Джевелс Розали Смит

ㅤ— Спи, все хорошо, я рядом... 

  
ㅤГолос пробивается сквозь сознание, словно через толщу льда. Знакомый и чужой одновременно. Я киваю. Нет сил. Ни на что. Руки не слушаются, ноги подкашиваются, и все, что я чувствую — обжигающее тепло на саднящих ягодицах, на талии, оно разливается по спине, утыкается в затылок и дышит жаром. В противовес ему прохлада шелковой простыни лижет бок, тает под распластанными в бессилии руками. А я просто знаю, что если слышу именно этот голос, то все хорошо, переживать не о чем. 

  
ㅤНаутро мне жарко, душно, хочется вырваться, вздохнуть с облегчением, и я открываю глаза. Запястья, натертые проклятой пеньковой веревкой, неприятно отдаются болью. Я ненавижу ее всей душой, настолько, что готова сжечь все мировые запасы этой дряни. Ненавижу плеть, что каждый раз рваными укусами опускается на мой зад, спину, руки и ноги. Ненавижу наручники, кляпы, зажимы для сосков и повязки на глаза, опостылевшие еще давным давно, ведь экзотика хороша в меру. Ненавижу его. Но он не может по-другому, а я потратила на него слишком много времени и сил, чтобы упустить. 

  
ㅤСнова в его руках. Чудовище, которое невозможно любить, которое ночью становится по-настоящему невыносимым, а на утро просыпается с улыбкой на тонких губах, будто ничего не произошло. Выбраться из его рук — та еще задачка, порой мне кажется, что проще вырваться из вражеского плена. Там не нужно быть приторной, не нужно проявлять притворную ласку и врать, что любишь. Там можно перерезать глотку и шагнуть через труп. 

  
ㅤОн просыпается, сонно накрывая мои пальцы ладонью. Мысленно проклинаю его чертову чувствительность: он всегда реагирует на каждый шорох, даже если это просто гребаная муха бьется о плафон ночника. 

  
ㅤ— Джел? — сонный сбивчивый бас заставляет меня замереть на краешке кровати. Сижу к нему спиной, спустив ноги на пол. Делаю один вдох, чтобы успокоиться, чтобы привести себя в порядок и натянуть на лицо нежную улыбку, вновь выдавить из себя дежурное «все хорошо» и ненавистное «все нормально, мне все понравилось». Нет, не понравилось и никогда не нравилось! 

  
ㅤ— Когда-нибудь я научусь не будить тебя раньше времени, — оборачиваюсь с улыбкой, максимально открыто глядя в его глаза. Две завьюженные льдины. Даже взгляд и тот словно принадлежит зверю. 
Впрочем, мне ли не знать, что он умеет убивать как гребаный бог смерти? За секунды и без лишних сожалений. Порой мне кажется, что у него и после первого-то убийства не было никаких угрызений совести. 

  
ㅤ— Вряд ли выйдет, — он подносит мою руку к губам и целует. Я улыбаюсь еще шире. Лишь бы лицо пополам не треснуло от этой бутафорской выходки. Но он не видит ни грамма лжи. Кайл настолько ослеплен своей любовью ко мне, что не видит ничего. 

  
ㅤИ мне это чертовски на руку... 

  
ㅤКто бы мог подумать, что такой, как он, способен на искреннюю любовь? Трудно представить себе нежность и заботу в его исполнении. И, бездна, в каком же диком шоке я была, когда увидела это в нем. И это стало моим шансом. Шансом на лучшую жизнь, чтобы доказать всем, что Джевелс Розали Смит заслуживает большего. Что она не просто сиротка, которая так навсегда и останется в тени династийных выродков, таких как Кайл и Рик, в тени сильных мужчин. 

  
ㅤНет, я напишу свою судьбу пеплом собственных надежд и кровью моих обидчиков, пройдя по всем головам мира, если понадобится. 

  
ㅤ— Не болит? — спрашивает озадаченно, глядя на запястье. Мягко касается кончиками пальцев. — Я принесу мазь. 

  
ㅤ— Все хорошо, — приторность вязнет на языке, застревает в горле непослушным комком. Хочется ее выплюнуть, желательно с парочкой хлестких ругательств в его адрес. Но я должна быть самой любящей, верно? — Правда, не волнуйся, все было замечательно.

ㅤОн улыбается, а в глубинах бледно-голубых торосов его глаз проглядывают радостные искорки. Как мало нам нужно для счастья. Поглаживаю его по волосам, закрепляя свои слова очередной гребаной нежностью. Дорого бы я дала, чтобы сжать пальцы на его шее, а не на члене. 

  
ㅤ— Что будешь на завтрак? 

  
ㅤПожимаю плечами, не зная на чем остановить свой выбор. Пожалуй, единственное, что мне в нем нравится — откровенный талант к кулинарии. Готовит этот мерзавец невероятно вкусно, в противовес моей отвратной стряпне. Он смеется, коротко так, раскатисто, будто бархатно грохочет гром. Но мне отчего-то не нравится. 

  
ㅤ— Опять на мое усмотрение? 

  
ㅤКиваю, и он, подобравшись ближе, нежно целует меня в губы. Полон контрастов, жесткий и властный в постели, нежный и ласковый за ее пределами. И я не могу себе этого объяснить. А самое страшное, что даже и не хочу. Мне плевать от чего так происходит. Важно только то, что он чувствует себя счастливым идиотом рядом со мной, что если он станет Наследником, а потом и Главой — я стану самой важной и влиятельной женщиной Штаба. 

  
ㅤШтаба, что отнял у меня нормальную жизнь и возможность вырасти обычным ребенком в приемной семье. 

  
ㅤ— Тогда яичница с беконом и помидорами, м? — отрывается от поцелуя, чтобы спросить. Смотрит в глаза, с такой любовью и трогательной заботой. А я чувствую, как в груди огненным столпом взвивается злорадство и чувство собственного величия. 

  
ㅤОн всегда у моих ног, кроме постели, всегда спрашивает, чего я хочу. И я знаю, что он не раздумывая убьет, украдет, уничтожит все что угодно ради меня, даже чертов мир. Если я только пожелаю. О, Кайл, я уже желаю. И пока ты послушно выполняешь то, чего я хочу. 

  
ㅤПоддакнув, я целую его в скулу, и он коротко зажмуривает глаза. Такой беззащитный и до одури слабый в своей любви. От этой приторности в его поведении хочется вывернуть наизнанку все содержимое желудка, хочется рассмеяться над ним, но я держусь. Нельзя спугнуть, нельзя демонстрировать, что он не главный в этих отношениях. За столько лет я научилась пускать пыль в глаза, убеждать, что его авторитет неоспорим. 

ㅤОн поднимается из постели и уходит на кухню, а я еще долго смотрю ему вслед. Ненавижу до скрипа в зубах, до дрожи на кончиках пальцев. Но он — мой билет к вершинам, тот, на чьих плечах я смогу добраться к самому важному. 

  
ㅤНенадолго закрываю глаза, и отголоски еще детских голосов роятся в сознании. 

  
ㅤ«Ты — никто, Смит», «Закрой рот, беспризорница. На дне родилась — там же и подохнешь», «Ты и волоса нашего не стоишь, не то что Наследника или Кайла, оборванка», «Твой удел — героически сдохнуть на задании, или родить кому-нибудь такое же отребье, как сама». 

  
ㅤЧувствую, как сжала от злости зубы. Как пустота расперла ребра липким комком сомнений и страхов. Я всю жизнь боялась, что все это окажется правдой. Закусываю губу до боли. Порой мне хочется сдаться. Бросить все, уйти от Кайла и перестать терпеть. Но кем тогда я буду? Той самой неудачницей Смит, которая так и проживет свою жалкую жизнь на дне. В трудах и погоне за местом, но так и не получив ничего стоящего. 

  
ㅤЯ не имею права сдаться, пока Кайл в моих руках. Его отец убьет О’Хара, станет Главой и сделает Кайла Наследником, а меня — его женщиной. А потом мы сживем его со свету. Кайл станет править и ему будет не до меня. Я наконец-то обрету свободу и титул, к которому иду по битому стеклу из страданий и боли всю свою жизнь. 

  
ㅤ— Милая, завтрак готов! — кричит он с кухни.

  
ㅤЯ расплываюсь в ухмылке и открываю глаза. Вы все еще узнаете, насколько я действительно милая. А пока день начинается успешно, и у меня снова абсолютно все под контролем. Чего бы это ни стоило.