Когда они спускались в подземелье, Джойс вкратце рассказал Личу всё, что услышал от Клавдия. Узнав о том, что они покидают посёлок и отправляются в рискованное путешествие с непредсказуемым исходом, старый изобретатель выразил сожаление, что они не могут остаться, чтобы помочь им защищать посёлок от солдатов Джеральда. Но, конечно же, понимал, что судьба дала шанс призванным стать ещё сильнее, а значит, их нужно отпустить.

     Механический дракон возвышался над ними на своём прежнем месте, и Лич его ещё не испытал – отчасти, как догадался лорд, из опасения и страха, что у него опять ничего не выйдет и над ним снова будут насмехаться, и вновь в присутствии монарха. Поэтому поспешил успокоить старика, дав слово, что предупредит Лайонелла о возможной неудаче, и в свою очередь взяв с Лича слово, что он испытает дракона как можно скорее. Тот мгновенно согласился, и они приступили к изучению ИЛПов.

     - Запомните, друзья мои, - говорил Лич, держа в руках своё детище пропеллером вперёд. – Мотор ИЛПа может работать на спирте всего четыре часа, но если его подержать на солнце, он зарядится так же, как моё устройство для освещения лаборатории. Я, конечно, дам вам достаточное количество спирта, чтобы вы могли без проблем долететь до Эллсдейна, но на обратном пути вам нужен будет день на их подзарядку от солнца. – Джойс и Гарей кивнули. – Думаю, шести бутылок будет достаточно – с большим количеством топлива в запасе вы попросту не взлетите. И прошу вас, будьте осторожны, - с тревогой в голосе напутствовал он призванных. – Эллсдейн – очень опасное место, но, несмотря на его положительное влияние на наш мир, происхождение этой энергии и её природа нам неизвестны, и немногие побывавшие там гулсенцы, вернувшись оттуда, постепенно сходили с ума, а большинство не вернулось вовсе. Как только дадите клятву и зарядите ИЛПы, уносите оттуда ноги, иначе это место сделает вас своими пленниками и медленно убьёт. А теперь я покажу вам, как управлять моими устройствами.

     После инструктажа Беркли вручил им ИЛПы, и они поднялись наверх, чтобы провести первый учебный полёт. Выйдя наружу, все трое увидели, что у дома Лича стоят все жители Небесных Холмов. Несомненно, все они хотели посмотреть, смогут ли конструкции изобретателя-неудачника, отвергнутого в своё время самим монархом, работать. И Джойс с Гареем не обманули их надежд.

     Действуя в точности так, как показал им Лич, они медленно поднялись на пару метров над землёй – сначала Джойс, а затем и Гарей. Сами ИЛПы были закреплены на их спинах переплетениями прочных ремней, а винт на подвижных кронштейнах вертелся над головой. Пара неподвижных, обтянутых кожей крыльев, похожих на крылья дракона, возвышалась по обе стороны винта. Толпа внизу восхищённо захлопала в ладоши. Джойс и Гарей были привязаны друг к другу прочной верёвкой (так попросил лорд), чтобы в пути не отдалиться слишком далеко и не потерять друг друга в воздухе. Они одновременно дёрнули за один из рычагов, удобно расположенных по обе стороны от их тел прямо под локтями, и кронштейны с негромким щелчком переменили позицию, переместив винт за спину каждого. При этом крылья ИЛПа остались на месте, а винт заработал быстрее. И в этот момент они полетели вперёд.

     Толпа взорвалась ещё более громким воплем. Сделав круг над посёлком и продемонстрировав все возможности ИЛПов, включая резкую остановку, мгновенное увеличение и уменьшение скорости, а также нырки вверх и вниз прямо в воздухе, призванные приземлились на то же место, откуда и взлетели. Гулсенцы тут же бросились к ним, поздравляя с первым полётом. Джойс и Гарей сами не верили в то, что только что сделали. Видно было, что Лич потрудился на славу над этими штуками. И молодой лорд внезапно подумал, что если королевство выживет, его очень скоро ждёт настоящий технический прогресс со множеством величайших и полезнейших открытий, как это было когда-то в своё время и на Земле.

     Получив от Лича и остальных поселенцев нечто вроде напутствия и благословения, лорд и слуга помчались домой, чтобы как следует подготовиться к предстоящему путешествию. Но прежде они зашли к Нилу, который, как и обещал, занялся их травмами.

     Сняв Гарею гипс, он проверил его руку на движения и заключил, что перелом благополучно сросся – так же, как и рёбра лорда. Укушенная рука Джойса уже не болела, однако рана всё ещё нуждалась в перевязке. Поэтому Нил переменил повязку и в свою очередь напутствовал призванных пожеланиями больше не попадать в передряги подобно прошлым, иначе, добавил он с усмешкой, во всём посёлке не хватит бинтов. От себя он передал им некоторые травы, способствующие остановке крови, а также бинты и мази, и хоть лорд со слугою попытались сперва вежливо отказаться, вскоре поняли, что всё это им может пригодиться, ведь они были на самом деле не такими уж и неуязвимыми, как показал опыт.

     Тепло попрощавшись с Нилом, они, вернувшись домой, передали, как и обещали, опасения Лича монарху Гулсена. Тот ответил, что они со старым изобретателем помирились и ссориться из-за пустяков больше не собираются. И каков бы ни был исход испытаний, он не станет сердиться на старика. Пожелав призванным счастливого пути, монарх предложил им подкрепиться перед дорогой, и Джойс с Гареем охотно согласились.

     Затем они навестили Клавдия, который отдыхал в одной из комнат наверху.

     - Мы улетаем, - сказал молодой лорд. Клавдий улыбнулся и, взяв в обе ладони голову Джойса, наклонился и поцеловал его в лоб.

     - Счастливого пути, мальчик мой, - ласково произнёс он. – И помни: все ваши действия должны быть искренними, а слова – истинными. Иначе вы не вернётесь обратно и не станете Посвящёнными. Гарей, иди сюда, - позвал он старика, стоявшего позади лорда. – Я напутствую и тебя тоже.

     Поцеловав дворецкого в лоб, Клавдий глубоко вздохнул и сказал, глядя на обоих:

     - Ничего не бойтесь. Вы идёте туда с благими намерениями, и энергия поймёт это. Верю, что всё у вас получится. А за меня не волнуйтесь – если приступ повторится, его величество позовёт доктора. Теперь я уже не так одинок, как раньше, - он улыбнулся. – Берегите себя, мои дорогие.

     - Обещаем, что будем, - откликнулся Джойс, и вместе с монархом они вышли на улицу.

     Их вышел проводить весь посёлок. С восхищением и гордостью гулсенцы разглядывали своих героев. Громоздкие приборы были надёжно закреплены за спинами Джойса и Гарея, а прочная верёвка всё так же соединяла их друг с другом. Заплечные мешки с топливом, медикаментами, едой и оружием – мечом Гулла, знАком и остро заточенной секирой, что дали Гарею кузнецы – висели на уровне пояса. Несмотря на то, что им уже успели выковать доспехи, лорд и слуга не стали их надевать в предстоящий полёт, понимая, что с такой тяжестью ИЛПы не поднимут их, да и сражаться в Эллсдейне им было не с кем. А на случай нападения Джеральда они рассчитывали успеть вернуться обратно, тем паче, что в их распоряжении оставался ещё день, а пребывание возле источника и клятва, как надеялся Джойс, не отнимут много времени. Поэтому поверх рубашки они надели лёгкие кольчуги, а на них – кожаные тулупы с внутренним мехом, чтобы не замёрзнуть в воздухе. Лёгкие кожаные сапоги и меховые штаны должны были также согреть их, а на головы оба предусмотрительно надели лёгкие шлемы в виде голов льва и собаки соответственно, ибо, случись им упасть с высоты, например, при неудачном приземлении или в случае неисправности ИЛПов, то, по крайней мере, их не ожидает смерть от удара головой о землю. Тем более, что шлемы были утеплены изнутри выстриженной шерстью со шкуры одного из копытных, которых в качестве домашнего скота содержали во дворах некоторые поселенцы. Животное было похоже на барана с длинными, как у лани, ногами, но названия его лорд не знал. Его мех был очень тёплым и высоко ценился гулсенцами.

     Лорд и слуга ещё раз простились с монархом и с каждым по-очереди поселенцем, затем Лич Беркли помог им завести моторы, и, взмыв в воздух, Джойс и Гарей обернулись к провожающим и помахали им на прощанье. Затем повернули на север и, переместив винты, полетели на встречу с неведомым.

     - Послушай, Гарей, - сверяясь с картой, произнёс Джойс, повернув голову к летевшему рядом дворецкому. – Мы летим уже около часа, но я что-то не вижу внизу долины реки Аргус. Судя по карте и времени нашего пути, мы уже минут пять как должны были настигнуть её.

     - Возможно, мы слишком медленно летим, ваша светлость, - предположил Гарей вроде бы беззаботно, однако лорд прочёл тревогу в его глазах.

     - Я так и знал, что Лич их недоработал как следует, - сердито отозвался Джойс. – За такое короткое время просто невозможно улучшить познания в технике, а он бросил вызов собственному уму, и вот результат.

     - Но ведь вы же вместе трудились, ваша светлость, - осторожно произнёс Гарей, боясь рассердить хозяина ещё сильнее.

     - И что с того? – развёл руками Джойс. – Мы работали над драконом, а этими штуками он сам решил заняться, когда мы улетели с Альбиной… Скорее бы добраться до места и забыть об этих ненадёжных вертушках. Эх, если бы мы сами были инженерами-конструкторами, Гарей, мы бы собрали ему не то что дракона, а самый настоящий боевой вертолёт!

     Гарей усмехнулся.

     - Скажете тоже, ваша светлость: вертолёт. Тогда уж надо строить целый завод по производству таких вертолётов. А мы не в Англии.

     - Я думаю, Гарей, со временем они и без нашей помощи научатся делать машины, похожие на наши – нужен только мощный побудительный толчок.

     - Вы намекаете на нас с вами? – удивился Гарей.. – Но мы не настолько…

     - Знаю, Гарей, - улыбнулся лорд. – Но надо попробовать. Если с помощью того, что нам уже удалось создать, мы победим Джеральда, гулсенцы поверят в свои силы, а Лич, глядишь, станет вторым Леонардо да Винчи.

     - Художником? – не понял Гарей.

     - Да нет, - рассмеялся Джойс. – Леонардо да Винчи тоже конструировал нелепые на первый взгляд механизмы – наземные, воздушные, прочие для хозяйственных нужд и науки, и большинство из них, как и у старика Беркли, были никуда не годными. Но сейчас, через призму столетий, мы понимаем и видим, что он был гениален для своего времени. А гении, как тебе известно, гонимы своими современниками. Так что, думаю, если он не разочаруется в себе и не забросит свои идеи, думаю, он сможет со временем стать великим изобретателем.

     - Остаётся только надеяться, ваша светлость, - кивнул Гарей, и они продолжили свой полёт уже молча.

     К их великому облегчению, вскоре под ними показалась блестящая, широкая полоска реки. Лорд ещё раз сверился с картой и убедился, что они наконец-то достигли Аргуса.

     Бесчисленные поля и холмы медленно проплывали под ними. Судя по карте, до Эллсдейна было ещё очень далеко, а им ещё предстояло пересечь высокие горы Хиск, густонаселённые земли Ароны, землю Дейвингтон, практически незаселённую, затем через череду пропастей на границе Дейвингтона попасть, наконец, в Эллсдейн, но огромное озеро, раскинувшееся по обе стороны этой земли в самом её начале, будет преодолеть сложнее всего, поскольку Клавдий предупредил их о страшной тайне Великого озера, как оно называлось. Издревле гулсенцы верили, что в этом озере обитает призрак Великого Фреммора, который сторожит подход к источнику жизни королевства – «молоку» - и убивает всякого, кто решится ступить на земли Эллсдейна пешком, вплавь, или по воздуху. Поводом для создания этой легенды послужило, по-видимому, наблюдение за пролетающими над озером дикими драконами, многие из которых по неизвестной причине умирали прямо в воздухе и тонули, несмотря на то, что пересекали озеро поперёк, а не вдоль, а в поперечнике оно было не более пятнадцати миль. Впоследствии вместе с легендой родилась и пословица: «Редкий дракон долетит до середины Великого озера». Это было одной из причин, по которой в Эллсдейне никто не оседал, а если и оседал, то ненадолго. Те же, кто не боялся озера и благополучно объезжал его стороной, или прибывал на жильё с других, не граничащих с озером земель, ощущали на себе влияние энергии «молока» и бежали прочь из тех мест навсегда. Вода в этом озере также была необычной: молочно-белой, как свежевыпавший снег, и никогда не замерзала. Его воды стекали с пропасти в обычную реку, носившую имя Олза, и, сливаясь с ней, образовывали причудливые белые узоры, следуя по течению в живописную долину, созданную когда-то в древности грозными вулканами, поэтому почва здесь была насыщена питательными веществами и давала вдоволь пищи растениям и животным. А близкое «соседство» источника силы только подпитывало и без того богатую почву прекрасного и одновременно губительного для любого чужака места под названием Эллсдейн.

     Ближе к вечеру показались горы.

     - Это горная цепь Хиск, - сверившись с картой, сообщил Джойс дворецкому. – Здесь нам придётся заночевать. Надеюсь, в этих местах не водятся дикие драконы, иначе нам с тобой придётся несладко.

     От его слов Гарей вздрогнул, но более ничем не выдал свой страх.

     Они благополучно приземлились на перевале, занесённым снегом. Джойс принялся оглядываться в поисках подходящего места для ночлега, но вокруг на десятки метров не было никакого укрытия, похожего на то, в каком укрывался монарх Гулсена. Здесь и горы были иные – выше, чем Джойсу когда-либо доводилось видеть, – и климат холоднее. Они замёрзнут, если лягут спать прямо в снег – нужно было непременно разыскать место побезопаснее.

     - Идём, Гарей, - сказал лорд, больше ничего не добавив. И вместе они побрели через перевал, утопая в глубоком снегу. Идти было тяжело, поскольку ИЛПы со спин они не сняли, опасаясь, что те могут заржаветь, если их волочить за собой по снегу. Кроме того, Джойс опасался, что на морозе может замёрзнуть весь их запас горючего, поэтому тем более важно было как можно скорее найти укрытие, развести огонь и заправить аппараты.

     Пройдя вперёд около километра, оба чувствовали подступающую усталость, а надежда найти убежище на ночь убывала с каждой минутой. Джойс с невыразимой жалостью наблюдал за несчастным Гареем, уже в пятый раз упавшим в снег, и из последних сил тянул его за руку, ведя за собой сквозь сугробы, но старик держался стойко и пока не жаловался на страшную усталость, несмотря на то, что оба промокли до нитки из-за постоянных падений в снег. Тяжесть ИЛПов и мешков, а также отяжелевшая от влаги одежда тянули их вниз, а силы убывали с каждой минутой. Дышать разреженным воздухом было невыразимо тяжело, ноги подгибались, а прошли они, как оказалось, не так уж и много – лорд это понял, обернувшись назад, когда Гарей, не выдержав, сдался, и рухнул на спину Джойса, подкосив колени. Было ясно, что больше он не сможет сделать и шага.

     - Оставьте… - выдохнул он шёпотом, тяжело дыша.

     Джойс повернулся к нему и подхватил под мышки, пытаясь вернуть старику равновесие.

     - Что? – переспросил он. – Что оставить, Гарей? Мы не можем оставить ничего из наших вещей, легче нам от этого всё равно не станет, да и ничего лишнего мы с собой не…

     - Нет… - произнёс Гарей, и белое облачко пара из его рта на мгновение скрыло его лицо от лорда. – Оставьте меня и… идите… Я больше… не могу…

     Он мешком свалился в сугроб. Джойс тут же его поднял, приняв на правое плечо бОльшую часть его веса и перекинув через шею одну его руку.

     - Гарей, потерпи, - с жалостью попросил лорд, пытаясь улыбнуться, но улыбки не получилось: его губы потрескались, и ранки на них противно щипало. – Не сдавайся… Нам нельзя сдаваться… Мы должны… идти дальше… Мы должны… Ты слышишь?

     Дворецкий едва заметно кивнул, и, поддерживаемый молодым господином, побрёл вместе с ним дальше сквозь белую пелену снега, сливавшуюся с небом.

     Они почти не продвинулись вперёд и брели скорее инстинктивно, подобно животным, которые знают, что если остановятся – замёрзнут и умрут. Разумом они уже давно не осознавали, куда идут и для чего – просто шли, уже не обращая внимания ни на усталость, ни на дискомфорт. Блуждающим взором Джойс оглядывал местность, а Гарей, положив голову ему на плечо, казалось, спал, и почти не переставлял ноги. Глаза его были закрыты, и Джойс даже не знал, жив ли он ещё, или он сейчас тащит за собой его замёрзший труп.

     Темнота наступившей ночи уже обступила их со всех сторон, а снег под ногами превратился в серую искрящуюся массу на фоне чёрного звёздного неба. Нечеловеческими усилиями напрягая мышцы, Джойс с рычанием упорно продолжал движение, вглядываясь вдаль покрасневшими от холода глазами. Было ясно, что ещё чуть-чуть, и он не сможет больше сделать и шагу.

     И тут справа от себя он увидел, что в одной из окружавших их каменных тел высокогорья чернеет зияющий огромной разверстой пастью провал.

     Пещера!

     Из последних сил Джойс рванул туда, таща за собой Гарея. От резкого движения дворецкий очнулся и приподнял голову, пытаясь понять, что происходит. Но у него не было сил произнести ни звука, так же, как и лорду.

     Как ни странно, но место перед пещерой было словно кем-то очищено от снега – не полностью, но по сравнению с тем, через какие завалы им пришлось брести, это была идеально сделанная работа, поскольку уровень снега здесь был не выше лодыжки.

     Забежав в пещеру, Джойсу хватило времени понять лишь то, что здесь очень тепло, а значит, костёр разжигать не нужно, да они и не смогли бы этого сделать сейчас. Тепло исходило от какого-то странного пирамидообразного объекта в глубине – так, во всяком случае, показалось Джойсу, ибо разум его отказывался повиноваться своему владельцу. Они оба были смертельно уставшими, чтобы ещё как-то медлить и что-то соображать – сейчас они не соображали абсолютно ничего. Поэтому, добравшись до источающей тепло пирамидообразной горки, Джойс мешком повалился на неё, потянув за собой Гарея. И, едва осознав конец своего пути, оба мгновенно заснули.

     Джойс разлепил глаза и зажмурился: солнце вовсю светило ему в лицо. Он приподнялся на локтях и осоловелым взглядом огляделся. Он не помнил, как оказался здесь, однако через минуту отдохнувший мозг подчинился приказам, и Джойс всё вспомнил. Они нашли укрытие! Гарей! Где Гарей?

     Старый дворецкий мирно почивал рядом, лёжа на боку. Джойс выдохнул: слава Богу!

     Пытаясь подняться, он опустил голову и неожиданно сделал весьма неприятное открытие для них обоих.

     Вчера ночью они уснули на кладке из двух десятков драконьих яиц.

     - ГАРЕЙ!!! – вскочив, закричал Джойс. Гарей резко открыл глаза и сонно уставился сначала на хозяина, а затем вниз. В следующее мгновенье старик рванулся к лорду, дрожа от страха всем телом. Его глаза были широко раскрыты от ужаса.

     - Ваша светлость!.. – вскричал он, и, по всей вероятности, намеревался ещё что-то сказать, но лорд, опомнившись, закрыл ему рот ладонью:

     - Тсс, Гарей, - прошептал он. – Быстро заправляй свой ИЛП, и летим отсюда. Скорее, шевелись.

     Без лишних слов они скинули с себя аппараты и стали заливать жидкость в топливный резервуар. Джойс всё время оглядывался на выход из пещеры в весьма понятном страхе. Но, слава Богу, они закончили дело в одиночестве, и, закрепив аппараты, осторожно вышли из пещеры.

     В небе вокруг них не было никого, оно было голубым и чистым. Снег искрился на солнце миллиардами снежинок.

     - Путь свободен, Гарей, - поманил за собой дворецкого лорд. – Горизонт чист, можно лететь дальше.

     Они вышли на середину расчищенной от снега площадки, быстро ощутив кусачий мороз. После тепла кладки, высушившей за ночь всю их одежду, им не хотелось вновь ощущать негостеприимство гор Хиска. Но другого пути у них не было и, разогрев моторы ИЛПов, лорд и слуга взмыли ввысь.

     Но не успели они отлететь от места своего ночлега достаточно далеко, как в вышине слева от них раздался чудовищный рёв. Вздрогнув, Джойс заставил себя обернуться. Там, на фоне солнечного диска, возникла крошечная точка, и она росла, быстро приближаясь к ним.

     - Гарей, включай обороты на полную мощность! – вскричал лорд, первым рванувшись вперёд, так что верёвка, которой они были соединены, опасно натянулась. – Она ещё далеко, но если мы не поторопимся, она нас заметит.

     Дворецкий мгновенно догнал хозяина, увеличив скорость, и они помчались прочь от этого места, миновав горную цепь за каких-то пять минут. Убедившись, что опасность миновала, Джойс и Гарей убавили скорость, и, посмотрев друг на друга, неожиданно для самих себя рассмеялись.

     - Мне не верится, Гарей, - отсмеявшись, сказал Джойс. – Мы удрали от дикой драконицы, которая даже не знает, что мы побывали в её пещере и спали на её яйцах!

     - Да уж, ваша светлость, - вторил ему дворецкий. – Вернёмся домой – нам ни за что не поверят!

     - Гарей, я настолько привык жить в Гулсене, - произнёс лорд, весело глядя на старика, - что стал воспринимать это королевство, как свой родной дом, даром что я потомок Гулла Первого. И пускай трон Анкрауна мне не светит, да и не хочу я его занимать, - его есть кому занять, - всё равно Гулсен мне нравится. И я бы хотел прожить здесь всю свою жизнь. И ты, я надеюсь, тоже.

     - Нет, ваша светлость, - покачал головою дворецкий. – Я ни на что не променяю землю, на которой я был рождён, - ни на что, даже на самое прекрасное в мире королевство.

     - Да я пошутил, Гарей, - успокоил его лорд. – На самом деле я солидарен с тобой. Просто лишний раз помечтать и развеять тревожные мысли никогда не помешает.

     - Вы правы, ваша светлость, - кивнул с улыбкой старый дворецкий.

     Они летели теперь над постепенно повышающимся ландшафтом. Воздух заметно потеплел, но не настолько, чтобы можно было согреться после холода неприветливых гор. Они пролетали над землями Ароны, но пока никаких замков в средневековом стиле, ни домиков гулсенцев победнее, они не замечали. Редкие островки леса посреди поросшей порыжевшей осенней травой земли, то спускающейся вниз, то подымающейся вверх кособокими, неровными холмами, мелькали тут и там до самого горизонта.

     И вдруг…

     Сильный удар задел по касательной край ИЛПа Джойса, и что-то огромное пронеслось мимо них так быстро, что они поначалу даже не поняли, что именно их задело. А поняли только тогда, когда это что-то, отдалившись от них на приличное расстояние, быстро развернулось и понеслось навстречу.

     - О Боже, нет! – вскричал Гарей.

     - Чёрт возьми! – ругнулся Джойс. – Драконица! Она преследовала нас, а мы даже не догадывались об этом. Скорее, Гарей, рычаг в положение «вниз»! Ныряем!

     Синхронно нажав на рычаги, лорд и слуга резко ухнули вниз, стремительно приближаясь к земле. Этим они надеялись обмануть драконицу, исчезнув из её поля зрения, но огромный дикий монстр грязно-коричневого окраса, конечно же, заметил их манёвр и, сложив крылья, штопором устремился вдогонку.

     Скорость драконицы намного превосходила скорость падавших людей, и вскоре лорд это понял. Хищно оскаленная морда чудовища уже показалась из облаков, стремительно нагоняя их. И, крикнув изо всех сил, Джойс приказал Гарею остановить падение, переместив винт вверх. Но тот его не слышал: крепко зажмурив глаза, старик, казалось, готов был умереть, лишь бы не попасть на обед дракону. А земля была уже близко.

     В отчаянии Джойс дёрнул верёвку, к которой они были привязаны. И только тогда Гарей открыл глаза.

     Остановив падение, они ещё секунду-другую противились дурноте, последовавшей после столь резкой остановки, а затем, вновь переведя винт за спину, резко свернули в сторону. Мгновенье спустя промахнувшаяся драконица, с досады взревев, забултыхалась в воздухе, хлеща крыльями и пытаясь восстановить равновесие. И на какое-то время потеряла из виду своих жертв. А Джойс с Гареем быстро снижались, уходя в сторону от разъярённого чудовища и надеясь сесть в одном из многочисленных лесных островков.

     Но они не успели. Шум драконьих крыльев, раздавшийся очень близко, оповестил их о том, что опасность не отступила. И тогда Джойс принял смелое решение. Вытащив из мешка на поясе бутыль со спиртом из их запасов для заправки ИЛПов, он обмотал её горлышко куском верёвки и достал зажигалку, которую всегда носил с собой, хоть и не курил.

     - Ваша светлость… - удивлённо спросил Гарей, наблюдая за действиями хозяина. – Что вы делаете? Это же…

     - Знаю, Гарей, - кивнул Джойс, поджигая кончик верёвки. – Но это наша единственная надежда. Ей ничего не стоит поджечь лес, в котором мы можем укрыться, так что перехватим инициативу и подожжём её раньше. Это жестоко, знаю, да и яйца погибнут без матери, но наши с тобой жизни стоят дороже драконьих.

     Верёвка загорелась. Лорд взялся за не горящую её часть и видя, что громадный коричневый монстр приближается, развернул ИЛП, приказав Гарею остановиться, и, раскрутив бутыль в воздухе, запустил её в морду драконицы.

     Он бы промахнулся, если бы монстр не решил, что к ней летит живое существо. Драконица метнулась к летящему предмету и поймала его в пасть.

     Её череп разнесло вдребезги вместе с клубом огня, в мгновение ока окутавшим безголовую уже шею и грудь. И гигантская туша камнем рухнула вниз.

     Закрывшись на момент взрыва руками, призванные с восхищением, смешанным с только что пережитым страхом за свои жизни, наблюдали за падением погибшей драконицы. Им, а особенно лорду, было гадко на душе за совершённый поступок, ведь совсем недавно по милости Джеральда похожим образом погибла и Альбина. Но они понимали, что это было необходимо для спасения обеих миров, и жертва в одного дракона и двадцать не вылупившихся детёнышей не шла ни в какое сравнение с гибелью всего человечества, а следом – и параллельных миров планеты.

     Когда тело монстра обрушилось в лесной массив и послышался жуткий треск ломающихся стволов, Джойс и Гарей набрали высоту и полетели дальше, больше не оглядываясь на то, что натворили.

     Через пару часов пути наконец-то показалась обитаемая часть Ароны. Огромный город, в основном состоявший из великолепных замков, сверкающих на солнце своими шпилями и флюгерами, предстал перед ними во всей своей красе. Но им нельзя было приземляться, покуда здесь, как и в других землях Гулсена, господствовала власть Джеральда, и рисковать ради крова на ночь и еды, даже выдав себя за кого-то другого, было крайне опасно. Если бы кто-то из аронцев узнал, что они – господин и слуга, да ещё и не из их мира, их бы в лучшем случае арестовали. Наверняка Джеральд уже отдал приказ властям всех земель королевства искать двух посягнувших на его трон незваных гостей. Поэтому, на подлёте к городу и вдоволь налюбовавшись его красотой, лорд и слуга набрали высоту и, скрывшись за облаками, продолжили свой путь. Подкрепляться же запасами, взятыми с собой, им пришлось прямо в воздухе.

     Впереди был Дейвингтон, за которым должен был начинаться таинственный Эллсдейн. Но пока до него было далеко – ещё день полёта – и лорд Джойс ни на шутку встревожился. Они так медленно продвигаются, столько препятствий уже преодолели, вынуждены скрываться от людей, убивать драконов, а между тем вся надежда - только на них. На обычных людей, ни разу в жизни не совершавших подвиги, подобные этим. И казалось просто невероятным то, что с ними сейчас происходило. Все эти распри, битвы на драконах, механические приборы в подземной лаборатории, Скорбящий Калека со сверхъестественными способностями, «молоко земли»… С другой стороны, те из англичан, что побывали здесь раньше, наверное, думали так же и тоже спрашивали себя: а почему именно они? К сожалению, думал Джойс, ответа на этот вопрос они, скорее всего, никогда не узнают.

     И вот перед ними раскинулся каменный город земли Дейвингтон. Каменный потому, что здесь практически не было деревянных построек, а также высоких замков, в отличие от Ароны. И вскоре они поняли, почему: сильный ветер налетел на них со стороны города, и лорда со слугой швырнуло в сторону подобно пёрышку, тут же сбив с курса.

     - Без паники, Гарей! – вскричал Джойс, однако он и сам был сейчас недалёк от этого. Их стремительно относило, мотая из стороны в сторону, прочь от города, а их ИЛПы попросту не могли сопротивляться такому сильному ветру. Джойс из-за тряски никак не мог ухватиться за рычаги управления, чтобы подняться выше. Ещё несколько секунд, и их заметят дейвингтонцы, поскольку беспощадный ветер устремился вниз вместе со своими пленниками, и, словно охотящийся дракон, быстро менял курс, швыряя их то вверх, то вниз, то в стороны. Ни Джойс, ни Гарей уже не ориентировались в пространстве – им было дурно, страшно, но они могли сейчас лишь одно – крепко зажмурить глаза и звать на помощь, что и делали, хоть и знали, что никто им здесь не поможет.

     Пойманные в ловушку коварной стихией, они летели над городом, едва видя его, так как их бросало порывом то в тучи, то обратно. Но ИЛПы по-прежнему исправно работали, несмотря на то, что за прошедшее время лорд и слуга несколько раз столкнулись друг с другом. Джойс молил, чтобы их бешеный полёт никто не увидел, и чувствовал себя таким беспомощным, что стыдился этих своих мыслей. Если бы на их месте был кто-то из уже побывавших в Гулсене англичан, лорд был уверен, что уж они-то придумали бы выход из данной ситуации. А они с Гареем… Нет, они были лишь жалким подобием славных героев гулсенского прошлого.

     К счастью, каменный город был сравнительно невелик, и они благополучно миновали его. Впереди было самое сложное испытание – знаменитые пропасти. И если они снова «поймают» ветер…

     Однако они ошиблись насчёт самого сложного: позади, на границе города – там, где стояли крепостные ворота одного из четырёх входов в город, - раздался громкий звук рога. Ему вторил трубный рёв сразу нескольких драконов. Лорд и слуга похолодели от ужаса.

     Их всё-таки заметили.

     И так же, как в предыдущий раз, Джойс приказал Гарею перейти на полную скорость. Но перед этим он, подтянувшись по верёвке поближе к слуге и стараясь, чтобы винты и крылья ИЛПов не задели друг друга, достал меч Гулла и перерезал верёвку, соединявшую их.

     - Ваша светлость, что вы делаете? – испуганно вскричал старик, глядя то на повисший обрывок, то на хозяина. – Мы же должны…

     - Я знаю, Гарей, - спокойно и твёрдо отозвался Джойс. – Но сейчас в небо поднимутся не один всадник и не два, поэтому, для того чтобы выжить и не быть захваченными в плен, нам следует быть раздельно и действовать также раздельно, иначе мы не выживем. И ветер может нам в этом помочь. Ты понял меня, Гарей?

     С минуту дворецкий не понимал, что его господин имеет в виду. Ему не хотелось оставлять лорда одного и оставаться самому один на один со смертельной опасностью, но в конце концов Гарей кивнул и потянулся было за своим мешком, чтобы вытащить оттуда одну из бутылей со спиртом, но лорд его остановил.

     - Нет, Гарей, ты, видно, не понял меня. Их мы использовать не будем, побереги топливо. Я сказал тебе, что нам поможет ветер. Используй восходящие потоки на пользу себе и во вред врагу, и постарайся как можно скорее достигнуть череды пропастей. Вон они, впереди. И когда будешь готов, когда враг будет у тебя на хвосте, ныряй в расщелину и действуй. Ты всё понял?

     Лицо дворецкого просияло.

     - Да, я понял вас, ваша светлость, - немного тревожно улыбнулся старик, но улыбка получилась натянутой. – Будьте осторожны.

     - Ты тоже, - хлопнул его по плечу Джойс. В это время в воздухе разнеслось торопливое хлопанье драконьих крыльев: дозорные из отряда стражей на быстрых боевых драконах стремительно настигали их.

     Увеличив скорость, лорд и слуга разлетелись в разные стороны. План Джойса был таким же, как и у Гарея. Ведь даже порознь они должны были действовать одинаково, чтобы добиться успеха.

     Хищный крик раздался сзади. Лорд повернул голову: ныряя в облака, его стремительно нагонял тёмно-зелёный дракон с облачённым в чёрную броню всадником. В руке солдат держал огромное копьё. Позади него летел второй дракон с чешуёй цвета грозовой тучи, и на нём также сидел всадник, только с мечом, и в таких же чёрных доспехах. Интересно, подумал лорд, сколько же у Джеральда в подчинении не распавшихся пар господ и слуг? Наверное, не так уж и много. И какое же чёрное и гнилое сердце должно быть у того господина, что согласится быть под властью собственного слуги, который, в свою очередь, находится под полным контролем главы ветви Ансерв, предавшего своего господина и законного правителя Гулсена – Лайонелла О`Крайтона! Наверное, только малодушный, слабовольный и бесхарактерный аристократишка, недостойный своего титула и богатств, которыми он владеет, или уже не владеет. И то, что летел он позади своего слуги, а не впереди него, говорило лорду о многом.

     «Ну что ж, - подумал Джойс, взяв на изготовку легендарный меч. – Посмотрим, насколько вы преданы друг другу».

     Он резко пошёл на снижение. Слева от себя лорд видел, как Гарея преследуют ещё два всадника. Один – на синем драконе с копьём в руке, другой – на фиолетовом, с мечом. Так же, как и он, старик начал снижаться, пока, повернув, не скрылся в расщелине ближайшей к нему пропасти. Здесь их было так много, что сверху казалось, будто вся местность – это многократно треснувшая скорлупа огромного яйца. Нырнув почти вертикально вниз, оба преследователя Гарея скрылись из его поля зрения. Помолившись за старика, Джойс резко изменил свой курс. Настал и его черёд.

     Гнавшиеся за ним всадники что-то громко кричали и угрожали, но из-за рёва ветра Джойс не расслышал ни слова. Нажав на рычаг, он начал стремительно снижаться над пропастью.

     На дне её он не увидел ничего, кроме дикорастущих деревьев посреди буйной зелени. Несмотря на это, укрыться здесь было нельзя, а приземляться – смертельно опасно. Но лорд и не собирался приземляться. У них с Гареем был план получше.

     Значительно снизив скорость, Джойс летел вдоль разлома, меж грозных скалистых стен, и, остановившись в нужный момент, развернулся, взмахнув мечом Гулла. Зелёный дракон ансервца с оскаленной пастью был в двух секундах от своего триумфа.

     Джойс сбавил обороты двигателя и прыгнул.

     Миг – и меч вонзился в череп дракона. Завизжав, обезумевшее животное заметалось, разбрызгивая фонтаны крови, но Джойсу потребовалось всего лишь несколько мгновений на то, чтобы выдернуть меч, и, схватив остолбеневшего от неожиданности всадника, спрыгнуть с дракона, который, смертельно раненный, с громким воем в следующий миг разбился спиной о ближайший край пропасти. И уже мёртвая туша рухнула вниз, в густые заросли на самое дно ущелья.

     Раздумывать не было времени: запустив двигатель и прекратив падение, Джойс, с трудом удерживая пытающегося отбиться ансервца и уворачиваясь от его руки, вооружённой копьём, выпустил его над самой землёй и помчался прочь, поскольку второй всадник, до сего момента наблюдавший за поражением своего слуги на зависшем в воздухе драконе, опомнился и ринулся в погоню. А Джойс, вытирая от драконьей крови меч Гулла, готовился применить его снова. Но в последний момент передумал, решив действовать иначе.

     Хоть это и было рискованно, но он решился: направив ИЛП к зарослям леса, лорд надеялся, что анкраунец последует за ним и разобьётся, но, когда дракон его завис в воздухе, прекратив преследование, Джойс чертыхнулся.

     «Ну ладно», - прошипел он и, сделав полукруг, помчался обратно, навстречу всаднику.

     Джойс любой ценой желал заполучить в своё распоряжение одного из драконов преследователей. Он надеялся, что Гарею придёт в голову та же мысль, и, если ему не удастся её осуществить, а Гарею удастся, им будет намного легче добраться до Эллсдейна. И теперь, стремительно приближаясь к, казалось, опешившему от вида атакующего его человека всаднику, молил Бога, чтобы у него всё получилось.

     Мгновение – и они скрестили свои мечи с таким лязгом, что воздух вокруг буквально задрожал. Оскалив зубы, солдат, глаз которого не было видно за шлемом в виде головы пса, в ярости наносил по лорду удар за ударом, а у Джойса, хоть он и умело отражал атаки, в это время в мыслях был один лишь Гарей. Как он там? Справился со своей парой преследователей, или же проиграл? Джойс очень волновался за дворецкого, ведь, как ни крути, а он был гораздо слабее своего хозяина, пусть даже со своей остро заточенной секирой.

     Солдат наносил удары мечом как-то странно – словно хотел поразить не лорда, а его летательный аппарат. И очень скоро Джойс понял, что так оно и есть: анкраунец знал, что если вывести из строя эту штуку, его враг разобьётся и дело будет сделано. Поэтому лорд, пока у него не вышли все силы на сражение, решил уязвить своего противника словом, что тоже являлось в некотором роде оружием в его руках и преимуществом в поединке.

     - Почему твои доспехи, как у слуг? – отбивая атаки солдата, выкрикнул Джойс. – Ты что, чей-то дворецкий? Тогда почему у тебя меч? А? У господина украл? Или Джеральд поменял местами господ и слуг? Отвечай, фальшивый аристократишка!

     Он произнёс ещё несколько обидных слов в том же духе, однако солдат оставался молчалив, и только яростнее наносил удары, заставляя Джойса отступать, защищая ИЛП от мелькавшего в воздухе меча.

     В какой-то момент лезвие всадника резануло по левому плечу Джойса, вспоров один из ремней, которыми крепился ИЛП к телу лорда. Это, конечно же, не нанесло ущерба аппарату, так как он был прикреплён десятками таких же ремней и одним металлическим кольцом, но этот удачный выпад встревожил Джойса. Он начал догадываться, почему солдат бьётся так яростно, и, самое главное, – почему он молчит. Нельзя было позволять ему взять верх, необходимо было как можно скорее захватить и его, и дракона, который им так нужен – больше, разумеется, чем этим двоим.

     Резко взвившись ввысь, как раз в тот момент, когда противник замахивался, намереваясь покончить с ним одним мощным ударом, лорд всем своим весом обрушился ему на спину и, не обращая внимания на негодующий рёв дракона, почувствовавшего поражение своего всадника, придавил к седлу сопротивлявшегося анкраунца, и, приставив лезвие меча к его горлу, другой рукой открыл ему рот.

     Так он и думал. Во рту у несчастного не оказалось языка.

     - Боже мой, - простонал Джойс, и подумал: «Так вот, оказывается, какой была плата аристократов за то, чтобы остаться вместе со своими взбунтовавшимися слугами. Жестокость Джеральда вывела Джойса из себя. И хотя он понимал, что этот солдат напал на него, но всё равно решил пощадить, как пощадил и его слугу, который теперь пытался выбраться из зарослей на дне пропасти, но пока безуспешно.

     Бывший когда-то, по всей видимости, представительным аристократом, богатым и счастливым, а теперь безъязыкий, немой, несчастный стражник самого низкого ранга, разорившийся в момент, когда Джеральд воцарился на обоих тронах, и согласившийся понести страшную потерю – потерю речи – ради того, кто его предал, лишь бы быть рядом с ним, этот дрожащий под ним человек лежал теперь совершенно беспомощный и всецело готовый к смерти от оружия, которое когда-то боготворил. На его глаза навернулись слёзы, словно он просил поскорее избавить его от мучений под тяжким гнётом тирана. И Джойс, прочитав это в его глазах после того, как скинул локтём его шлем, молча кивнул. Но не вонзил меч Гулла в грудь побеждённого. Вместо этого лорд произнёс:

     - Мы забираем твоего дракона. Он нам понадобится, чтобы свергнуть вашего тирана. Обещаем, что сделаем это. Обещаем, что избавим вас от его гнёта. Ты можешь доверять моим словам, ведь я – призванный англичанин. Джойс Бенет. А теперь – не сопротивляйся и позволь мне высадить тебя к твоему слуге.

     Солдат коротко кивнул. Это был молодой мужчина с длинными каштановыми волосами и большими испуганными карими глазами. Джойс попросил его выпустить меч, и, когда он подчинился, взял на себя управление драконом, лихорадочно вспоминая команды, которым учил его Дерек. Так как всадник дракона был нем, зверь мог подчиняться только немым командам, что весьма огорчило лорда, ведь в сражении на Гиацинте он в основном использовал как раз голосовые команды – поводьев и ног красный дракон слушался плохо. Но Джойс собрался с мыслями и скомандовал дракону снижаться. Анкраунца он по-прежнему держал в седле под собой, удерживая одной рукой меч у его горла, но тот лежал смирно и не сопротивлялся.

     Джойс посадил дракона на вершину пропасти, и солдат, спрыгнув на землю, повернулся к помиловавшему его англичанину. Его лицо выражало бескрайнюю благодарность и даже извинение, и Джойс, немного смутившись, подумал, что гулсенец считает его, наверное, благороднее себя, раз оставил его в живых. Впрочем, рассуждать и догадываться у него не было времени: нужно было лететь на помощь Гарею. Поэтому, по-военному отсалютовав ему, Джойс тронул поводья и поднял дракона в воздух. Но теперь на нём были доспехи пощажённого. Джойс подумал, что раз ИЛПы им больше не нужны, то не помешало бы защитить своё тело в столь опасном путешествии. Вражеские доспехи были весьма кстати и могли бы сослужить им превосходную службу, например, введя в заблуждение Джеральда, когда они снова столкнутся с ним и его армией. И можно будет даже, как надеялся лорд, незаметно влиться во вражеские ряды, тем самым сделав шансы на победу ещё доступнее. Только бы и Гарею удалось добыть ещё один такой комплект. Но даже если ему не удастся, он, Джойс, поможет своему дворецкому, как помогал ему всегда с тех самых пор, как Гарей начал стареть.

     Совсем недалеко от того места, где у него произошла стычка с анкраунцем, Джойс заметил Гарея. Дела у его дворецкого шли плохо: оба всадника загнали старика в ловушку. Несчастный Гарей, дрожа от страха, забился от своих преследователей в узкую расщелину на отвесной стене пропасти, едва там умещаясь. А драконы стражников по очереди выбрасывали шеи в ту сторону и грызли камень, пытаясь расширить отверстие и добраться до своей жертвы. К счастью, разлом был глубоким, и до Гарея их клыкастые пасти пока что добраться не могли. Но нужно было немедленно что-то придумать, ибо под напором драконов камень не мог долго выдержать, и рано или поздно его дворецкого вытащили бы оттуда точно так же, как дятел вытаскивает гусениц из чрева больного дерева. И у Джойса уже был план, как спасти старика. И план, до боли простой.

     Он ринулся вниз, к тому месту, где спасённый им от гибели слуга хозяина дракона пытался продраться сквозь заросли, и, приведя в движение ИЛП, опустился на землю. Как он и думал, копьё ансервец бросил за ненадобностью. Он поднял его и, взлетев, вернулся к дракону. Теперь Джойс был готов осуществить свой план по спасению Гарея.

     Он повёл дракона к стражникам и, зависнув позади них, постучал копьём по своим доспехам, привлекая внимание. Оба всадника тут же обернулись. Джойс не знал, в какой именно тональности говорил тот ансервец, дракона которого он убил, ведь он лишь рычал, когда лорд с ним боролся, поэтому Джойс решил говорить как можно меньше и молчать как можно больше, и только если они о чём-то спросят его, как-нибудь всё же ответить.

     Надеясь, что всадники поймут его без слов, Джойс жестами показал им, что нужно возвращаться обратно в город.

     Стражники переглянулись и развернули своих драконов навстречу лорду, а затем один из них хохотнул и с удивлением произнёс:

     - Что ты нам руками-то показываешь, Азул?! Тот, второй, уничтожен?

     - Да у него, видать, язык отнялся, - предположил, ухмыляясь, второй стражник, как понял Джойс, не являющийся господином первого, ибо он мог говорить. Значит, эти двое были слугами. – Наверное, он вырвал тебе язык, как сделал это со своим хозяином, ха-ха-ха!

     Джойс надеялся, что Гарей поймёт, что он отвлекает стражников, и выберется из расщелины, но старик, по-видимому, был так напуган, что даже ни разу не выглянул наружу. Джойса это встревожило: в одиночку он не сможет победить двух хорошо вооружённых рыцарей на боевых драконах. Но выбора не было. Если он сейчас попытается заболтать их, то они сразу поймут, что перед ними не тот человек, с которым они пустились в погоню за нарушителями. Поэтому, решив всё же дождаться выхода Гарея, Джойс выбрал меньшее из двух зол. Надеясь, что за шлемом не будет слышно его голоса так отчётливо, он произнёс:

     - Нас отзывают назад.

     Один из стражников – тот, что говорил последним, - искоса глянул на лорда.

     - Неуместная шутка, Азул. Мы не слышали звука рога. Давай, присоединяйся к нам, добьём этого и полетим обратно, наша партия осталась недоигранной.

     Лорд понял, что они не знают, кто на самом деле нарушители границ их города. И, кажется, пока ничего не заподозрили. И эту возможность нужно было использовать.

     Подлетев к расщелине, Джойс увидел в самой её глубине дрожащего с головы до пят Гарея. Старик так вжимался в стену, словно хотел слиться с ней воедино. Увидев, что один из его мучителей вновь обратил на него внимание, он закричал и начал размахивать перед собой секирой. Лорду стало так жаль Гарея, что он едва удержался, чтобы не прыгнуть к нему. И, наклонившись вперёд, Джойс с улыбкой прошептал, приоткрыв забрало:

     - Тихо, Гарей, тихо, это я. Медленно иди сюда, а затем прыгай на дракона, я тебя подхвачу.

     Страх на лице Гарея сменился удивлением, а затем и радостью. Старик убрал секиру и сделал осторожный шаг вперёд. В это время лорд услышал позади нетерпеливые возгласы: «Ну давай же, Азул, что ты вылупился на него? Влюбился, что ли?» Послышался грубый хохот.

     - Давай! – скомандовал Джойс уже во весь голос, прижав бок дракона к расщелине.

     Поймав Гарея, он усадил его впереди себя и тронул поводья дракона. Рванувшись вверх, монстр пронёсся над головами остолбеневших стражников. Только спустя несколько секунд они поняли, что были обмануты, и с негодующими криками помчались вдогонку.

     - Ваша светлость, - всё время оборачиваясь на погоню, с удивлением, смешанным с радостью, спросил Гарей. – Как вам удалось убить тех двух и забрать доспехи?

     - Я их не убивал, Гарей, - улыбнулся лорд. – Я убил только дракона. А они сейчас там, - один на дне, другой – на краю пропасти. Я не убийца, Гарей, а они… Они и так очень несчастны, и убить кого-то из них означало бы обречь другого на ещё более страшные страдания. Те, что сейчас гонятся за нами – оба являются слугами, а те, с кем я боролся, были господин и слуга. Неразделённые. Но заплатившие страшную цену: у господина, когда я поймал его и заглянул ему в рот, не оказалось языка.

     Охнув, Гарей прикрыл рот ладонью. Через минуту он сказал хозяину:

     - Этот Джеральд… он… хуже дьявола… Так издеваться над собственными подданными… А монарх Гулсена… Он ведь всё равно любит его, несмотря на то, что его дворецкий сверг его с трона и охотится за ним.

     - Да, Гарей, - вздохнув, кивнул лорд. – Так же, как и тот господин без языка по-прежнему любит своего слугу… Мы никогда не поймём гулсенцев, ведь чтобы их понять хотя бы немного, нам и нужно принести клятву Истинной преданности. Но сперва нам необходимо оторваться от этих двоих. Мы летим обратно, но они не дадут нам развернуться. Мы попусту тратим сейчас и свои силы, и силы дракона, которым я даже не умею толком управлять.

     - Может быть, я смогу нам помочь? – предложил Гарей.

     - Но как? Что ты можешь сделать? – с удивлением обернулся к дворецкому Джойс.

     - А вот что, - с хитрой улыбкой произнёс старик. – Позвольте, я пересяду назад, спиной к вам.

     Джойс нагнулся, и Гарей перелез через него. Усевшись поудобнее и вдев ноги в пару запасных стремян под седлом, дворецкий увидел преследовавших их всадников. Но они были слишком далеко, чтобы он мог осуществить свой план.

     - Ваша светлость, - крикнул он. – Сбавьте скорость и подпустите их ближе.

     - Гарей, ты спятил?! – испуганно обернулся Джойс к старику. – Если я это сделаю, они убьют нас, и нам уже будет не защититься!

     - Но иначе у меня ничего не выйдет! – ответил Гарей. – Я не смогу запустить в них секирой, если они будут слишком далеко.

     - И это твой план? – ужаснулся Джойс. – Запустить секирой? Да ты промахнёшься, даже если они будут идти прямо за хвостом нашего дракона! И как ты одним оружием убьёшь сразу двоих? А как же стражники? Они же погибнут, если ты смертельно ранишь одного или обеих драконов! Я не хочу, чтобы на нашей совести были жизни гулсенцев, пока не началась битва с Джеральдом!

     - Мы можем не дожить до этой битвы, ваша светлость, если будем щадить тех, кто пытается нас убить! – грозно вскричал Гарей, заставив Джойса смутиться перед его решимостью. – Поэтому положитесь на меня, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить наши жизни!

     Скрепя сердце, Джойс кивнул и замедлил полёт, молясь об удаче. Гарей напрягся, крепко сжимая секиру и оперевшись одной рукой о седло. Шум от взмахов двух пар драконьих крыльев слышался всё отчётливей.

     И вот один из драконов, синий, показался из облаков, хищно щёлкнув пастью. Его злобная морда была теперь в каких-то пяти метрах от кончика хвоста их дракона. Прицелившись, Гарей метнул секиру, закрутив её в воздухе.

     Превратившись из-за быстроты вращения в смертоносный металлический диск, оружие вонзилось в левое плечо дракона. Громко, неистово завизжав, монстр заметался на месте, вертя головой: секира вошла в его плоть по самую рукоятку.

     Другой стражник, летевший следом, остановился, чтобы помочь товарищу совладать с обезумевшим от боли драконом. Больше Гарей ничего не увидел – Джойс погнал их дракона вперёд с прежней скоростью.

     - Ты попал в дракона? – спросил лорд.

     - Да, - подтвердил Гарей, меняя положение, и ухватился за бока лорда. – Пока они занимаются друг другом, мы будем уже далеко.

     - Хорошо, что они не догадались, кто мы такие, - облегчённо вздохнув, произнёс Джойс. – Иначе бы так просто не отстали сейчас. Но мы по-прежнему летим в противоположном направлении. Нужно повернуть, пока за нами не послали ещё парочку убийц.

     Неумело развернув дракона, да так, что оба едва не вывалились из седла, призванные набрали высоту и, скрытые кучевыми облаками, помчались по своему прежнему маршруту.

     Тяжело лязгнули петли железных дверей, и в коридоре подземной темницы Гулсенскасла стало светлее. Неторопливые шаги, шаги ног в кожаных сапогах, эхом отдавались от стен. Дерек сильнее сжал прутья решётки: как же он ненавидел эти шаги!

     Остановившись перед камерой, на пленника сверху вниз грозно глянул единоличный властитель королевства Гулсен, Джеральд Лэнс. По обе стороны от него стояли дородные, обнажённые до пояса тюремщики.

     - Ну-с, ненаглядный мой, - с шипением произнёс Джеральд. – Что ты решил сегодня? Снова выберешь пытки, или всё же расскажешь нам, где скрываются ваши заговорщики?

     Дерек, одетый в рваную рубаху и грязные штаны, босой, с кровоподтёками и ссадинами – результатами многочисленных избиений – сидел около решётки, по-прежнему не владея ногами после того падения. Услышав про пытки, которым он подвергался здесь ежедневно, он резко выбросил руки за решётку, пытаясь достать своего похитителя. Он в ярости скрежетал зубами, рычал, но не проронил ни слова в ответ. Но Джеральд стоял слишком далеко от решётки, чтобы пленник мог его достать. Скривившись, глава ветви Ансерв отвёл взгляд от неприятного ему зрелища обезумевшего в животном приступе ненависти человека, но несколько секунд спустя всё же повернулся к Дереку и даже приблизился к решётке. Его глаза вспыхнули недобрым огнём, которого Дерек уже приучен был бояться. И он поспешно отполз, тяжело дыша от едва сдерживаемой ярости, которая едва ли могла превзойти ту ярость, что кипела внутри самого Джеральда, и в выжидании застыл, готовый, впрочем, вновь броситься на решётку. После нескольких дней почти беспрерывных побоев и пыток он перестал адекватно воспринимать реальность, а также то, чего от него хотят. Отчасти это было хорошо, ибо он теперь не мог выдать местонахождение своих односельчан, а отчасти и плохо, ведь от него требовали того, чего он не мог им сказать по причине своего состояния, и лишь усугубляли его, пытаясь выдавить из несчастного гулсенца всё до последней капли, и пытали изощрённо, ожесточённо. Однако он и после пыток упорно молчал, что просто сводило с ума Джеральда Лэнса.

     - Не доводи дело до расправы над тобой! – рявкнул дворецкий, сожалея, что не может сейчас просто убить несчастного гулсенца. На человека он и так теперь был мало похож, но «благодаря» постоянным пыткам превратился в настоящего зверя, игравшего на нервах Джеральда, как неумелый скрипач на струнах расстроенной скрипки, и не понимая, что этим лишь усугубляет свою и без того плачевную ситуацию.

     - Молчишь? – после нескольких секунд выжидания взвился ансервец. – Что ж, да будет так. – Он повернулся к стоявшим около него тюремщикам и приказал: - В пыточную его! – И удалился. Ворвавшись в камеру, верзилы в мгновение ока скрутили сопротивлявшегося Дерека и, связав ему руки, поволокли прочь – туда, куда удалился Джеральд…

     После нескольких часов нечеловеческой боли истекающего кровью Дерека бросили обратно в камеру, даже не промыв и не перевязав ему раны. Джеральд, присутствовавший на пытках, плюнул на него через решётку, с презрением глядя на беззвучно корчившееся на полу тело, и процедил сквозь сжатые зубы:

     - Это был твой последний шанс изменить свою судьбу, жалкий выродок. Теперь ты годен лишь в качесте наживки для твоих английских дружков. Спокойной ночи, червяк.

     Тяжёлые двери со скрипом и лязгом захлопнулись, и подземелье окуталось тьмой.

     Дракон летел на пределе своих возможностей, ибо сейчас было смертельно опасно замедлять ход: их могли преследовать. Одно было хорошо: сильный ветер теперь мало мешал призванным, а дракону он и вовсе не доставлял никаких неудобств.

     Безжизненная земля проносилась под ними. Бесчисленное множество пропастей пронизали мёртвую каменистую поверхность до самого горизонта, а внизу, на дне разломов, то змейкой извивались речушки, то росли деревья и травы, а то и вовсе не было ничего, кроме завалов из камней. И, казалось, этому мрачному пейзажу не будет конца.

     Джойс и Гарей иногда переговаривались по поводу пережитых ими злоключений, а также приключений предстоящих. Обоим было если не страшно, то весьма тревожно. Они вновь надели ИЛПы, заправив их последними запасами спирта на случай, если придётся столкнуться с непредвиденной опасностью и потерять дракона. А Джойсу пришлось снять свои трофейные доспехи, сложив их в мешок, висевший на боку дракона. Но никто из них, разумеется, старался не думать о самом худшем.

     Спустя полчаса лорд почувствовал, что их дракон утомился, и сбавил скорость полёта. За то, что их нагонят те стражники, можно было уже не волноваться. Да и граница Эллсдейна, как ему показалось, была уже рядом: впереди явно что-то белело.

     - Гарей, гляди, - указал вперёд Джойс. – Не Великое ли это озеро?

     Дворецкий прищурился.

     - Вполне может быть, ваша светлость, вполне может быть.

     - Тогда мы уже в Эллсдейне, - с триумфом заключил лорд. – Это удивительно, но мы добрались.

     - Темнеет, - взглянув на небо, заметил старик. – Сегодня мы уже вряд ли найдём место силы.

     - Да, - согласился Джойс. – Давай перелетим озеро и сразу же приземлимся на ночлег.

     При слове «приземлимся» у лорда противно дёрнуло под ложечкой. Он ведь никогда не сажал дракона, только взлетал – на Гиацинте. Как же там говорил Дерек? Что нужно сделать, чтобы дракон приземлился? Но Джойс так и не вспомнил. И решил, что даст ему команду на снижение, надеясь, что дракон сам поймёт, чего от него хотят.

     Белая масса приближалась. Череда пропастей постепенно мельчала, и вот уже практически нетронутая земля, местами даже поросшая невзрачными кустиками, предстала их взору. А дальше…

     Лорд и слуга были поражены. Перед ними разверзлась гигантская пропасть диаметром от края до края никак не менее трёх километров. На дне этого огромного ущелья протекала молочно-белая река, а с противоположного края, бурля и пенясь, обрушивался вниз водопад. Вода с гулом и грохотом падала вниз из Великого озера, раскинувшегося во все стороны света, куда хватал глаз.

     Дракон под призванными тяжело дышал от усталости, и Джойс засомневался, что за оставшийся час до наступления темноты они пересекут это озеро. Клавдий упомянул о нём лишь мельком, не вдаваясь в подробности, и от него лорд узнал, что на самом деле озеро это не такое уж и большое, если пересечь его поперёк. И поэтому лорд решил рискнуть. Увы, ни он, ни Гарей не знали о печально известных свойствах Великого озера, о которых знал каждый гулсенец и уже знаете вы. Поэтому они смело ринулись вперёд без всякого страха.

     Любуясь потрясающим зрелищем светящейся в сумерках молочно-белой воды, Джойс даже перегнулся через бок дракона, едва не задеваемый его крыльями. Гарею не очень нравилось озеро с таким странным цветом воды. Он крепко держался за хозяина, поневоле наклонившись вместе с ним, и теперь умолял лорда не подвергать его опасности свалиться вниз – Гарей не умел плавать. В конце концов, насмотревшись, Джойс выпрямился и, делясь со стариком своими впечатлениями, выразил надежду, что повстречавшееся им на пути чудесное озеро – добрый знак. Гарей кивнул. Он тоже на это надеялся.

     Но прошло полчаса, а они так и не увидели землю. Уже взошла луна, и в её свете белые волны выглядели довольно жутковато. Джойсу даже показалось, что вода в этом озере притягивает их какой-то неведомой силой, ибо их дракон, несмотря на попытки Джойса набрать высоту, летел всё ниже. Он так и не восстановил дыхание после гонки, и теперь, казалось, задыхался, словно воздух, который он вдыхал, был чем-то отравлен. Гарей тоже заметил, что они снизились, и спросил, что происходит. Джойс пожал плечами.

     - Я не могу заставить его подняться. Это очень странно, Гарей, но у меня такое ощущение, будто это озеро притягивает его.

     - Кажется, мы попали в очередную ловушку, ваша светлость, - с тревогой произнёс дворецкий, скорее утверждая, нежели вопрошая.

     - Не думай об этом, Гарей, - стараясь приободрить и себя, и его, ответил Джойс как можно беззаботнее. – Пока что никакой опасности для нас я не вижу, а дракон… Скорее всего, он просто хочет пить.

     И в этот момент перед ними взметнулась огромная волна, - прямо перед носом дракона, - и тот, резко прекратив полёт, взревел, и, кружась, начал падать.

     Крича и схватившись друг за друга, призванные падали вместе с драконом. Через несколько секунд их обоих выбросило из седла, но они не смогли завести свои ИЛПы из-за потери ориентации в пространстве. И плюхнулись в воду вслед за драконом.

     Оказавшись в воде, Джойс тут же схватил Гарея за руку и поднял на поверхность, поддерживая его за талию. Они наблюдали ужасное зрелище: их дракон, барахтаясь, быстро тонул, словно его что-то утягивало вниз. Опустив голову под воду, Джойс не увидел никого, кто мог бы это сделать – дракон просто камнем шёл на дно. А ведь все драконы с рождения превосходные пловцы, вспомнил лорд. Почему же сейчас он не держится на воде? Что за неведомая сила тянет его вниз?

     Но факт оставался фактом: барахтаясь и беззвучно раскрывая пасть, обессилевший дракон, ни на секунду не прекращая борьбу за свою жизнь, стремительно погружался в почти непрозрачные серые глубины молокообразной воды. И вскоре последние пузырьки воздуха из его лёгких неторопливо всплыли на поверхность и лопнули неподалёку от лорда и слуги.

     Озеро поглотило свою добычу.

     - Ваша светлость, - пыхтя от усилия и цепляясь за хозяина, выдавил Гарей. – Что… что теперь мы будем делать?

     Джойс огляделся. Они были одни посреди бескрайней массы белой жидкости. И честно ответил:

     - Не знаю, Гарей. Не знаю. Наверное, нам снова придётся лететь своим ходом. Заводи свой ИЛП. Посмотрим, исправны ли они.

     Но как только он это произнёс, Гарей выскользнул из его рук и скрылся под водой. Вскрикнув, лорд нырнул и увидел, что старик, беспомощно барахтаясь, быстро тонет – так же, как только что тонул и их дракон.

     Обезумев от испуга, Джойс нырнул и поплыл вдогонку, всё глубже и глубже погружаясь в озеро.

     Он видел умоляющие о помощи глаза Гарея, его приоткрытый рот, жадно хватающий воду вместо воздуха, и всем своим существом тянулся к нему, умоляя всех богов Гулсена и духов этого озера, если они существовали, не забирать самого дорогого ему человека. Но всё было бесполезно: Гарей покидал его. Но Джойс не сдавался. Он изо всех сил грёб руками и ногами, стараясь не упустить старика из виду (он уже едва был виден в этой белой воде), но доплыть так и не смог: Гарей уходил, отдаляясь от него всё дальше и дальше. Это было подобно кошмарному сну. Вскоре лорд понял, что он совсем не продвигается вперёд, словно его что-то удерживает. И тут он начал задыхаться от нехватки воздуха. Невидимые в воде слёзы брызнули у него из глаз. «Гарей!» - открыв рот, закричал он, протягивая руки в серую бездну. Ему в лёгкие тут же хлынула вода, и Джойс понял: это конец. Конец всему.

     Беспомощно размахивая руками, он успел лишь почувствовать, как где-то неподалёку родилась гигантская волна, подняв массы воды прямо к нему. Миг – и его понесло куда-то вверх, завертев в теле волны так, что лёгкие сплющило одним сильным ударом. Джойс почувствовал, что из него вышибли душу. И, вращаясь в молочно-белом водовороте, он потерял сознание.

     Было темно. Темно и мокро. Во рту чувствовалась неприятная тяжесть, будто его чем-то набили. Всё тело было словно одним большим мешком, набитым камнями, и отказывалось повиноваться.

     Джойс судорожно вдохнул холодный воздух, боясь пошевелиться. Но тут ему пришлось довольно резко приподняться: во рту оказался песок, и он принялся с отвращением отплёвываться. Затем, осознав, что жив, лорд огляделся.

     Он лежал на песчаном берегу. Позади мягко плескалось Великое озеро. Луна была в зените и медленно, деловито двигалась по небосводу среди ярких, мерцающих всеми огнями звёзд. Было тихо, вокруг – ни души. А впереди – стройные ряды деревьев и множество кустов.

     Застонав, Джойс подобрал под себя ноги. Ему не хотелось двигаться и существовать. Зачем он выжил? Он ведь не хотел этого. Он хотел вымолить пощаду для Гарея, а вовсе не для себя. А что теперь? Он ничего не потерял в этом озере: меч Гулла и все припасы, и даже ИЛП были при нём и, кажется, не пострадали. Не было только дракона. И его Гарея.

     Молодой лорд с трудом поднялся на ноги и побрёл вдоль берега, шатаясь и вздрагивая от рыданий. Он не хотел больше видеть этот мир, это проклятое королевство, которое отняло у него дворецкого, которое изначально было враждебно к ним и не понимало, что они хотят исцелить его. По-видимому, Гулсен уже настолько сильно пропитался тем ужасным проклятьем, наложенным на него Оутсеном, что больше не желал очиститься от скверны. А теперь почти избавился от своих «лекарей». И никакого Эллсдейна, никакой клятвы Истинной преданности теперь уже не будет…

     Джойс брёл по песку в намокшей, отяжелевшей одежде, но не замечал этого. В конце концов он остановился и сел, обратив взор на озеро. Белёсые волны лениво лизали камни у самых его ног. Раскрыв мешок на поясе, лорд достал свиток, что дал ему Клавдий для того, чтобы они могли правильно принести клятву у источника силы. Теперь, когда Гарей погиб, этот жалкий листок пергамента был ему больше не нужен, и перед тем, как его выкинуть, Джойс из чистого любопытства распечатал его и развернул.

     Несмотря на долгое нахождение в воде, бумага лишь чуть-чуть отсырела, и чернила почти не расплылись – основательно подмочен был лишь правый верхний уголок. Перед глазами лорда была всего одна-единственная строчка. Кроме того, как только он её прочёл, она тут же исчезла. На пергаменте было написано: «Найди его».

     «Кого – «его»?» - сбитый с толку, подумал Джойс. Источник силы? Но он далеко, до него он ещё не добрался. Или это не источник имелся в виду, а погибший дракон?

     Или Гарей.

     Зарычав, лорд вскочил и выбросил свиток в озеро. Что за дурацкие шуточки у Клавдия? Гарей мёртв, и Скорбящему Калеке, если он следит за ними сейчас, это уже известно. Почему же он издевается над ним? А вдруг это…

     Вздрогнув от неожиданного предположения, Джойс забежал в воду и поднял выброшенный пергамент. Развернув его мокрые края и так и оставшись стоять по колено в молочно-белой воде, лорд прокричал:

     - Клавдий! Клавдий!!! Где мне его искать???

     Он думал, что Скорбящий Калека придумал способ общения на расстоянии, потому и дал ему этот пергамент, соврав, что это план их действий во время совершения ритуала клятвы. Не зря же он предупредил их, чтобы не раскрывали свиток, пока не доберутся до Эллсдейна. Но, сколько Джойс ни кричал в этот промокший теперь насквозь клочок бумаги, ни одной буквы там так и не появилось.

     - Проклятье! – в слезах выругался лорд, но свиток не выбросил. Спрятав его обратно в мешок, он зашагал к берегу, зачерпывая сапогами воду. В отчаянии он начал звать своего дворецкого, но в ответ не услышал ни звука. Из леса доносились крики сов. Джойс побрёл туда, на ходу снимая ИЛП и часть одежды, которая уже начала дубеть на морозном воздухе.

     Когда он поднялся по пологому склону к лесу, неожиданно пошёл снег. Наверное, это первый снег наступающей гулсенской зимы, - подумалось лорду. Он немного успокоился после того, как свиток дал ему слабую надежду на то, что Гарей жив, но если бы он не видел своими глазами, как дворецкого буквально засасывает на дно проклятого озера, он бы поверил надписи. Но не сейчас. И поэтому безо всякого страха вступил в окружение елей и сосен, ибо ему было больше нечего терять.

     Зайдя в самую чащу, он присел на ствол старого, упавшего дерева, и, бросив рядом ИЛП и мешок, подпёр руками голову, и с новой силой заплакал. Ему было горько и страшно. Он не выполнил своё предназначение. Он потерял самого близкого человека, ощутив, как на самом деле был ему дорог Гарей. Почему-то, думал он, люди осознают всю глубину и значимость этого, только когда теряют тех, кого любят. Вот и он теперь ощущал то же самое. И осознание этого давило на лорда тяжким грузом. Как много он ещё не сказал своему дворецкому, как много не сделал! И всё из-за того, что однажды он решил укрепить свои владения и обнаружил знак Гулла, который оказался его родовым гербом и порталом в иной мир… Что ж, теперь этот иной мир отнял у него всё – и родину, и дворецкого, и наследство, и состояние… И теперь он сидит здесь и оплакивает свою прошлую, прошедшую жизнь. А что будет потом? Потом он замёрзнет или умрёт от голода, ведь все его припасы, скорее всего, испортились, пока он бултыхался в этом мерзком озере… Да, ему было ясно: оставалось лишь умереть. Так всем будет лучше. Он неудачник, и всегда таким был. И его смерть будет лучшей наградой обеим этим мирам.

     Он добрёл до изъеденной короедами старой сосны и, тяжело привалившись к ней, свернулся калачиком, накрыв себя снятой одеждой. Падал крупный, сверкающий снег. Лес жил своей размеренной жизнью, не замечая никого и ничего, словно ничто на свете, - ни этот снег, ни это озеро, ни даже конец королевства – не могло потревожить его величие и покой.

     Слепящий солнечный свет коснулся закрытых век Джойса. Лорд зажмурился, шевельнув головой, а затем и руками, проверяя, функционируют ли они. Кажется, всё было в порядке и он не замёрз этой ночью. Попробовав привстать, Джойс услышал скрип: это промялся под его тяжестью снежный покров.

     Он встал на четвереньки и огляделся. Повсюду, куда хватал глаз, лежал снег. Со спины лорда, когда он поднялся, скатилась вниз миниатюрная снежная лавина. У Джойса заболели глаза. Как же он устал лицезреть один и тот же цвет – сперва озеро, теперь – этот снег… Он оглянулся. Озера больше не было видно – по-видимому, он забрёл чересчур далеко в лес, но осознал это только сейчас. А что, если Гарей…

     Гарей... Джойс возненавидел собственную память.

     Схватив ИЛП и закинув его ремнями на одно плечо, лорд взял мешок и бросился, как ему казалось, к выходу из леса. Может, Гарея точно так же, как и его, прибило к берегу, только не вчера, а сегодня, и он, вероятно, бродит сейчас там, как бродил всего несколько часов назад он сам, и зовёт хозяина. Лорд всё ещё не отринул веру в написанное в свитке Клавдия.

     Пробежав порядочное расстояние, он остановился. Как оказалось, он не вышел из леса, а ещё сильнее углубился в него.

     Выругавшись, Джойс принялся надевать ИЛП. Его одежда всё ещё была мокрой, но уже не настолько, как прошлой ночью, да и аппарат завёлся исправно. Это значило, что он мог без опаски подняться на достаточную для обзора местности высоту.

     Поднявшись над деревьями, Джойс в тревоге исследовал пространство внизу. Великое озеро было от него на расстоянии мили по левую руку, а это означало, что лорд бежал сейчас совсем в другую сторону. С противоположной озеру стороны виднелась долина - туда-то и тянулся лес, похожий с высоты на зелёную ковровую дорожку. Джойс догадался, что это и есть одно из «щупалец» источника силы. Он был на верном пути.

     Спереди и сзади лес довольно скоро обрывался, оставляя за собой лишь безжизненную каменистую почву – такую же, как и в Дейвингтоне. Но лорд не мог продолжить свой путь, пока не выяснит судьбу Гарея. И это на данный момент было сложнее всего.

     - Гарей!!! – что есть силы прокричал Джойс, сложив руки трубочкой.

     Стайка соек, спугнутых криком, сорвалась с веток ближайшей ели и улетела прочь. Лорд позвал ещё раз, и ещё. Он не оставлял попыток найти своего дворецкого. И над притихшим лесом раз за разом разносилась мольба обезумевшего от потери аристократа. Его призывы раз за разом разносило эхо по окрестностям Эллсдейна. Живущие в лесу немногочисленные животные и птицы, от крошечных полёвок до грациозной рыси, слушали зов странного летучего существа, зависшего в воздухе над кронами деревьев. Быть может, они понимали и даже сочувствовали ему, кто знает? Джойс перестал звать, только когда совсем охрип и сдался. Он опустился на то же место, откуда взлетел. И был вознаграждён за свою преданность.

     В нескольких метрах справа от себя он увидел человека. Лорд мог поклясться, что это Гарей, но сейчас он был, мягко говоря, озадачен. Потому что на Гарея этот тип смахивал мало – он был значительно моложе и выше, и если бы он не был одет в ту же одежду, что и Гарей, Джойс принял бы его за постороннего. Но теперь он не знал, радоваться ему, или же бояться, и чего ждать. Человек, похожий на Гарея, бросился к нему, но в последний момент Джойс всё же понял, как ему следует поступить.

     - Назад! – вскричал он, обнажая меч Гулла. Незнакомец остановился. Держа меч лезвием вперёд, Джойс повелительным тоном приказал:

     - Отвечай, кто ты есть, и без вранья! Живо!

     Радость на лице мужчины сменилась отчаянием. Он жалобно взглянул на лорда, протягивая к нему руки.

     - Ваша светлость… - пробормотал он. – Вы… не узнаёте меня? Это я, Гарей. Я заблудился в этом проклятом лесу, когда меня выбросило на берег, и я искал вас здесь, думал, вы утонули…

     - Если ты Гарей, - не опуская меча, перебил его Джойс, не удовлетворившись ответом, - назови мне своё любимое блюдо, родителей, точную дату начала своего служения мне и первопричину кризиса в Гулсене.

     Мужчина покорно ответил на все его вопросы. Потрясённый Джойс выронил меч.

     - Гарей! – вскрикнул он, бросившись к дворецкому. Они крепко обнялись, сияя от счастья.

     - Гарей, я повсюду тебя искал, - скороговоркой повторял лорд. – Повсюду… И думал, что ты утонул… Но… что с тобой случилось? Почему ты так странно выглядишь?

     Улыбка исчезла с лица дворецкого. Казалось, он не понимал, о чём говорит его хозяин.

     - Странно? – переспросил он. – В каком смысле?

     - Так ты… - лорд запнулся, догадавшись. И слегка улыбнулся. – Пойдём-ка обратно к озеру, тебе необходимо посмотреть на себя.

     Гарей поднял бровь, но больше ничем своего удивления не выдал. Через несколько минут они вышли на берег.

     - Взгляни в воду, Гарей, - в предвкушении радости дворецкого произнёс Джойс.

     Бросив недоумённый взгляд на хозяина, Гарей заглянул в молочно-белую воду. В следующее мгновение над озером раздался крик ужаса.

     Джойс не успел сказать ни слова – Гарей бросился на него как рысь, и, схватив за плечи, закричал:

     - Что со мной, ваша светлость?! Кто это сделал? Когда???

     - Успокойся, Гарей, успокойся, - твердил молодой лорд, пытаясь отцепить от себя его руки. – Я не знаю, кто, но поверь, теперь ты выглядишь намного лучше.

     Гарей вдруг замер, уставившись на озеро.

     - Лучше? – повторил он, отпустив господина. – Лучше? – сделал он грозный шаг к Великому озеру, обращаясь уже, по-видимому, к нему. – Я не просил изменять меня! И топить тоже! Ты – источник зла, озеро Эллсдейна! Верни мой прежний вид! – Он ударил ногой по воде. – Или мы не станем помогать Гулсену!

     - Гарей, что ты делаешь?! – испуганно зашептал Джойс. – Приди в себя! В этом озере дремлют неведомые нам силы, и если ты их разозлишь…

     - А мне всё равно! – обернулся к нему Гарей. Теперь, когда он выглядел не старше сорока, его осанистая, широкоплечая фигура и восхищала, и внушала страх. – Оно не имеет право перекраивать моё тело без моего на то разрешения!

     - Гарей, успокойся, - подошёл к нему лорд. – Разве ты не видишь, что это сделано во благо, а не во вред? Прислушайся к себе, к своему помолодевшему телу: ты бодр, здоров, силён и быстр, озеро исцелило тебя, оно даровало тебе молодость. И я, если бы был намного старше, позавидовал бы тебе. Так почему же ты так зол на того или тех, кто избавил тебя от немощи?

     Голубые глаза Гарея, теперь очень яркие и ясные, хмуро взглянули на господина. И он вдруг очень отчётливо, очень твёрдо ответил. Ответил так, что у Джойса не осталось ни малейшего сомнения в том, что его дворецкий говорит чистую правду.

     - Я… не хочу пережить вас, ваша светлость.

     - Ох, Гарей, - подавшись вперёд, лорд крепко обнял плачущего мужчину. – Не переживай так. Возможно, озеро изменило лишь твою внешность, но не возраст. Скажи, ты ощущаешь себя зрелым, или же старым? Мощь, или же немощь ты чувствуешь внутри?

     - Я… я ещё не понял, ваша светлость, - ответил тот. – И… простите меня, мне не следовало так реагировать на это.

     - Всё в порядке, Гарей, - произнёс Джойс. Ему и самому хотелось плакать – то ли от страха, то ли от счастья. – Как же всё-таки замечательно, что я нашёл тебя живым и здоровым… Я так сильно переживал потерю тебя, что едва с ума не сошёл… Должно быть, боги Гулсена услышали мои мольбы и сжалились. И за это я буду вечно им благодарен…

     - Да, ваша светлость, и я тоже… - откликнулся Гарей. Они долго стояли на залитом солнцем берегу озера, пытаясь развеять последние тревожные мысли друг друга. Затем перекусили уже практически остатками взятой с собой пищи, а воды у них и вовсе почти не осталось. И тут в голову Гарею пришла интересная мысль.

     - Ваша светлость, - предложил он, вставая и направляясь к воде. – Ведь это же озеро. Почему бы нам не набрать из него воды?

     Джойс также встал и хотел было резко возразить дворецкому, что им опасно пить такую странную воду, ведь она едва их не утопила, однако в последний момент его что-то остановило, и он позволил Гарею испить из озера. С некоторым напряжением он смотрел на то, как дворецкий, наклонившись, зачерпывает в сложенные лодочкой ладони молочно-белую воду и пьёт. Выпив всё до капли без каких-либо последствий, он выпрямился и, повернувшись к господину, весело произнёс:

     - Она потрясающе вкусная, ваша светлость. Почти как молоко, только ещё слаще. Идите сюда и попробуйте.

     Лорд нерешительно двинулся навстречу загадочному озеру. А Гарей тем временем зачерпнул ещё и выпил, как показалось Джойсу, с жадностью, - так, словно его три дня мучила жажда. Неужели и правда эту субстанцию можно пить, с сомнением подумал он. Однако все его сомнения тут же развеялись, как только Джойс сделал первый глоток.

     - Гарей, это же просто невероятно! – бросив восхищённый взгляд на слугу, воскликнул молодой лорд. – Никогда в жизни не пробовал столь замечательной воды!

     - Что я вам говорил, ваша светлость? – улыбнулся дворецкий и принялся наполнять фляги. Джойс ещё пару раз зачерпнул, а затем присоединился к Гарею.

     Теперь все их фляги были до краёв наполнены живительной водой. Живительной в буквальном смысле слова, ибо лорд вдруг почувствовал, что к нему возвращаются прежние силы: куда-то исчезли измотанность и боли в костях после пережитых злоключений, и даже настроение поднялось, словно он выпил спиртного. Кажется, Гарей тоже это почувствовал и теперь довольно глупо улыбался. У Джойса мелькнула тревожная мысль: а что, если эта вода и вправду опьяняет?

     Но нет, это было не так. Вода Великого озера несла людям лишь добро и просто не могла действовать на них негативно. Поэтому спустя несколько минут Джойс и Гарей поняли это. И, разумеется, именно вода, которую они выпили, дала им это понять.

     - Интересно, - задумчиво произнёс лорд, глядя на озеро. – Почему оно оставило нас в живых, а нашего дракона – нет?

     Гарей подошёл и встал рядом с хозяином.

     - Не знаю, ваша светлость, - пожал он плечами. Ветер с озера трепал его теперь тёмные, каштановые волосы. - Возможно, потому, что он никогда и не был нашим.

     - Ты о чём, Гарей? – спросил лорд, обернувшись к нему.

     - Вы ведь его забрали у того рыцаря, - пояснил дворецкий. – Хотя, кто знает? Возможно, он и жив. И сейчас, наверное, улетел отсюда подальше, помолодевший, как и я. Но я не думаю, что это место способно убивать без причины.

     - Может, ты и прав, - согласился Джойс. – Ну как, Гарей, ты готов продолжить путь? И, кстати, как ты теперь себя чувствуешь? Вода помогла тебе понять своё тело?

     - Я почувствовал некоторую бодрость, ваша светлость, ничего более, - с, как показалось лорду, печалью, ответил Гарей. – Мне кажется, во мне не изменилось ничего, кроме внешности.

     - Ладно, не переживай, старина, - тронул дворецкого за плечо господин. – Я всё равно очень рад тому, что ты помолодел. Теперь и Джеральда, если что, можно обмануть, он ведь не сможет тебя узнать.

     - Точно, ваша светлость, - рассмеялся Гарей. – Ну что ж, давайте отправляться, если наши аппараты исправны.

     - Не волнуйся, Гарей, они не пострадали, - подтвердил молодой лорд. – Мы потеряли уйму времени с этим озером, но, как мне кажется, приобрели гораздо больше.

     - Время покажет, ваша светлость, - вторил дворецкий. – Время покажет. – И, надев и закрепив ИЛПы, они взлетели.

     Поднявшись над лесом, они увидели ту самую полоску растительности, что приметил лорд. Но пока что это было единственным их ориентиром – больше никаких других линий по ходу энергии Эллсдейна видно не было, как бы высоко они ни поднимались.

     Следуя по этому импровизированному пути, лорд и слуга летели молча. У каждого была теперь пища для размышлений, особенно у Гарея, который, казалось, только теперь, когда они находились в воздухе, почувствовал произошедшие с ним изменения, и, как видно, никак не мог свыкнуться с этой мыслью. И в конце концов стал расспрашивать хозяина о его мнении насчёт всего этого. Самому Джойсу внешность Гарея нравилась, он ведь и помнил его таким же, в своём детстве и юности. Дворецкий его родителей любил мальчика больше кого бы то ни было на свете, а однажды даже бросил свою невесту, отменив свадьбу в последний день, ведь тогда как раз и родился он, Джойс, маленький наследник его хозяев, от которых он, Гарей, должен был уволиться после своей свадьбы, чтобы начать новую, независимую от работодателей жизнь в супружестве. Но у семьи лорда не было няньки, и самоотверженный дворецкий взял эту роль на себя, став воспитателем, а затем – и учителем молодого господина. Нужно ли говорить, что после всего этого Джойс не мыслил без Гарея своей жизни? И когда его родители умерли, старого дворецкого он не бросил, а взял к себе на постоянную службу. Поэтому они были друг для друга больше, чем просто хозяин и слуга. Они были лучшими друзьями и питали друг к другу родственные чувства. И никто на свете не смог бы их разлучить. Они были будто бы связаны невидимой нитью общей судьбы. А сейчас летели, действительно связанные – Джойс вновь соединил между ними перерезанную тогда верёвку.

     Довольно долго они летели над всё той же линией, которая, то извиваясь, то распрямляясь, медленно проносилась у них под ногами. Но ближе к полудню слева показалась и вторая цепь зелени. Лорд и слуга возликовали. А через полтора часа этих ответвлений стало вдвое больше. Было ясно, что скоро их путешествие, наконец, подойдёт к своему логическому завершению.

     Обширные, незаселённые равнины Эллсдейна поражали их своей красотой. И если бы не источник силы, здесь можно было бы построить великолепнейший город не хуже самой столицы.

     И вот тут-то, главным образом из-за того, что они рассматривали местность так внимательно, лорд и слуга внезапно увидели, как в одном месте – там, где две полоски зелени словно бы невзначай соприкасались друг с другом, - что-то сверкает на солнце. У обоих в этот миг мелькнула одна и та же мысль: источник силы!

     Они быстро снизились, чтобы разглядеть поближе это сияние. Но видно было слишком плохо, и Джойс принял решение приземлиться. Вдруг это и есть место силы?

     Однако, опустившись на землю, они обнаружили совсем не то, что ожидали увидеть.

     Перед ними высилась гора из чистого золота. Вернее, это была не совсем гора, в том смысле, в каком вы её, наверное, себе представили – это была гора золотых и серебряных монет, блестевшая на солнце так ярко, что слепила глаза. Открыв рты, Джойс и Гарей не помня себя глядели на это чудо, возникшее посреди безлюдного края. Кто же схоронил, или потерял здесь такое количество денег? Ведь это же, наверное, целое состояние по гулсенским, да, впрочем, и по английским меркам!

     Лорд и слуга, не говоря друг другу ни слова, подошли к сверкающей горе. Наклонившись, Джойс загрёб в горсть несколько монет и начал, как и Гарей, их рассматривать. То были, как он предположил, гулсенские деньги. На аверсе одной из них был изображён гербофлаг королевства, и эта монета являлась самой крупной из всех, насколько понял лорд, ибо на реверсе был выгравирован её номинал: «тысяча гиней». В центре реверса скалила пасть голова льва. Эта монета была золотой и самой крупной из всех. Другие золотые монеты были поменьше и размером, и номиналом. Например, следующая после тысячной монета была в сто гиней, ещё более мелкая – в десять, а самая крошечная – в пять гиней.

     Среди серебряных монет оказалась та же иерархия – различия были лишь в том, что на реверсе была изображена голова пса, а номинал носил название «ситтль».

     «Наверное, серебряные монеты – это мелочь, как бы пенсы, а золотые – это фунты», - подумал Джойс. Но кто и зачем оставил здесь целое состояние? Или, может, это специально для них? Но они пока ничем не заслужили такую благодарность, ведь Джеральд ещё не побеждён…

     ДЖЕРАЛЬД!

     - Это ловушка, Гарей, улетаем отсюда! – вскричал перепуганный лорд, хватая дворецкого за рукав. – Заводи мотор!

     - Что случилось, ваша светлость? – обеспокоенно спросил Гарей, едва сумев перевести взгляд с монет на хозяина.

     - Я только что подумал, что это может быть ловушка, подстроенная Джеральдом! – волнуясь, выпалил лорд. – Нам нужно немедленно убираться отсюда, иначе…

     - Погодите, ваша светлость, - сделал попытку вырвать рукав Гарей. – Как Джеральд может знать, что мы здесь? Он же сейчас наверняка направляется к Небесным Холмам.

     - Я не утверждаю, что всё в точности так, как я предположил, Гарей, - чуть успокоившись, произнёс Джойс. – Но Джеральд это или нет, а мы с тобой поступили очень глупо: спустились к приманке, словно птички на чужую ладонь. И кто знает, что ещё этот Оутсен дал Джеральду помимо радиотелефона? Может быть, ракету с ядерной боеголовкой класса «земля-воздух-земля»?!

     Дворецкий рассмеялся.

     - Не вижу ничего смешного, - сердито произнёс лорд, глядя на него. – И выбрось ты наконец эти бездушные куски металла и не пялься на них, когда я с тобой разговариваю!

     - ДРАГОЦЕННОГО металла, - невозмутимо поправил Гарей, словно не замечая гнева своего господина. Несмотря на вполне здравые рассуждения хозяина, он, как видно, не торопился улетать отсюда, по-прежнему перебирая горсть монет в ладонях. – Представьте себе, ваша светлость, только представьте, - повернул он голову, и Джойс с ужасом увидел, каким алчным блеском загорелись глаза его дворецкого. – Что мы могли бы сделать, будь у нас столько денег!.. Хотя почему «будь»? Они наши! – Его голос возвысился до ликования от этой догадки. – Теперь нам даже не нужна эта дурацкая клятва! Мы можем с помощью этих денег подкупить всю армию Джеральда, и нам не нужно будет с ним биться, получая ранения в бою – они сами уничтожат своего повелителя! Вот и решилась наша с вами проблема!

     - А то, что мы без клятвы не узнаем, как попасть домой? А степень неподкупности тех, кого ты собираешься подкупить? Они же поражены «чёрной чумою», а значит, не поведутся даже на золото! Ты об этом подумал? – разгневанно произнёс Джойс, медленно подходя к Гарею. К его удивлению, дворецкий в ответ на эти слова весь подобрался и зарычал, словно пёс перед атакой. Монеты он крепко зажал в кулаки, словно опасаясь, что их кто-то мог отобрать. Тогда Джойс, сам того от себя не ожидая, рявкнул: «Хватит! Дай их сюда!» - и набросился на дворецкого. Они покатились по земле, вцепившись друг другу в одежду. Гарею, конечно же, пришлось бросить монеты, и теперь он пытался нанести как можно больше ударов своему господину, и как можно больше укусов. Джойс отвечал ему тем же, но лишь в целях самозащиты. В отличие от Гарея, он не утратил рассудка, вовремя догадавшись, что вся эта гора монет, кто бы её здесь ни оставил, несомненно, питалась энергией источника, и, подобно проводнику пропуская её через свою низменную сущность, меняла полярность её хода. И в результате влияла на Гарея так же, как влияли чёрные драконы на слуг Гулсена. И Джойс изо всех сил пытался сейчас донести до Гарея эту истину, но обезумевший от злобы и жадности дворецкий только яростнее боролся. И в какой-то момент Джойс почувствовал, что ещё немного – и он сдастся. И тогда Гарей – он уже в этом не сомневался – моментально прикончит его.

     Нет, так нелепо его жизнь не должна была оборваться. Собрав все силы, Джойс, на мгновенье высвободив одну руку, завёл ИЛП, но это самое мгновенье стоило ему очень дорого: Гарей тут же схватил его за горло обеими руками. Лорд, задыхаясь, захрипел, но продолжил подниматься всё выше и выше, прочь от этого места. С трудом развернувшись, он прибавил ходу, но должной высоты набрать не сумел: аппарат попросту не мог работать с массой, превышающей его стандартную нагрузку. И Джойс понял, что они разобьются, если он не сумеет дотянуться до ИЛПа Гарея и включить его. Но его сознание быстро угасало: Гарей уже был близок к тому, чтобы окончательно задушить своего господина. И Джойсу пришлось забыть свою идею: он пытался обеими руками разжать пальцы Гарея, теперь такие сильные, что лорд уже пожалел о том, что его дворецкий обрёл молодость.

     В глазах вдруг резко потемнело, звуки борьбы и шум мотора стали будто бы глуше. И Джойс с ужасом понял, что умирает. Но они пока летели – ИЛП лорда всё ещё удерживал их обоих. Простившись с жизнью и всем, что ему было дорого в своём мире и мире этом, молодой лорд сдался на милость смерти и опустил руки. Но именно в этот момент осознал, что его шея свободна. Он резко вздохнул и открыл глаза. Жадно вдыхая свежий воздух, Джойс почувствовал, как к нему возвращаются силы и ясность ума. Тьма рассеялась, и прямо под собой он увидел Гарея. Обхватив его за пояс, дворецкий глядел на своего господина страшными глазами. Но то ли не поверив тому, что он уже в безопасности, то ли оттого, что его разум ещё не совсем прояснился, лорд с силой оттолкнул от себя Гарея, который, по-видимому, не ожидал этого. И, поскольку они были привязаны друг к другу верёвкой, падающий дворецкий потянул за собой и господина.

     Они упали на ветви деревьев в полосе энергии, и, несколько раз ударившись о сучья и ломая их, окончили свой полёт тем, что прочная верёвка, соединявшая их, в конце концов зацепилась за одну из веток, и лорд со слугой повисли на сосне в пяти метрах от земли. От их ИЛПов остались лишь жалкие обломки.

     Они провисели в таком положении без сознания не больше пяти минут, и первым очнулся Гарей. Он обнаружил, что висит прямо под веткой, чуть-чуть до неё не доставая. А сбоку куда-то вверх уходит верёвка.

     Гарей встал ногами на ветку и глянул наверх. От увиденного он испытал шок и только тогда вспомнил, как ужасно он себя вёл.

     Его господин висел под верхней веткой без сознания. Верёвка была перекинута через эту ветку.

     - Ваша светлость! – закричал Гарей, машинально потянувшись к рычагу включения своего ИЛПа. Но, не обнаружив такового, пришёл в ужас.

     Стало понятно, что подняться наверх он уже не сможет. И тогда Гарей схватился за верёвку и прыгнул вверх. Поймав лорда на середине, он принялся умолять его открыть глаза. Но, по-видимому, Джойс получил сильный удар и не мог очнуться так скоро. Заплакав, Гарей в отчаянии начал проклинать себя за своё поведение, не зная, что совершенно в этом не виноват. Когда он поймал господина, то надеялся, что его ИЛП цел, теперь же, увидев, что он в таком же плачевном состоянии, что и у него, дворецкий совсем пал духом. Им не спуститься вниз без посторонней помощи. Хотя… Ну ладно, будь что будет.

     Гарей отпустил лорда. Его тут же дёрнуло вверх, к той ветке, и, успев схватиться за неё, дворецкий теперь видел, что Джойс висит всего в паре метров от земли.

     Гарей повис на ветке, держась за неё только руками. А в следующий момент спрыгнул вниз, на свою. Теперь лорд уже лежал на земле, и Гарею оставалось только спуститься к нему, что он и сделал.

     Он снял с господина разбитый ИЛП и принялся приводить его в чувство. Вынув из мешка на всякий случай данные Нилом бинты и мази, Гарей принялся раздевать лорда, чтобы осмотреть его, благодаря тёплому климату, царившему только здесь, на месте тока силы. Поэтому вскоре ему самому стало жарко, и он снял пальто и кольчугу, оставшись в рубашке. Сапоги и шерстяные штаны, естественно, также пришлось снять. И теперь вся их одежда вместе с остатками ИЛПов неровной горкой лежала в стороне.

     Оставшийся запас спирта для ИЛПов теперь можно было без зазрения совести потратить в медицинских целях, что Гарей и сделал. Сняв и разорвав свою рубашку, он принялся растирать тело Джойса смоченными в спирте лоскутами. И всё время молил его очнуться и простить того, кто проявил слабость и не смог сопротивляться негативной энергии презренного металла.

     К счастью, растирание помогло: Джойс слабо шевельнулся. Гарей тут же дал ему испить из фляги. И, когда лорд сделал первый глоток молочно-белой воды озера, он очнулся.

     Они были рады видеть друг друга целыми и невредимыми, и ещё долго извинялись за свои ошибки, в которых, конечно же, не были виноваты, ибо только сила энергии Эллсдейна послужила причиной их раздора. Наконец, Джойс поднялся, не чувствуя в себе никаких повреждений, и Гарей заботливо одел его. Шлемы и пальто они решили нести с собой, ведь теперь до источника силы придётся идти пешком.

     Гарей всё ещё каялся перед своим господином за то, что из-за его злости и жадности они едва не погибли, но лорд не стал держать зла на своего дворецкого, объяснив ему возможную причину того феномена.

     - Всё в порядке, Гарей, - сказал он. – Главное, что мы живы, и сейчас уже в самом конце нашего с тобой путешествия. Плохо, конечно, что мы теперь не увидим, где именно расположен центр силы, - придётся идти вслепую. Но я уверен, что он где-то совсем близко. Главное – не терять присутствия духа.

     - Но как же мы вернёмся в Небесные Холмы? – в страхе спросил Гарей. – У нас ведь теперь нет ИЛПов.

     - Не переживай, Гарей, - улыбнулся Джойс. – Я уверен, что клятва даст нам что-то, что мы сможем использовать. Вспомни, как Клавдий рассказывал нам об инакорожденных – некоторые из них умели даже летать.

     Но Гарей с сомнением покачал головою и ничего на это не ответил. Джойс был рад, что и на этот раз всё обошлось, и он правильно полагал, что, если улететь от этой горы монет как можно дальше, их действие на Гарея быстро ослабнет. И в этом молодой лорд лишний раз нашёл подтверждение первопричины: да, извращённая воздействием извне энергия Гулсена отрицательно влияла не только на слуг, ведь Клавдий упомянул, что и господа постепенно становятся такими же. Но лорд-то знал, в чём причина, когда увидел, что у господина, гнавшегося за ними на драконе, нет языка. Так что впереди у них оставалось самое сложное: сразиться с Джеральдом, спасти посёлок и узнать, как попасть в Англию и разыскать Оутсена.

     Хлебнув из фляги белой воды, Джойс с Гареем почувствовали себя намного лучше и двинулись в путь. В этих краях обитало множество диких животных, однако в местах течения силы они не водились, поэтому призванным нечего было опасаться. Но они не знали об этом и шли очень осторожно, постоянно озираясь по сторонам. А Джойс судорожно сжимал рукоять меча Гулла, висевшего у него на поясе.

     Полагая, что полоса тока силы не должна нигде обрываться, а значит, рано или поздно приведёт их к источнику, лорд и слуга были совершенно правы. Но они уже съели все свои припасы во время последней остановки, а конца их длинному и полному опасностей путешествию по-прежнему не было видно. Покрытые пОтом от тропической жары, они шли уже несколько часов, не за горами была ночь, а сил уже почти не осталось, сколько бы они ни прикладывались к флягам с драгоценной водой. Должно быть, её целебные свойства постепенно уничтожила энергия источника, которая протекала у них под ногами глубоко в недрах гулсенской земли.

     Солнце светило так ярко, что они не видели, куда идут. Джойс даже пару раз врезался в дерево (тропа, по которой они шли, сильно заросла и петляла меж стволов). И с каждым часом их надежда угасала. Но они упорно продолжали идти, зная, что никто кроме них не поможет Гулсену.

     Вскоре над ними сгустились сумерки и зажглись яркие звёзды. Но луны не было, отчего лорду и слуге стало совсем темно и страшно.

     - Кажется, мы ещё один день потратили впустую, - подытожил Джойс, останавливаясь. – Что ж, Гарей, давай заночуем прямо тут – у меня уже нет сил идти дальше в поисках места для ночлега. Хорошо, что теперь нам не жарко, но плохо, что нет еды и заканчиваются запасы воды. Но что поделать, теперь мы зависимы только от Эллсдейна. А убьёт он нас, или же помилует – ему решать. Спи первым, я постою на страже.

     Гарей не стал спорить с хозяином в том, что он устал сильнее, нежели его помолодевший дворецкий. Поэтому, сняв с плеча мешок с вещами, побрёл к ближайшему дереву. Но вдруг замер на полпути, и, показывая дрожащей рукою куда-то вперёд, сдавленно пробормотал:

     - Ваша светлость, ваша светлость, глядите!

     Лорд подбежал к дворецкому. Там, куда указывал Гарей, что-то слабо мерцало – как будто фара автомобиля, или же звезда, упавшая с неба.

     - Как вы думаете, ваша светлость, что это? – спросил Гарей. Но в его голосе Джойс различил не страх, а радость и надежду. Кажется, это и было оно. Место силы.

     В следующее мгновенье, позабыв об усталости, оба рванулись вперёд, побросав и мешки, и пальто, и шлемы. Они мчались как сумасшедшие, не чуя под собою ног и едва не налетая на деревья. Но не потому, что обезумели от радости – с того момента, как оба увидели этот огонёк, их со страшной силой потянуло к нему, и ноги сами понесли их туда. И у лорда, и у слуги уже не осталось никаких сомнений: они нашли то, что так долго искали.

     Свечение становилось всё ярче и ярче. Оно было белым и столь ослепительным, что должно было резать глаза, как совсем недавно жестокое солнце Эллсдейна, но этого не происходило. Свет не калечил глаз, наоборот – он его радовал. И, уже подбегая к источнику, Джойс и Гарей чётко различили огромный белый шар, наполовину торчавший из земли. А к нему со всех сторон стекалась «река» из зелени, становясь в конечной своей точке совсем узкой, ибо в противном случае всем им не хватило бы места соединиться здесь. Поэтому вокруг шара, словно солдаты на построении, стояло в ряд лишь по одному дереву или кустику – правда, не совсем плотно к нему, а на приличном расстоянии, так что вокруг источника образовалась круглая, ровная площадка каменистой земли. И, выбежав на эту площадку, призванные остановились, глядя на гигантскую полусферу, возвышающуюся над ними метров пятнадцать в высоту и около тридцати – в ширину. И эта полусфера источала яркий, ласковый свет.

     Но не успели лорд со слугой поделиться друг с другом своими мыслями об увиденном, как в центре полусферы, где-то в её глубине, что-то будто бы взорвалось, затем последовали три вспышки, и поверхность пошла волнами, похожими на помехи в телевизоре. Эти волны, напоминающие разряды тока, были бесшумны и непродолжительны, однако Джойс с Гареем предусмотрительно отступили за деревья. В следующий момент поверхность сферы вдруг резко поднялась, и, растянувшись подобно плёнке, порвалась. Лорд и дворецкий невольно вскрикнули, но затем им пришлось замолчать от потрясшего их явления: из сферы показалась драконья голова. Это было похоже на то, как новорождённый детёныш вылупляется из яйца. Только этот дракон не барахтался, борясь со скорлупой. Напротив, он медленно, торжественно поднимался, словно на невидимом лифте, слегка извиваясь гибким, длинным телом. И вот, уже будучи на вершине, он в последний раз изогнул свою спину, вцепился передними лапами в полусферу и с шорохом расправил крылья, весь залитый её ярким светом. Но его сверкающая золотая шкура всё-таки затмевала это сияние. Величавый золотой дракон изогнул шею и наклонил голову, глядя прямо туда, где спрятались лорд со слугой. И тут оба они увидели, что дракон – не единственный, кто сейчас смотрит на них.

     На спине золотого исполина гордо и величественно восседал сверкающий золотым сиянием крылатый старик. Первый слуга Фреммор.

     На вершине холма собрались уже, казалось, все жители посёлка, и с нетерпением ожидали, когда Лич Беркли явит им своё творение.

     Когда-то этот холм Лич, образно говоря, усовершенствовал: та плита, что питала солнечной энергией его подземную лабораторию и перерабатывала тепло в свет, была способна раздвигаться на четыре стороны света, - правда, старый изобретатель не пользовался этим, ибо ему было нечего выносить за пределы лаборатории до недавнего времени. Теперь же всё изменилось. Вот только он сильно сомневался в том, что механизмы плиты не заржавели ввиду их неиспользования. Однако другого способа поднять механического дракона на поверхность не было.

     Большинство жителей посёлка уже испробовали ИЛПы и научились на них летать – это было несложно, поскольку изобретение Лича было гениально, а всё гениальное, как известно, просто.

     Для подъёма дракона Лич привлёк к работе чуть ли не половину мужского населения посёлка – все они в первый раз побывали в его лаборатории. Нужно было проделать колоссальную работу: натянуть и проверить с дюжину тросов, которые были закреплены на специальном подъёмнике для дракона и уходили ввысь, к подъёмному механизму. Затем проверить, не трутся ли тросы о катушки, а также провести пробный подъём – для этого каждый из двенадцати человек должен был встать у одного из тросов и по команде начать крутить ручку подъёмного механизма. Тогда трос наматывался на барабан, и подъём начинался. Это было очень тяжело, необходима была не только дружная работа, но и огромная физическая сила: механический дракон весил очень много.

     Пробный подъём прошёл успешно. Убедившись в том, что тросы выдержат, Лич поднялся в кабину управления на спине дракона и дал команду открыть выход.

     На глазах изумлённых гулсенцев солнечная батарея, разделившись на четыре равных части, медленно разъехалась в стороны, обнажив огромную дыру в холме. И в этот момент вновь раздалась команда Лича, после которой внутри поднялся страшный шум: заскрипели механизмы подъёмника. Мужчины старались изо всех сил, медленно, но верно поднимая надежду посёлка на поверхность. Это был поистине титанический труд. С их обнажённых спин стекал пот, они стонали и рычали, но крепко стояли на чуть согнутых для большей устойчивости ногах, налегая на ручки подъёмника и наматывая на катушки трос. И вот настал момент, когда их усилия были вознаграждены: механический дракон пришёл в движение и сошёл с подъёмника на мягкую траву холма. Гулсенцы испуганно отступили, разглядывая исполинскую конструкцию, а Лич Беркли, сидевший в капсулообразной кабинке на спине механического монстра, ликовал: его детище сделало свои первые шаги!

     А после было ещё интереснее: и взрослые, и дети толпой бегали за драконом, пока Лич проверял скорость ходьбы и переключал тумблеры с шага на бег, с рыси на галоп, сажал дракона на задние лапы, затем на передние, изгибал шею, открывал и закрывал пасть, вращал хвостом. И только лишь убедившись, что всё работает на должном уровне, приступил к самому главному – лётным испытаниям.

     Взглянуть на это зрелище вышел теперь уже точно весь посёлок, включая мужчин, отдохнувших после работы с подъёмом, а также монарха Гулсена и Клавдия. Лайонелл О`Крайтон принёс старика на руках, так как тот неважно себя чувствовал, однако настоял на том, чтобы монарх обязательно отправился посмотреть на успехи своего инженера. И Лайонеллу пришлось взять Скорбящего Калеку с собой.

     Увидев монарха, Лич Беркли приободрился, но и испугался, как бы снова не опозориться перед ним. Однако, поборов волнение, в первый раз за всю жизнь помолился Великому Гуллу Первому и дал механизму команду на взлёт.

     Раскрыв громадные крылья с кожаными перепонками меж стальных пальцев и накрыв своей тенью сразу всех гулсенцев, механический дракон выгнул шею и раскрыл зубастую пасть, из которой тут же вырвался сноп пламени, вызвав у народа бурную радость, а у монарха – удивление и восхищение своим инженером, которому удалось воплотить в жизнь свою самую невероятную мечту. И всё благодаря призванным. Лайонелл думал о них каждый час и очень беспокоился, как и Клавдий, и Нил, и Лич, и все жители посёлка. Он надеялся, что у них всё в порядке, но после того, как Клавдий попытался отыскать призванных при помощи своих способностей, ему стало плохо, и монарх упросил его прервать поиски, хотя старик долго отнекивался. В результате он рассказал, что «видел» только гладь какого-то озера и чей-то неразборчивый крик. Монарху было не до размышлений об услышанном, ибо Клавдий нуждался в его помощи: обмякший, он лежал в постели, приходя в себя после колоссального напряжения сил. Но после того как немного окреп, попросил монарха идти на испытания механического дракона без него. Но Лайонелл, разумеется, не мог оставить его одного.

     Взмахнув крыльями – сперва медленно, а затем – всё быстрее и быстрее – дракон оторвался от земли. Крики восхищения потонули в грохоте работающих механизмов: шуме крыльев, рычании двигателя, скрежете многочисленных шестерёнок… Что и говорить, детище Лича получилось чересчур шумным, но это было скорее достоинство, нежели недостаток: так враги будут их ещё больше бояться.

     Сделав несколько кругов вокруг долины, набрав высоту и снизившись, Лич Беркли испытывал крылья на пределе их возможностей, чтобы точно знать, что они не подведут. В этом смысле крылья были не менее важны, чем двигатель.

     Вскоре он приземлился и объявил, что испытания завершены. Народ бросился к нему, когда он слез со своего детища, и, ликуя, принялся качать. После обеда Лич, проверив смазку и крепления, предложил всем желающим прокатиться. На спине дракона, которому его создатель дал имя Несущий Свет, были установлены ещё три кабинки, но, так как желающих, особенно детей, было много, приходилось взлетать и садиться раз пятнадцать за день и три раза заправлять бак спиртом. Спирт Лич брал у Нила, и доктор предостерёг его, что необходимо оставить какое-то количество для предстоящей битвы, если таковая случится, ибо чем активнее двигается дракон, тем больше топлива он потребляет. Лич согласился и, прокатив основную массу желающих, объявил об окончании аттракциона. Теперь можно было вволю порадоваться за успешные испытания, что он и сделал, наведавшись в гости к монарху и Клавдию в их оранжевый дом, и до позднего вечера просидел у них, узнав об «увиденном» Клавдием озере и выразив тревогу за призванных, ведь все они совершенно искренне за них беспокоились.

     Как раз тогда, когда старый изобретатель, прощаясь, затронул ещё одну тему, а именно – о возможности Клавдию укрыться в его лаборатории на случай нападения, - на окраине посёлка затрубили в рог. Все втроём вздрогнули, сразу поняв, что означал этот звук.

     Нападение. Оставалось только надеяться, что оно не было внезапным и врага заметили далеко от посёлка.

     Взяв на руки Клавдия, Лайонелл вместе с Личем выбежал на улицу. В посёлке творилось что-то невообразимое, и поначалу можно было подумать, что у людей паника, однако это было не так: сейчас все бежали к складу кузни, где хранились в образцовом порядке их доспехи. Женщины, как заметил Лич, вели детей к его дому, и, с позволения монарха, он помчался к себе, чтобы открыть лабораторию. Лайонелл последовал за ним, неся на руках Клавдия.

     Спустившись в лабораторию, монарх принялся помогать односельчанам устраивать детей и стариков, приободрив сперва Клавдия, хотя тот едва не плакал, ошарашенный внезапностью пришедшей беды. Лайонелл пообещал ему, что будет осторожен. И взял слово со старика, что тот не станет устанавливать защиту на посёлок, а также мысленную связь с призванными, чтобы вызвать их сюда, ведь они, возможно, ещё не дали свою клятву, или дают её в это самое время. Клавдий пообещал.

     - Будьте осторожны, ваше величество, - слёзно попросил он.

     - Обещаю вам, что буду, - ответил монарх и принялся помогать Личу размещать односельчан.

     Беззаботные дети, тут же позабыв свои слёзы после суеты на поверхности и грозные окрики матерей, принялись возиться с недоделанными изобретениями Лича, тут и там валявшихся в беспорядке по всей лаборатории. А их родители, и мужчины, и женщины, были уже наверху, спешно облачаясь в доспехи и надевая на спины ИЛПы. На подъёмниках по распоряжению монарха уже спускали принесённые из домов кровати и стулья, а также еду и питьё для укрывшихся. Лич проклял себя за то, что, постоянно болтая об использовании своей лаборатории в качестве убежища, не подумал о том, чтобы заранее обеспечить её всем необходимым: всё его время ушло на показушные испытания и глупые аттракционы для этих самых детей, которых, захоти их враги напасть внезапно, уже не было бы в живых, если бы сегодня днём их атаковали одним-единственным драконом. Но думать, что случилось бы, уже не было времени: настало время решающей битвы за Гулсен. Лич предоставил командование Нилу, который в бой не шёл, ибо был единственным врачом посёлка, и ему было приказано Лайонеллом защищать дом изобретателя и лабораторию от вражеских солдат вместе с двумя гулсенцами – мужчиной и женщиной, а также помогать раненым, павшим на территории посёлка. Присоединившись к монарху, который седлал Стримстила, старый изобретатель перекинулся с ним парой слов. Какой-либо более-менее проработанной тактики боя у них не было, поэтому решили действовать по обстоятельствам. Они пока не видели в тёмном ночном небе никакого войска, а это усложняло ситуацию. Несомненно, Джеральд знал, как максимально незаметно подойти поближе. И чудо, что он вообще их нашёл, если трюк с радиотелефоном был блефом. Неужели Дерек проговорился? Но думать об этом уже не было времени: в мыслях призывая Джойса и Гарея, Лич помчался к механическому дракону. Сев в кабину, он увидел с высоты своего детища, сколь малочисленна их жалкая армия – всего несколько десятков человек, которые, как муравьи, копошились вокруг его дракона и подходили к монарху, который уже готовился взлететь. Некоторые уже поднялись на ИЛПах в воздух, пробуя управлять этими чуждыми им штуками. И Лич понял: если призванные не вернутся к утру, они все будут обречены.

     По всему посёлку зажигали огни, чтобы лучше видеть друг друга. К сожалению, луны этой ночью не было, и враг мог воспользоваться этим. Но пока никто не видел ни в небе, ни на земле ни единого солдата. Лич завёл двигатель Несущего Свет, но без команды монарха, который верхом на Стримстиле стоял теперь впереди всех на самом краю холма, больше ничего не предпринимал. Так прошло несколько минут. Гулсенцы напряжённо ждали, устремив взоры в непроглядную мглу. В этот момент все они думали о своих семьях, своих господах и слугах, своём погибающем королевстве. И так же, как Лайонелл, Нил и Лич Беркли, молили Небеса о возвращении призванных.

     И вот наконец они услышали шум. Он был неясным, нечётким, однако ни с чем другим спутать его было невозможно: то был шум от взмахов драконьих крыльев.

     Миг – и из тёмного покрывала ночи вырвался огромный бронзовый дракон. А секундой позже с обеих сторон от него остановили полёт два серых дракона поменьше – по-видимому, охранники. Гулсенцы и Лич замерли, ожидая приказа Лайонелла О`Крайтона, но монарх не шевелился. Он со смешанным чувством ярости и ужаса глядел на того, кто восседал на спине бронзового дракона. А тот, кто восседал на спине бронзового дракона, со злобным торжеством глядел на посмевшую бросить ему вызов жалкую кучку людей.

     Слэй (а это был именно он) взревел так, что сотряс воздух, а затем выдохнул вверх гигантский столб пламени, осветив на краткое мгновенье кусочек неба. Монарх напрягся, готовый в любой момент броситься в бой, а Стримстил в нетерпении рычал, не сводя взгляда со своего отца. Всадник, с ног до головы закованный в чёрные с золотом латы, привстал на стременах и поднял забрало. Несомненно, это был Джеральд. Тут же со всех концов послышались гневные голоса гулсенцев: «Предатель, предатель!» Но Лайонелл О`Крайтон сделал им знак замолчать. И уже собирался было заговорить со своим бывшим соправителем, как тот начал диалог первым, обращаясь к монарху:

     - Приветствую тебя, беглец! Я вижу, ты подготовился к моему визиту, собрав здесь кучку жалких людишек и запудрив им мозги о своём якобы величии и моём якобы предательстве! Да ещё и выставил против меня какую-то нелепую железяку! – Усмехнувшись, он поглядел на механического дракона. – И это всё, что ты можешь? Да от вас ничего не останется, как только мой дракон разок дохнёт пламенем! Все за меня, потому что я веду Гулсен к свету, а ты, когда был монархом, тянул его в пропасть! – Тут он повертел головой, словно кого-то искал в рядах противника. – А где эти ваши так называемые призванные? Сбежали обратно в Англию? Ах вы, бедненькие, - с издёвкой просюсюкал он и расхохотался. – Знаете, как я вас нашёл? – продолжил он, обращаясь к монарху. – Нет, не той земной штукой – она, к сожалению, сломалась, - а с помощью вашего приятеля, который раскололся только тогда, когда ему стали погружать в сердце нож! – При этих словах весь посёлок вздрогнул, а монарх сжал кулаки от негодования.

     - Ты ответишь за всё, мерзавец, недостойный звания дворецкого! – закричал он. – Ты пришёл воевать с собственным народом! По-твоему, это благородно? Я простил тебя уже тысячу раз, Джеральд, ибо ты не по своей воле стал таким, и дал тебе время понять это и исправиться, но ты меня не понял! Теперь же я промолчу и скрепя сердце сражусь с тобой, раз ты так этого хочешь! Но не рассчитывай больше на то, что я поддамся тебе на этот раз только потому, что дорожу тобою. Мне надоело терпеть твои выходки и видеть, как ты разрушаешь королевство! И если ты привёл армию, сразись сперва один на один со своим господином, а уж потом говори и делай, что хочешь, хоть всё тут разнеси, но наши отношения мы должны выяснить лишь вдвоём, в честном и равном бою! – И монарх Гулсена поднял над головой сверкающий меч. То был, разумеется, самый обыкновенный меч, но Лайонелл чувствовал себя с ним не менее уверенно, чем с мечом Гулла: кузнецы постарались на славу для своего монарха, выковав ему самый прочный и самый надёжный клинок из всех мечей, имевшихся в посёлке. Пожалуй, лучше этого меча мог быть только сам меч Гулла Великого.

     Джеральд довольно оскалился: он давно хотел именно этого – самолично расправиться со своим главным врагом, пронзить этого львиного узурпатора своим копьём, копьём Сенджамина, который в те давние времена мог бы запросто избавиться от своего господина и править Гулсеном безраздельной властью, если бы не был ему так предан. От этой мысли Джеральду стало противно. Преданность… Какое же мерзкое на вкус это слово, словно муха, попавшая в сладкий мёд! Это самое дорогое для ансервцев слово заставляет их подобно этой самой мухе липнуть к своим господам, словно к мёду. Вот же гадость! Джеральд скривился от этой мысли. Как хорошо, что он один правит Гулсеном, а тот, кто пытается мешать ему в этом, как правило, долго не живёт. Вот они собрались сейчас здесь, всего лишь жалкая кучка непокорных, что она ему? Плюнуть и растереть. Джеральд даже пожалел, что столько времени вёл огромный отряд ради этой мелочи. Тут и трое всадников за минуту управятся, а уж его Слэй… Однако мысль сразиться со своим заклятым врагом была настолько заманчивой, что Джеральд принял вызов монарха.

     - Отлично, - крикнул он. – Мы сразимся. Но знай, что против копья Сенджамина твой жалкий меч – ничто! Однако прежде я хочу вернуть всем вам то, что вы недавно потеряли, - он с ухмылкой обвёл взглядом толпу гулсенцев. Те изумлённо переглянулись.

     - Что ты имеешь в виду? – спросил Лайонелл.

     В ответ на это Джеральд сделал знак одному из охранников, и тот повернул дракона боком. И поражённые поселенцы увидели, что к боку дракона привязано безжизненное, окровавленное, истерзанное тело их вождя. Дерека Ван Бастена.

     - Он ещё жив, - объявил дворецкий. - Но, как мне кажется, ненадолго – слишком долго этот олух не хотел раскрывать нам ваше местонахождение, так что пришлось его немножко поистязать. Но так просто я вам его не отдам, - взглянул он уже на монарха. – Говори, где ваши английские прихвостни вместе с моим мечом, иначе, - он подлетел к пленнику, и, взяв копьё наперевес, ткнул остриём в шею безвольно повиснувшей головы Дерека. – Он умрёт.

     - Это не твой меч, - спокойно произнёс монарх, услышав за спиной ропот односельчан. – И не мой. И не призванных. Меч Гулла принадлежит первым правителям и всему королевству, и ни я, и никто другой не имеет права владеть им! Я знаю, для чего тебе нужен этот меч: ты объединишь его с копьём и этим ускоришь гибель королевства! Но подумай, Джеральд: ведь в этом случае ты и сам погибнешь вместе с Гулсеном! Неужели тебе не дорога твоя собственная жизнь?

     - Ха! – произнёс Джеральд. – Глупец! Я исчезну отсюда в тот миг, когда объединю артефакты! И знаешь, куда? В Англию! – Таких слов от своего бывшего соправителя Лайонелл не ожидал и уставился на дворецкого непонимающим взглядом. – Потому мне и нужны эти призванные! Объединённые артефакты обладают колоссальной силой, что стало ясно после предыдущего визита к нам англичан. Тебе ведь твой отец наверняка рассказывал историю о том, как его отец сражался вместе с англичанами против звероидов? Тогда меч и копьё были едины, а представь, что будет, если они объединятся снова! Когда в моих руках окажутся призванные, я использую их энергетическую связь с Англией, что ещё в них осталась, для своего перемещения! Я перемещусь через их знак Гулла прямиком в Англию, а они останутся здесь и не смогут вернуться! И погибнут вместе со всеми! Оутсен мне сам так сказал! Так что если ты сейчас же не скажешь мне, где они, я, как уже говорил, убью его! – И Джеральд ещё сильней вдавил копьё в шею Дерека. Кончик его жала тут же окрасился одной-единственной каплей крови несчастного. Но даже с такого расстояния монарх Гулсена заметил это.

     - Ты посмел осквернить священное оружие кровью невинного человека! – вскричал он. – И жестоко за это поплатишься! Я не скажу тебе, где призванные, и никто не скажет, ибо от них зависит судьба королевства. А ты стал пешкой в чужих руках, Джеральд, и даже не заметил этого! Твою жажду власти, все твои слабости использовали в своих целях земные люди, ни в грош не ставя твою личность, и попросту уничтожат, когда ты выполнишь все их приказы. Я бы никогда с тобой так не поступил. Но, как я уже сказал, я тебя не виню. У нас с тобой был уговор – сразиться один на один. Я предлагаю поставить на наш поединок и жизнь Дерека, и местонахождение призванных. Если я проиграю, мы все сдадимся тебе, я расскажу тебе о том, где сейчас призванные, и ты сможешь после этого убить и меня, и Дерека. – Он с трудом произносил эти страшные слова, понимая, сколь много ставит на карту, фактически предавая весь посёлок. Но другого выбора не было: Дерека нужно было спасать. – А если проиграешь ты, Дерек остаётся в живых, ты отдаёшь нам копьё Сенджамина и убираешься обратно в Гулсенскасл! Ну что, с такими условиями ты согласен?

     Глаза Джеральда сверкнули торжеством.

     - Ты подписал себе смертный приговор своими же собственными словами! – захохотал он. – Впрочем, чего ещё ждать от неудачника и труса?! Я принимаю твоё предложение! Готовься к сражению в стороне от посёлка, чтобы тебе никто не смог помочь, если упадёшь с дракона!

     Монарх стиснул зубы, в который раз поражаясь коварству и хитрости своего дворецкого, но в ответ ничего не сказал. Джеральд развернул Слэя и унёсся во тьму. К Лайонеллу тут же подошли все поселенцы и принялись его подбадривать. Лич Беркли тоже что-то крикнул с высоты своего дракона, но монарх не расслышал. Его мысли были заняты другим. Как бы жутко это ни звучало, но он чувствовал, что проиграет. Он подведёт их всех. Лайонелл О`Крайтон, конечно же, знал, что если он погибнет в этом поединке, то Джеральду, несомненно, дадут отпор без промедления, но тогда это будет уже совершенно бессмысленно: их уничтожат за считанные мгновения. Поэтому монарх счёл разумным прямо сейчас попросить у своих подданных прощения за то, что только что поставил их всех под удар. Он слез с дракона и с плачем рухнул на колени к ногам гулсенцев. Не понимая, что происходит, весь посёлок бросился его поднимать, но Лайонелл не вставал. Он рассказал им, почему валяется сейчас в ногах у своего народа. Но поселенцы ничего не хотели об этом слышать. Они всё же подняли монарха на ноги и усадили обратно на Стримстила. И тут все они увидели, как в долине впереди них происходит ужасное зрелище: сотни чёрных как смоль драконов приземлялись с небес и ровным строем вставали в ряды, мордами к ним. Закованные в такие же чёрные доспехи всадники с мечами и копьями в полном молчании неторопливо передвигались верхом по долине, вставая каждый в строго определённое место в колонне. Чёткая организованность этих воинов поражала монарха, и он подумал, что, не будь все эти рыцари под воздействием своих драконов, заражённых «чёрной чумой», они бы ни секунды не остались на стороне Джеральда, а перешли бы на их сторону. Но, к сожалению, пока никто не знал, как избавить их от этого воздействия, а это означало, что солдаты будут сражаться за Джеральда до последнего издыхания. В этом смысле они были идеальным и непобедимым войском.

     Вскоре долина была уже черным-черна. И хотя ночью их было почти не видно, от этого они казались ещё более грозными. И вся эта несущая смерть орда должна была вскоре обрушиться на их крохотный посёлок, если монарх проиграет бой.

     - Что же ты делаешь, Джеральд… - негромко вымолвил он, глядя на это ужасное зрелище.

     Лайонелл О`Крайтон ждал сигнала Джеральда. Да, с виду было позорно, подобно гончей, прибежать на этот зов, но на самом деле сейчас для всех них было неважно, кто кем будет командовать. Все они думали об исходе предстоящего поединка.

     И вот сигнал был дан. В рог затрубил сам Джеральд.

     - Я вернусь назад с победой, - сказал монарх окружившим его гулсенцам. Многие плакали. – А если не вернусь, вы знаете, что делать. Следите за передвижениями его армии. Возможно, они попытаются вас скомпрометировать, нарушив кодекс поединка, и атаковать посёлок или же меня до того, как я закончу сражение.

     Не дожидаясь ответа от тех, в ком он был абсолютно уверен, Лайонелл О`Крайтон тронул поводья Стримстила и взлетел с холма навстречу своей судьбе.