Маша выглядела совсем несчастной. Всполошившись, Аня включила "режим Бабы-Яги": напоила подругу мятным чаем, накормила шоколадным тортом и разогретой лазаньей, баньку заменила аромалампой, и когда в воздухе разлился цитрусовый аромат с капелькой какао, спросила:
— И?
— Анька, это какой-то кошмар! — взвыла Маша, и трагизм её не вызывал сомнений. — Дома творится черт знает что!
— Чайники летают, лампочки моргают, проводку коротит? — уточнила подруга, помешивая ведьмовскую смесь.
— Хуже, — мрачно ответила Маша. — Папа утыкается в спортивные каналы, любые, будь то футбол, сплав на байдарках или синхронное плавание. Мама пропадает в группах по вязанию и готовке, до хрипоты споря с виртуальными собеседниками о рецептах...
— До хрипоты? — переспросила Аня. — Это как?
— А она вслух дублирует всё написанное, — объяснила Маша. — Так вот, дальше: Лёшка занимается.
— Эм?
— Постоянно. Если не сбавит темп, к ноябрю пройдет весь учебник. Я проверяла, он половину времени в ммо, половину в учебе. Когда спит — непонятно.
— Ого, — уважительно хмыкнула Аня. Приступы трудолюбия случались и у нее, но не до такой степени.
— А сама я ударилась в дзен-раскраски и вышивку крестом, — закончила Маша и с надеждой уставилась на подругу. Та непонимающе покачала головой, и пришлось добавить:
— Аня, так проходит всё наше свободное время. Вечера, выходные, праздники... Каждый в своём углу, других не видит, не слышит и старается не замечать. И вроде никто ни на кого не обижен, и оторвать от занятия можно, но вскоре всё возвращается на круги своя. Даже кот обосновался где-то под батареей и вылезает только пожрать. Так никогда не было! Ань, что делать-то?
Аня присвистнула и пошла за табуреткой. Табуретка нужна была для того, чтобы достать с верхней полки старую-престарую колдовскую книгу, в которой чего только не было, прямо-таки гугл дореволюционного разлива. Прокопавшись в этой книге добрых полчаса, Аня наконец нашла нужную страницу:
— Вот, смотри! Дух коммуналки.
— Чего? — не поняла Маша.
— Дух коммуналки у вас поселился, говорю. Приводит реальность к привычному ему порядку вещей: все по своим комнатам, все друг другу чужие, занимайте очередь в туалет и следите за кастрюлями... Давно это началось?
— Месяца два-два с половиной, — прикинула Маша. — А почему тут написано, что он озорной?
— Это значит, что когда он обживётся, у вас чайники летать начнут и лампочки взрываться будут. Но пока ещё не прижился совсем, можно его выгнать.
— Можно?
— Нужно!
На составление подробного плана действий ушло почти два часа, а воплощение его требовало куда более внушительной затраты времени и сил.
Пирог девчонки пекли вместе, под Анино колдовство и песни Мерриган. Получился — загляденье, Маша его прям в полотенце домой и понесла, чтобы внешний вид заранее не портить. Вкус виду не уступал: опаздывающим пригрозили ничего не оставить, и впервые за долгое время вся семья вместе пила чай с пирогом.
— Готовит твоя подруга просто волшебно, — сказал папа.
— Точно, — согласилась мама.
— Сертифицированный повар и кондитер, угу, — потупила глаза Маша.
Лёшка не сказал ничего — жевал.
Кот тоже ничего не сказал — принюхивался и усиленно тёрся о Машину ногу, выпрашивая кусочек.
Вплетенная в веник крапива была практически незаметна, если не приглядываться очень внимательно, а кто же будет внимательно рассматривать веник? А в субботу папа сказал:
— А не пойти ли нам в кино? Всем вместе?
— Лучше в театр, — предложила мама. — Там как раз "Заговор по-английски", давно хочу его посмотреть.
И они пошли в театр, и Лёшка забыл про данж и домашнее задание, а Маше не хотелось закрыться в комнате и дошить золотые настурции.
А когда через неделю из-за грозы вырубило подстанцию и весь дом остался без электричества, то они вчетвером весь вечер играли при свечах в подкидного дурака, а кот выступал в роли неподкупного рефери.
На окне потихоньку зацветала герань, прогоняя пятого-лишнего.
— Аня, это тебе! — Маша достала из сумки рамку. Хрупкие подснежники, казалось, подрагивали, роняя талые капельки на рыхлый снег. Аня взвизгнула — подснежники были её слабостью, абсолютной и безраздельной. У некоторых всё в сердечках, включая постельное белье, у некоторых — в лисах или совах. У Ани всё было в подснежниках.
— Погоди... не сработало? — нахмурилась Аня, когда первый восторг прошёл. — Опять вышиваешь?
— Вышиваю, — махнула рукой Маша, — но уже адекватно. Я в них больше не прячусь, а дома снова... родной дом, а не коммунальная квартира.