вливала мне травяной отвар и терпеливо ждала, пока я глотал. На вкус отвар был ужасен, но от него по телу распространялось приятное тепло. Меня стало клонить в сон.

– Это успокоит твои внутренности и снимет боль, – сказала Лита. – Отдыхай. А потом подумаем над твоим новым именем.

Она посмотрела на настенный календарик.

– Завтра будет четвёртое число, – пробормотала Литея. – Праздник Фирциан. Скоро окончание зимы и приход весны. Приход новой жизни.

Я снова погрузился в темноту.

***

Фирц замолчал. История была закончена. Он уже прыгнул с подоконника, когда я его окликнула:

– Постой! Значит ли это, что ты когда-нибудь уйдёшь?

– Не буду скрывать, я хотел уйти. Я думал вернуться к Тео, когда стану дряхлым и немощным. Но рассказав тебе эту историю, я понял, что не стану этого делать. Только рассказав своё приключение, я понял всю его важность для меня, и я понял, что имел в виду Проводник, говоря о том, что у пути должно быть сердце. Мне было очень трудно отказаться от идеи найти свой народ. Но я понял, что если я продолжу, то буду и дальше, как одержимый, гнаться за призраком. Странник был прав, не зная карты миров и не зная, куда они собираются – вероятность того, что я их найду, сводится к случайности. Может быть, а может и не быть.

– Лита была моим домом, который я потерял, – продолжил Фирц, – Но вот я вновь обрёл дом. Здесь, в Регенвиле. В твоём доме. На этом чердаке, с тобой. Должно быть, я очень везучий дракон. Здесь у моего пути есть сердце, понимаешь?

– Понимаю, – сказала я, обняв Фирца.

Ночь опустилась на Регенвиль.