Маленький мальчик сидел около большого окна, рама которого была украшена разнообразными вырезанными узорами. По стеклу бежали потоки дождя. Казалось, что сверху кто-то открыл кран на полную мощность. Деревья же за окном поникли, печально склонив кроны. Птицы попрятались от дождя. А свинцовые тучи нависли над мэнором, не давая солнцу ни единого шанса.

Гарри бы обязательно выскользнул на балкон, поразился красоте природы. Выбежал бы на улицу, промокнув под дождем. Услышал бы крики домовых эльфов, которые попытались бы загнать его обратно в дом. А потом, когда они завернули его в большое махровое полотенце, начали отчитывать. Но сейчас все, на что он был способен, это лишь прятать лицо в мокрые от слёз ладони и поджимать под себя ноги.

— Гарри? — два стука в дверь, и она мягко отворилась, не издавая при этом ни единого скрипа. Гарри вздрогнул, сжимаясь еще сильнее.

 Неизвестный постоял около входа, а уже потом, когда заметил мальчика около окна, зашагал в его сторону. И когда Гарри почувствовал рядом с собой человека, он тихо проскулил. Мальчик изо всех сил старался не зарыдать в голос.

— Да, отец? — хриплым голосом произнес Гарри, стараясь сделать дрожь в голосе как можно менее заметнее.

— Почему ты сидишь здесь? — поинтересовался Джеймс, изогнув губы в кривой улыбке. Но заметив, как плечи Гарри еле заметно дрожат, не удержался от замечания. — Снова? Перестань разводить сырость, — взяв мальчишку за руку, Поттер потянул ее вверх, тем самым поднимая ребенка. Рассматривая красные от слез глаза, искусанные губы, а также волосы, пряди которых торчали во все стороны, он недовольно, чуть ли не рыча, сказал: — Приведи себя в порядок и спускайся вниз. Тебя надо представить некоторым личностям.

— Да, — прошептал Гарри, даже не смея перечить.

Когда дверь закрылась, мальчик снова позволил себе слабость. Упав на пол, он обхватил колени руками и в очередной раз заплакал.

Настырно стучало в висках, неприятно ломало тело. Он чувствовал себя бесконечно усталым. Хотелось лечь на кровать и закрыть глаза хотя бы на пару минут, но Гарри понимал, что тогда обязательно заснет. Нельзя было позволять себе такой роскоши.

— С днем рождения тебя, — пропел уже давно знакомую строчку, которую он повторял шестой год подряд.

В глазах неприятно защипало. Гарри плакал. Снова. Он ненавидел свою слабость, которая давала о себе знать слишком часто. Слезы обжигали щеку, во рту отдавался привкус крови, из-за прокушенной им же губы. А пряди на виске неприятно липли к влажной коже.

С тихим стоном Гарри поднялся, стараясь не замечать боль во всем теле. Из-за резкой смены положения в глазах потемнело, ноги на мгновение стали ватными. Мальчику пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть посреди комнаты.

Когда темнота отступила, он подошел к среднему по размеру шкафу. Открыв дверцу, Гарри, не особо думая, взял первое, что попалось ему под руку.

Черные штаны закрывали ссадины, многие из которых отливали черно-фиолетовым цветом. Белая рубашка с высоким воротником — порезы на руке и животе. Каждый изъян тела он знал до единой мелочи. Как, чем и кем он был нанесен. Некоторые были оставлены самим Гарри. К примеру, он помнил череду шрамов на бедре. Тогда, после очередной истерики месяц назад, он воспользовался лезвием, найденным в верхнем шкафчике в ванной родителей. Он всегда выбирал лишь те участки тела, которые будут незаметны для окружающих.

По спине прошелся холодок, как только он вспомнил последнее столкновение с младшим братом. Боль, которую он сам себе причинял, и рядом не стояла с той, которую он испытывал от близнеца. Он никогда не бил в лицо. Боялся, что взрослые заметят следы от избиения, а оно таковым и было. К тому же, силы не были равны. Два на одного. Но Гарри не ожидал другого от брата. Тот всегда был по своей натуре таким: трусливым и жалким.

Его бросило в жар. Сжав в кулаке ткань рубашки, он прикусил щеку с внутренней стороны. Хотелось прекратить все мучения и заставить брата страдать так, как страдал он.

Почему? Почему его любят больше, чем Гарри? Чем он сам заслужил ненависть со стороны дорогих ему людей? Потому, что он не избранный? Из-за давно разбитой вазы? Или той статуэтки? Он не смог оправдать ожидания родителей? Но каких именно ожиданий? И что вообще от него хотят?

В голове у мальчика было много вопросов, к которым, к сожалению, он не мог найти ответов.

Хотя, все просто.

Его просто не любят. Никто и никогда.

 — Гарри, — пропел звонкий голос за спиной мальчика. Тот вскрикнул, сразу же отскакивая в сторону. Дыхание сбилось, а на лбу появились капельки пота. Сглотнув, Гарри тихо поинтересовался:

 — Да?

 — Отец уже заждался тебя, — как будто и не замечая смятение Гарри, мальчик улыбнулся. От этой улыбки старшему стало еще хуже, и он, вздрогнув всем телом, лишь слабо кивнул. — Идешь?

 — Да, Адриан.