— Проходите.

Это место им не понравилось сразу.

Небольшой номер, вполне стандартный для таких заведений, встретил их тишиной и едва различимым гудением минихолодильника, запрятанного где-то в глубине комнаты. Но Джим однако отметил, что выглядит комната непривычно чисто.

— А матрас все равно весь в пятнах, — Ларс, откинул край простыни на двухспальной кровати, демонстрируя желтоватые подтеки на изъетой белой ткани.

Джим свел брови, громко выдохнув через нос. Его гримасу нельзя было назвать довольной, но Ларс был благодарен всем богам за то, что хотя бы кто-то из них двоих старается не поддерживать настроение уныния.

— Котенок, не ворчи, — Джим подошел и положил ладонь на щеку Ларса, присевшего на край кровати, несмотря на «пятнистый матрас». — Постелим нашу простынь.

Они спали обнявшись.

— Чертовы соседи, — пробурчал Джим, вот уже пару минут как слушая женские крики из-за стены, иногда переходившие в истошные визги и мольбы о помощи.

Он даже не старался приглушить голос. Сон Ларса всегда был в разы чутче. И раз уж проснулся он, толку было сомневаться, что Ларс давно не спит, даже если и лежит не шевелясь, как мышка?

За стеной раздался глухой резкий стук. Как если бы деревянный стул от удара разлетелся на мелкие щепки.

— Может, нам стоит позвонить куда-нибудь? Сообщить?

— Не обращай внимания, — донесся голос Ларса. Приглушенно. — Это не наше дело. Пусть сами разбираются.

Женщина больше не кричала, но Джим слышал тихие подвывания. Иногда прерывающиеся. Она будто что-то говорила и затем хныканье продолжалось. Кроме того, едва различимо был слышен мужской голос. Судя по тону мужчина, кем бы он ни был, отчитывал подвывавшую женщину. «Сами разберутся». Слова Ларса были ни к месту, и тем не менее, думая о них, Джим, пускай немного, успокаивался. Вдруг он услышал хруст. Хруст был не то чтобы близко, но куда гораздо отчетливее, чем хныканье женщины за стеной. Джим не спешил открывать глаза. Хруст повторился.

— Да чт... мать твою!

Джим подскочил, вжавшись в спинку кровати и еще какое-то время после того, как уперся, перебирая ногами. В углу их номера сидело нечто. Мужчина, возможно? Парень? Ссутулившийся лысый силуэт чем-то хрустел. Ларс поднялся, потирая глаз длинным рукавом толстовки.

— Это, мать твою, что такое? — голос Джима дрожал.

Он перевел взгляд на Ларса: непонятно спокойного Ларса, все теревшего глаза (за стеной раздался визг женщины, что был громче всех предыдущих разов. Затем еще один и один протяжный. Зато после этого любые звуки из-за стены стихли).

— Призраки, — ответил Ларс таким голосом, будто каждый день ведет лекции о спиритических сеансах.

— А ты откуда знаешь?

Джим перевел взгляд на Ларса: из-за натянутого капюшона толстовки лица было не видно. Ларс смотрел точно вперед. Он пожал плечами.

Дверь открылась. 

В номер вошла женщина, между грудями которой торчал нож. Тянувшаяся широким мазком кровь испачкала топ короткого платья. Джим меж тем смотрел и не отводил взгляд от хрустящего чем-то в углу парня.

Женщина, это оказалась смуглокожая девица в ярком (увы, запачканном) платье, присела на край их кровати. И только тогда Джим вздрогнул, снова едва не подскочив, будто только сейчас заметил присутствие девушки (а может только сейчас и заметил). Он чуть отполз от края кровати, но очередной хруст снова привлек его внимание. Джим не отводил взгляд от парня в углу. Он подавил подступивший к горлу ком, чтобы его не стошнило прямо на постель, когда парень повернулся. Возможно Джим и не закричал-то только потому, что крик потонул в склизком комке. 

— Почему вы не помогли мне? — голос смуглой девушки оказался довольно приятным.

Но было ли Джиму до этого дела, когда единственное, что он в ней видел — это пробитую ножом грудину и пропитавшую платье кровь.

— А ты как думаешь, Франческа? Они такие же, как и остальные. Им нет дела до других.

Франческа дернулась. Ее милое лицо исказила тень неприязни, когда она посмотрела на человека в дверях. Мужчина, лет тридцать-тридцать два на вид. Уложенная черная шевелюра и подкрученные тонкие усы. Привалился к косяку открытой двери и закурил сигарету.

— Почему они не сбежали тогда? Все ост...

Джим ничего не слышал. Он смотрел в тонущие в беспроглядной темноте глаза лысого паренька. Щелк-щелк. Вокруг рта налип пух, отбрасывая на иссушенную кожу длинные тени в свете голубоватой луны. Щелк-щелк. В очередной раз стараясь перетереть рассыпающимися зубами кости, паренек крепко сжимал в руке вспотрошенную птицу.

— Ларс, — его собственный голос не казался ему знакомым. Джим еще никогда не слышал звук своего собственного плача.

Ларс коснулся его руки. Не более. Джиму показалось этого недостаточным, но Ларс хотя бы показал, что услышал его. Джим подобрал колени к себе поближе, на мгновение стараясь выкинуть из головы мысли и подавить неоправданную обиду на Ларса, который будто недостаточно его поддерживает. Он выпрямился, выдыхая. Он повернулся к Ларсу (тот же не шелохнулся с самого момента подъема). Надеясь быть сейчас явно подальше от мадам, присевшей к ним на кровать, Джим придвинулся к Ларсу, с трудом заставляя пробравшее крупной дрожью тело двигаться.

— Ларс, — зашептал он, прижимаясь ближе. Он почти кутался рядом с ним: похожий на ребенка или, возможно, испуганного кота. — Ларси, — он все еще не понимал, почему Ларс не проявляет к нему достаточно внимания, чтобы успокоить. Они всегда понимали надобности друг друга без слов. И, как правило, стремились сделать все, что в их силах, чтобы исполнить желания друг друга.

Джим свернулся рядом с Ларсом почти в клубок. Его голова легла на плечо. Он крепко сжимал руку Ларса, державшую его в ответ. В ушах раздавался хруст птичьих костей: Джим чувствовал эхо по всему позвоночнику. Пара рядом с ними начала спорить. Мужчина так и стоял на входе, только теперь активно жестикулируя руками, а девушка не собиралась вставать с их кровати. Джим это все терпел, практически перестав обращать внимание: он сосредоточился на ощущении мягкой серой ткани у себя под щекой. Запах Ларса тоже успокаивал.

Из ванной комнаты донесся звук смывшейся в унитазе воды. Оттуда вышел мужчина: под неопрятной бородой едва можно было разглядеть молодого парня едва за двадцать.

— Ларс, — Джим снова захныкал. Теперь его не удивляло такое обильное количество желтых пятен на мотельном матрасе. Не смотря, он потянулся свободной рукой к лицу Ларса. — Чего?

Джим шмыгнул. Он посмотрел на влажную ладонь, что буквально на доли секунды коснулась чужой щеки. 

— Ларс, ты чего? — Джим стянул серый капюшон, растрепав тому каштановые кудри.

Незнакомые Джиму мужчина и женщина стали громче выяснять отношения. Противный стрекот отзывался эхом в ушах. Шуршание листов замызганного номера «таймс» добавилось к общей какафонии звуков. Ларс не поворачивался. Джим схватил его за плечи и настойчиво повернул к себе. Лицо Ларса все влажно блестело.

— Ты чего. Плачешь?

Ларс не хотел на него смотреть. Он молчал. Спокойный голос «Призраки». Всегда кто-то из них двоих оставался сильным, если другой не мог. Сейчас Джим себя сильным не чувствовал.

— Ларс, Ларси, — Джим обхватил его лицо руками. — Ты чего, Ларс?

Ларс положил свои руки на запястья Джима. Будто собирался убрать и, тем не менее, не решался. Опять же. Они слишком хорошо знали друг друга.

— Ларс, ты что-то видишь?

Щелк-щелк. По спине Джима пробежался неприятный холодок. Ларс упорно отводил взгляд. Теперь его руки не просто висели: большие пальцы гладили тыльную сторону ладони Джима.

— Любимый, что ты видишь? — руки Джи сползли чуть ближе к шее, но обхватывали по-прежнему крепко. — Скажи мне, киса.

Ларс свел брови. Его губы дрогнули.

— У тебя нет половины головы, — из глаз упало две крупных капли. Нижняя губа сильно задрожала, и Ларсу пришлось значительно поднапрячься, чтобы продолжить. — Я вижу твои мозги.

Щелк-щелк. Шурх. Джим проглотил влажный ком.

— Все в порядке, кис, — «ну да, а сам-то в это веришь?», прозвучало в его голове голосом мужчины, что сейчас активно спорил с Франческой.

Джим зажмурил крепко глаза, выгоняя из головы навязчивые мысли. Он мерно выдохнул, огладил большими пальцами напряженную челюсть.

— Ларс, посмотри на меня.

Ларс это сделал. Он недолго смотрел на Джима и затем заплакал, сжимая зубы. Не позволяя себе звуков.

— Все в порядке, Ларс. Черепушка у меня не пробита.

Он взял голову Ларса и прижал ее к себе. Теперь Ларс плакал вслух. Обнимать Джима не спешил, но и не отталкивал. Женатая пара все еще бранилась. Что уж говорить о щелкающем челюстями парне, старавшемся все разделаться с нескончаемой птичкой в своих руках. «Ковбой» (просто какой-то бездомный), неразборчиво шутил похабные шуточки в свою бороду. 

Последнее, что помнил Джим — это шепот на ухо трясущегося в его руках Ларса о том, что у него все в порядке.