- Подойдите ближе, дети мои, - велел золотой дракон. Его голос был бархатным и чистым, он завораживал и поражал своим величием и мягкостью. Джойс и Гарей готовы были поклясться, что ни у кого ни на Земле, ни в Гулсене никогда не было такого голоса, как у этого говорящего дракона. Но они слишком боялись его. Нет, не его самого, - к драконам они уже привыкли, - а его величия, его слов, обращённых к ним, словно это говорил не дракон, а, скорее, Великий Фреммор, что сидел у него на спине. И не торопились выходить из-за деревьев.

     Золотой дракон терпеливо ждал, не проронив больше ни звука, и страх призванных сменился неловкостью. По-видимому, они заставляли ждать не просто говорящего дракона и духа Первого слуги. И первым это понял Джойс.

     - Гарей, нам нужно подойти к ним, - сказал он, медленно выходя из-за дерева. – Давай, смелее. Будь что будет. Они нас ждали, и мы не можем уйти отсюда, не дав клятвы.

     Дворецкий ничего не сказал в ответ своему господину, но послушно зашагал рядом.

     Когда они вновь приблизились так близко к источнику, как и перед появлением дракона, золотой исполин выпрямил шею, не переставая смотреть на них, и произнёс то, чего сейчас и лорд, и слуга меньше всего ожидали услышать:

     - Вам нужно поспать.

     И умолк, ожидая ответной реакции призванных. Не зная, что ответить, Джойс открыл было рот, но, быстро взяв себя в руки, произнёс, слегка запинаясь:

     - Я… Мы… Великодушно простите нас, уважаемый дракон, мы бы ответили, но не знаем, как к вам обращаться.

     Золотой исполин моргнул узкими глазами и неторопливо сполз с полусферы, по-прежнему ярко сиявшей. Теперь он предстал перед ними во всей своей красе – оказалось, что его шкура сверкает ярче, чем сама полусфера. Но Великого Фреммора на его спине больше не было – Первый слуга куда-то исчез. Гордо подняв голову и глядя вдаль, дракон величаво произнёс:

     - Моё имя – Фаэтон, я являюсь Хранителем Склона Мира, последнего пристанища всех драконов Мирозданья. Здесь со мною также Первый слуга Фреммор Великий, покровитель слуг всех миров - материальных, параллельных, двупараллельных и тетрапараллельных.

     - «Двупараллельных и тетрапараллельных»? – изумился лорд. – А что это за миры?

     Фаэтон склонил к нему свою огромную голову.

     - Пока существует наша Вселенная, никто из земных людей не узнает и не познает их, - загадочно произнёс он. – Лишь когда она умрёт и возникнет новая Вселенная, это будет возможно. Но, если не ошибаюсь, вы называете эти миры чёрными дырами. И раз вам об их существовании известно, значит, конец этой Вселенной уже близок.

     Джойс понял, насколько глубинны познания Фаэтона, ведь он только что сказал им то, чего никто не знает ни на Земле, ни в Гулсене. Преклонив вместе с Гареем одно колено, молодой лорд поклонился дракону и, как подобает в таких случаях, торжественно произнёс:

     - О великий Фаэтон, вы правы. Но гораздо ближе конец других Вселенных: земной и параллельной. Мы здесь, чтобы принести клятву Истинной преданности и предотвратить разрушение, вызванное одним из наших сограждан. Мы устали, но не можем спать – сейчас нам дорога каждая минута, и мы очень долго добирались сюда, чтобы вместо принесения клятвы видеть сны. Особенно после того, как увидели вас и Великого Фреммора.

     Лорду показалось, что драконьи губы Фаэтона тронула улыбка. Вероятно, он был польщён. Однако Хранитель Склона Мира никогда не был гордецом, но его истинный характер познали только те, кто был с ним одной крови. И то не при жизни. Но ответом лорда дракон был вполне удовлетворён. Он слегка расправил крылья, прогоняя прочь тьму ночи, отчего пространство света ещё больше расширилось, и сказал, глядя на призванных:

     - Что ж, это очень достойный ответ и не менее достойный выбор моего товарища. – Джойс и Гарей поняли, что он имел в виду Великого Фреммора. – Мы с ним – посредники между вашим миром и этим, и останемся таковыми, пока будут существовать драконы и люди. Вы проделали огромный путь с момента появления в Гулсене, и теперь он почти завершён. Но вам ещё многое предстоит здесь узнать. Подойдите ближе, не бойтесь: энергия королевства, даже испорченная извне, не может повлиять на вас отрицательно, ведь вы не являетесь гулсенцами.

     Повинуясь воле Фаэтона, Джойс и Гарей подошли к сияющей полусфере почти вплотную, почувствовав тепло, исходящее от её поверхности. И тут молодой лорд спросил:

     - Великий Фаэтон, а как же… те монеты, тот клад, что мы обнаружили по пути сюда? Мой дворецкий… Ведь на него повлияла…

     - Это было испытание, - произнёс Фаэтон, зажмурив глаза и издав при этом несколько коротких утробных звуков, и призванные поняли, что он смеётся.

     - Испытание? – переспросил Джойс, удивляясь всё больше.

     - Да, испытание, - подтвердил дракон. – И не единственное. И все их вы прошли достойно. Первым из них стало ваше разлучение в водах Великого озера, поскольку Великий Фреммор, чьим пристанищем оно когда-то являлось, вдруг засомневался в вашей верности друг к другу и с моего разрешения сделал это. Да, над озером не все драконы пролетают беспрепятственно, но я забираю в свой мир только тех, кто творит в своей жизни слишком много зла. Остальные же приобретают молодость на столько лет, насколько полна была их жизнь добрых дел.

     - Значит, тот дракон, которого я захватил у стражника, тоже был злым? – спросил Джойс. – Поэтому вы и забрали его?

     - Да, - ответил Фаэтон. – Он не сумел самостоятельно избавиться от тех дурных принципов, что внушил ему его хозяин, хоть и не был заражён, как вы это называете, «чёрной чумой». Но я забрал его, чтобы он не страдал, и уже в моём мире, загробном мире драконов, стал другим, получив шанс когда-нибудь вернуться обратно в новом существе. Именно поэтому дикие драконы, живущие в Гулсене, почти никогда не нападают на людей. Потому что если у кого-то из них появится такая мысль, его неизбежно повлечёт к Великому озеру и он погибнет. А у грифонов, как ты знаешь, нет своего покровителя и загробного мира, который мог бы контролировать их деяния, поэтому они однажды и напали на Гулсен. Они боятся и ненавидят драконов, зная, что у них есть я, помогающий им переродиться. И знают, что драконы защищают людей, поэтому союзников среди диких драконов у них нет, а значит, более никогда они не посмеют вновь напасть на королевство. Тогда, много веков назад, их к этому подтолкнул человек, ведь сами они не в состоянии организовать армию. Теперь вы знаете, что монеты – это второе ваше испытание, и вы его также успешно прошли. На очереди – третье. И сейчас вам предстоит сделать выбор. От этого будет зависеть, состоится ли принесение клятвы Истинной преданности, или же нет.

     Лорд и слуга вздрогнули от какого-то неясного чувства. Третье испытание… Каким же оно будет? Снова разлука, ссора, боль?

     Вдруг прямо перед собою, на вершине полусферы, они увидели Фреммора. Гарей пал на колени и склонил голову. Джойс на всякий случай преклонил одно колено.

     Крылатый старик, освещённый золотым сиянием, строго смотрел на коленопреклоненных, а Фаэтон благосклонно ему улыбался. Но призванные не видели всего этого, не смея поднять глаза. И услышали голос – негромкий, старческий голос, который, тем не менее, был вовсе не страшным. Он успокаивал, восхищал, и был очень приятным на слух. Великий Фреммор произнёс:

     - Призванные! Здесь, в центре величайшей из сил, источнике зарождения Гулсена, лишь вы можете повелевать ею! Она подчинится вам и сделает всё, что вы пожелаете. До сих пор никому из людей не доводилось ею управлять, но вам она покорна, ибо миры рушатся, и никто, даже мы, не знаем, поможет ли вам клятва Истинной преданности, или же нет. Поэтому вам дан ещё один шанс: вы можете загадать одно желание, и сила Эллсдейна его исполнит. Но выбирайте тщательно – другой попытки уже не будет. Это и есть ваше третье испытание. Испытание чистоты и благородства души.

     Ни Джойс, ни Гарей до сего момента не могли представить, что им предстоит «пообщаться» с кем-то более божественным, чем Фреммор и Фаэтон, и кем-то более древним и великим. Им стало страшно. И, что их ещё более пугало, страх не давал им сосредоточиться на своём желании. Но постепенно их волнение улеглось, ведь никто их не торопил. Оба неподвижно глядели на белоснежную полусферу, восхищаясь скрытой в ней колоссальной силой, которая могла по одному их слову поменять мир так, что он станет абсолютно другим. Такая колоссальная власть, такая мощь просто поражала, и осознать эту мощь было тем паче сложно, как если попытаться осознать бесконечность Вселенной. И в какой-то момент Джойс настолько ушёл в себя, что перестал видеть и полусферу, и Гарея, и Фреммора с Фаэтоном, вспомнив все беды и потери, пережитые им в Гулсене. Подумать только, сколько горя и несчастий принёс королевству этот проклятый Джеральд! И как было бы хорошо, если бы он сгинул отсюда навсегда…

     Джойс открыл глаза. И по взгляду Гарея понял, что и он подумал о том же.

     Они встали и на мгновенье замешкались, поворачивая головы то в сторону Фаэтона, то в сторону Фреммора, не зная, к кому из них обратиться. Тут золотой дракон кивнул и произнёс:

     - Вы хорошо подумали?

     И Джойс с Гареем поняли, что Фаэтон прочёл их мысли. Призванные смутились. Им показалось, что это совсем не то, что они хотели на самом деле. Они были неискренни с местом силы. Они поддались своим эмоциям и забыли, что лёгких побед не бывает. Но что за желание главнее и правильней, чем желание убийства врага, ни Джойс, ни Гарей не могли сообразить.

     - Думайте сердцем, - подсказал Фаэтон. – Ваше желание вы уже знаете, вам стоит лишь вспомнить его.

     Джойс и Гарей посмотрели друг на друга. Да, победу они и в самом деле смогут добыть своими силами, иначе для чего Лич Беркли строил своего механического дракона? Для чего монарх Гулсена сражался с Джеральдом? Для чего они проделали полный опасностей путь до Эллсдейна? Чтобы своим подлым желанием убить Джеральда со спины и этим враз прекратить противостояние господ и слуг? Но ведь причина кроется не в самом Джеральде, а значит, с его смертью ничего не изменится. А изменится только тогда, когда они…

     - Гарей! – воскликнул Джойс. – Вот оно! Мы должны загадать желание вернуться домой!

     - Вернуться домой? – переспросил Гарей растерянно. – А как же посёлок? Мы же обещали им помочь. Там, наверное, уже идёт бой, а мы тут ломаем себе головы с этим желанием… Нет, ваша светлость, мы не можем их бросить даже ради такой цели. Неизвестно ведь, сколько времени прошло у нас, пока мы тут. Возможно, целые десятилетия. Вдруг Оутсен уехал из страны, или попросту умер? Тогда мы вообще его не найдём, а значит, не выполним нашу миссию. Джеральд, возможно, знает, где искать Оутсена, так что нам в любом случае придётся сразиться с ним, но не убить, а взять в плен, чтобы обо всём разузнать. Нам нужно быть честными с самими собой, ваша светлость, иначе мы так и не найдём то, правильное желание. Великий Фаэтон прав: нам необходимо прислушаться к нашим сердцам. – Он умолк, закрыв глаза, словно пытаясь действительно прислушаться. Последовав примеру своего дворецкого, Джойс зажмурился и словно в кинофильме прокрутил все эпизоды последней недели. Он не сомневался, что Гарей делает сейчас то же самое. Они оба словно заново переживали все свои приключения в Гулсене. И в какой-то момент молодой лорд открыл глаза и, тронув за плечо Гарея, прошептал:

     - Клавдий.

     Джойс знал, что Гарей относился к Скорбящему Калеке не слишком дружелюбно, и опасался, что былая обида в виде ревности вновь вспыхнет в его дворецком, но тот, слегка улыбнувшись, коротко кивнул. По-видимому, это и было самым правильным их желанием. Их общим желанием.

     - Великий Фаэтон, - произнёс лорд, повернувшись к дракону. – Мы приняли решение. Мы бы хотели вернуть здоровье одному из тех, с кем познакомились здесь. Скорбящему Калеке по имени Клавдий Майренс. Он потерял своего господина много лет назад и с тех пор мучается от страшных приступов. Я думаю, это будет благородно с нашей стороны, ведь мы с Гареем очень привязались к нему, а мне он, как… - Джойс вдруг замолчал, бросив взгляд на Гарея, но Фаэтон произнёс:

     - Продолжай, призванный.

     - Простите меня, Великий Фаэтон, - виновато произнёс молодой лорд. – Я… я не знаю, что со мной… Я хотел сказать, что Клавдий… Когда я впервые увидел его, то ощутил какое-то странное притяжение, как будто мы с ним… как будто бы он… мой отец… - Последнее слово Джойс буквально выдавил из себя, и, потупившись, умолк. Гарей смотрел на него испуганно и удивлённо.

     Золотой исполин чуть шевельнул громадными крыльями.

     - Джойс, - впервые обратился он к лорду по имени. – Ты удивишься, если я скажу тебе, что тоже не знаю, кто он тебе, хотя и следил за всеми твоими перемещениями по Гулсену, а также – какое решение ты примешь в тот или иной момент. Но я дракон, и владею лишь той информацией, что касается моих сородичей. Но ты можешь спросить того, кто непосредственно связан с миром людей, - он повернул голову в сторону Фреммора. Джойс тут же взглянул на Первого слугу, по-прежнему стоявшему на вершине полусферы.

     - О Великий Фреммор, - почтительно обратился к нему Джойс. – Знаете ли вы, почему я ощущаю такую сильную привязанность к гулсенскому человеку? И о чём говорит эта привязанность?

     Первый слуга слегка улыбнулся, что значительно смягчило его доселе суровые черты. Он опустил взгляд на стоявшего внизу человека и промолвил:

     - Насколько я знаю, твой отец умер. И, повстречав Клавдия, ты почувствовал некое благоговение. Я отвечу просто: Клавдий напомнил тебе твоего покойного отца, по которому ты сильно тоскуешь. Но я не вижу иной связи в ваших с ним энергетических оболочках. Если Гулсен был бы тем, чем для драконов является Склон Мира, я бы ответил, что он и есть твой отец, обретший последний приют в загробном мире. Но Гулсен – это не загробный мир, а всего лишь параллельный мир Англии, поэтому я сказал тебе ровно столько правды, сколько знаю сам. И ничего больше к своим словам добавить не могу.

     «Это называется – «понимай как хочешь», - подумалось лорду. Что ж, и на том спасибо. Конечно, Клавдий не его отец, однако от этого ему будет не менее тяжело расставаться с ним, когда наступит время покинуть Гулсен.

     - Итак, желание выбрано, - подвёл итог Фаэтон, сверкнув зелёными глазами. – Оно будет исполнено, как только вы начнёте приносить клятву. Но прежде я должен попросить вас покаяться друг перед другом, простив все обиды, вольные и невольные. Ибо только с чистым разумом и лёгкой душой, на которой не лежит бремя недомолвок и обид, можно пользоваться энергией источника. Она проникнет в вас и объединит ваши души во время клятвы, но перед этим проверит чистоту помыслов. Так что будьте предельно искренни друг с другом, тогда ваше самоочищение будет наиболее эффективным. Вспомните все ваши ссоры, обиды, разногласия, и простите друг друга. Делайте это как угодно, хоть в словах, хоть мысленно – главное, сделать это с открытым сердцем и добрыми помыслами.

     Джойс был готов и лишь ожидал сигнала к началу, как он полагал, этого торжественного действа, но понял, что никакой предварительной церемонии не будет, когда в ту же секунду Гарей бросился к нему.

     - Гарей, что… - воскликнул было молодой лорд, но дворецкий так крепко обнял его, что Джойс, смутившись, замолчал. Они вместе опустились на колени, и лорд молча обнял своего слугу в ответ, выслушивая его извинения, которые вообще-то не желал принимать, ибо не держал на него никакого зла, и, насколько помнил, всегда прощал Гарею все обиды, которых было так мало на его веку, что Джойс и забыл, что они когда-то имели место быть. Ему казалось, что они с Гареем всегда жили в мире и дружбе и никогда не ссорились, поэтому и были выбраны на роль призванных, но дворецкий, как оказалось, прекрасно всё помнил, а его раскаяния действительно были искренними. Гарей заставил господина вспомнить очень многое из их жизни, начиная задолго до его, лорда, рождения, когда он ещё служил его родителям. Видно было, что он всё это время держал в себе весь этот груз, а сейчас возможность раскаяться словно сбросила с его души тяжёлый камень. И Джойс засомневался, сможет ли и он вот так же вспомнить всё плохое и попросить за это прощения, ведь он, несомненно, обижал Гарея поболее, чем он – его.

     Когда Гарей, наконец, закончил свою исповедь и умолк, Джойс понял, что настал его черёд.

     Он начал с того, как, ещё будучи в материнской утробе, «заставил» Гарея бросить свою невесту и остаться служить дальше. Это, по мнению лорда, было самой тяжкой его виной перед дворецким. Гарей, утирая слёзы, слушал молча, не пытаясь перечить своему господину, но его глаза говорили о том, что он с трудом принимает эту вину. Если бы покаяние происходило в ином месте и при иных обстоятельствах, Гарей и слушать не стал бы, ведь вины ещё даже не родившегося тогда господина в его расставании с возлюбленной не было. Но, поскольку им было необходимо понять и принять слова прощения, он простил хозяина и за эту, и за все последующие «обиды», вольные и невольные.

     Под конец, когда, казалось, все слова были уже сказаны, лорд и слуга, глядя друг другу в глаза, почувствовали в себе, в своих душах такой благостный покой, что им захотелось прокричать об этом на весь мир. Их сердца были спокойны, а дух – умиротворён. И уже иным, просветлённым взором они взглянули на Фреммора и Фаэтона, которые теперь стояли рядом друг с другом. Золотой дракон удовлетворённо кивнул.

     - Теперь вы очищены, - сказал он. – И освобождены от пут недопонимания. А значит, мы можем начать наш обряд.

     Он поднялся на задние лапы, словно строптивый жеребец, и, куполом распахнув крылья над головой, громогласно взревел. От его рёва содрогнулась земля, а полусфера вдруг вспыхнула ещё ярче и быстро запульсировала. Великий Фреммор произнёс:

     - Подойдите к источнику и войдите внутрь него.

     Джойс и Гарей, глубоко вздохнув для храбрости, двинулись вперёд. Им не хотелось гадать, что будет дальше. Чудеса этого мира удивляли их ежедневно, и ещё бОльшие чудеса происходили здесь, но, привыкшие к ним, лорд и слуга уже не могли поражаться всему тому, что с ними случалось, так же сильно, как в самые первые дни их пребывания в Гулсене. Они стали воспринимать это как должное и неизбежное. Они почти превратились в гулсенцев. Но не знали, радоваться им этому, или же нет. Ведь их тоска по родине не уменьшалась, а наоборот, возрастала с каждым прожитым здесь днём. И они очень хотели вернуться в Англию. И знали, что вернутся. Но теперь уже совсем другими людьми. Лучше, чем были прежде.

     Вспомнив про свиток с инструкциями, данный им Клавдием, Джойс хотел было обернуться и сказать об этом Фаэтону и Фреммору, но тут же понял, что это было бы с его стороны большой глупостью, ведь этим он бы поставил Клавдия выше тех божественных созданий, что явились им сегодня, да и в свитке, который он развернул раньше времени, будучи выброшенным на берег Великого озера, был лишь призыв искать Гарея – и больше ничего. И тут лорд подумал: неужели Клавдию было известно, кто их здесь встретит?

     Но Джойс не успел додумать свои мысли – мерцающая оболочка полусферы была уже прямо перед ним, и, зажмурившись, они с Гареем сделали шаг навстречу неизвестной субстанции. Воздух вокруг них на мгновенье исчез, словно они прошли сквозь водопад, и, открыв глаза, лорд и слуга увидели друг друга так же, как видели под водой Великого озера – мутная белёсая субстанция позволяла дышать, но затуманивала зрение и слух – попытавшись крикнуть, Джойс почти не услышал собственного голоса. И Гарей тоже не услышал ни своего голоса, ни голоса господина. Вдруг их тела плавно поднялись на три метра вверх, и они оказались в центре полусферы, лицом друг к другу. И тут раздался голос Фаэтона. В отличие от их собственных голосов, голос золотого дракона они слышали так чётко, словно он был сейчас рядом с ними. И с первыми же его словами их тела засветились по контуру – Джойса охватило золотое свечение, а Гарея – серебряное. Светилась их аура, но они этого не знали, да и некогда было им удивляться новому чуду, уже столь привычному для них обоих. Фаэтон произнёс слова, напоминающие заклинание, а лорд со слугой при этом старались не шевелиться – так, на всякий случай.

     - Именем и по благословению Хранителей королевства Гулсен Великого Льва Аполлона Благородного и Великого Пса Проциона Атакующего… - начал Фаэтон.

     - …Именем и по благословению первых правителей королевства Гулсен, главы ветви Анкраун Гулла Первого Великого и главы ветви Ансерв Сенджамина Вернейшего… - продолжил Великий Фреммор.

     - …Станьте зеркальным отражением друг друга! – громогласно взревел Фаэтон. В этот момент сияние от тел лорда и слуги стало разгораться ещё ярче, но ни Джойс, ни Гарей пока ничего особенного в себе не ощутили. А меж тем ритуал продолжился. Фаэтон и Фреммор говорили по-очереди, но не перебивая друг друга, а в чёткой последовательности, словно только что отрепетированный сценарий.

     - Отныне и впредь, - продолжил Первый слуга, - вы будете неразлучны и неразделимы, как братья-близнецы, как день и ночь, как свет и тьма, как белое и чёрное, как красное и синее…

     - …Как зной и холод, как небо и земля, как свеча и фитиль, как огонь и вода…

     - …Пусть же каждый из вас узрит и почувствует то же, что и другой. С этого момента вы станете лучше понимать друг друга, лучше ощущать свои и чужие потребности и чувства…

     - …Радость и боль, счастье и горечь…

     - …И всё остальное, что дано вам природой…

     И оба умолкли. В этот момент на лорда и слугу словно обрушилось всё содержимое полусферы. Это было похоже на то, как если бы на них вылили одновременно ушат и холодной, и горячей воды. Но это было не больно, а, скорее, даже приятно. Их тела по-прежнему светились, а они сами чувствовали, будто им в головы кто-то вложил величайшую мудрость, и они начали наконец-то понимать, что к чему. Однако сейчас их разум, ошарашенный этим пониманием, не мог в полной мере охватить всю эту огромную, колоссальную массу полученных знаний. Это была не житейская мудрость убелённого сединами старца или же гений учёного – нет, это были знания совсем иного рода. То, ради чего они и добирались сюда. Но ритуал продолжался, и Фреммор произнёс:

     - А теперь повторяйте за мной, - велел он. – Я, сын земли и воздуха, клянусь своим происхождением и всеми клятвами земными…

     Словно в трансе, похожем на сон, лорд и слуга послушно повторили сказанное. Нет, они не были под властью гипноза – подобные методы внушения чужды добрым силам, и они их не используют - их разум был ясен, они видели друг друга и осознавали, что в данный момент происходит, поэтому их действия были, разумеется, добровольными. А Фаэтон между тем продолжал:

     - …Оберегать и защищать того, с кем связан клятвой Истинной преданности…

     - …Быть ему опорой и защитой во всём до скончания жизни…

     Как только Джойс и Гарей хором произнесли последние слова, они почувствовали, что их ноги словно кто-то связал. Глянув вниз, но по-прежнему боясь шевельнуться, оба увидели странную картину: по их ногам, поднимаясь всё выше, ползли стебли лианоподобных растений. Ноги лорда обвивала роза – только весьма странная: не отдельные цветы, а одна длинная лиана с шипами и короткими ответвлениями по бокам – на них-то, собственно, и росли сами бутоны. Он зажмурился, опасаясь острых шипов, когда лиана поднялась выше пояса, но боли не почувствовал. Открыв глаза, он взглянул на Гарея. Дворецкого оплели лианы обычного плюща, и он, крепко связанный, беспомощно глядел на пребывающего в том же положении господина. Если бы они не знали, что приносят клятву, то немедленно попытались бы вырваться из плена, но сейчас лишь недоумевали, зачем источник сделал это с ними. Лианы оплели их так туго, что сбилось дыхание, но они терпели. Теперь они это могли. И дело было вовсе не в том, что, пройдя многочисленные испытания в Гулсене, они закалили свои тело и дух. А в том, что клятва Истинной преданности близилась к своему завершению, и те силы, которые она им дала, уже начали действовать.

     И тут вновь раздался голос Фаэтона:

     - Благородный как роза, Джойс Бенет, несёшь ты в себе величие и покровительство тому, кого любишь и оберегаешь, и кто связан теперь с тобою великой вечной клятвой.

     - Как плющ, обвивающий ограду в саду, так и ты, Гарей Олдвин Кимберли, преданно обвиваешь своего господина и повелителя, связанный с ним великой вечной клятвой, - торжественно произнёс Первый слуга.

     После этих слов обвившие призванных растения в один миг рассыпались на крошечные кусочки, оставшись висеть в субстанции полусферы. И вдруг они смешались друг с другом, закружившись в вихре бешеного танца, словно сильный ветер гонял опавшую листву. Джойс и Гарей молча смотрели на этот весёлый хоровод, пока остатки растений не разделились надвое и не врезались в них. От неожиданности у обоих перехватило дыхание, а все мысли вдруг исчезли в один миг. Больше ничего не осталось внутри полусферы – только они, да висящие у них над головами бутон розы и листок плюща, сплетённых друг с дружкой остатком стебля и черенком.

     Не понимая, что это могло означать, призванные, лишённые возможности думать, просто глядели на этот то ли знак, то ли символ, который и не думал исчезать, словно его роль заключалась лишь в том, чтобы неподвижно висеть над этими двумя людьми. И тут снова раздался голос – на этот раз Великого Фреммора:

     - Нарушив ваш незыблемый союз, вольно или невольно, вы обречёте на смерть того, кого предадите. Знайте и помните это.

     - Отныне и навсегда – пусть будет так! – сказал Фаэтон.

     - Плоть к плоти! – ещё громче произнёс Фреммор.

     - Кровь к крови! – заглушил его слова оглушительным рёвом золотой дракон.

     - Прах к праху!!! – невыносимо громко прокричал Первый слуга.

     И вслед за этим Фаэтон взревел всей силой своих лёгких в направлении полусферы. Её оболочка задрожала, по ней снова пробежали волны, а затем её стенки обрушились вниз, под землю, так же быстро, как воды водопада. А призванные, оказавшись «на свободе», зашатались и рухнули наземь. В этот момент к ним вернулись и слух, и способность здраво мыслить.

     Они не потеряли сознание – они просто упали. Но не от усталости – просто то, что их поддерживало, исчезло, уйдя под землю. Подняв голову, лорд огляделся. Фреммор и Фаэтон были здесь, однако обступившие площадку деревья исчезли. А на их месте…

     - Гарей, гляди! – воскликнул Джойс, быстро вставая.

     Дворецкий поднялся – и не поверил своим глазам: там, где только что высился стройный ряд деревьев и кустов, возвышались сотни могильных склепов. Они заполняли собой всё пространство во-круг, включая и то место, где стояли они с господином. Склепы располагались настолько тесно друг к другу, что Фаэтону приходилось стоять в полной неподвижности, чтобы лапой или хвостом случайно не задеть какой-нибудь из них. Прямо рядом с собой призванные увидели одну из таких усыпальниц. Это был памятник, сложенный в виде четырёх небольших камней, плавно переходящих в один огромный, а перед ними был высокий холм из гранитных плит. На каждом из четырёх камней были начертаны имена и годы жизни каждого из похороненных, а также род их деятельности и ветвь, к которой принадлежал каждый из них. Читая надписи, Джойс узнал, что здесь лежат две семьи – двое господ и двое слуг. Господин по имени Генри Бонсфельд вместе с супругой лежал слева, под знаком герба Анкраун, а его слуга, Морис Додсон, вместе со своей женой, лежал справа, под знаком ветви Ансерв. Объединявший эти четыре могилы верхний камень был темнее остальных и на нём была начертана эпитафия, а также знак, значения которого Джойс не знал – по-видимому, это был гулсенский аналог христианского креста.

     Гарею не понравилось то, что он увидел – он всегда боялся кладбищ. Но сейчас, когда он, соединённый клятвой, подумал об этом, то ощутил, что его господин отнёсся к увиденному вполне спокойно, и решил последовать его примеру. Теперь они действительно были едины и могли чувствовать настроение друг друга, однако прочесть мысли – нет, поскольку те силы, что на них влияли, к магическим не относились.

     Взирая на огромное кладбище, возникшее из ниоткуда, Джойс гадал, зачем им это показывают. И почему исчез источник силы? Неужели он теперь в них самих?

     Словно прочитав его мысли (а, возможно, что так оно и было), Фаэтон коротко кивнул и произнёс:

     - Источник силы прекратил своё видимое существование. Зелень, что он породил, вскоре пожухнет и превратится в прах, подчиняясь законам наступившей зимы. Сейчас его сила дремлет глубоко под землёй, но и в вас она тоже теперь дремлет. Но познать её мощь вы сможете только в открытом бою. Это захоронение мы показали вам не просто так. Здесь, в Эллсдейне, находится древнейшая усыпальница первого поколения гулсенцев. Эти люди создавали Гулсен, они жили в одно время с первыми правителями королевства и после них. Благодаря их чистым душам, упокоившимся здесь, источник силы набирал свою мощь и в конечном итоге наделил этот мир невероятной энергией доброты и порядка. Эта сила, что теперь в вас, защищала и оберегала Гулсен на протяжении тысячелетий, способствуя его процветанию, пока не осталось в живых тех, кто ещё помнил похороненных здесь великих людей. Именно тогда от своего расцвета источник повернул вспять, к разрушению. Нападение грифонов было первой крупной бедой королевства. Дальше вы знаете.

     - Мы долго думали, как уменьшить избыток энергии, - продолжил Первый слуга. – Я, как тот, кому подчиняются души умерших слуг, предложил им перенести их могилы в другое место, но они не пожелали расставаться со своими господами, рядом с которыми покоились. Разумеется, я поступил кощунственно, предложив им это, ведь я на собственном примере знаю, каково это, когда ты одинок и не можешь воссоединиться со своим господином. Я долго блуждал по Земле в обличье призрака, разыскивая убийцу своего господина, и тосковал по нему, разлучённый с ним насильно. Но не смог придумать иного способа укротить разрушительную силу источника.

     - Значит, все войны прошлого произошли по причине того, что в королевстве был переизбыток положительной энергии? – спросил Джойс.

     - Не только, - ответил Фаэтон. – Ваш мир и происходившие в нём события также влияли на Гулсен, но в гораздо меньшей степени, чем источник, для которого ваши потрясения были дополнительным стимулом для выработки энергии. И после каждой победы он на время затихал, а затем просыпался вновь. Не так давно – как раз, когда Оутсеном был открыт портал знака Гулла, - мы собрались, как это у вас называется, на экстренное совещание. Я, Великий Фреммор, Хранители Гулсена Аполлон и Процион, а также первые правители Гулл Великий и Сенджамин Вернейший. Но не смогли прийти к единому мнению. Видите ли, есть куда более могущественные силы, чем все мы вместе взятые – не мы сотворили Гулсен, мы лишь наместники, а тот, кто сотворяет миры, будь то ваш мир или же мир параллельный, никому не ведом, и связаться с ним мы, разумеется, не можем. Поэтому мы приняли тогда стандартное решение: вновь вызвать земных людей. Ибо только вы, земные люди, можете беспрепятственно и без риска пользоваться энергией королевства, ведь она вас не знает, а значит, не сможет навредить. Но чем дольше вы здесь находитесь, тем больше риск, что, изучив вашу сущность, энергия начнёт понемногу захватывать ваш разум. И мы пошли на отчаянный шаг: решив не дожидаться, пока это случится, мы атаковали источник вашими, ммм… телами. И, как и ожидалось, он был частично побеждён. Но ненадолго. И к чему это приведёт в конечном итоге, никто из нас не знает. Поэтому вам необходимо как можно скорее сделать то, зачем вы здесь. Победить.

     - Так в этом и состояла наша клятва? – удивлённо произнёс Джойс. – В том, чтобы укротить энергию Эллсдейна? Вы нас обманули, и вы, и Клавдий?! И в действительности никакой клятвы Истинной преданности не существует?

     Фаэтон совершенно по-кошачьи обиженно прижал перепончатые уши.

     - Нет, Джойс. Мы не те существа, чтобы обманывать. Разве вы не ощущаете, что стали другими? Теперь вы самые настоящие Посвящённые. Ни один гулсенец не может быть настолько привязан к своему господину или слуге, как вы теперь. И этот ваш дар поможет вам усмирить тот поток негативной энергии, что уничтожает и разрушает это королевство. Слушайте внимательно: изначально энергия Эллсдейна была направлена на то, чтобы делать королевство невидимым. Оно и было невидимым, пока, как я уже говорил, этой энергии не стало в избытке. Тогда и произошли серьёзные перемены. Сперва нестабильные порталы стали замедлять свой ход, в результате чего часть из них спустилась ниже обычного, на земную поверхность (тогда в Гулсен попала Флёр), затем королевство стало настолько видимым, что из других миров сюда проникли юнигеры и звероиды… Вот в чём причина, Посвящённые. Именно из-за бессилия что-либо сделать с источником жизни королевства мы и призывали раз за разом ваших предков-англичан, и с каждой победой, как я уже говорил, опасность отступала, но ненадолго. До сей поры ни одно несчастье не сулило Гулсену полной гибели, потому никто ни из жителей королевства, ни из тех, кого мы призывали, не знал об источнике, да и незачем им было о нём знать. Но сейчас жизнь Гулсена и вашего мира висит на волоске. Мы долго спорили на том совете, стоит ли подвергать вас такому риску, и приняли это решение из одного лишь отчаяния. Нам самим нечего было опасаться, мы не из плоти и крови, хотя, если захотим, можем на время стать таковыми, как, например, я сейчас. Но то, что нас объединяет, погибло бы, если бы мы не приняли единственно верное решение. Теперь вы понимаете, что от вас зависит и наше будущее. Но не пугайтесь своей ответственной миссии – половину пути вы уже прошли. И вы знаете первопричину кризиса в королевстве. А мы сейчас откроем вам новые знания – то, что вы хотите услышать: как его предотвратить.

     Готовые ко всему после такой исключительной речи, лорд и дворецкий кивнули. Непомерно много информации обрушилось на них сегодня, но они были к этому готовы. Вышедшая из облаков полная луна осветила своим призрачным светом надгробия склепов, но золотая шкура Фаэтона и сияние, исходившее от Великого Фреммора, затмевало её свет в сотни раз и разгоняло тьму ночи. Слегка наклонив золотистую голову, Фаэтон начал говорить.

     - Как вам уже известно, Посвящённые, знак Гулла – это портал между вашим миром и этим. Именно через него вы и попали в Гулсен. И он же вернёт вас обратно. Но, - сделал ударение на последнем слове золотой дракон, - вы должны будете сделать так, чтобы вместе с вами перенеслись в земной мир и оба правителя королевства.

     - Оба? – переспросил Джойс. – Но почему оба? Лайонелл О`Крайтон не имеет к первопричине никакого отношения, ведь с Оутсеном контактировал лишь Джеральд!

     Фаэтон переступил с ноги на ногу.

     - А ты бы захотел вернуться в Англию без Гарея? – Его узкие глаза сощурились в лукавой усмешке, совсем не шедшей к тому нравоучительному тону, с коим он произнёс эти слова. – Кроме того, хоть они и враги, но клятвы, данной когда-то друг другу, они не расторгали, и она по-прежнему связывает их, объединяя в одно целое, - хоть это и не клятва Истинной преданности, но от этого не менее значимая. Когда вы попадёте на Землю, вам будут нужны дополнительные силы, чтобы справиться с Джеральдом в то время, как вы будете искать Оутсена – и монарх вам в этом поможет.

     - Хорошо, мы сделаем это, - кивнул Джойс и вытащил знак Гулла. – Великий Фаэтон, я правильно понял принцип действия портала, что если поджечь этот знак, он начнёт действовать?

     - Совершенно верно, - подтвердил золотой исполин, глядя одним глазом на дощечку. – Далеко отсюда уже началась последняя битва за королевство, но поспеем мы туда лишь к утру, ибо ночь – не наше время. Вы уже знаете, как и в какой момент вернётесь на родину, чтобы продолжить свою миссию, а мы вам в этом поможем. – Тут Фаэтон обернулся в Великому Фреммору и произнёс: - Поднимай свою армию – моя уже в пути.

     Не зная, что означают эти слова, лорд и слуга недоумённо взглянули друг на друга, а затем – на Первого слугу, который, к их удивлению, развёл руки в стороны, и от них потянулся тягучий белёсый туман, который, распространившись повсюду за считанные секунды, обволакивал надгробия каждой усыпальницы.

     И произошло чудо.

     Великий Фреммор запел. Только он пел совсем не так, как поют люди, когда им весело – он просто тянул одну и ту же заунывную ноту, и, поскольку был духом, ему не требовалось набирать в лёгкие воздух, чтобы продолжить песнь, поэтому протяжная нота растянулась на минуту с небольшим, после чего Первый слуга, слегка повысив октаву на последних секундах, резко умолк. И Джойс с Гареем увидели, что над кладбищем, - каждый над своей усыпальницей – парят сотни и тысячи душ усопших. Выглядели они в точности так, как представляет их себе большинство людей – размытые белёсые очертания человеческих фигур с полустёртыми лицами и медлительными движениями. Но в душах Посвящённых не было к ним страха. Они знали, что эти души были вызваны Великим Фреммором для помощи им. И эта призрачная армия поможет им победить.

     От всего сердца поблагодарив Первого слугу за столь щедрый жест, Джойс и Гарей приободрились. По крайней мере, им теперь было что противопоставить бесчисленной армии Джеральда.

     Но это были ещё не все сюрпризы. Настал черёд поддержки и со стороны драконов. Фаэтон поднялся на задние лапы и громко взревел, трижды взрезав воздух своими мощными крыльями. Земля внезапно задрожала, и там, где недавно сияла полусфера, возникло новое свечение. Оно не имело постоянной формы, напоминая некую нестабильную субстанцию, изменяющуюся подобно ртути, но при этом всё увеличивающей свои размеры. Цвет этого свечения был также неразличим. Казалось, оно где-то глубоко под землёй, но вместе с тем всё же стремительно приближается к поверхности.

     Лорд и слуга предусмотрительно отступили как можно дальше – и как раз вовремя, потому что несколько мгновений спустя из-под земли на волю вырвался мощный разноцветный поток огромных призрачных драконов!

     Извиваясь, призраки, кто с трудом, а кто с лёгкостью, выбирались из подземного плена, помогая себе лапами, головами, крыльями, и не мешкая взлетали, собираясь над головой Фаэтона в гигантскую воронку. С восхищением глядя на этот радужный калейдоскоп, Джойс и Гарей вспомнили о Склоне Мира и о душах умерших драконов, обитавших на нём. И уже догадывались, чей черёд явиться к ним настанет после.

     В то время, когда последние драконы-духи выбирались на волю, со стороны Великого озера послышался неясный гул, а спустя несколько мгновений к душам кладбища и драконам присоединились души великих людей – и земных, и гулсенских. Многих из них Посвящённые не знали – да и откуда им было знать в лицо всех правителей королевства Гулсен, - но некоторых из земных людей они узнали. К примеру, здесь были король Артур, несколько английских монархов Средневековья, таких, например, как Ричард Львиное сердце, кое-кто из учёных, священников, художников… И все они были готовы вступить в бой за жизнь и судьбу обеих миров. Это было просто невероятно. За какие-то минуты Фреммору удалось собрать для них могущественную армию, по численности своей не уступающей всей армии Гулсена. Вот только смогут ли существа без плоти драться так же, как и живые люди? Словно уловив неясную мысль лорда, Великий Фреммор сказал:

     - Они будут биться так же, как бились в своё время во многих турнирах и сражениях. Вам они кажутся иллюзией, но это не так. Иллюзии для врага, только чтобы запугать его, мы создавать не будем – это не тот случай. Наш противник силён и хитёр, и мы должны с этим считаться. А посему бой этот будет настоящим, каким ему и положено быть. Но помните, друзья мои, - произнёс он, обращаясь сразу ко всем, и к Посвящённым в том числе, - это не война на истребление, наш враг – это наши друзья, вставшие на сторону зла по принуждению и выбравшие неверный путь. А наша задача – указать им путь истинный. И это будет мудрая битва, а не бессмысленное истребление. Помните: мы на стороне здравого смысла, наш враг – слепая ярость. И ей не место в наших сердцах. А теперь – в путь!

     Он взлетел, взмахнув золотыми крыльями, и следом за ним устремились все те, кого он вызвал - души господ и слуг, и духи Великого озера. Призрачная армия взмыла ввысь – выше драконьей воронки – и исчезла из виду. Оставшийся на месте Фаэтон, склонив голову к Посвящённым, ласково произнёс:

     - А теперь, друзья мои, пора и нам отправиться в путь.

     Решив, что самое время сказать о возникшей проблеме, Джойс вышел вперёд и с грустью произнёс:

     - Нам с Гареем не на чем лететь, о Великий Фаэтон – наши летательные аппараты разбились.

     Моргнув зелёными глазами, дракон ответил:

     - За это можете не волноваться – вы полетите на мне.

     - На вас? – опешил лорд. – Но мы… Мы не можем использовать столь благородное и божественное существо для полётов, вы ведь…

     - Я ведь ваш союзник, - закончил за него Фаэтон. – Поэтому не нужно больше вопросов. Нести в бой Посвящённых для меня – великая честь, и в этом смысле вы куда более великие, чем я. Садитесь, - и золотой исполин лёг на лапы, подставив левый бок и распластав одно крыло.

     После того, как лорд и слуга залезли и уселись на широкую драконью спину, Джойс огляделся и спросил:

     - А за что же нам держаться?

     - Вы не упадёте, - ответил на это Фаэтон. – Наше путешествие продлится всю ночь, поэтому ложитесь спать – на моей спине вам будут сниться только хорошие сны.

     Джойс и Гарей послушно легли, прижавшись друг к другу, чтобы не замёрзнуть в полёте. Им не хотелось думать о предстоящей битве, а хотелось лишь сна. Устроившись поудобнее и обхватив руками тёплую шкуру дракона, лорд и слуга почти сразу уснули, а Фаэтон поднялся на лапы, расправил крылья и взлетел. Гигантская воронка из разноцветных драконов тут же устремилась вслед за своим повелителем, и вскоре тишину земли Эллсдейн уже ничто не нарушало.

     Стримстил летел сквозь облака, уверенно и быстро. Сидевший на его спине Лайонелл О`Крайтон в любую секунду ожидал нападения. Они приближались к чёрной армии Джеральда всё ближе и ближе.

     Позади остались его товарищи, увы, ничем не защищённые от страшной угрозы, о которой монарх знал не понаслышке. Высокоорганизованная армия Гулсена, практически без изъянов, что достигалось столетиями её совершенствования, могла уничтожить посёлок за считанные минуты. Поэтому монарху было так необходимо выиграть время. Не для них, не для себя, а для призванных, которые наверняка уже в пути.

     - Ну где ты, предатель? – воззвал он, чтобы хоть как-то снизить напряжение и унять бешено бьющееся сердце. Обнажив меч, Лайонелл воздел его над головою, и клинок засиял в лунном свете. Прямо под ним медленно проносились стройные ряды чёрной как ночь драконьей армии, а сразу за нею – то место, на которое указал ему Джеральд. Пустырь. Место будущего поединка господина с его мятежным слугой.

     Разумеется, нечего было и думать о том, что поединок этот пройдёт по правилам. И монарх знал это, а потому был наготове.

     Едва он пересёк невидимую границу пустыря, оставив позади армию противника, как сверху из облаков на него обрушился Слэй.

     Но даже для Лайонелла это нападение было с некоторой долей внезапности, и он сделал для себя неутешительные выводы. Джеральд действительно превосходил его во всём, но не «благодаря» своей ярости к бывшему господину, не из-за своей почерневшей души – он действительно был превосходным воином, и монарх знал это лучше, чем кто-либо другой – они часто сражались на тренировках до кризиса, и почти всякий раз его дворецкий одерживал верх над господином. Но сейчас это мастерство служило тёмным целям.

     Голубое копьё мелькнуло перед ним, и монарх не успел отразить удар – наконечник со всей мощью врезался ему в грудь. Но доспехи не позволили страшному оружию добраться до плоти: монарх услышал слова проклятья и на мгновение узрел искажённое яростью лицо своего бывшего слуги, которое в следующий миг скрылось от него за крылом бронзового дракона. Два соперника разлетелись, но Слэй быстро заходил на следующий круг, и монарх ринулся ему навстречу.

     Но вдруг Джеральд остановил своего дракона. Лайонелл сделал то же самое, недоумевая, почему его дворецкий прекратил атаку. Но тут же понял, что этим можно было воспользоваться и попробовать переубедить Джеральда. Кажется, мятежный дворецкий тоже хотел перекинуться парой слов со своим бывшим хозяином.

     Джеральд был прекрасно защищён: чёрные блестящие латы как на нём, так и на его драконе придавали ему настолько грозный и величественный облик, что хотелось преклонить колени перед столь непоколебимым величием. Шлем в виде головы пса отличался от тех шлемов, что носили слуги до кризиса – эта морда пса была гораздо страшнее, оскал – яростнее, а уши были прижаты к голове. В глазные впадины были вставлены сапфиры, чего никогда не делалось раньше. Копьё Сенджамина, вероятно, тщательно начищенное, сияло показным блеском в правой руке Джеральда. А сам он, подняв забрало, с ухмылкой смотрел на монарха.

     - Джеральд, послушай! – в отчаянии начал Лайонелл. – Ещё не поздно одуматься! Ты ведь не хочешь сражаться со мной, не хочешь этой бессмысленной бойни! И твой дракон – тоже. Почему ты не противишься тому, что движет тобою сейчас, это ведь чуждо тебе! Вся эта ярость, злость, обида!.. Мне больнее всего видеть тебя таким, но я не могу ничего с этим поделать, ведь только ты сам можешь себе помочь!.. Пожалуйста, Джеральд, забудь о том, что наговорил тебе Оутсен, избавься от его чар, прошу тебя! Ты мне нужен, Джеральд, я страдаю в одиночестве и изгнании! Но знаю, что не ты был тому виной. Я уже говорил тебе об этом, но умоляю, пощади мои чувства к тебе! Очнись от этого наваждения и вернись!

     - Я смотрю, ты снова вздумал командовать мной! – расхохотался дворецкий. – Вынужден тебя огорчить: время раболепия безвозвратно ушло! Прошли те унизительные времена, когда от твоего слова или приказа зависела моя судьба. Теперь я сам себе господин, и никто у меня этого уже не отнимет! А тебя я сейчас покрошу на мелкие кусочки! Время переговоров прошло! Да начнётся битва!!!

     И он рванул Слэя вперёд. Несчастному, отчаявшемуся, разочарованному монарху не оставалось иного выбора – и он скрестил меч с копьём своего дворецкого.

     Они бились на достаточной высоте, чтобы разбиться насмерть, но Джеральд, похоже, совершенно не опасался быть выбитым из седла. Он неустанно атаковал, не давая возможности монарху для нанесения удара, и тому оставалось лишь обороняться – против копья меч был не слишком-то удобным оружием, поэтому Лайонелл, отбивая удары, лихорадочно искал уязвимые места в броне Джеральда. Разумеется, у него и в мыслях не было убивать дворецкого, но он без зазрения совести мог его ранить и тем самым выиграть время.

     Но Джеральд не давал ему даже думать. Отступая на мгновенье, он тут же бросал Слэя в новую атаку, и Стримстил едва успевал держать в поле зрения своего отца. Драконы меньше жаждали сражаться, нежели их всадники, тем паче что были роднёй, но в конце концов их древний инстинкт соперничества взял верх и они сцепились, давая своим хозяевам временную передышку.

     Стримстил был намного меньше Слэя, а значит, не способен был в полной мере дать ему отпор. Зная это, Лайонелл О`Крайтон привстал на стременах и вмешался в поединок монстров. Ударом меча он отрубил один из рогов Слэя. Оттолкнув от себя Стримстила, бронзовый дракон взревел от негодования и взвился ввысь. Поморщившись, монарх уселся в седло и, стараясь не думать о причинённых Слэю страданиях, помчался вдогонку. Так же, как люди Джеральда обрубили рога его Альбине, так и он одним ударом меча отомстил сейчас за её гибель. В этом поединке ему нельзя было проиграть, и теперь, когда противник дал слабину, нужно было этим воспользоваться.

     Более быстрый, чем его отец, Стримстил нагнал Слэя за считанные секунды. Но бронзовый дракон вдруг взвился ввысь, увеличив расстояние, словно не желал больше ввязываться в новую схватку, и монарх на мгновенье подумал, что так оно и есть, и уже чувствовал, что победа его близка, как вдруг…

     Он не ждал столь отчаянной смелости от своего дворецкого. И в этот момент признал, что Джеральд действительно хитёр и храбр. Гораздо храбрее и отчаяннее его самого. И если бы не его предательство, он стал бы лучшим воином королевства.

     Лайонелл О`Крайтон увидел его лишь на несколько мгновений – Джеральд падал на него без дракона, держа впереди себя на вытянутых руках копьё Сенджамина, на эти несколько секунд словно слившись с ним в стремительном полёте. Монарх запомнил только его глаза, горящие бешеной яростью. Мгновением позже его ударило в грудь всей этой яростью, помноженной на скорость падения. Лайонелл услышал пронзительный крик Стримстила, и небо вихрем завертелось у него перед глазами. Какое-то время он не понимал, что происходит. Кажется, его кто-то держал, а затем всё резко прекратилось и наступил покой. А небо и земля перестали кружиться и встали на свои места. И тут только он понял, что пленён.

     Он лежал на спине Слэя. А над ним возвышалась фигура Джеральда. Дворецкий злорадно ухмылялся. Они летели прямиком в авангард чёрного войска.

     Сопротивляться не было сил, а бежать – попросту некуда. Монарх не знал, что со Стримстилом. Возможно, удар копья Джеральд припас не для него, а для его дракона, раз он сам не ранен. А это означало, что никто ему теперь не поможет. Пора было признать своё поражение.

     - Забирай… всё, - тяжело дыша, с трудом выговорил он, обращаясь к Джеральду. – Ты победил… Можешь убить меня, чтобы я больше не мучился, Джеральд. Не медли. Убей. Я не хочу больше жить в мире, подобном этому.

     Искоса глянув на поверженного, умоляющего его убить господина, дворецкий усмехнулся.

     - Наконец-то я услышал от тебя нужные слова, жалкий неудачник! Не сомневайся, я уничтожу и тебя, и твоих мятежников в том поселении, но только после того, как ты скажешь мне то, что обещал. Где ваши английские прихвостни?

     - Думаю, мне уже не стоит это от тебя скрывать, раз я проиграл, - с улыбкой произнёс Лайонелл. – Они в Эллсдейне.

     - И что же они там делают? – ехидно поинтересовался Джеральд. – Ищут иной для себя смерти? А смерть от моего копья, им, оказывается, уже не мила?

     - Нет, - ответил монарх. – Они познаЮт Истину. И уже очень скоро будут здесь, так что в Эллсдейне их наверняка уже нет, потому-то я и сказал тебе это сейчас, так что можешь никого не посылать в то проклятое место. Они уже недосягаемы для тебя и твоей армии.

     - Тем лучше, - оскалился дворецкий. – Мы встретим их как подобает. А ты послужишь приманкой. – Он пощекотал кончиком копья горло монарха. – Вниз, Слэй! Пора переходить в наступление!

     Приземлившись перед своим войском, он отдал распоряжение одному из солдат связать Лайонелла и поместить его вместе с Дереком на одного из драконов, который будет во время боя находиться на земле. «Это будет и приманка, и ловушка», - злорадно объявил дворецкий, гордясь своим коварством. Одного из солдат он оставил следить за пленниками, а сам, вскочив в седло Слэя, затрубил в рог. И многосотенная армия вооружённых до зубов всадников начала подниматься в небеса. Многосотенная армия против одного крошечного посёлка.

     - Прости, Дерек, - уронил голову монарх. – Я обрёк их на гибель, сказав Джеральду, что призванные скоро будут здесь, хотя на самом деле этого не знаю.

     - Нам рано отчаиваться, ваше величество, - попытался подбодрить его Дерек. – Что бы ни случилось, наш посёлок будет биться до последнего человека, даже если призванные не вернутся. Нам бы придумать, как обезвредить нашего сторожа, - добавил он уже шёпотом, - и развязать верёвки, а там уж можно будет действовать по ситуации.

     - Я думаю, нам это вряд ли удастся, - отозвался монарх. – Мы крепко привязаны, солдат не спускает с нас глаз, а ты не можешь ходить. Как же мы выпутаемся?

     - Нужно подождать, - разумно заметил Дерек. – Когда разразится бой, ему будет на что поглядеть, - кивнул он на солдата, провожающего взглядом своих сотоварищей. – Тогда-то мы и воспользуемся моментом.

     - Надеюсь, что так оно и будет, - вздохнул Лайонелл.

     Джеральд вёл свою грозную армию на посёлок. Жители Небесных Холмов практически не видели хода поединка монарха и его дворецкого – слишком далеко они бились – но, услышав звуки рога, поняли: Джеральд победил. И теперь в ярости бросились вперёд, бряцая оружием. Большинство уже поднялось в воздух на ИЛПах, а Лич Беркли готовился последовать за ними, расправляя крылья Несущего Свет.

     С земли за всем этим с тревогой наблюдал Нил, который вместе с двумя гулсенцами охранял лабораторию Лича, ставшего ныне убежищем для детей и стариков посёлка. Он так же, как и все, молился о возвращении призванных.

     В какой-то момент по всему посёлку раздались невыносимые звуки: это Несущий Свет наконец поднялся в воздух.

     - Ну что, мой хороший, - ласково произнёс Лич Беркли, развернув дракона в направлении врага. – Это твой первый бой. Смотри, не подведи нас.

     И, словно принимая эти слова, огромный механический дракон раскрыл пасть и выпустил гигантскую струю пламени в воздух. И, окружённый своей маленькой воздушной армией, старый изобретатель поднял в небеса своё детище.

     Они сошлись где-то на середине между холмами и пустошью. Неравная битва началась.

     Несущий Свет мчался впереди, прикрывая собой наиболее уязвимых гулсенцев, ещё не до конца освоивших всей премудрости управления ИЛПами. Лич сконструировал его так, чтобы механический дракон был способен выдыхать пламя и метать ножи и копья в своего противника, что и продемонстрировал.

     Врезавшись в наиболее крупный отряд, изобретатель нажал на рычаги, и из пасти Несущего Свет во все стороны разлетелись обоюдоострые лезвия ножей без рукоятей. Несколько драконов были мгновенно поражены ими. Вслед за пламенем, испепелившим ещё несколько драконов, Лич пустил в ход лапы, которыми его стальной гигант в считанные мгновения разметал половину отряда. Уцелевшие всадники уже не решались нападать на это неуязвимое чудище, но несколько всё же пошли в атаку – и были выброшены из сёдел пущенными из груди дракона копьями.

     Не давая Личу передохнуть, новая группа солдат набросилась на него. На этот раз их драконы, держась на расстоянии, поливали Несущего Свет своим пламенем, и старый изобретатель отвечал им тем же. Но в мыслях его в это время были Дерек и монарх. Как ему их найти, если они ещё живы? Да и Джеральд, похоже, не торопился вступать в бой вместе со всеми – его бронзового дракона нигде не было видно. А между тем всё больше его соратников погибало, пронзённых копьями вражеских солдат, оставшиеся же дрались так отчаянно, как, наверное, не дрался ещё никто за всю историю побед и поражений Гулсена.

     Уже светало. И чем светлее становилось, тем яснее были видны масштабы и ужас грандиозной битвы. А призванных всё не было.

     Когда Лич с помощью очередной порции клинков и копий расправился уже с третьим отрядом и разворачивал Несущего Свет на подмогу односельчанам по левому флангу, он получил ответ на свой вопрос касательно Джеральда. И ответ, увы, неутешительный.

     Мятежный дворецкий завис над опустевшим посёлком. Как он смог пробраться мимо него и всех остальных? Неужели добирался по земле? Личу стало ясно, как до этого было ясно и монарху: хитрость и коварство Джеральда не знало границ, было чем-то запредельным, непостижимым для обычного человека. Но если бы дворецкий был там один… Нет, рядом с ним были ещё два всадника. И на этот раз не охрана. Это были два рыцаря, судя по обмундированию и цвету доспехов – кто-то из привилегированных, а потому не принимавших участие в общей битве. Но хуже всего было то, что их драконы держали в лапах по огромному чёрному шару с шипами по всей поверхности. Неужели и у него есть свой изобретатель, с ужасом подумал Лич. Но если это так, какое же оружие он мог изобрести против них? Шары выглядели довольно устрашающе, а уж что находилось внутри – и подумать страшно. И Лич Беркли принял решение атаковать Джеральда.

     Продолжая отбивать атаки противника, он развернул Несущего Свет в направлении посёлка и помчался к ним. Словно бы почуяв опасность, Джеральд что-то скомандовал солдатам и помчался ему навстречу. Но те двое, к ужасу Лича, развернулись в другом направлении и устремили драконов прямо на посёлок, стрелою снижаясь над ним.

     Чтобы избежать столкновения с Джеральдом (Лич понял, что цель дворецкого – отвлечь его от того, что сейчас эти двое сделают с посёлком), старый изобретатель ушёл вверх и в сторону, обойдя таким образом опасность, и, набрав скорость, помчался к холмам. Чертыхнувшись, Джеральд развернул Слэя и устремился вдогонку.

     Но Лич опоздал: оба дракона сбросили шары на лету, и они, громыхнув при приземлении, прокатились по посёлку несколько десятков метров, и… остановились. Что-то щёлкнуло, и шары распались на две половинки.

     Даже в кошмарном сне старый изобретатель не смог бы представить такое: из шаров выскочило более трёх дюжин боевых псов, закованных в чёрную броню. С громким лаем и рычанием они тут же рассеялись по всей территории холма - огромные, поджарые. Было видно, что их разводили специально для охоты на дичь. На человеческую дичь.

     «Нил! Дети!» - первое, что пронеслось в голове у Лича, когда он увидел собак. И представил, как озверевшие твари выйдут на его дом, где у ворот стоят ничего не подозревающие двое гулсенцев, и разорвут их на куски. И, может быть, с ними будет и Нил…

     Нужно было что-то делать. Но что? Позади его преследовал Джеральд, а впереди были собаки…

     «Не будь таким трусом, Лич! – рассердился на себя старик. – Вспомни, кто ты есть. На тебя надеется сам монарх, и он был бы глубоко разочарован, если бы ты струсил сейчас».

     Будь что будет. Лич стиснул штурвал и пошёл на снижение.

     Посадив Несущего Свет и выбравшись из кабины, он взглянул на небо. Джеральд, должно быть, ещё не нагнал его – так быстро он, оказывается, летел. Ну что ж, тем лучше.

     У него не было сколь-нибудь чёткого плана действий, да Лич и не надеялся на успех. Он был зол на себя за то, что покинул поле боя из-за каких-то собак, но если бы он был абсолютно уверен в безопасности тех, кто укрылся под его домом… А как хозяин этого дома, проживший там достаточное количество времени, как раз и не был в этом уверен.

     У него не было с собой ничего, кроме старого меча и щита, да и вряд ли это спасло бы от нападения обученного бронированного пса, но Лич надеялся, что по пути домой ему ни одна из собак не попадётся. Всё-таки для такого посёлка как их три дюжины собак – это слишком мало. Должно быть, они сейчас где-то в глубине, а дом Лича стоял почти в самом начале.

     Но ему не повезло: из-за угла ограды на него с лаем выскочил один из псов. Брызгая слюной от ярости, он набросился на старика и вцепился в край его щита. Несчастному Личу и ударить было несподручно, да и куда было бить, когда всё тело пса было сплошь в доспехах? Однако он принял на первый взгляд опрометчивое решение: отшвырнув щит, Лич бросился на пса и сделал замах мечом. Но огромное животное взвилось в воздух и, повинуясь правилам ведения боя, которым его обучили люди, не вцепилось в горло старику, а совершенно по-боксёрски ударило его всеми четырьмя лапами.

     Этот приём был направлен на то, чтобы сбить противника с ног. И Лич действительно упал, успев в момент падения проститься со всеми, кого знал, так как сразу после этого пёс пустил в ход свои инстинкты. Страшная клыкастая пасть была готова уже сомкнуться на его горле, как вдруг пёс взвыл и рухнул ему на грудь. Лич поднял голову. Перед ним стоял Нил Ларри с окровавленным копьём наперевес.

     - Спасибо… - только и смог выговорить старик, и, спохватившись, вскричал: - Скорее, в дом! Я пришёл вам на подмогу, по посёлку бегает три дюжины таких вот монстров, и сейчас здесь будет сам Джеральд! Бери наших двух охранников и бежим!

     Помогая ему подняться, Нил, к удивлению Лича, отверг его предложение.

     - Мы не можем этого сделать. Если, как ты сказал, сюда летит Джеральд, мы убьём и собак, и их главного пса! Что может быть лучше наземного боя? Здесь наконец-то можно быть на равных с узурпатором!

     - Ты спятил?! – не поверил своим ушам Лич. – Кто ты такой, чтобы подвергать опасности жизни наших детей и стариков? Разве для этого я предоставил им укрытие? Ты можешь впрячь в свою телегу безрассудства этих двух, они в зрелом возрасте и способны сражаться, но прошу тебя: не рискуй жизнями тех, кто слаб и беспомощен!

     - В Небесных Холмах никто не слаб и беспомощен! – сердито парировал Нил. – Ты слишком плохо обо мне думаешь, Лич, если считаешь, что я настолько глуп, чтобы подвергать опасности жизни тех, кто не может сражаться по тем или иным причинам. Но взгляни на них, - он указал на виднеющийся вдалеке дом изобретателя. Лич глянул – и остолбенел: те, кого они укрыли в его подземной лаборатории, сражались сейчас во дворе его дома с пятнадцатью разъярёнными псами. Конечно, здесь были не все, только дети старше четырнадцати и старики не старше восьмидесяти – но всех их вместе взятых было вдвое больше, чем напавших на них собак. Вместе с ними сражались и двое из охраны.

     - Это не я заставил их выйти, - подмигнул ему Нил. – Скорее это они меня убедили. Вперёд, поможем им!

     - Нил, Джеральд! – напомнил ему старик.

     - Беги обратно! – на ходу выкрикнул доктор. – Собаки собаками, но без тебя и твоего дракона этого пса нам не одолеть.

     Старый изобретатель улыбнулся и помчался обратно – туда, где ждал его Несущий Свет.

     А тем временем Лайонелл и Дерек ожидали удобного момента, чтобы осуществить побег. Охранявший их солдат засмотрелся на бой, не забывая время от времени комментировать происходящее гнусными оскорблениями в адрес сражающихся с их чёрной армией «летающих крыс», как он выражался.

     - Сумасбродный, выживший из ума дурачок сконструировал для вас эту идиотскую вещь, наверное, как следует приняв на грудь, да? – обратился он к пленникам. – А почему же вы не попросили диких драконов помочь вам? – Он расхохотался. – Тогда бы вам, по крайней мере, не пришлось позориться перед нами с этими нелепыми летающими железяками – драконы бы попросту слопали всех вас, и конец!

     - Твой язык не доведёт тебя до добра! – спокойно произнёс монарх. – Ты так юн, что тебя не взяли в бой, а приставили охранять нас. Неужели тебе не обидно?

     Как они с Дереком и рассчитывали, в юноше разгорелась эта самая обида, и намного быстрее, чем они ожидали.

     - И что? – напустив на себя важность, ответил он им. – Вы – особо опасные преступники, а то, что наш вождь доверил вас именно мне, говорит о многом!

     - О да, - кивнул Дерек. – Это говорит о многом. Например, о том, что Джеральд тебя ни в грош не ставит. Пройдёт о-о-очень много лет, прежде чем он доверит тебе чистить его доспехи, не говоря уже о том, чтобы встать во главе одного из отрядов его доблестной армии! Ты просто щенок, которого легче утопить, чем научить сражаться, используя ум, а не силу!

     - Заткнитесь!!! – вскричал юноша. – Щенки – это вы все! Вы посмели восстать против законной власти, которая вас кормила!

     - Кого ты называешь властью? Дворецкого-предателя? И кого ты называешь щенками? – рассмеялся монарх. – Меня, вашего правителя, незаконно отлучённого от трона этой самой «законной властью»? Или его? – он указал на Дерека. – Мы оба из ветви Анкраун, и гордимся этим. А вот тебе гордиться, увы, нечем, ибо ты поступил на службу клятвопреступнику под страхом смерти, тебя насильно забрали у родителей, когда по королевству прошёл слух о появлении призванных и начался спешный призыв. Сколько тебе лет? Из какой ты ветви? И где твой немой господин, или ты разделённый слуга? За что ты воюешь, паренёк? Вот за это? За царство тьмы без света?

     - Довольно вопросов!!! – рассерженно вскричал тот и, подскочив к пленникам, начал снимать их с дракона. Прошло всего лишь несколько секунд, и Лайонелл с Дереком были бесцеремонно сброшены наземь, словно мешки с картошкой, однако были по-прежнему связаны. А юноша тем временем садился в седло.

     - С меня хватит! – сказал он им. – Подыхайте тут, идиоты, всё равно вы никуда отсюда не денетесь. А мне надоело сидеть тут с вами и болтать о всякой ерунде. Счастливо оставаться!

     Он дёрнул уздечку, и дракон, разбежавшись, взмыл в небо и улетел.

     - Ваше величество, - спустя некоторое время произнёс Дерек, вертясь и пытаясь принять более удобную позу для разговора. – В этом и состоял ваш план?

     - Не совсем, - силясь разорвать верёвки, ответил Лайонелл. – Нам нужно было избавиться от него, и мы это сделали. Вот только дракона он прихватил с собой, а этого я не учёл.

     - Может, стоит попытаться позвать того дракона, который ваш? – с надеждой спросил Дерек.

     Монарх покачал головой.

     - Его, скорее всего, уже нет в живых. Кажется, Джеральд пронзил его копьём. Но даже если он жив, то наверняка серьёзно ранен, и не прилетит сюда. Альбина бы прилетела. А Стримстил у меня недавно, он не привык ко мне настолько, чтобы прилететь по первому же зову. Так что придётся нам самим решать свою судьбу. Давай, Дерек, попробуем подняться. Нам нужно дойти до посёлка – я вижу отсюда Несущего Свет. Кажется, там что-то случилось, раз Лич приземлился.

     - Неужели там Джеральд? – пытаясь помочь монарху подняться, в страхе произнёс Дерек. – Этого только не хватало. Там же наши дети и старики…

     - Понимаешь, Дерек, - сказал Лайонелл. – Джеральд по происхождению своему пёс, а псам свойственно иногда огрызаться на своих хозяев. Я ни в коем случае не принижаю его сейчас, и уж тем более не желаю, чтобы он погиб в бою. Не он послужил причиной кризиса в королевстве – не ему и расплачиваться. Хотя он и сам натворил немало бед.

     - Глядите, ваше величество, нож! – вдруг вскричал Дерек, показывая в сторону – туда, где недавно стоял дракон. – Этот олух обронил его и даже не заметил. Стойте тут и не шевелитесь, иначе упадёте, я его подберу.

     Он и сам поначалу не понял, что поднялся и пошёл – его ноги, в отличие от ног монарха, не были связаны, ибо он всё равно не мог ходить, но теперь он передвигался сам, и понял это только тогда, когда Лайонелл поражённо воскликнул:

     - Дерек, ты идёшь!

     Дерек остановился, глядя на свои ноги, а затем возликовал.

     - Наконец-то! – вскричал он. – Наконец-то! Слава Гуллу! Моя болезнь исчезла!

     Он подбежал к ножу и в мгновение ока перерезал верёвки на себе и монархе. Однако Дерек не знал, что это не он сам исцелился – его исцелило то желание, которое загадали перед клятвой Джойс и Гарей. И хотя оно касалось одного только Клавдия, его мощи хватило, чтобы, затронув подсознание призванных, выудить оттуда и воспоминание о Дереке, а также – о Джеральде. Но на последнего сила, увы, почти не подействовала, оставив дворецкого всё тем же – злым и жестоким. Но уже не настолько. Как и побронзовевшая шкура Слэя, сила Эллсдейна повлияла на мышление Джеральда в лучшую сторону, но этого было пока слишком мало, чтобы помочь ему измениться.

     Дерек и Лайонелл со всех ног помчались к посёлку. Над их головами шёл жестокий бой: их односельчан было уже вполовину меньше, но они и не думали сдаваться, нанося сокрушительные удары мечами, копьями, секирами по драконам противника, зная, что если погибнет дракон, разобьётся и всадник. Весь пустырь был усеян телами павших в бою драконов и рыцарей, а также людей из их войска. Но помогать тем из них, кто подавал признаки жизни, у них не было времени: они сердцем чувствовали, что в посёлок пришла беда.

     Лич Беркли выбежал из посёлка к своему дракону – и опоздал: возле Несущего Свет стояли Слэй и Джеральд.

     - А я уж заждался! – оскалился дворецкий. – Давай, - кивнул он в сторону механического дракона. – Заводи свою кучу железа и делай, что я тебе прикажу!

     Лич тяжело задышал от ярости.

     - Ах ты гнусный червяк! – зарычал он. – Мерзкое отродье, предатель королевства! Ты думаешь, я с такой лёгкостью сдамся тебе, мерзавец? Не дождёшься! Я тебя уничтожу одним когтем Несущего Свет!

     Услыхав последние слова, Джеральд расхохотался.

     - Ты настолько глуп, что даже название ему дал наиглупейшее! Давай-ка я его переименую, ибо отныне его предназначение будет заключаться в несколько ином: он принесёт смерть посёлку непокорных, так что впредь эта груда железа будет носить имя Несущий Смерть! И посёлок будет разрушен твоими же руками! Так что довольно болтать – садись в кабину и выполняй приказ своего господина!

     - Никогда! – взревел Лич. – Никогда ты не будешь мне господином! Только монарх достоин этого звания! А ты – никто!

     - Слэй, - спокойно произнёс Джеральд. – Взять его!

     Бронзовый дракон взревел и метнулся к перепуганному старику. Личу было нечем защититься – и он в мгновение ока оказался в когтях Слэя. Взлетев, дракон приземлился на спину Несущего Свет и посадил Лича в кабину управления. Старый изобретатель тут же попытался сбежать, но бронзовый исполин зашипел и умелым движением захлопнул куполообразную крышу кабины. И вдруг, раскрыв пасть, он окатил её пламенем. Вскрикнув, запертый в собственном изобретении старик сжался в кресле и зажмурился, пока стена пламени, бушевавшая за закалённым стеклом, не исчезла, и он понял, что именно сделал Слэй. Он запечатал его в этой кабине, словно опасное насекомое в жестяной банке. Противно запахло расплавленным металлом. И теперь этот расплавленный и застывающий металл не позволит ему выбраться отсюда. Поняв это, Лич зарыдал от отчаяния, ударяя кулаками в закопчённое от огня стекло. Сверху донеслось довольное рычание Слэя, а снизу – голос Джеральда:

     - Выполняй приказ – разнеси этот посёлок, или через несколько минут ты задохнёшься! Выбирай, старикашка, чья жизнь тебе дороже – своя, или чужая!

     - Нет… НЕТ! – вскричал несчастный изобретатель. Ему было тяжело признавать правоту слов мятежного дворецкого, но он действительно задохнётся, если не подчинится ему. Но где гарантия, что Джеральд вытащит его отсюда, когда приказ будет выполнен? Положение казалось безвыходным. Никто не знает, что он в ловушке, и даже призванные, если они уже здесь, не поймут, что с ним произошло, и не услышат его призывов о помощи. Утешало Лича только то, что если он сейчас разнесёт Небесные Холмы, укрывшиеся под землёй не пострадают. Но если они, как он видел, до сих пор сражаются с боевыми псами – тогда всё кончено…

     - Ну? – зарычал Джеральд. – Приступай! И не вздумай удрать от меня – Слэй проследит за выполнением моего приказа!

     Бронзовый дракон грозно зарычал в подтверждение его слов, и, встав на задние лапы, ударил передними по обшивке Несущего Свет с таким грохотом, что Лич от неожиданности вскрикнул. Дрожащими руками он потянулся к рычагам, разворачивая дракона в сторону посёлка.

     - Слэй, ко мне! – услышал он зов Джеральда. – Кажется, к нам спешат наши старые знакомые.

     Бронзовый дракон взлетел и вернулся к своему хозяину. Старый изобретатель пытался разглядеть сквозь закопчённое стекло, кого Джеральд имел в виду. Хоть бы это были призванные.

     И тут сердце его упало: он увидел монарха и Дерека. В другое время он бы порадовался, что Лайонелл жив и что Дерек оправился от пыток и снова может ходить. Но теперь, вынужденный выполнять страшный приказ Джеральда, он не мог предупредить о грозящей им опасности. И ему было страшно даже представить, что они подумают, если увидят его, крушащим посёлок.

     - Почему стоим? – услышал он недовольный возглас Джеральда, и в ту же секунду перед ним завис Слэй с дворецким на спине. – Я что, неясно выразился? – вскричал он, потрясая копьём Сенджамина. – Вперёд, на посёлок! У тебя мало времени, старик! Чем больше ты медлишь, тем короче твоя жизнь! Ну, вперёд!!!

     «Будь ты проклят, тиран, - сжав зубы, подумал Лич. – Да я лучше задохнусь, чем подчинюсь тебе! На, получай!»

     Из пасти Несущего Свет вырвалась стена пламени. Но Слэй был проворнее – он ушёл от этой атаки и помчался к монарху и Дереку. Уже поздно было разворачиваться, чтобы остановить его. Но тут Лич увидел, что из посёлка навстречу ему бегут Нил и те, кто сражался с собаками. И по выражению их лиц он понял: они видели, что сделал с ним Слэй, и мчатся на помощь. Старый изобретатель тут же опустил Несущего Свет на лапы, чтобы они смогли забраться. Но, увы, теперь никто из них не мог помочь Дереку и монарху.

     Джеральд спикировал на них, когда оба уже взбирались на холм. Дерек был сбит с ног и покатился вниз по склону, но Лайонелл успел среагировать и прыгнуть на шею дракона. Слэй взмыл в небеса, а на его спине Джеральд и Лайонелл схватились врукопашную.

     Лич видел всё это, и устремился бы следом, порвав на части этого Слэя и Джеральда вместе с ним, но сейчас ему не хватало воздуха, он слабел, развалившись в кресле, а вокруг него неустанно работали мечами, копьями, секирами и просто железяками его односельчане, пытаясь высвободить из ужасной скорлупы, разбить закалённое стекло, разворотить пласты железа – но пока безрезультатно. И, глядя из кабины сквозь это закопчённое стекло, Лич смутно видел небо, по которому бежали странные разноцветные струйки. Кажется, из-за нехватки воздуха у него начались зрительные галлюцинации.

     Но не только он один видел это. Вместе с ним странное явление узрели все, кто принимал участие в сражении – и те, кто лежал, раненный, на земле, и те, кто бился в воздухе. И люди, и драконы. И страх вселился в их души.

     Стремительно рассекая воздух, по небу мчались тысячи разноцветных драконов. Когда они достигли места сражения, то в мгновение ока помчались вниз, прямо на чёрных драконов армии Джеральда. В первые мгновения попытавшись отбить неожиданную атаку странных существ, перепуганные рыцари вскоре поняли, что этих драконов убить невозможно – они были бестелесными. Врезаясь в них, эти существа распадались на миллиарды песчинок, которые, оседая на рыцарях и их драконах, погружали их в некое подобие сна. Драконы прекращали сражение и, приземляясь, засыпали. Вместе с ними засыпали и их хозяева – прямо в сёдлах. Оружие выпадало из их рук и со звоном падало в траву. Жители посёлка с недоумением глядели на эту картину, зависнув в воздухе на своих ИЛПах, и гадали, что произошло. А между тем часть не распавшихся драконов взмыла в воздух и растворилась, но половина армии Джеральда – тех, кого драконы не усыпили – продолжала сражаться, и оставшиеся без соперника гулсенцы направили свои ИЛПы на помощь товарищам.

     В какой-то момент одному из мужчин удалось подковырнуть запаянный пламенем Слэя край крышки, и остальные тут же переместились туда, просунув своё оружие в это небольшое отверстие.

     - Так, все вместе! – командовал Нил. – Налегай!

     Лич по ту сторону стекла уже потерял сознание от нехватки кислорода. Но перед этим он успел увидеть в небе Гулсена ещё кое-что. Чьи-то призрачные силуэты, стремительно летящие по небу. И, наверное, подумал, что он уже на небесах в окружении душ умерших в этом бою односельчан.

     Но это было не так. Просто пришла очередь духов, вызванных из Великого озера и усыпальниц Эллсдейна помочь сражающимся. Духи устремились к остаткам армии Джеральда. Увидев их, суеверные рыцари обратились в бегство, нещадно погоняя своих драконов, но больше половины всё же не струсила, приняв увиденное всего лишь за обман зрения – и продолжила сражаться.

     Настигнув бежавших с поля боя, духи обволакивали и людей, и драконов, и те камнем падали вниз. Где-то у подножия холма ликовал Дерек, увидев происходящее и узрев в этом подтверждение того, что призванные скоро будут здесь. Он забыл, для чего они с монархом сюда стремились. И не видел, что сейчас, в посёлке, Лич Беркли находится на грани жизни и смерти. Дерек тревожился за монарха. После того, как он улетел с Джеральдом, их нигде не было видно.

     Уже почти всё войско противника было повержено душами великих людей прошлого, как вдруг высоко в небесах что-то ярко засветилось. Это было похоже на то, как солнце пытается выглянуть из-за тяжёлых грозовых туч. Но солнце было восточнее, а это… Это стремительно приближалось совсем с другой стороны, но за тучами было почти неразличимо.

     В этот момент общими усилиями гулсенцам всё же удалось немного приподнять крышку кабины. Под неё тут же подложили несколько камней, и Нил, пробравшись благодаря своему небольшому росту и телосложению в эту практически щёлку, сгрёб бесчувственного изобретателя и с немалым трудом вытащил его на свободу. Лича тут же принялись приводить в сознание, и как раз тогда, когда он очнулся и задышал, небо вспыхнуло ослепительным золотым светом, и на фоне утопающих в алой заре облаков огромный золотой дракон возник над их головами. Его хвост, извиваясь, заканчивался далеко за посёлком, а голова была над сражающимися. Он завис в воздухе, плавно покачивая крыльями, и вдруг его голова начала опускаться – мимо остолбеневших от ужаса и прекративших сражение чёрных рыцарей и гулсенцев – и дальше вниз, к самой земле. Затем золотой дракон так же медленно поднял голову и, изогнувшись в воздухе, в мгновение ока взвился ввысь и скрылся за облаками.

     Наступила тишина. Сражение не возобновилось. Все, казалось, ждали чего-то ужасного, что непременно должно было случиться вот-вот. Но ничего не случалось. Какой-то дракон с пронзительным криком спустился туда, куда золотой исполин склонял голову, затем вновь поднялся и полетел прямо к посёлку. Нил отпустил Лича и медленно встал на ноги. Следом за ним поднялись и все остальные. И вдруг Нил закричал:

     - Это же дракон монарха, Стримстил!

     Гулсенцы возликовали. Они подумали, что Лайонеллу удалось сразить Джеральда, и теперь он летит к ним с вестью о победе, но когда дракон завис над ними, не знали, радоваться им, или ликовать. Этих людей они точно не ожидали увидеть сейчас, хотя и очень ждали.

     На спине Стримстила сидели призванные.

     - Вы вернулись! – радостно вскричал Нил. – Наконец-то, слава Великому Фреммору!

     - Мы же обещали, - улыбнувшись, произнёс молодой лорд.

     - Джойс! Джойс! – раздалось откуда-то снизу. На холм спешно поднимался Дерек.

     - Дерек, ты снова можешь ходить?! – крикнул лорд. – Это же замечательно! Как хорошо, что ты спасся! Где сейчас монарх?

     Лицо Дерека помрачнело.

     - На нас напал Джеральд, и его величество прыгнул к нему на дракона. Я не знаю, куда они улетели.

     - Ясно, - кивнул Джойс. – То, что вы видели в небе – драконов и духов – это помощь Великого Фреммора и Фаэтона, золотого дракона из загробного драконьего мира, которых мы встретили в Эллсдейне и которые помогли нам принести клятву Истинной преданности, сделавшей нас сильнее и мудрее. Но остатки армии Джеральда продолжают сражаться. Мы остановим их и найдём монарха. Лич, ты можешь помочь нам, если хочешь.

     - Он не может, - со вздохом сказал Нил. – Его похитил Джеральд и с помощью своего дракона запаял в кабину Несущего Свет, чтобы он разрушил наш посёлок. Мы только что его спасли, он едва не задохнулся. Это случилось как раз перед тем, как его величество улетел с Джеральдом.

     - Ясно, - ответил лорд. – Нил, сделай всё возможное, чтобы ему стало лучше. Укройтесь в лаборатории, а мы с Гареем закончим эту битву.

     - Слушаюсь, призванный, - поклонился Нил. Взяв на руки Лича, он скомандовал остальным возвращаться в убежище и, проводив взглядом улетевших призванных, теперь уже Посвящённых, помчался в дом. Старый изобретатель, от слабости ещё не способный толком говорить, ласково глядел им вслед.

     - Так, Гарей, - сказал Джойс, когда они пролетали над сражением. – Сейчас для нас с тобой главное – поймать удачный момент. Монарх и Джеральд должны оказаться максимально близко от нас, а в идеале – что называется, бок о бок. Монарх не станет убивать Джеральда, ведь он – наш единственный источник информации. Только он знает, где искать Оутсена. Так что в Англию мы должны перенестись вчетвером.

     - Разумеется, ваша светлость, - кивнул Гарей. – Мы не можем подвести королевство. Но взять в плен Джеральда… Пожалуй, это будет для нас сложнее всего.

     - Не волнуйся, Гарей, - уверенно произнёс лорд. – Мы теперь намного сильнее, только ещё не поняли до конца, в чём эта самая сила заключена. И сейчас самое время это проверить. Мы выполним нашу миссию, я в этом уверен. Стримстил, вперёд!

     И стальной дракон стрелой понёсся над сражающимися. Сверху они видели, что солдаты Джеральда, напуганные сначала разноцветными драконами-призраками, а затем – «призраками» людскими, сражаются уже не так яростно, как в самом начале, а некоторые попросту сбегают с поля боя. Увидев летящих лорда и слугу, гулсенцы на ИЛПах с ликованием приветствовали их.

     Войско Джеральда не видело своего предводителя и постепенно капитулировало. И Посвящённые тоже его не видели. Где же этот бронзовый дракон и его хозяин? Где монарх Гулсена? Стримстил набрал высоту, но и выше небесный простор пустовал. И вскоре и холмы, и место сражения остались далеко позади.

     - Где же они? – в конце концов воскликнул Джойс. – Гарей, мне страшно. Два сражающихся друг с другом человека на одном драконе – они же запросто могли разбиться! И если так и есть, спасти наши миры мы уже не сможем.

     - Не отчаивайтесь, ваша светлость, - положил ему руку на плечо Гарей. – Давайте спустимся пониже и посмотрим ещё раз, а затем повернём назад. Они должны быть где-то здесь, я уверен.

     - Хорошо, Гарей, - кивнул господин и приказал Стримстилу снижаться. Он уже достаточно уверенно держался в седле и отдавал команды, поэтому дракон прекрасно его слушался. У Стримстила в груди была глубокая рана после удара копья Джеральда, но благодаря тому, что дракон был в расцвете сил, он уже оправился от неё и вполне мог выдержать ещё несколько часов в воздухе.

     Они летели теперь над самой землёй. Но и здесь, на этой продуваемой всеми ветрами пустоши, не было никого и ничего. Дальше начиналось поле, по которому они с Гареем когда-то шли вместе с Альбиной к Небесным Холмам. Но и над ним никто не сражался.

     - Всё, поворачиваем, - мрачно сказал Джойс и развернул Стримстила.

     Они преодолели половину пути до места сражения на бреющем полёте, как вдруг откуда-то сверху послышался грозный рёв. Без лишних слов Джойс взвил дракона почти вертикально вверх.

     Вонзившись в облака, они, наконец, увидели то, что искали.

     Над слоем медленно плывущей облачной массы метался Слэй. Казалось, он обезумел, что вполне могло быть правдой: бронзовый дракон изо всех сил пытался сбросить с себя обеих находящихся на нём людей. Это были Лайонелл и Джеральд. Оба, что удивительно, сидели в седле лицом друг к другу, вдев ноги в стремена, и нечеловеческими усилиями пытались сбросить друг друга с дракона, вцепившись в шиворот противника. Слэй, естественно, самым активным образом им помогал – вот только кому из них, непонятно. Джойс вытащил из ножен меч Гулла, а Гарей из-за пазухи – знак-портал. Стримстил завис над Слэем и издал оглушающий рёв, привлекая к себе внимание.

     - Джеральд!!! – как можно громче крикнул Джойс, подняв меч над головой. – Мы вернулись! Вот то, что ты так жаждешь получить! Так иди и возьми!!!

     Мятежный дворецкий быстро обернулся. Этого для монарха было достаточно, чтобы уложить своего соперника на лопатки. Холодное острие меча упёрлось Джеральду в горло, но Слэй продолжал метаться, и Лайонеллу пришлось вцепиться другой рукой в крепёжный ремень на боку дракона.

     - Я знаю, что ты хочешь сделать, Джойс! – выкрикнул монарх. – Мы так ждали вас, и вы вернулись как раз вовремя! Я держу его, но это ненадолго – его дракон в ярости! Делай что должен, Джеральд просто мечтает попасть в Англию. Так пусть же его желание исполнится, но только вместе с моим. Мы вместе попадём туда, или я не монарх Гулсена!

     Джеральд зарычал и дёрнулся.

     - Меч Гулла! – хрипел он. – Верните его мне! Я – настоящий правитель!

     - Замолчи, предатель! – вскричал Лайонелл. – Джойс, давай!

     - Гарей! – скомандовал лорд, устремив Стримстила на Слэя. – Бросай знак!

     Дворецкий размахнулся и швырнул дощечку к морде стального дракона. Пламя Стримстила в мгновение ока окутало знак, и в тот момент, когда он обрушился на Слэя и вцепился клыками ему в горло, а Джойс и Гарей бросились на монарха и Джеральда, портал открылся.

     Объятый пламенем глаз в обрамлении трёх крыльев вспыхнул слепящим фиолетовым сиянием, и в следующий миг это же сияние охватило и всех четверых. Схваченный Джойсом и монархом за руки Джеральд испуганно закричал, и… исчез вместе с остальными в энергии портала, которая, впитавшись в знак, увлекла в земной мир и сам портал, исчезнув из Гулсена навсегда. И в этот момент Стримстил одним мощным рывком в клочья разорвал ярёмную вену своего осатаневшего отца.