Первый выстрел всегда самый меткий. Пока жертва беспечна и неосторожна, пока сердцебиение и дыхание стрелка спокойны, он сосредоточен и хладнокровен, пока у него есть выбор, обрывать ли чью-то жизнь.
Выпущенная стрела попала точно в цель, поразив незащищенную шею всадника и выбив того из седла на раскисшую дорогу. Не давая противникам опомниться, Арндис вложила на тетиву новую стрелу. Следующий выстрел пришелся выше намеченного места и пробил щеку второго патрульного. Невнятный, но пронзительный вопль заставил опомниться оставшуюся пару чернолатных солдат. Те резво натянули поводья и попытались как можно скорее выпрыгнуть из седел да спрятаться за лошадьми. Послышались растерянные переклики, не ожидали, выродки, что кто-то посмеет напасть так близко к основному войску. Третья стрела угодила в грудь одной из кобыл. Раненое животное рвануло вперед и промчалось мимо укрытия Арндис, волоча за собой замешкавшегося наездника, застрявшего в стремени. Последний оставшийся на ногах солдат, одной рукой удерживая за узду коня, другой извлекая меч из ножен, направился в сторону поваленной на обочине телеги, за которой укрылась ловчая.
Арндис, не раздумывая, отложила лук, выхватила клинок и бросилась навстречу неприятелю. Реилец заметно расслабился и, похоже, даже разочаровался, увидев перед собой женщину. Кисло ухмыльнувшись, он отпустил поводья и занес меч. Арндис уступала в силе и снаряжении, но прекрасно компенсировала это скоростью и изворотливостью. Как патрульный ни пытался ее достать, девушка ловко уворачивалась от всех атак, не позволяя к себе приблизиться до тех пор, пока не отметила слабые места в сочленениях его доспеха. Сделав ложный выпад вправо, Арндис вынудила оппонента перенести вес тела на левую ногу, наклониться в сторону для отражения неосуществленной атаки и тем самым открыться для следующего маневра ловчей. Приглушенно рыкнув сквозь стиснутые зубы, Волчица вогнала тонкий клинок в бок реильского солдата, аккурат в зазор между пластинами кирасы. С хриплым стоном солдат повалился на землю.
Арндис уперлась сапогом в тело противника, не без труда высвободила оружие и осмотрелась. Второй подстреленный ею патрульный силился устоять на четвереньках, сплевывая в грязь кровь и осколки зубов. Наконечник стрелы плотно застрял в изуродованном рту, так, что Арндис не смогла различить ни слова, что солдат промычал при ее приближении. Коротким быстрым движением ловчая отправила его душу на «ту сторону».
В тот же миг чуть поодаль на дорогу тяжело рухнула раненая лошадь, накрыв своего всадника. Впрочем, судя по неестественно вывернутой шее последнего, тому уже было все равно. Ардис подошла к едва дышащему животному.
— Владыка Ульвальд, прими эту жертву да направь мои стрелы на более достойную добычу, — отчеканила девушка и вонзила меч в шею кобылы.
Дело сделано. Теперь, если Арндис не ошиблась в распорядке патрулирования, у них с Риваном есть несколько часов, чтобы подойти к реильскому лагерю без опасения нарваться на разъезд. Убедившись еще раз, что больше никто не подает признаков жизни, девушка забрала лук, колчан и сошла с дороги в направлении посеревшего запущенного сада на задворках безлюдного села.
Реильцев они настигли еще у Белотана, но соваться в крепость было опасно и глупо. Пришлось выжидать, когда войско покинет ее и отдалится на безопасное расстояние, поскольку все леса и перелески, худо-бедно скрывающие путников, остались до крепости. Догоняли внаглую по тракту потемну при свете звезд, прячась и днюя в заброшенных постройках, заодно и изучили интервалы, с которыми отправлялись патрули.
Ривана Арндис нашла там же, где и велела ему оставаться, в невысоком сарае на покинутом дворе. Жрец прислонился спиной к одной из покосившихся стен, и, пользуясь остатками дневного света, просачивающегося сквозь щели над ним, вырезал что-то из кусочка дерева. Арни невольно замерла, наблюдая, как ловко Риван управляется с небольшим ножом, отправляя на пол сарая завитки тонких стружек. Спокойный, сосредоточенный и, подумать только, такой родной. Когда успел?
— Свисток? — усмехнулась Арндис.
— Свирель, — с наигранной обидой поправил ее Риван и, смахнув с глаз непослушную челку, поднял взгляд. — Пора?
— Скоро сумерки сгустятся и можно будет выезжать, — Арни присела рядом. — Поди, и играть умеешь?
— Умею, — ответил жрец, вертя в руках заготовку дудки, в которой только начал вырезать отверстия. — В Тыныше приятель научил. Если хочешь, когда-нибудь тебе сыграю. На чем-то более законченном, — добавил он, улыбнувшись.
Тихая тоска вдруг сжала сердце ловчей.
«Ты, главное, выживи, дурачок!» — чуть не сорвалось с ее губ.
— А может, все же есть иной способ передать слова Бога-Ворона? — предприняла Арндис очередную попытку отговорить жреца от самоубийственной миссии. — Как-нибудь исхитриться…
— Честно, я думал об этом. Но я боюсь сделать что-то не так.
— А идти в одиночку в стан врага не боишься? — изумилась Арни. — Встречаться с изувером, повесившим тебя, не страшно?
— Страшно, еще как страшно. Но это другое. Сейчас я рискую только своей головой. Но кто знает, что случится, не получи он послание.
— Откуда уверенность, что он тебя послушает и поступит так, как ты от него ждешь?
— Никакой уверенности, — Риван заметно сник, опустил плечи, — только надежда.
Арндис сделалось стыдно. Она неожиданно для себя полюбила этого добросердечного, наивного парня, и, само собой, не хотела отпускать его на верную смерть. Но раз тот решился, раз был готов рискнуть ради своей родины, ей не стоило на него наседать, наоборот, надо было его приободрить, поддержать. Но правильные слова не шли.
— Знаешь, — проговорил Риван, — на заре моей практики, с одиннадцать зим назад, ко мне пришла за советом селянка, совсем юная, только из девиц вышла. Родители рано выдали ее замуж за мальца не старшее ее. Мужу пришлось отправиться на промысел, чтобы прокормить молодую жену, чем и попытался воспользоваться свекр, под чьей крышей она осталась жить. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
Арндис от злости тихонько заскрипела зубами. Она понимала, о чем говорил Риван, такое происходило повсеместно, о чем все знали, но, сукины дети, молчали.
— Свекр стращал, что в случае отказа, расскажет своему сыну, что женушка-то изменяла ему направо и налево, пока тот отсутствовал. А в таких случаях, к сожалению, правда обычно не на стороне девиц. Девушке было неловко и страшно, она не знала, к кому обратиться. Постеснялась она и напрямую у Бога-Ворона спрашивать, как ей отвадить отца мужа от посягательств. Первой моей мыслью было забрать ее к себе жить, уберечь от оскотинившегося свекра, пока не вернется супруг. Но так я только упростил бы ему задачу в клевете на нее. Поэтому я обратился к Богу-Ворону сам. Мудрый бог дал предельно четкий ответ. Если дева принесет ему подношение, то он публично, через меня, откроет правду односельчанам, и тем придется заступиться за девушку да покарать ее свекра. И вот тут я ошибся. Я предложил ей, прежде чем подвергнуть родственника позору, пригрозить ему, вынудить оставить свои попытки, пока благодаря Богу-Ворону об этом не стало известно всему селу. И он действительно испугался прилюдного порицания, — Риван шумно сглотнул. — Девушку нашли мертвой через два дня у реки. Мужик не додумался, что она уже поделилась с кем-то, а мне ничего не оставалось, кроме как указать на убийцу. И его вздернули тем же вечером. Одно маленькое вмешательство с моей стороны, попытка смягчить волю моего бога стоила двух жизней. А сейчас на кону куда больше судеб.
Арндис хотелось возразить, что Риван не виноват в случившемся, но ведь это было не совсем так. Удержалась ловчая и от язвительного замечания, что излишняя доброта до добра не доводит — Ривану и без ее колкостей было нелегко. Посидев немного в тишине, Арндис забрала из рук жреца будущую свирель.
— Вернешься ко мне, доделаешь, и сыграешь. Договорились?
Риван горько ухмыльнулся и кивнул.
— Вот и славно. Поехали.
Оседлав припрятанных за сараем лошадей и потревожив прикорнувшего там же Као, что тут же переместился на плечо жрецу, путники вернулись на дорогу. Осенний вечер быстро вступал в свои права, но до реильской армии по расчетам Арндис они должны были добраться еще до восхода луны. Ехали молча, прислушиваясь и внимательно следя за трактом, готовые в любой момент свернуть с него в поля. Но, благо, как и предполагалось, никто не повстречался на темной дороге.
Как только впереди показались огни костров лагеря, путники остановились. Дальше Риван планировал идти один и пешком, дабы как можно дольше не привлекать внимание дозорных. Спешившись, он передал свои поводья и накинул на голову капюшон.
— Поррра! — неожиданно гаркнул Као, разорвав тишину, да вспорхнул в сумеречное небо.
С дальних полей загорланили, вторя ему, другие вороны. Арндис всегда считала себя не из пугливых, но когда она увидела, как со всех сторон черные птицы сбиваются в стаю, кружа над дорогой, над их головами, по спине прошлась волна холодного липкого страха.
— Вот тебе и подошел незаметно к лагерю, — попыталась отшутиться Арндис, поежившись. — Ладно, пора так пора. Ступай. Не смей прощаться! — и тихонечко, так, чтобы отдаляющийся под своим жутким конвоем жрец не услышал, добавила: — Умоляю, будь осторожен.