Как наивно с моей стороны было рассчитывать на сладкий долгий сон, подумала Василиса. Ветви беспокойно зашевелились, с нежеланием спуская из-под мощных крон кокон из лиан. Василиса вырвалась из него, упав на влажную траву. По спине стекала кровь, стремительно отсыхали вросшие в тело корни. Василиса, цепляясь за ствол дерева, поднялась на дрожащих ногах и брезгливо очистила ладони и колени от грязи. Раны на спине затянулись, и Василиса, убрав кровь, поспешила одеться — в поместье её ждал гость.

В дверях стоял встревоженный Барти, но, когда Василиса выбралась из-за высоких кустов, испытал явное облегчение.

— Ты сказала, что тебе нужно помедитировать, но я не думал, что ты пропадёшь на две недели. 

Василиса оглядела холл. Она ещё недостаточно хорошо соображала, чтобы ответить внятно — на краю её сознания шелестел сотнями голосов Сад.

— Он в кабинете, — сказал Барти, понятливо кивая, и вытащил ветку из её волос. — Твой друг плохо выглядел, совсем меня не заметил.

Василиса стремительно пересекла коридор и толкнула магией тяжёлые дубовые двери. Она впервые задумалась о том, чтобы сменить их на лёгкие и изящные, со вставными стёклами, но отложила мысль на потом. Сейчас её больше волновала согнувшаяся фигура в парадной мантии. На диване, спрятав лицо в ладонях, сидел Драко Малфой.

— Драко, — позвала его Василиса, и собственный голос показался ей до того испуганным, что она запнулась, не зная, как продолжить. Спустя три широких шага к ней вернулась способность мыслить, и страх сменился злостью: — Ты в порядке? 

Драко медленно отнял ладони от лица, поднял голову и посмотрел сквозь Василису слезящимися красными глазами. 

Бледный и осунувшийся, не теряющий лоска даже в таком состоянии. Будь Василиса в другой ситуации, она бы, привыкшая созерцать, сказала, что он страдает красиво. Но Драко её друг, и к своим годам Василиса всё-таки научилась хоть изредка не открывать рот. 

Она тяжело опустилась рядом с ним на диван — совсем близко, крепко прижавшись к его бедру, — и вгляделась в доверчиво открытое лицо.

— Лорд, — прохрипел он и затрясся. 

Василиса сжала чужие плечи, посылая волну магии, и с усилием подавила собственный гнев. Драко пытали Круцио. Она подвинулась, разворачивая к себе и обнимая дрожащее в её руках тело, и подняла глаза к потолку. 

Лианы, как сотни подвижных змей, переплетались между собой, свисали с люстры, тянулись из открытых окон, проходили сквозь стены, питаясь магией поместья. Гибкие ветви выглядывали из-под ковра и оплетали щиколотки. Василиса тяжело выдохнула в светлую макушку, сдерживая душевные метания, запирая их внутри и не давая себе времени на слабость. Она должна помочь Драко, её переживания здесь не к месту. Время для них ещё будет, но не сейчас.

После громкой истерики, нескольких успокоительных зелий и трёх насильно влитых рюмок коньяка, Василиса поняла всю серьёзность ситуации. Барти, устроившийся в её кресле, молча глушил какой-то высокоградусный коктейль. Василиса проследила пальцем контур черепа на чужой коже и накрыла его ладонью. Чёрная метка жарко пульсировала — Драко смотрел куда угодно, но не на свою левую руку.

— Я помогу тебе, — сказала Василиса, настойчиво ловя взгляд Драко своим. — Ты слышишь меня? Я тебя не оставлю.

Как оказалось, миссис Малфой затолкала своего сына в камин сразу после аудиенции с Тёмным Лордом и строго-настрого запретила возвращаться в мэнор — Драко был не в том состоянии, чтобы спорить. Василисе с болью думала о том, как бы её друг справился с этим потрясением в одиночестве, запертый в собственном доме среди отпетых убийц, которым нельзя показать и кроху слабости.

— Ты не понимаешь, — Драко задыхался из-за продолжительных рыданий. — Я должен убить его, убить Дамблдора.

— Мы справимся, — сказала Василиса строгим высоким голосом — она понимала, что своими словами берёт всю ответственность на себя и была готова идти до конца. — Я что-нибудь придумаю, слышишь, ты не останешься один. Теперь это моя проблема.

— Он запретил помогать.

— Он запретил Пожирателям, а не мне.

— Если он узнает, он убьёт тебя, — сказал Драко, комкая мантию. — А потом меня. И маму.

— Не думай об этом. Драко! — Василиса сжала его руку в том месте, где кожу обжигала метка. Она посмотрела ему в глаза с непоколебимой уверенностью в собственных словах и силах — как родители убеждают детей, что одолеют любого монстра под их кроватью — Я тебя не брошу.

Пенка подготовила ещё одну гостевую, пока Барти досталась честь сделать заказ для Карри — он учился вести домашние дела, которыми всегда занималась Василиса, проводил время наедине с документацией, ломал голову и громко удивлялся, что, оказывается, приватизировать нужно не только землю, но и дом, а когда узнал про разнообразие налогов — долго и с чувством матерился.

Уже во время ужина, на который всех согнала воодушевлённая домовушка, Барти выразил своё недоумение.

— Ты же не наставишь палочку на директора? Я не справлюсь с твоими бумажками.

Драко встрепенулся, только заметив, что они, оказывается, не одни. Винки подлила всем вина. Василиса наколола стручок гороха и пожала плечами.

— Не могу знать наверняка, — она покрутила вилку в руке, как волшебную палочку, — что взбредёт мне в голову.

— Определённо что-то дикое.

— Ну что ты выступаешь? За тебя половину Пенка делает, а вторую переделывает.

— Лаванда, — Драко неловко прокашлялся, пытаясь незаметно вернуть себе гордую осанку, — не представишь нас?

Василиса удивлённо приподняла брови — она думала, что мальчишки уже всё между собой решили, но, видимо, за истериками Драко сделать это было банально некогда.

— Барти, ты уже знаешь Драко, — с усилием подавила смешок, — он мой хороший друг и второй староста на Слизерине. Драко, это Барти, он мой… — Василиса запнулась, не зная, как правильно описать их странные отношения, — сожитель? Мы с ним неплохо проводим время.

Драко подозрительно покраснел и отвёл взгляд.

— И вы, — он тщательно взвесил свои слова, — вместе?

— Если под этим ты подразумеваешь, что он живёт со мной, то — да, мы вместе.

Барти рассмеялся и с показательно-важным видом кивнул.

— Приятно познакомиться, наследник Малфой, я личная груша для битья нашей любимой мисс Браун.

— Льстец, — Василиса скрыла улыбку в бокале. — Лучше скажи, ты понял, как рассчитываются налоги на каждый гектар?

Барти вздохнул.

— И как ты в этом разбираешься.

— Это я тебе свои винные дела не доверила.

— Слава Мерлину!

Пока Василиса и Барти пытались в шутку поддеть друг друга, Драко тихо наблюдал за ними. Здесь его никто никуда не гнал, не угрожал скорой расправой, а атмосфера была такой домашней, такой спокойной, что он, наконец, смог немного расслабиться. При всей своей напускной строгости и важности, Лаванда умела создать вокруг себя уют. Драко чувствовал себя в безопасности.

Для Василисы оказалось большой неприятностью проснуться так рано. Но ещё больше её потрясли происходящие в мире события, развивающиеся с огромной скоростью. Перебирая почту и выпуски Пророка, накопившиеся за две недели, она узнала про Блэка, которого оправдали посмертно, про убийства и нападения на маглов, про разгулявшихся дементоров, про назначение нового Министра Магии. Поздно вечером, когда Драко ушёл спать с зельем сна в обнимку, Василиса и Барти серьёзно обсудили ураган в Западном графстве, способы защиты от дементоров, обрушение моста Лордом и свои шансы на выживание в грядущей войне.

— По-хорошему, Барти, мы должны валить отсюда, — сказала Василиса, просматривая отчёты Паприки со стройки. — И нам даже есть куда.

Барти отвлёкся от ворошения саламандр в камине.

— Нам? — спросил он странным голосом.

— А ты видишь здесь много нас? — насмешливо заметила Василиса. — Думаешь, что я свалю на континент или запрусь в бункере, а тебя оставлю здесь? Какого-то ты обо мне не лучшего мнения.

Василиса сказала и забыла, погрязнув в новостях и письмах, а Барти, оказывается, не забыл, и Драко в итоге целую неделю мог наблюдать, как подозрительно близкий знакомый его подруги наворачивает вокруг вышеупомянутой круги с разными сомнительными предложениями («Может, хочешь кого-нибудь побить?», «Я заказал пять килограмм мороженого с ягодами, которые вызывают галлюцинации, хочешь попробовать?», «Завтра дождь, я нашёл ритуал, который разгоняет тучи, когда приступим?»). После аккуратных расспросов Драко выяснил, что Барти пытается доказать свою полезность и показать, что для Лаванды он действительно горы свернёт. Подслушавшая разговор Василиса сказала, что он идиот и должен прекратить думать о всяких глупостях — лучше бы спустился с ней в зал и потренировал чёртов Экспекто Патронум.

Сгущающийся холодный туман заставлял Василису нервничать — её Патронус всё ещё был на стадии едва заметного белого дымка и совсем не менялся, какие бы воспоминания она не перебирала для его создания. Она понимала, что, возможно, делает что-то не так, но не могла перестать ошибаться из-за собственного упрямства. Барти, который был в принципе не особо избалован жизнью за последние годы, выдавал чересчур хорошие результаты, окружая себя белым облаком с ног до головы. Василиса молчала, завидовала и тренировалась ещё усерднее.

После позорной, как считал сам Малфой, истерики, Драко не поднимал в разговоре темы, касающиеся напрямую Тёмного Лорда или служения ему. Поэтому разговор о школе и экзаменах в большей степени насмешил Василису, чем удивил.

— Так, — он оглянулся на Барти, будто тот мог использовать эту информацию во вред им всем, — ты смотрела результаты СОВ?

— Они уже пришли? — удивилась Василиса. — Я не всю почту перебрала, могла и упустить. Пенка!

Перед Василисой на столе появился конверт с характерными печатями. Она брезгливо подняла его на уровень глаз с помощью невербальной Левиосы, покрутила, подцепила само письмо и повесила его перед собой.

— Ладно, посмотрим, — Василиса прищурилась, скользя взглядом по витиеватому почерку, — Чары, Защита, Прорицания… надо же, История… у меня девять «Превосходно».

— Все девять? — поразился Драко. — Моргана тебя раздери, у меня три «Выше ожидаемого» и шесть «Превосходно».

— А я сдавал все двенадцать на «Превосходно», — подмигнул ему Барти.

— Хвастун, — Василиса закатила глаза. — Лучше скажи, допустят меня до тех предметов, по которым я не сдавала экзамен? Или я могу просто подать заявку и прийти на ЖАБА по Уходу, ни раз на этом Уходе не появившись?

— Думаю, можешь, — Барти взялся за расчёску и благодарно кивнул, когда Василиса кинула ему резинку, — по крайней мере, я ни разу не был на Рунах на старших курсах, но как-то их сдал. Как запасной вариант, ты всегда можешь досдать то, что хочешь в Министерстве, чтобы не тратить время в школе.

— Все сокращают предметы, а ты собираешься их добирать? — Драко сделал высокомерный тон: — Хочешь взять количеством, а не качеством?

— Грех не взять Высшую Трансфигурацию, если меня к ней точно допустят. Высшие Зелья и Алхимия, если повезёт — Снейп ждёт меня с распростёртыми объятиями. Флитвик меня обожает и очень обидится, если я откажусь — сколько бы книг я не прочитала, он расскажет и покажет мне намного больше. А Защита мне неплохо удаётся, правда, Барти?

Барти хохотнул, кивая, и перекинул косичку через плечо. Драко нахмурился, поняв, что не улавливает какую-то неизвестную ему историю.

— А остальные предметы?

Василиса отвлеклась от письма с министерской печатью на обороте.

— Остальные? — она вернулась взглядом к списку с оценками и принялась размышлять вслух: — Астрономию, Прорицания и Нумерологию я люблю, разбираться в этом мне интересно. Попробовать бы податься в ритуалистику, но она и так на грани полного запрета. Может, возьму мастерство, когда будет время и желание. Травология напрямую связана с моими хобби и бизнесом — думаю, Драко, ты уже успел заметить сады вокруг поместья. Историю бросать как-то неприлично, столько лет в ней копалась, запоминала эти дурацкие законы-однодневки. Магловедение я хоть сейчас сдам, уж в мире простецов я разбираюсь. В Рунах я ноль, конечно, но почему бы не попробовать, если основная школьная программа уже изучена. Вот Уход — придётся набиваться к Граббли-Планк в подружки, я близко к тварям никогда не лезла.

Барти неразборчиво кашлянул в кулак.

— Какая-какая я тварь? — Василиса изогнула бровь, как обычно делал Снейп, и Драко невольно прыснул. — Я вижу, мистер Барти, первая удачная попытка выдавить желчь ядовитой мокрицы сделала вас безрассудным и наглым. Десять баллов со Слизерина, и отработка у меня после уроков.

Несколько дней Василиса мстительно радовалась назначению нового Министра Скримджера. Фадж, так вовремя заказавший и полностью оплативший партию вина, ушёл с поста сразу же, как получил многочисленные коробки с бутылками в свой кабинет. Денег с него Василиса содрала прилично, за что совершенно не переживала — если богатый политик изъявил желание потратить полбюджета страны на свои хотелки, то кто она такая, чтобы ему запрещать. Накоплений без проблем хватило на скорое строительство собственного бара и оформление его изнутри. Нанятые громилы, каждый с примесью какого-то магического существа, подписали контракт на пять лет, поклявшись отстаивать интересы Василисы и охранять её имущество в любой точке земного шара. К защите своей собственности она всегда подходила серьёзно.

Миссис Малфой тайно передала письмо для Драко — ошалевшая от наглости чужого домовика Пенка вырвала пергамент и выгнала вторженца взашей — тот посмел заявиться прямо в кабинет, когда Василиса занималась счетами и указывала Барти на его ошибки. Чужое письмо Василиса читать не стала, хотя очень хотелось — просто потому, что оно попало ей на стол и напрямую касалось её благополучия. Как потом сказал Драко, матушка собиралась навестить его в начале августа для традиционного похода за покупками.

Друзья не отправляли письма совами — просили своих домовиков оставить их около ворот поместья. Совы практически не летали — маги боялись перехвата почты и убийства любимого пернатого. Ничего важного короткие послания никогда не несли. Не было конкретики, точных дат и легко находимых мест, произошедшие события также не обсуждались. Всегда была опасность, что с тобой переписывается наглотавшийся оборотки посторонний, пытающийся влиться в образ. Только письма из банка приходили точно в срок — мало бы кто рискнул бросать вызов Гринготтсу, и их совы были под защитой особых артефактов.

Василиса просматривала корреспонденцию и отчего-то мрачнела с каждым днём. Из-за плохого предчувствия она открыла ящик в столе, в котором хранила все письма, и внимательно просмотрела их, обращая внимание на последние даты. Блейз писал вчера, Невилл в начале недели, от Дафны ответ пришёл утром. Девочки писали редко, два раза в месяц — все были в разъездах. Давно не было вестей от Иды, поняла Василиса. За лето она не появлялась, и, хоть их общение сократилось до минимума, Василиса ожидала банального вопроса об экзаменах или о её делах, даже если из приличия. Но ничего не было. Василиса временно отмахнулась и принялась разгребать другие дела — их у неё было чересчур.

На Косую Аллею выбираться было опасно. Не то чтобы Василиса бывала на ней часто, при необходимости во многие магазины её пускали через камин, а школьные учебники она самостоятельно покупать даже не утруждалась. В этот раз Василиса не собиралась оставлять Драко в одиночестве, забив на то, что смотреться рядом с семейством Малфоев она будет странно и несколько компрометирующе. И опасно — её могут легко связать с Пожирателями. Но Василиса решила, что ей плевать, что там наговорят злые языки, поэтому они с Драко собирались встретиться с миссис Малфой в поместье, отправиться вместе на Косую Аллею, купить мантии и — если в такой ситуации уместно это слово — проветриться. 

День рождения Невилл отмечать не стал, чтобы не привлекать толпу в дом. Василиса передала через домовушку подарки и пригласила к себе в гости на последние недели лета — ожидаемо, Невилл согласился сразу. Были отправлены приглашения и Дафне с Блейзом, предлагающие повторить лето девяносто пятого.

Драко перед приходом матери немного нервничал, но в то же время ему не терпелось убедиться, что с ней всё в порядке. Василиса следила за его мельтешениями лениво, краем глаза, за игрой в шахматы с Барти и под очередную рюмку настойки. Мысли её текли вяло, смиренно — она не первый день, как ступила на опасную тропу. Чувство паники и излишнее беспокойство, заставляющие бросаться из крайности в крайность, сменялись апатией и принятием неизбежного. Невозможно постоянно жить в страхе, считала Василиса, наблюдая за собственными метаниями. Она не боролась с вещами, под которые легко могла подстроиться, не меняя привычного уклада жизни. Мысль о набирающей обороты войне будоражила её, подстёгивала действовать, продумывать будущее. Если бы я могла, вдруг подумала Василиса той своей частью, которую старательно скрывала за маской угодной обществу персоны, я бы присоединилась к Пожирателям и участвовала в бойне. Но обещания уже были даны. Не обзаведись Василиса друзьями, не пожелай защищать их и заботиться, её бы никто не сдерживал.

Это всё уже случилось, подумала Василиса и встала, чтобы поприветствовать миссис Малфой. Пенка, проводившая гостью, поклонилась и исчезла. Карри расставила лёгкие закуски и наполнила бокалы яблочным вином. В другой жизни, параллельной моей, я решилась на то, чего всегда в тайне хотела, — сказала себе Василиса.

— Доброе утро, миссис Малфой, рада видеть вас в добром здравии.

В тайне, гонимая гордыней, она всегда хотела сражаться и победить.

Драко порывисто обнял мать, и Василиса тактично посмотрела на резвящихся в камине саламандр. Барти уже переместился в комнату, поставив ей пат. Он специально сводил к ничье, а Василиса была недостаточно хороша в шахматах, чтобы держать в голове сотни комбинаций. Если бы Барти специально проигрывал и поддавался, Василиса бы перестала с ним играть — и тот об этом прекрасно знал. Поразительная тактичность.

Миссис Малфой оказалась замечательной женщиной, попросившей называть её по имени. Она поблагодарила Василису за то, что та присмотрела за её сыном, похвалила вино и выразила надежду, что в дальнейшем её не сильно обременит нахождение Драко в поместье. Василиса заверила, что её друг может тут жить сколько угодно. 

— Тем более, в поместье он освоился, верно, Драко?

Драко вспомнил, как хлёстко его ударили по ногам лозы при попытке пройти в сад, и кивнул. Правила была простыми, он быстро разобрался, куда ему можно и нельзя.

К концу разговора Пенка принесла письмо со списком необходимой литературы. Василиса задумчиво покивала, подмечая, что редакция с прошлых лет не поменялась — все необходимые книги у неё уже были. Ингредиенты она могла взять из собственного хранилища, но решила купить новые — пришлось бы вносить изменения в большую толстую тетрадь, которая была предназначена исключительно для подсчёта продовольствия на территории поместья.

Косая Аллея казалась заброшенной. Кафе Фортескью было разгромлено, дверь лавки Олливандера — заколочена. Редкие встречные маги жались к стенам, шарахались в стороны и обходили друг друга за несколько метров. Василиса подумала, что она смотрится неуместно среди закутанных в тёмные мантии волшебников — в изумрудной блузе и бежевых высоких брюках. Не то чтобы её это сильно волновало, но выделялась она посреди улицы, как яркое пятно.

По пути Нарцисса завела незначительный разговор о каких-то растениях, и Василиса с удовольствием его поддержала, советуя то цветы, то какую-то траву. В книжном они не задержались, хоть продавец и был удивительно настойчив, поняв, что перед ним «та самая Лаванда Браун».

— Наслаждаешься популярностью?

— Я не думала, что книга Гилдероя принесёт мне такую славу.

— Он больше удивился, что ты явилась к нему лично, а не послала домовика.

— Не каждый же год мне нарушать британские традиции, — съязвила Василиса.

— Ты нарушаешь собственные традиции, — поддел её Драко.

В аптеке пришлось задержаться. Обычно школьникам продавали уже взвешенные ингредиенты среднего качества и ниже, а Василисе были нужны исключительно высокого, поэтому отбирала она их самостоятельно. Конечно, это у Снейпа намётан глаз, но и Василиса не два дня как за котлом стояла.

Нарцисса, казалось бы, находила удовольствие в том, чтобы советовать к покупке самое лучшее. Василиса любила хорошие вещи, которые не разваливались в руках спустя месяц, но не разбиралась досконально во всём. Конечно, она знала марки одежды, за которой следила и постоянно покупала, любила определённые фасоны в разные сезоны, как и любой взрослый человек со своими предпочтениями. Можно не знать название, но любить «мягкое и не плотное». Но у Нарциссы было соответствующее образование, и Василиса с удовольствием прислушивалась к знающей разнообразные тонкости леди. Драко показательно-смиренно ходил следом, но и слова против не сказал — Василиса знала, что он наслаждался их неспешной прогулкой. 

В дверях у Малкин они пересеклись со старшекурсниками с Хаффлпаффа, которые шарахнулись в стороны и сбежали из магазина, спешно схватив собственные покупки. Василиса только приподняла бровь, никак не показывая, что её это задело. У неё никогда не было именно зловещей репутации. Да, могли здраво опасаться, могли не любить, не разговаривать или игнорировать, но чтобы открыто сбегать, показывая свой страх — такое было впервые. Отчего-то она не подумала, что это может быть связано исключительно с Малфоями, приняв всё на свой счёт.

Если так посмотреть, Василисе не нужна была новая мантия — она больше не росла, будто ей только тринадцать стукнуло. Но чары, наложенные на школьную мантию, уже практически выветрились — они служили не больше года, всё-таки детям приходилось часто покупать одежду нового размера. Из-за недолговечности стоили они не так дорого, в отличие от взрослых мантий, и шли по неплохой скидке, как для постоянных клиентов.

Драко, вытянувшийся за лето, встал на табуретку. Пока с него снимали мерки, Василиса лениво разглядывала рулоны тусклых тканей, раздумывая, как ей нужно подкачаться, чтобы покупать себе вещи на размер больше. Она представила, как её каменный бицепс рвёт широкий рукав, и хихикнула. Маги редко качали железо и бегали по стадиону. Гибкость, ловкость — сколько угодно, аристократы должны были уметь и верхом сидеть, и на метле летать, и танцевать. Василиса умела всего по чуть-чуть из-за своих многочисленных хобби-однодневок, на уровне «не опозориться в первые пять минут», чтобы успеть привлечь внимание собеседника и показать себя заинтересованной — те немногие крохи мудрости, которые Василиса освоила к своим годам. 

Драко закатил глаза, нетерпеливо потоптавшись на месте — на его плечах лежала тёмно-зелёная ткань, универсальная заготовка мантии. Будущие рукава и подол были приколоты булавками — Нарцисса внимательно следила, чтобы её сыну не навредили.

— Я бы и сам мог выбрать ткань.

— Я бы тебя одного и за хлебом не послала, — тихо сказала Василиса, понаблюдав за кривляниями Драко.

— Почему же?

— Ты бы батон с отрубями от фруктового не отличил.

Нарцисса нейтрально покачала головой и скрыла улыбку ладонью, но Драко всё равно её заметил.

— Я уже не ребенок, если ты случайно не заметила, мама. Я прекрасно могу сам купить все, что мне нужно.

— Ну что ты, милый, — влезла Малкин. Драко сделал вид, будто его тошнит, — твоя мама совершенно права…

Василиса еле сдержала смех. Комментарии людей, которые никаким боком не относились к её внутреннему или, тем более, внешнему кругу, всегда вызывали в ней некое злорадство. Лезущие со своими ненужными советами, не видящие ситуацию в целом — раньше Василиса гневалась, тратила силы, но она стала умнее и перестала говорить вслух, какие же идиоты её окружают.

Драко крутился у зеркала, пытаясь понять, будет ли его новая мантия развиваться по полу так же, как у Снейпа. Василиса бы сказала, что декан просто ходит слишком быстро, перемещаясь по холодным коридорам школы исключительно трусцой, но решила не портить другу момент.

Появление Святой Тройки Василиса предсказала ещё до выхода из поместья — то есть, предсказала, как и положено, разложив карты, затушив три свечи и обратившись к собственному всевидящему оку. Они даже поспорили на десять вагонов бронепоезда, когда с ними пересекутся — в начале или в конце Аллеи. Драко не сомневался, что как только он ступит в первый же магазин, то его окружат многочисленные Уизли и начнут тыкать в него пальцем. Василиса спор выиграла, за что потом, в приватной обстановке, получила сомнительную кличку «Трелони-младшая». Повезло, что об этом быстро забыли.

Драко заметил в отражении грифов и скривился — Василиса дважды показала ему ладонь с растопыренными пальцами, и он обречённо закатил глаза. Раз проспорил, то придётся пить — Василиса в этом плане была настоящей занудой. Возможно, на взгляд Драко, это было единственное сходство между Лавандой и Грейнджер — упрямые, добивающиеся своего особы, действующие в меру своих поразительно гибких принципов. Вроде такие правильные и гордые, а как дело доходило до защиты собственных интересов — так в драку бросались.

Василиса только глаза закатила, когда Поттер и Уизли выхватили палочки. Драко, отдавший ей свою палочку на время примерки, напрягся, и Василиса сделала шаг в его сторону. Она не обманывалась, с грифов можно было ожидать и нападения на безоружного.

— Как благородно с вашей стороны, — сказала Василиса, рассматривая свой маникюр, будто смертельные когти Росомахи — по её пальцам скользили огоньки.

— Уберите это немедленно! — холодно приказала Нарцисса. — Если вы ещё раз нападете на моего сына, я добьюсь, чтобы этот поступок стал последним в вашей жизни.

— А что вы сделаете, — сказал Поттер, и Василиса, вспыхнувшая как спичка, не стала ждать продолжения его тирады — наложила на него и его безманерного дружка Силенцио.

— Пойдём лучше к «Твилфитт и Таттингу», — сказала Нарцисса, сбрасывая с Драко незаконченную мантию, и Василиса довольно кивнула — ей не улыбалось сражаться во время снятия мерок, когда любая булавка могла впиться ей в глаз. Малкин заломила руки и вымученно улыбнулась — терять таких обеспеченных клиентов ей не хотелось.

Драко подставил Василисе локоть — что было просто смешно, с её-то ростом, — и она с удовольствием за него ухватилась. Уизли и Поттер, точно бешеные псы, пучили глаза, пока Грейнджер удерживала их на месте. Почти шестикурсники, не способные на банальную невербальную Левиосу — позорище. Приняв гордый и независимый вид — будто Драко, со своим низким ростом, рядом с ней совсем не выглядел комично, — они покинули ателье. 

Василиса с усилием сдержала приступ смеха — ей нравилось вести себя по-пижонски, с выражением лица человека, которой должны все поголовно. На Слизерине они все были такими — любили, когда их таланты и умения оказывались беспроигрышно лучше, чем у соперников. Амбициозные, гордые и сильные — Василиса с удовольствием кормила своё эго за счёт других.

В «Твилфитт и Таттинг» не делали повседневных мантий. Мастерица Твилфитт, юная и невероятно талантливая наследница бизнеса, работала исключительно с индивидуальными пошивами. У неё никогда не было очередей, и выходила она на работу только в те дни, когда сама этого хотела. Им повезло: дверь открыли всего через десять минут ожидания. 

Благодаря тому, что Твилфитт и Нарцисса были знакомы, мантия для Драко ожидалась уже к концу месяца. Василиса не удержалась и заказала себе шаль из высококачественного шёлка, с вплетением паутины акромантулов. Помимо исключительного сохранения тепла, она должна была защищать лучше, чем в спешке поставленное Протего.

— Мне очень нравится ваше «Безумие», — доверительно поделилась Мастерица, наблюдая за Нарциссой — та не могла решить, из какой ткани ей хотелось бы домашнюю мантию. — Особенно яблочное. Рунные цепочки на диво легко ложатся спустя всего пару глотков. 

Они с Драко сидели на мягком широком диване и цедили ледяной домашний лимонад — в их стаканах плавало по пять кубиков льда, и мозги ощутимо морозило.

— Рада слышать, — ответила Василиса, краем глаза рассматривая свою собеседницу. На вид ей было лет двадцать пять, но гадать возраст по внешности — идея гиблая, Василиса знала по себе. Об этом думать было немного обременительно и ощутимо тоскливо.

Последние годы время для неё стало густеть. Иногда, наедине с собой, перекатывая кусочки памяти, как сдутые гелиевые шарики, она не могла вспомнить, чем занималась неделю, месяц или год назад. Воспоминания, будто тлёй пожранные, получалось восстановить только с помощью заметок в личной тетради — тщательно прописанных, бесчисленных распорядков дней, расписаний, планов и смет. Василиса подозревала, в чём проблема, но не находила сил что-то с этим сделать.

После ателье Нарцисса направилась в банк, и Драко решительно повёл Василису в сторону Лютного. Тащить её за собой, такую высокую, явно было неудобно, но Василиса не пыталась как-то ускориться — нечего совершать противозаконности, привлекая излишнее внимание.

— Лучшего шанса не будет.

— Раз ты уверен, — ответила Василиса, не желая спорить. Она хотела помочь другу, а наличие плана, хлипкого и сомнительного, вселяло надежду.

Они свернули на узкую дорожку и приняли серьёзный вид аристократов, которым противно дышать одним воздухом с жалкими отбросами. Василиса раздумывала, аккуратно перешагивая лужи и уничтожая особо глубокие, что она может сделать. Что вообще было в её силах. Обещание помощи не приравнивалось к тому, что у неё внезапно появилось желание встать на чью-то сторону, влезть в гущу событий, преклонить колено перед одним из сильнейших магов. Нейтралов убьют за отказ принять новую власть, и Василиса плыла на разваливающемся плоту, когда впереди её ждал Край Мира. 

Лютный, в который Василиса заглядывала, на её взгляд, непозволительно редко, был местом интересным. Ингредиенты, редкие книги, забавные безделушки с магической ценностью — как в лавке старьёвщика, но шанс найти что-то стоящее намного выше. Конечно, здесь не кинут подножку, как в школьном коридоре — здесь применят что-то болезненное, дробящее кости или сжигающее заживо. На Аваду же — быструю смерть — придётся молиться. Василиса накинула на голову капюшон мантии и навесила чернильный мрак, чтобы никто не разглядел её лица.

«Борджин и Беркс» встретила их пылью и слабым проклятием на входе. Василиса выжгла гадость, не останавливаясь, и дверной проём загорелся синим пламенем. Хозяин лавки, тип редкостной воровской наружности, недовольно сузил глаза и вышел из-за прилавка — понимал, что с такими клиентами ему придётся считаться.

Драко выступил вперёд, и Василиса встала у него за спиной высокой грозной фигурой. Её дело простое: прикрывать спину и играть роль некого Пожирателя, чтобы Беркс был порасторопней и поразговорчивее. Всё-таки слушать угрозы от юнца ему могло показаться смешным, даже при наличии у того метки. Боже, подумала Василиса, позволяя магии клубиться у ног, как предрассветный туман, этот план обречён на провал.

Школьный шкаф, из-за которого Монтегю подвергся расщепу, был сломан. Медленно обходя по кругу его цельный аналог и игнорируя взгляд хозяина лавки, Василиса старалась запомнить расположение рунных цепочек — она не много в них понимала (что, кстати, ужасно бесило), но хотя бы зрительно могла запомнить, чтобы потом сравнить, попытаться определить причину. Подумав, что оплошностей лучше избежать, она достала чистый лист из кармана и занялась штриховкой.

— Вы знаете, как починить эту вещь? — спросил Драко, слыша, как Василиса недовольно бурчит себе под нос нецензурщину.

— Заочно я могу сказать одно: работа эта трудная, может быть даже невыполнимая. Я ничего не могу гарантировать.

Драко выпрямился, сдерживая явное оскорбление, и закатал рукав. Он научился заговаривать зубы, стал похож на отца, как и хотел. Василиса наблюдала, как Беркс нервно заламывал руки с кривыми пальцами, потел и заискивающе кивал. Это было противно — унижение из страха за свою жизнь. Василиса стала всё чаще задумываться: упала бы она на колени, уязвила бы гордость, если бы от этого зависели жизни её близких — но не её собственной. Однозначного ответа пока не было, и тем неприятнее было осознавать, что она колеблется.

А ещё у меня есть умница Панси, подумала Василиса, убедившись, что перенесла все руны на бумагу. Десяток листов скрылись в широком кармане её мантии. Несколько черепов на полках задрожали, реагируя на невербальное волшебство.

— Скажешь хоть кому-нибудь, — произнёс Драко, — будешь жестоко наказан.

Василиса обошла Беркса со спины и для пущей важности с силой хлопнула его по плечу. Бедняга чуть не навалил в штаны, и Василиса благоразумно вернулась за спину Драко. Она была довольна произведённым эффектом, и тихо посмеивалась — звук из-под капюшона доносился с гулом.

— Мы не прощаемся, — сказала Василиса, стоя в проходе. Беркс, только поднявший взгляд, снова низко поклонился. 

Из лавки они вышли довольные, каждый по своим причинам. Завернув за дом, Василиса придержала Драко за руку и ткнула пальцем в три пары ног около «Борджин и Беркс» — причём, просто ног, без тела.

— Грифы, — сказал, как плюнул Драко. — Опять эти…

— Святая Троица, — подсказала Василиса, наблюдая, как Грейнджер откидывает мантию и забегает в лавку.

— Да. Нет! Мерлин, Золотое Трио, когда ты запомнишь.

— Смысл тот же.

Драко вздохнул и предложил Василисе свой локоть. Если они будут идти достаточно близко, то никто не заметит торчащий из его кармана подсвечник в виде засохшей руки.

— С тобой бесполезно спорить.

— Ты не удивлён, что они пошли за нами?

— Нет. Пять лет этих гриффиндурков знаю, чего-то такого и ожидал.

— Да-а? — протянула Василиса. — А я вот не думала, что они так далеко зайдут, и проспорила Барти трёх белых русских.

— Ты просто хотела выпить, я прав? — Василиса закатила глаза. — Прав, я всегда прав. А Барти тебе потакает.

— Дорогой, не занудничай. Мы и тебе нальём.

Жить стало полегче, особенно с планом. Осознание будущего убийства директора нагнетало, но казалось далёким — и каким-то нереальным. Чтобы лишний раз не сотрясать воздух переживаниями, Василиса запрягла Драко помогать ей варить зелья — начало войны означало неминуемые противостояния, и лечебные зелья были необходимы.

Когда Драко оказался в её хранилище, то замолчал на три добрых часа, перебирая и подготавливая ингредиенты, пока Василиса кидала их в большой котёл. Барти же остался их голосом разума, впрочем, плохо справляющимся со своей работой.

— Сейчас, конечно, стало полегче, — объясняла ему Василиса старые управленческие законы, медитативно перемешивая зелье. — Не приходится отчитываться за все проделанные на территории работы и получаемый доход. Например, так как у меня есть виноградник, я была бы обязана иметь в запасе сушёный виноград и предоставлять его по первому требованию.

— А какие ещё были обязанности относительно правящей семьи? — заинтересовался Драко, оторвавшись от разделки граната. — Отец объяснял мне только про вассалитет и наших действующих сюзеренов.

— Могу привести в пример несколько законов и налогов для владельцев поместий, — Василиса задумчиво почесала ручкой черпака щёку. — Я ими серьёзно интересовалась первое время, как только взяла на себя управление родом. Одно из абсурдных, на мой взгляд: содержание не менее сотни кур и не менее тридцати гусей. Иметь королевские рыбные садки. Обязательно содержать как можно больше хлевов для коров, свиней, овец, коз и козлов. Выращивать лекарственные и не только травы, плодовые деревья. Содержать особенных птиц: павлинов, фазанов, куропаток и прочих.

Барти, вглядываясь в кипу листов, махнул пером в сторону Василисы.

— Подожди. У твоего друга, Лонгботтома, есть теплицы с лекарственными растениями.

— А у нас есть павлины, — Драко ловко выдавил сок из граната в подставленную пиалу. — Причём, я уверен, что мы разводим их уже больше четырёх поколений.

— Кусок земли, который выкупили Брауны, когда-то принадлежал Пруэттам. Они выращивали здесь плодовые деревья, чем теперь занимаюсь и я. Богатая минералами почва, удачно сложилось.

— И зачем столько еды? — Барти преисполнился скепсисом. — Чтобы кормить несколько деревень?

— Нет, чтобы поставлять половину продуктов к королевскому столу, — Василиса пожала плечами, как бы говоря, что сама считает это ужасным расточительством, и повела палочкой над котлом. — Помимо этого, нужно было обеспечивать иждивенцев, многочисленные женские помещения и своих сюзеренов. Это серьёзная трата ресурсов, не говоря уже об обязательном сохранении излишков.

— То есть, я бы не смог объедаться свининой, — недовольно подытожил Барти.

— Из свиней обязано было изготавливаться сало и подаваться на королевский стол, — Василиса тяжело откинулась в кресло с высокой спинкой — зелью осталось настояться. Она утёрла испарину со лба и откинула несколько взмокших прядей с лица. — Ты хочешь сказать, что тебе свинины здесь не хватает? Съедаешь все семь с лишним сотен килограмм за год? Ну ты и…

— Нахлебник, знаю, — произнёс он с наигранной обречённостью, будто слышал подобные претензии к себе по несколько часов в день. — У меня растущий организм, помилуйте, миледи!

— Шут гороховый, — Василиса закатила глаза и легонько стукнула подошедшего к ней Барти по лбу. — Он растущий уже четвёртый десяток.

— И всё благодаря вам, — Барти согнулся в картинном поклоне, весело сверкая глазами, — Леди Лаванда.

Василиса невольно прижала ладонь к горящей щеке и снова закатила глаза.

— Хватит тебе, льстец, далеко мне до Леди.

— И всё же, позвольте мне…

— Я вам не мешаю? — насмешливо поинтересовался Драко и кое-как увернулся от брошенного в него черпака.

Шло шестое августа, когда Василиса решила личные дела и получила письма от друзей, в которых они как один утверждали, что будут точно в срок. Она понимала, что Драко должно стать лучше в компании друзей, среди тех, кто действительно за него беспокоится и поддерживает. Хороший план. Единственное, над чем ей пришлось задуматься это знакомить ли Барти с остальными. Был вариант сказать Драко, что её гостя нежелательно обнародовать, и он бы понял — о, Драко бы всё понял именно так, как нужно. И Барти бы согласился пересидеть в комнате и перемещаться по территории с помощью домовушки, но — честно? — Василиса не представляла без него своего досуга. Барти был забавным, легко поднимал ей настроение и в целом являлся отличным собеседником. Василиса признавалась себе в этом легко, даже слишком. Боже, как же она размякла.

Но, как бы Василисе не хотелось, она была ответственна за его безопасность. Чем больше людей о нём знали, тем хуже, и временами Василиса ненавидела свою рациональность. Её желания, её детские хотелки могли потерпеть, заглохнуть на столько времени, сколько потребуется. Она считала себя здравомыслящей особой и не могла позволить, чтобы мимолётная слабость стоила им жизней.

Как от Драко и ожидалось, он принял весть спокойно. Не то чтобы Василиса беспокоилась, что Драко догадался о личности Барти — он был умным, и он был Малфоем, и было бы странно, если бы он не понял, что живёт с чёртовым Бартемиусом Краучем-младшим в одном доме и пьёт с ним вино одного урожая. 

Василиса признавала: они не слишком-то скрывались, обсуждая дела, вызывали Винки (узнаваемую домовушку в узких кругах) и, хоть и не говорили прямо, успешно давали общую картину оговорками, замалчиванием и многозначительными переглядками.

— Ты с ним переписываешься, пока находишься в Хогвартсе?

Василиса недоумённо переглянулась — всё также многозначительно — с Барти — она не ожидала услышать этот вопрос, говоря о своеобразных прятках.

— Конечно, постоянно. С помощью Винки, как ты мог догадаться.

— Хорошо.

И больше ни о чём не спрашивал. Василиса в который раз подивилась, какой же Драко умный, и принялась наставлять Барти.

Десятого числа в её камин ломились гости. Пенка в срочном порядке приводила в порядок комнаты. Василиса не успела сказать «привет», как её обхватили сильные руки и закружили на месте.

— Невилл! Бога ради, поставь, где взял.

— Ты бы не позволила себя уронить, — он улыбался и сверкал ямочками. — И я помню, что ты начала изучать левитацию.

— Думаешь, это отличный повод?

— Я не собираюсь ронять! — засмеялся Невилл и поставил её на пол. 

Василиса, едва почувствовав под ногами опору, снова её потеряла.

— Рада тебя видеть, но поставь меня, ради бога, я же огромная.

— В каком плане? — Блейз слегка щурился, будто смотрел на что-то яркое.

— Я всё ещё выше вас обоих, господа, я не оставляю вам выбора, — сказала она шутливо, позволяя крепко себя обнять.

— Подожди, не уставай, я следующая! — послышался голос Дафны, и Василису взяли в кольцо.

Василиса беспорядочно похлопала по спинам друзей и удивлённо заметила, что у неё заслезились глаза. Что бы она не думала, но когда по тебе так скучают и радуются встрече, это очень приятно. 

— Малфой, чего застыл, не рад нас видеть? — Невилл не поленился подойти и подвести его к коллективным обнимашкам. — Это ты правильно, бойся. У нас на тебя планы.

В планах, как Василиса и предвидела, были вино, азартные игры и разговоры по душам. Школьные чемоданы убрали подальше — лишь бы не служили напоминанием, что лето скоро закончится, и им снова придётся стать теми чистокровными, кого выделяют из толпы.

Карри радовалась больше всех — столько людей, и всех надо накормить! Блейз шутливо жаловался, что все против него сговорились — домовушка постоянно таскала им коктейли, предлагала попробовать настойки и подавала мясо исключительно в красном вине.

— Опыт не пропьёшь, да? — усмехнулся Драко, сверкая покрасневшими щеками — пьянел он так же быстро, как Блейз, но умел пить намного медленнее.

Василиса, улыбаясь, отсалютовала ему полупустым бокалом.

О задании, который поручил Лорд, они говорить не стали. Это была тайна, и Драко сильно рискнул, рассказав всё Василисе — а она не собиралась пренебрегать его доверием и безопасностью. Но метку Драко показал сам — выпив для храбрости, молча оголил рукав.

— Всё, теперь можешь надеть пижаму.

— Какую? — он осоловело моргнул.

— Свою. В которой спишь.

Невилл хихикнул в кулак.

— Первое правило Лаванды: ходить в пижамах!

— Нет, — Дафна погрозила пальцем, — первое правило: не лезть в сад! Пижамы — это второе.

— А третье? — Блейз придержал тяжёлую голову, уперевшись локтями в колени.

— Пить, пока наливают!

— А меня не посадят за спаивание несовершеннолетних? — со смешком поинтересовалась Василиса.

— Разве есть такой закон?

— У маглов есть.

— Хорошо, что мы не маглы, — сказал Невилл и завалился на бок.

— Грифу больше не наливать!

Отмечали они скромно — по меркам того же Драко, — но уюта от этого не убавилось. Ягодный чизкейк вместо торта, личные подарки и разговоры — этого оказалось вполне достаточно.

Пятнадцатого августа Пенка, извиняясь за беспокойство, передала Василисе письмо. Время было позднее, второй час ночи. Барти, увлечённо рассказывающий о своих школьных буднях, прервался. Василиса повертела в воздухе конверт, вздохнула и принялась читать.

Письмо было, что удивительно, от Снейпа. Листы, ранее уменьшенные, зависли перед Василисой, пока она вдумчиво перечитывала просьбу декана. Барти со своим любопытным носом привстал, и Василиса не глядя поманила его рукой — чего-то секретного ей не писали.

— Кто это тебя беспокоит на ночь глядя? — Барти встал за её плечом и наклонился, вчитываясь в мелкий убористый почерк. — Ни слова не понимаю. Снейп что ли?

Василиса кивнула, не отрываясь от чтения. Барти подцепил ближайший лист.

— Вторник. Первая пара: Хаффлпафф и Рейвенкло, первый курс. Четвёртая пара: Хаффлпафф и Слизерин, второй курс, — зачитал Барти. — Это расписание младших курсов? Почерк Макгонагалл.

— Да, а это учебные планы, — Василиса указала на лист перед собой. — Снейп предлагает мне вести первый и второй курсы самостоятельно. Даёт мне срок в пару дней, чтобы внести изменения, если меня не устроит время проведения пар.

— Разве ты знаешь своё расписание?

— Теперь знаю.

— У тебя связи, Мерлин, если бы мы учились в одно время, я бы тебя возненавидел, — Барти проследил, как лист уплыл из его рук и вложился на своё место в стопке.

— Даже не скажешь, что это шутка? — Василиса развернулась в кресле и легонько постучала Барти по лбу костяшками.

— Извини?

Василиса громко рассмеялась.

Гилдерой, уехавший на презентацию книги в Румынию, прислал одноразовый континентальный портключ в свой новый домик. Его поездка затянулась, и он решил, что лучше останется там, в относительной безопасности, а не в стране, охваченной террором. Отчисления с книги шли приличные, причин для беспокойства не было. Василиса бы и не подумала, что магам так зайдёт кусок из биографии Гила, но продажи по всему миру говорили сами за себя. 

«Милая моя Лаванда, — писал Гилдерой в письме, — мне жаль, что ты остаёшься в неприветливой к нам Магической Британии, но я уважаю твоё решение и восхищаюсь твоим мужеством. Дорогая подруга, знай, что ты желанная гостья, я всегда рад видеть тебя в своём доме и с нетерпением жду нашей следующей встречи…».

Василиса не думала, что тёплые слова её так тронут. Странно было осознавать, что кто-то беспокоится о ней, переживает и предлагает реальную помощь.

Невилл с удовольствием проводил время в теплице. Росшие в ней растения все как один были огромными, напитанными магией по самые кончики листьев. В какой-то степени, они были обожравшимися и ленивыми, так что сбор ингредиентов никогда не вызывал проблем. 

Дафне нравилось сидеть у пруда, мочить в нём ноги и ходить за косяком рыб вдоль всего ручья, который искусственно пустили по всему саду. Рыбки в нём плавали необычные — магические хищники-паразиты, тонко чувствующие намерения встречных разумных. Привезённые из Южной Америки, специально выловленные в реке Ориноко — зубастые твари, похожие то ли на пираний, то ли на удильщиков, сами плыли в сети, чувствуя, что в новом месте их обеспечат всем необходимым — едой, магией, уходом. Делая индивидуальный заказ, Василиса даже не подозревала обо всех их умениях и особенностях — ей банально понравилось, как у экзотических рыб светятся в темноте глаза и плавники.

Блейз, помимо исследования кладовки с ингредиентами, с удовольствием засел в библиотеке. Книги в ней хранились самые разные — и магловские, и магические, но главным плюсом, на его взгляд, было то, что краем глаза он мог наблюдать, как в кабинете работает Лаванда.

Драко предпочитал сидеть в беседке, в которую его, скрипя сердцем, провожала каждый раз Василиса. Сад не принимал незнакомцев, но умел слышать просьбы хозяйки — а они были для него законом. Так что Драко, с книгой в руках и корнями на щиколотках, приводил себя в порядок — по чуть-чуть обновлял магию, очищал сознание и расслаблялся. Василиса строго контролировала пребывание друга в недомедитации — до того же состояния, в которое погружалась она сама, было ещё далеко. Да, Драко больше не заносило на поворотах, и он стал ощутимо спокойнее, но сад был жадным. Василиса не могла так рисковать. 

К концу августа писем стало только больше. Василисе писали змейки со всех курсов, интересовались здоровьем, искрили надеждой снова увидеть её старостой и присылали небольшие презенты — сахарные перья и шоколадные лягушки от тех, кто помладше, и конфетки с коньяком от тех, кто постарше. Также писали первокурсники, возможные будущие слизеринцы и просто чистокровные — заранее знакомились, что считалось хорошим тоном.

За два дня до осени пришли два больших конверта — с золотой окантовкой из Гринготтса и с красными лентами из Министерства. Все как раз собрались в столовой и пробовали свежие морепродукты — один из клиентов, какой-то австралийский политик, выразил свою признательность за отличное вино. Василиса подвесила перед собой оба письма, вскрывая их одновременно. 

Развернулся пергамент с тесёмками — Василиса застыла, не донеся мясо лобстера до рта. Раскрылся сложенный лист — Василиса вскочила с места, выхватывая палочку.

Со звоном упала на пол вилка, разбилось блюдце. Вино растеклось по столу, впитываясь в белоснежные салфетки. Разговоры сразу прекратились, но Василиса уже трансфигурировала свою пижаму в комбинезон и исчезла в холле.

— В Министерство! — послышался несдержанный рявк, эхом разнёсшийся по коридорам поместья. Полыхнул камин.

Разлитое вино и осколки с пола исчезли. Появился новый бокал. В воздухе остались висеть письма. 

Невилл, охваченный тревогой, подбежал к месту, где только что сидела его подруга, и в оглушительной тишине зачитал первые строчки:

«Уважаемая Лаванда Браун, просим вас явиться для оглашения завещания в связи с кончиной Иды Браун».

«Глава рода Браун, ваш поверенный ожидает вас для перерасчёта имущества в связи с получением вами наследства».

Василиса вернулась в ночь. Уставшая и отвратительно трезвая, она крепко сжимала в руках папку с измятыми, местами порванными бумагами. Пенка следовала за ней по пятам, вытирала слезящиеся глаза накидкой и тихо всхлипывала.

Как и ожидалось, больше всего времени Василиса потратила в банке. Подсчитывая, рассчитывая и преумножая, она — с Флимлонком на подхвате — провела полную инвентаризацию, нашла, куда пристроить большую часть сбережений и тщательно изучила всю документацию. Конечно, прямым текстом никто бы её не надул, но вот из-за невнимательности можно и поместье потерять, что-то подписав или, наоборот, не подписав. Эти нюансы были хорошо знакомы ей ещё из прежней жизни.

В Министерстве же Василиса провела не больше пятнадцати минут: десять из них потратила на то, чтобы отстоять в небольшой очереди и дать на лапу работнику и ещё пять, чтобы услышать «завещаю Лаванде всё, что когда-либо имела». Документов никто не потребовал — у волшебников не было паспортов (их магия — лучший идентификатор), а свидетельство о смерти ей выдали вместе с завещанием.

Ида Браун, как сказали Василисе, погибла из-за собственной неосторожности во время раскопок в Мексике. Исследуя древние пещеры, женщина забыла о безопасности и то ли дотронулась до какой-то колонны голыми руками, то ли подобрала артефакт, замаскированный под каменную маску — было лишь известно, что её разорвало на части старое заковыристое проклятие, и на родину вернулся только прах — вести останки, ещё хранящие следы ужасающей магии, никто не собирался.

Конечно, Василисе было известно, какая у Иды опасная работа, хотя не то чтобы она верила в официальную версию её гибели, но разбираться, ехать в Мексику, заниматься проверкой, лезть в это — не было ни сил, ни желания.

Василиса прошла в кабинет, села за стол и раскрыла папку — ей нужно было свериться с домашней тетрадью расходов.

— Лаванда!

Василиса подняла взгляд от бумаг. Её сухие глаза болели, в висках неприятно шуршало.

— Ты как? — тихо спросил Невилл. — Можем мы что-нибудь…

Напряжённые, они всматривались в её лицо, будто что-то искали.

Вдруг это было убийство, подумала Василиса, временно справляясь с дрожью в руках — строчки выходили кривыми, и их приходилось переписывать. Она размышляла, перебирала возможности — Ида кому-то насолила или это угроза лично ей?

— А? — Василиса отвлеклась, когда к ней подошёл Драко, и ответила рассеянное: — Да, нормально. Хорошо провели день?

Вдруг это попытка надавить на меня, подумала Василиса, вдруг кому-то нужно, чтобы у Лаванды Браун не было родительской поддержки. Этим могли воспользоваться по-разному: зацепиться за несовершеннолетие, признать невменяемой и назначить опекуна, попытаться склонить на свою сторону, навязать своё «взрослое» мнение, выдать замуж и опоить зельями до беспамятства, чтобы заполучить имущество и бизнес.

— Явно лучше, чем ты, — чуть язвительно ответил Драко за всех. Дафна сделала страшное лицо и шикнула в его сторону.

— Драко хотел сказать…

— Я поняла, — прервала её Василиса, показав жест с раскрытой ладонью. — Всё нормально, идите спать. Мне нужно ещё поработать.

Василиса сосредоточилась на аккуратном вырисовывании цифр в колонках и не сразу заметила, что действительно осталась одна в кабинете. Пенка, постоянно всхлипывая, поставила перед ней полный бокал, открытую бутылку яблочного и сырную тарелку.

— Бедная моя хозяйка, — бормотала домовушка, — бедная, бедная хозяйка, как же так, как же…

Василиса раздумывала: могли ли её признать недееспособной; кому вообще выгодно, чтобы она приехала в школу, предположительно, в ужасном состоянии. О её вспыльчивости, как ей казалось, знали все. Вдруг это был приказ Лорда — Василиса была чистокровной, но так и не присягнула ему на верность. Или это дело «Светлой» стороны — с помощью угроз собираются переманить её или подставить Пожирателей. Василиса не знала, что и думать. Так много вариантов, так много способов.

Василиса вздрогнула всем телом. Голова раскалывалась, сердце оглушительно стучало, пальцы не сгибались и едва слушались, будто окоченевшие. Барти медленно поднял руку с её плеча и отодвинул от горла искрящуюся палочку.

— Посидеть с тобой? 

Василиса ответила только через несколько минут.

— Посиди.

Текст перед глазами плыл.

Василисе казалось, что ничего не изменилось. На следующий день она разобрала вещи Иды в её кабинете, проверила спальню, в которую никогда не заходила, нашла не особо хорошо спрятанный чемодан с вещами Хенрика (было понятно, что его часто открывали), внимательно прочитала старые письма и проверила артефакты. Комнаты Иды было решено освободить от личных вещей, немного изменить оформление и переставить мебель — само назначение комнат Василиса менять не стала. Урну с прахом поставила в зале с родовым алтарём, отдавая последние почести умершей.

Василиса чувствовала, отчасти, сожаление. Отчасти — жалость. Изнутри будто что-то тянуло. Ида не была её матерью, не была доброй задушевной подругой, с которой можно было обсудить прошедший день. Они разговаривали-то друг с другом всего несколько раз. Лишь писали сухие строчки, не интересовались, как у кого дела, всё ли хорошо, нужна ли помощь. Василиса не смогла стать для Иды дочерью, которую та бы любила — она в принципе не старалась наладить контакт. 

Завтра уже ехать в школу. Василиса напрягла друзей проверить чемоданы и сказать ей, если чего-то не хватает — она составит список и пошлёт докупать Пенку. Разговаривали об обыденном — тему Иды никто не решился затронуть, а Василиса не видела смысла её мусолить. 

Они устроили себе пир, прощаясь со спокойной жизнью: Карри расстаралась, и стол ломился от вкусностей, открыли настоявшееся вино, обговорили будущие предметы, объелись свежих сладких плодов, которые закинул через окно Сад.

Пенка подождала, пока Дафна скажет тост, и отдала Василисе письмо. Она недовольно цокнула, но, увидев подпись Снейпа, решила не медлить.

— Вот дерьмо, — пробормотала Василиса, потирая переносицу. — У нас новый препод по Зельям, Гораций Слизнорт.

— Ещё один Мастер, — припомнил Блейз. — Довольно известный маг.

— А как же декан? — удивился Драко, подливая себе вина.

— Пишет, что теперь будет вести Защиту, — Василиса вздохнула и покачала головой: — Все планы насмарку. Снейп собирался отдать мне первый и второй курсы, я бы сама вела у них Зелья. Но теперь согласовывать это со Слизнортом? За два часа до первого сентября?

— Удружил директор, как всегда.

По мнению Василисы, на поезд они чуть не опоздали — до отправления оставалось всего двадцать минут. Чемоданы плыли за ней стройной шеренгой. Многие обращали на неё внимание, здоровались или просто кивали, и Василиса кивала в ответ. Слизеринцы приветствовали её теплее остальных, из-за чего приходилось несколько раз останавливаться и разговаривать со взволнованными родителями. Каждому говорила простые истины факультета: своих не бросаем, мстим все вместе. Василиса знала, о чём говорит, и её словам верили.

К некоторому удивлению Невилла, школьники странно косились в их сторону. Когда он поделился этим наблюдением со всеми, Василиса не сдержала смешка.

— О тебе в Пророке писали, ещё не забыл?

— Так я же не Гарри.

— Нев, ты сражался с могущественными магами в компании неучей, — сказала Василиса и добавила слегка занудным тоном: — Чего я, кстати, не одобряю.

— А сейчас спокойно появляешься со слизеринцами в обнимку, — вставил Драко.

— Не наговаривай, — шутливо погрозил Невилл, и положил руку ему на плечи. — Вот теперь в обнимку.

— Да как ты…

Василиса не особо вслушивалась в перебранку. Она высматривала в толпе будущих первокурсников — хотела заранее знать, с кем будет иметь дело. И, конечно, её волновало состояние Николаса — она просила писать ей в экстренных ситуациях, но всё равно переживала, не получив никаких вестей за всё лето.

В вагоне старост они решили не задерживаться: дождаться префектов школы, получить список первашей, сделать обход и дружно осесть с остальными слизеринцами. В поезде их уже поджидали Падма Патил и Ханна Аббот, тепло встретившие Василису — она часто помогала им, как своим коллегам-старостам. С ними договорились и о дежурствах: барсуки шли первыми, следом змеи, потом грифы и в конце вороны. Грифов, конечно же, в известность собирались поставить постфактум.

— Заметили авроров на станции? — спросил Невилл, когда они расселись и привычно принялись чаёвничать.

— Двое, я прав? — Блейз повернулся к окну, всматриваясь.

— Шестеро, — Василиса приняла из рук Пенки блюдце с безе. — Двое патрулируют барьер, остальные смешались с толпой на перроне.

— Как ты их вычислила? — полюбопытствовала Дафна, аккуратно цепляя ягодную корзинку.

— Толпа мужиков с таким выражением лица, будто у них запор, и все без детей. Они особо не прятались. Хотя, конечно, — Василиса усмехнулась, — могли быть и те, кто спрятался лучше прочих. Этих уникумов я и не видела.

Вагон старост оказался почти переполнен. В этот раз многие последовали примеру Василисы и пригласили своих друзей, чтобы не сидеть в одиночестве. Одним из последних, не считая грифов, прибежал запыхавшийся Майлз Блетчли, вратарь слизеринской сборной. На его мантии гордо красовался значок префекта школы.

— Блетчли, — Драко привстал со своего места и пожал ему руку, — поздравляю. Ты заслужил этот значок.

— Скажи спасибо Браун, — Блетчли неловко провёл ладонью по ёжику рыжих волос, очевидно не привыкший к их длине, — она подтянула меня по Защите.

— Всегда пожалуйста, — сказала Василиса, припомнив, как гоняла его по всему дуэльному залу. Ловкий и выносливый, благодаря постоянным тренировкам, но теряющийся, когда в него летели проклятия, знакомые каждому второму одиннадцатилетке.

Блетчли выдал им список первокурсников, пожелал хорошей поездки и, немного помявшись, подсел к Ханне Аббот — пуффендуйка улыбнулась, приняв его общество вполне благосклонно.

— Глядите-ка, а вот и Поттер с Уизли, — первым заметил Драко.

— Как ты их постоянно находишь? — недоумённо спросила Василиса — она редко замечала Троицу, если не сталкивалась с ними в лоб.

— Магия, — заявил он с серьёзным лицом и рассмеялся.

Через пару минут послышался гудок. Всей компанией они наблюдали, как опоздавшего Поттера закидывали на уходящий поезд. 

— Жаль, — подвёл итог Блейз. — Без него год был бы спокойнее.

— Снова ждать подвоха, — фыркнула Дафна. — Я даже привыкла.

В ожидании очереди дежурства, Василиса развлекала себя тем, что читала свежий выпуск Придиры. Блейз, вертевший в руках спектральные очки, нашёл несколько необычных рунных цепочек, выжженных на внутренней стороне рамы. В этот раз, на удивление, обошлось без презрительных взглядов и комментариев со стороны Уизли — может, он всё-таки сообразил, что наговаривать ещё и на Невилла, с которым они влезли в Министерство, как минимум неэтично.

Во время обхода Василиса познакомилась со всеми первокурсниками — в этот раз, слава богу, никого не забыли. В слизеринском купе уже ждал Николас — нервно расхаживал взад-вперёд, мял рукава мантии и оборачивался на каждого входящего. Василиса охнула, когда на неё налетели и со всей силы обняли. 

— Тише, — она похлопала Николаса по спине, — вот раздавишь меня, и кто будет учить тебя Нумерологии?

— Лаванда сильная, она справится, — ребячески сказал этот… ребёнок с непоколебимой уверенностью в собственных словах.

Слизеринцы только и ждали, чтобы рассказать — точнее, похвастаться, — как они провели лето. Те, кому не посчастливилось иметь среди родственников Пожирателей, аккуратно делились изученными заклинаниями или историями создания необычных артефактов. Чудом не начали обсуждать новую политику Министерства, решили подождать до школы.

Юная рейвенкловка боязливо заглянула в вагон. Её мало кто заметил: Панси показывала девочкам новые косметические чары, Кребб и Гойл втянули большую часть старшекурсников в обсуждение комиксов, Невилл собрал несколько слушателей, заговорив о свойствах редкого вида Тентакулы, Драко развалился на всю скамейку и незаметно дремал, пока Нотт вслух читал книжку на языке рун.

— Ты что-то хотела? — Василиса подкинула в стопку козырной туз, внимательно проследила, как Блейз, скривившись, забирает себе полколоды в руку и только после этого обернулась. — Я староста, Лаванда Браун. Тебе помочь?

— Вам… вам просили передать. И ещё…

Василиса подманила к себе Левиосой три свитка. Их приглашали на обед — её, Невилла и Блейза.

— Может, лучше ещё партейку?

— Отец говорил, Клуб Слизней очень престижен. Состоять в нём полезно ради собственного будущего, — проснулся ради такого Драко. — А моё приглашение?

— У тебя отпуск, — Василиса пожала плечами, усмехаясь, — ты и так слишком популярен, куда тебе ещё на званый обед.

— Верно, — он откинулся на сумку Панси, собираясь снова заснуть, — тогда удачи.

Блейз был недоволен, Невилл — показательно разочарован. Одному не дали отыграться в карты, другого оторвали от интересной дискуссии. Но факт — любопытно было всем.

— Купе Ц — это разве не вагон-ресторан?

— Слизнорт занял вагон-ресторан?

— А самомнения у него побольше твоего будет.

— Эй! — притворно возмутилась Василиса — она свободно проходила через заполненные школьниками коридоры, ведя за собой друзей, как ледокол. Некоторые жались к стене, завидев её высокую фигуру, кто-то отскакивал в сторону, едва почувствовав прикосновение к плечу.

— Как у тебя с настроением? — вдруг спросил Блейз.

Василиса подозрительно оглянулась , впрочем, останавливаться не стала.

— В чём подвох?

— Ну-у, — протянул неуверенно Невилл, — оно же у тебя хорошее?

— Хотите мне его испортить? — Василиса толкнула дверцу в нужное купе и дружелюбное выражение исчезло с её лица. — Как я угадала.

За накрытым вкусностями столом сидел Кормак Маклагген с таким самодовольным видом, будто он — главный гость. Со стула подорвался Слизнорт, чуть не смахнув блюдце своим животом.

— Добрый день, добрый, рад вас всех видеть! Вы должно быть Лаванда Браун, я прав? — Слизнорт, улыбаясь, крепко пожал руку Василисы, обхватив её двумя ладонями. — А вы…

— Это мои друзья — Блейз Забини и Невилл Лонгботтом, — Василиса немного резко забрала свою руку из хватки — Слизнорт, хотевший, видимо, приобнять её за плечи, сразу передумал. Хотя дружелюбия своего он не потерял.

— Тогда присаживайтесь, не стойте. Уже знакомы с остальными?

— Конечно, — снова ответила Василиса — Невилл и Блейз молча сели по обе от неё стороны, пытаясь избежать разговора, — мы всё-таки учимся в одной школе.

Вежливый тон дался ей легко. На самом деле, он был на грани холодной грубости, но у Василисы не было цели оскорбить нового профессора. Этот маг был Мастером и, очевидно, будет вести у них продвинутые Зелья — Василисе бы не хотелось получить по этому предмету что-то, кроме «Превосходно», из-за банального разлада с преподавателем — не для того она столько торчала в кружке зельеварения и оставалась после пар.

Младшая Уизли кидала в сторону их компании странные взгляды. Невилл поздоровался с ней, но не более — чтобы не быть втянутым в беседу со Слизнортом, он поспешно и с преувеличенным интересом спросил у Василисы о здоровье зубастой герани. Василисе не сложно было подыграть — даже если о здоровье их общей любимицы Невилл знал больше неё. Блейзу же не повезло.

Маклагген излучал откровенную враждебность. Василиса, конечно, помнила, что из-за неё он часто лежал в больничном крыле, особенно за последние полгода, но это было заслуженно. Никто толком не оценил, как много сделали для обычных учеников слизеринцы из Инспекционной дружины. На каждое проклятие им приходилось отвечать более сильным проклятием — чтобы неповадно было. Безмозглые грифы с их бравадой.

— … так что вы скажете, Блейз? Давно я не видел старого друга.

— Отца Нотта арестовали в Министерстве, профессор.

— Ох, понятно.

Дверь в купе открылась, и Слизнорт сразу потерял нить разговора.

— Гарри, мой мальчик! — профессор, только что севший, снова бодро подскочил. — Рад видеть, рад видеть!

Поттер прошёл к единственному свободному месту, откровенно разглядывая всех собравшихся. У мальчишки не было никакого такта, как думала Василиса, он не умел быть в меру деликатным или держаться хоть немного достойно в приличном обществе. Дворовый оборвыш, размазывающий по лицу сопли, слюни и грязь — Василиса много таких видела, и ни один из них в будущем не научился себя вести подобающе. Зато гордые были, драные шавки, смотрели свысока, будто прошли войну — такие признавали только силу и кормящую руку, если не находили повода её отгрызть.

— Ну-ка, вы здесь всех знаете? — спросил Слизнорт Гарри. — Вот Лаванда Браун и Блейз Забини с вашего курса…

Блейз легко дотронулся до её руки под столом — наверное, взгляд у Василисы стал не самым дружелюбным. Поттер же поспешил перевести взгляд с неё на Маклаггена.

Конечно, они не говорили о происшествии в кабинете Амбридж. Василиса не знала, заметил ли тогда Поттер или сказал ему кто-то потом, что она наставила палочку на Инспекторшу. Или что отпустила его товарищей в это чёртово Министерство. Боже, по-хорошему, они все были ей должны, но Василиса слишком уважала себя, чтобы напоминать о таких мелочах практически посторонним ей подросткам. Её гордость бы рухнула, как огромное бетонное строение — с пылью, грохотом и тяжёлыми обломками. Поэтому она просто… уничижительно смотрела в сторону участников того события, щадя лишь Невилла — он свою долю претензий и недовольства уже получил.

Выслушивать, чей там родственник Маклаггена с кем знаком, было слегка утомительно, и на этом сильно играла личная неприязнь к самому Маклаггену. Если отбросить всю эту эмоциональную бурю, узнать, как много оказывается открытий совершили волшебники прошлого или позапрошлого поколений, было даже увлекательно. А знание в лицо Слизнортом всех этих магов поражало.

Блейз отвечал о себе холодно и односложно, скорее подтверждая уже озвученные факты, чем давая новую пищу для размышлений — не то чтобы Слизнорта это смутило. Василиса знала, что Блейз безусловно любил свою мать и гордился её амбициями и хваткой. Сильная и знающая себе цену женщина, с приличным магическим потенциалом и безоговорочным — официально подтверждённым — мастерством в области Зелий.

— Итак, Невилл, — Слизнорт каким-то образом перескочил через Василису, — я уверен, что вы — сын своих родителей…

Василиса позволила разговору длится до того момента, пока Слизнорт окончательно не зациклился на родителях Невилла, то ссылаясь на их ужасные травмы, то вспоминая их недюжинные таланты. Слушать это было неприятно, и Василиса не собиралась давать другу и дальше мучиться, подбирая ответы.

— Зря вы сомневаетесь в его талантах, профессор, — влезла в разговор Василиса — голос оставался доброжелательным, но глаза её были недовольно прищурены. — Когда я подарила Невиллу корешок из моего сада, он смог вырастить его в прекрасный бонсай. Часто ли вы видели маленькую магическую яблоню, плодоносящую прямо на вашем подоконнике? — она снисходительно улыбнулась, и Невилл, смущённый похвалой, пихнул её ногой.

— Действительно, — Слизнорт довольно покивал и, будто открыв второе дыхание, с возросшим энтузиазмом обратился уже к Василисе: — Лаванда, ваша мать была выдающейся волшебницей, а какие чары она плела! Приношу свои соболезнования, мне было так неприятно узнать о её кончине…

Василиса вдруг ощутила прилив злости: как смеет он говорить об Иде в таком обществе? Она с силой сжала кулаки и сразу почувствовала, как её руки накрыли ладони Невилла и Блейза. О, они знали её как облупленную. Не хватало ещё сжечь здесь стол.

— Об этом мало кто знает, но свои первые вина я сделала ещё до поступления в Хогвартс, — сказала Василиса чётко выверенным тоном. Она не собиралась обсуждать Иду ни при каких обстоятельствах.

По итогу беседы, ответить на несколько вопросов о вине было не сложно. Слизнорта не интересовало, как ей удалось открыть бизнес в таком малом возрасте, ему было интересно, как именно это происходило.

— На третьем курсе, во время такой же поездки в Хогвартс-экспрессе, мы с Невиллом и придумали герб, который был в дальнейшем помещён на всю мою продукцию.

— Как удачно, вас будто вела рука самого Мерлина! Ваша поразительная винная монополия и недавний блистательный успех в связи с выходом книги Гилдероя Локхарта…

Это были длинные несколько часов, но зато они сытно поели — что, к сожалению, никак их не утешало. Разговор про Поттера все пережили с достоинством — его имя так часто полоскали в газетах, что слышать какие-то неуверенные оправдания из уст мальчишки было просто нелепо.

— Боже праведный, уже темнеет!

Многие, не скрываясь, вздохнули с облегчением. Василиса, не заботясь, как это выглядит со стороны, первой выскочила из вагона, а за ней и Блейз с Невиллом. Её голова гудела — будто кто-то безостановочно бил в гонг и вдруг наступила оглушающая тишина.

— Как бы Драко нас не потерял, — недовольно выдохнула Василиса. — Он, конечно, уже второй год староста, но если новички начнут паниковать…

— Ты, главное, сама не паникуй, — подметил Невилл.

Где-то сзади неспешно шли младшая Уизли и Поттер. Василиса мельком оглянулась на них через плечо — слишком уж часто Избранный косился в их сторону, пока Слизнорт с удовольствием рассказывал о своих впечатляющих знакомствах. Впрочем, подумала Василиса, это не удивительно после того, как Троица следила за ними в Лютном.

Василиса зашла в вагон первой и сразу наткнулась на Нотта — он только что закончил пересказ отрывка из своей рунической книги. Многие слизеринцы оказались повёрнуты в его сторону — кто-то задумчиво кивал, а кто-то записывал услышанное.

— Мы всё пропустили?

Нотт слегка наклонил голову. Обиженным или недовольным он не выглядел.

— Я могу прочитать снова.

— Не утруждайся, — Василиса аккуратно дотронулась до его плеча и протиснулась на своё место. — Это была та самая труднопереводимая четвёртая глава?

— Лишь две трети от неё.

— Хорошо, послушаю её полностью, когда ты закончишь.

Выдвижная дверца с грохотом открылась. Блейз, заходивший последним, запнулся и чуть не упал на заваленный комиксами стол. Гойл свои комиксы любил, каждый выпуск хранил в специальной обложке, поэтому помогать бросился первым. Василиса с весельем наблюдала, как после этой помощи Гойл упал и свалил на себя Блейза, пока Невилл ходил вокруг и не знал, за кого хвататься первым. 

Драко поднял голову с колен Панси и осоловело заморгал.

— Только не говори, что ты всё это время спал.

— Он спал, — любезно ответила Панси, заметив, что Драко притворился глухим.

— Раздавай тогда.

— Что? А-а, — Драко слепо пошарился в школьной сумке и достал дорогую позолоченную колоду. — Думаете, успеем?

— Если будешь мешать ты, то поезд успеет сделать круг до Лондона, — Панси взяла у него карты, ловко тасуя их между собой. — Сколько нас, шестеро?

— Я пас, — Дафна взмахнула журналом со свежим астрологическим прогнозом. — Подсчитываю гороскоп на месяц. Но внимательно выслушаю, как вы провели время со Слизнортом.

Трейси и Милисента тренировали косметические чары. Нотт вернулся к переводу, обложившись черновиками и словарями по Рунам. Кребб и Гойл с головой погрузились в комиксы. Панси раздала на пятерых.

— Ну, и что Слизнорт? — спросил Драко, наблюдая, как Невилл и Блейз теснят Василису к окну.

— Просто подыскивает людей со связями, — ответил Блейз, недовольно разглядывая свои карты. — Не сказать, чтобы он так уж много их нашел.

— Кого он еще позвал? — Драко ловко отбился от трёх шестёрок Панси. Василиса щёлкнула пальцами, и появившаяся Пенка поставила на столик корзинку со свежей выпечкой. 

— Маклаггена из Гриффиндора, — Невилл покосился в сторону Василисы — подкинет или нет? — и покрыл туз козырной семёркой. Блейз кинул вторую семёрку и потянулся за венгеркой.

— Ну да, у него дядя большая шишка в Министерстве, — Драко картинно вытащил из своего веера ещё две семёрки. Невилл взял. 

— Что не делает его меньшим уродом, чем он есть, — Василиса цапнула слойку с малиной прямо из-под носа Драко.

Все покивали с важным видом.

— Еще какого-то типа по фамилии Белби из Рейвенкло… 

— Вот ещё, он такой придурок! — покачала головой Панси. — Помните, что он учудил в библиотеке?

— Да, я тогда помогала мадам Пинс собирать книги по залу, — Василиса подозрительно сощурилась, но взяла одного козырного короля, которого ей кинул Блейз. Видимо, валить он её не собирался.

— А ещё Поттера и малявку Уизли.

— Поттер — понятно, драгоценный Поттер, очевидно, Слизнорт хотел поглядеть на Избранного, — Драко торжественно усмехнулся и скинул свои последние карты Невиллу, — но эта малявка Уизли! В ней-то что такого особенного?

— Она тоже была в Министерстве, — Невилл обречённо набрал в руку полколоды. — Хотя Слизнорт что-то сказал про её Летучемышиный сглаз.

Блейз скинул Василисе свою последнюю карту — козырную даму, — и она, без какого-либо выражения на лице, покрыла её козырным королём. Они оба вышли, остались только Панси и Невилл.

— По-моему, Слизнорта не привлекают Пожиратели смерти.

Панси с самым самодовольным видом скинула Невиллу три туза — он проиграл.

— Да кому вообще интересно, что его привлекает?

За окном показались огни Хогвартса. Василиса Левиосой сняла свой кейс с полки, не утруждая себя тем, чтобы банально пошевелиться. Слизеринцы начали собирать немногочисленные вещи, которые разложили за время поездки. Николас, всю дорогу складывавший оригами, вручил Василисе красивую орхидею — с помощью трансфигурации она аккуратно вплела её в свой ободок. Драко надел новую мантию и сразу приковал к себе взгляды.

— Да, это работа Мастерицы Твилфитт, — сказал он гордо, вставая в эффектную позу. — Индивидуальный пошив.

— Тебе повезло, — Панси аккуратно дотронулась до его рукава, пробуя на ощупь ткань.

Твилфитт бралась за работу, только когда ей было это интересно. Такую важную даму не подкупят тысячи галлеонов — только интересный заказ. Василиса вдруг подумала, что если бы Мастерице не понравилось вино, то её бы даже на порог ателье не пустили.

Многие с подозрением поглядывали в окна — в школе и на близлежащих территориях всегда было холоднее, чем на вокзале. Змейки укутались в дорожные плащи и наложили согревающие чары.

— Нам следует проводить первокурсников? — спросил Драко. — Там должно быть холодно.

— Блетчли за ними присмотрит, — в этом Василиса была уверена. — Он серьёзно отнёсся к своему назначению, так что отлынивать не будет.

Поезд остановился, и школьники схлынули на платформу. 

— Драко, ты идёшь? — Василиса остановилась в дверях.

— Мне тут нужно кое-что проверить.

Василиса приподняла бровь, но спрашивать не стала. Раз нужно, то она мешать, конечно, не станет. Главное, чтобы ни во что не вляпался.

— Поторопись, я займу тебе место. Или побежишь за каретой.

На улице дул ледяной ветер, и Василиса накинула на себя сильные согревающие чары. Блейз, Невилл и Дафна, лентяи такие, встали к ней поближе, согреваясь. Кребб и Гойл взяли в свою карету Николаса, чтобы тот точно не потерялся — и Василиса была им благодарна. 

Фестралы беспокойно топтались на месте. Было любопытно, чувствовали ли эти необычные лошади дементоров — туман был и здесь, клубился у верхушек деревьев. На счастье Драко, задержался он только на пять минут — обстановка действовала угнетающе.

Очередной год в Хогвартсе, подумала Василиса, рассматривая шпили башен. На первом курсе её мало что интересовало: вместо восхищения замком она грезила сном в саду, изнывала от скуки целыми днями и мучилась мигренями. Не стремилась к общению, не запоминала имена, не старалась на уроках. Целый год во мраке с редкими проблесками осознания. Кипящая в груди магия. Иррациональный страх перед толпой. Манящий Запретный лес. Со временем, отчасти, стало легче. Вспышки злости не прошли, но утихли, будто затаились на время, давая передышку. Василиса чувствовала себя опустошённой, но одновременно с этим — переполненной до краёв. С первого дня, как Драко появился в её поместье, она практически не спала. Сон был тяжёлым, прерывистым — Василисе снились вспышки проклятий, звон разбитого стекла и разрушенные стены Хогвартса.

В школу их пустили не сразу. Сначала пришлось пройти утомительную проверку личных вещей. Филч водил рядом с ними какой-то странной палкой, а двое дежурных авроров только и ждали заветного «фас» на обыск, как послушные натасканные псы. У Кребба, к веселью грифов, конфисковали засушенную голову.

— Что? — он нахмурился, не понимая, что в ней опасного. — Кровавый Барон часто их просит, им нужны головы на Самайн. Можете отдать ему сами.

Филч нахмурился, но уничтожать голову не стал.

Многие девочки и мальчики лишились приворотных зелий. Вся продукция близнецов Уизли уничтожалась тут же, что было нечестно — Василиса имела представление, сколько стоят их товары.

Из-за этой задержки первокурсникам пришлось какое-то время ждать в холле. Невилл обречённо помахал рукой и уселся за гриффиндорский стол — приветственный пир, всё-таки. Детей было значительно меньше, чем в прошлом году. И меньше стало не только новеньких — многих родители перевели на домашнее обучение или в другую школу, не желая подвергать своё дитё опасности. Василиса знала шестерых слизеринцев, которые перебрались за границу — их семьи считались относительно-нейтральными, и поэтому находились в большей опасности.

— Драко, что у тебя с лицом? — спросила вдруг Панси.

— А что с ним? — притворно удивился он.

— Слишком самодовольное выражение, даже для тебя.

— Кое-что произошло, — Драко растягивал слова, как мог.

— Давай колись.

Рассказать Драко не успел — началась церемония распределения. Новички, испуганные и взволнованные, гуськом шли между столов. 

— Вон мой племянник, Джейми, — шепнула Панси. — Я писала тебе о нём. 

— Да, я вижу, — кивнула Василиса. — Я присмотрю за ним.

Атмосфера в Большом Зале стояла не самая радостная. Не было привычного «праздника жизни» — восторженных шепотков, ярких улыбок. Преподаватели храбрились, пытались подбодрить, но тоже были заметно напряжены — сложно их в этом винить, они лично застали прошлую войну с Тёмным Лордом.

На Слизерин поступило трое новичков — племяшка Панси и близняшки Фейн. Старшекурсники поражённо молчали. Грифы смотрели на них с превосходством — к ним попали десять человек. Шесть на Хаффлпафф и четыре на Рейвенкло — всего двадцать три первокурсника, пугающе мало. Василиса сравнивала числа со своим потоком — тогда поступило в два раза больше, сорок с лишним человек, и десять из них на Слизерин.

— За тремя уследить будет проще, правда? — неуверенно спросила Трейси.

— Считай, за двумя, — Василиса обезличенно пожала плечами, — близнецы вряд ли разбегутся в разные углы Хогвартса, верно, девочки?

Близняшки Фейн одновременно кивнули — лица у них были серьёзные.

Драко никогда не мог долго держать в себе отличную историю — только появилась еда на столе, и он начал рассказывать, как сломал надоедливому Поттеру нос. Тема обсуждения заинтересовала всех змеек: во-первых, Драко умел рассказывать в красках, во-вторых, это какого размера наглость у Избранного, что он пробрался в слизеринский вагон и подслушивал их разговоры. Многие судорожно вспоминали, не сказали ли они чего компроментирующего.

— Значит, после обеда у Слизнорта он пошёл за нами, — подтвердила свои подозрения Василиса. — Драко, ты пожадничал.

— С чего это?

— И правда, — кивнул Нотт, — я бы ему за отца тоже врезал.

— И я, — Гойл хрустнул костяшками, ему вторил Кребб, неприятно хрустнув шеей.

— Тогда от Избранного только мокрое место бы и осталось.

— А может, поделом ему…

— Вон он, кстати, — Драко, как и всегда, заметил Поттера первым.

— Отлично выглядит, — подметил его окровавленную физиономию Блейз.

— А ты ценитель? Ну конечно, — поддела его Милисента, — мальчик-то вырос за лето.

— Да ну тебя.

Дамблдор встал с приветственной речью, широко взмахнув руками. Многие смотрели на него с любопытством — всё-таки, в прошлом учебном году директора ловили всем Министерством, и вот он, полностью безразличный к вышестоящей власти, спокойно вернулся на свою должность.

— У него рука сгнила, — сказал Кребб, и Василиса, наблюдавшая за иллюзией неба на потолке, впервые на своей памяти пристально вгляделась в фигуру Дамблдора.

Все зашушукались. Очевидно, его недуг заметили школьники, и директор спокойно улыбнулся.

— Не о чем беспокоиться, — сказал он беспечно.

Василиса знала такие улыбки — видела в зеркале, знала такой тон — слышала, как говорила сама. Принятие неизбежности, ледяное спокойствие — Василиса бы тоже ответила, что её проблема не стоит внимания. Это не отрицание, не «всё в порядке» — железное смирение и знание, что с этим придётся жить.

От Снейпа прилетели две записки с паролями: от гостиной — «патока грюмошмеля» и от ванной старост — «безмятежная лаванда». У Василисы чуть глаз не задёргался. Она передала пароль от ванной Драко, а другую бумажку пустила по рукам. Драко, предсказуемо, подавился пудингом.

— Ни слова, — сказала она по слогам. Но Драко бы всё равно не ответил, он пытался не заржать.

Дамблдор, наконец, представил Слизнорта. Змеи уже успели обсудить назначение Снейпа на должность препода по Защите и остались этим довольны. Всё-таки, декан нередко навещал старшекурсников в дуэльном зале и действительно мог научить чему-то полезному.

— Хоть в этом году нам повезло, — протянула Трейси.

— Квиррелл и Гил были хорошими преподавателями, — не могла не вспомнить их Василиса. — Как и… Муди.

— Гил? — переспросил Блейз.

— Да, Гилдерой Локхарт.

— Сложно забыть, что ты теперь знаменита, но я это сделал.

Тем временем, Дамблдор продолжал свою речь.

— Далее... Как известно всем присутствующим в этом зале, лорд Волдеморт и его сторонники снова действуют в открытую и собирают силы.

— Спорим, я построю башню из вилок? — вдруг сказал Кребб.

— В воздухе? — сразу отозвался Гойл. — Спорим.

— Что за нелепица? — с важным видом спросил Драко. — Я выиграю.

Василисе хотелось спать — ей казалось, что этот вечер тянется слишком долго. То ли директор не слишком-то увлечённо проповедовал свои идеи, то ли дело в холодной погоде, из-за которой Василиса всегда чувствовала себя вяло. Или дело было в дементорах.

— …строго выполняйте правило о запрете ученикам выходить после отбоя из своих спален. Заклинаю вас — если заметите что-нибудь необычное…

— Может, в карты? — спросил Блейз. Драко, не отрываясь от левитации шести вилок, протянул им колоду.

Пир никак не заканчивался — и Василиса согласилась. Они так увлеклись, что не сразу заметили опустевшие столы.

Спать все легли без разговоров — слишком уж вымотались. А вот на утро осталось много дел. Василиса сначала убедилась, что Милисента, Кребб и Гойл будут помогать ей с детьми, как и в прошлом году. Конечно, новичков было всего трое, но оставались второ- и третьекурсники, которых без присмотра пока не оставишь — всё равно ещё дети. В гостиную заглянул Снейп, задвинул короткий спич и оставил расписания для всех, кроме шестикурсников.

— Сэр, в этом году будет преподаваться Алхимия?

— Нет, мисс Браун, — Снейп вздохнул, оглядывая собравшихся — Милисента привычно помогала всем желающим уложить волосы. — Учеников, получивших по Зельям и Астрономии высшую оценку, набралось всего пятеро. Этого недостаточно.

— Это… разочаровывает.

Слабо сказано. Василиса действительно хотела изучить азы, которые когда-то привели к созданию Философского камня. Но теперь такая возможность появится, если только найдётся толковый преподаватель, согласный обучать индивидуально. И никаких тебе доступных платных курсов, подумала Василиса, недовольно поправляя причёску. Чёртов двадцатый век.

— Вы говорили со Слизнортом? — Василису бесила эта неизвестность. Идеально проработанные и заранее обговорённые планы — что может быть хуже, чем когда они рушатся. Снейп, очевидно, был с ней солидарен — он человек ответственный, любил контролировать каждую мелочь. И в его заботах было исправить ситуацию, вернуть свой потерянный авторитет — после такого профессора вполне могли посчитать ненадёжным.

— Вам это нужно?

— Да.

— После завтрака, — декан поморщился, будто лимон зажевал. — Я сообщу вам.

Знает, что облажался, довольно подумала Василиса, понаблюдав, как Снейп исчезает в проходе. Не её же проблема, что его сместили с должности — она своих договорённостей не нарушала. Тем более, Снейп первым предложил вести эти уроки, это никогда не было её инициативой. Но теперь-то она настроилась, скорректировала своё расписание — поздно отступать. Василиса решила, что это кармическое наказание за то, что декан придирался к Невиллу на первых курсах.

В Большой Зал змейки собрались всем факультетом. По дороге, петляя длинными коридорами, они успели обсудить новую политику Министерства, аккуратно обходя любую тему, касающуюся Тёмного Лорда.

Невилл встретил их за поворотом — стоять около больших дверей ему не нравилось. Он бы лучше подождал в одиночестве в подземельях и потренировал согревающие чары, чем проторчал болванчиком на входе, привлекая внимание каждого встречного.

Дафна и Блейз обсуждали, какие предметы взять, а какие отбросить — единодушно сошлись только на Чарах и Защите. Василиса особо не вслушивалась — об этом сейчас говорили все, так что названия предметов и оценки сливались в фоновый шум. Невилл молча гипнотизировал собственный бланк — он, очевидно, потерял всякую уверенность в выбранных предметах, хотя летом они уже всё обговаривали.

— Ты не нервничаешь? — спросил он, когда все расселись в Большой Зале. Первокурсники поглядывали на грифа с интересом — они знали, что Гриффиндор и Слизерин на ножах, и присутствие Невилла за змеиным столом вызывало некий диссонанс у новичков.

— Это не первый мой завтрак, — сказала Василиса насмешливо, впрочем, прекрасно понимая, что её друг имеет ввиду.

— Что тебе эти предметы. Ты уже, наверное, всю жизнь распланировала, — вздохнул Невилл.

— Похоже на Лаванду, — буркнул в свою тарелку сонный Драко.

— Всю жизнь? — переспросила Василиса. Она тоже не выспалась и периодически залипала.

— Ну да, следующие две, три сотни лет.

— Я не планировала жить так долго, — ответила Василиса рассеянно, — Поэтому не строила долгоиграющих планов.

— Как это, не планировала? — Невилл нечаянно проткнул глазунью, и желток растёкся по всей тарелке.

— А твоё вино — разве его производство не распланировано?

— На самом деле, я просто увлеклась, когда начала его изготавливать, — Василиса фыркнула, вспоминая, как одержимо скупала саженцы. — Мне нравится пить, и, в первую очередь, каждый новый сорт был создан исключительно для меня. Просто в итоге вина оказалось так много, что мне стало не жалко им делиться.

— Очень по-слизерински, — кивнул Нотт.

— И как давно ты, — Дафна замолчала, подбирая слова: — Как давно ты не строишь планов?

Как давно ты перестала планировать свою жизнь, потому что была уверена, что не проживёшь её — вот, что имела ввиду Дафна. Василиса не считала это какой-то мировой тайной, относилась к этому спокойно, смиренно — она до сих пор жива на каком-то чистом упрямстве. С того дня, как Василиса оказалась в теле Лаванды, она не знала, к чему ей стремиться. Каждый раз это было: «плевать, я ничего не теряю». Василиса уже один раз запланировала свою смерть, и совсем не ожидала, что жизнь придётся строить заново. Снова воздвигать стены, решать проблемы, разгребать дерьмо. Возможно, как и тогда, она была немного растеряна. И не понимала, что ею до сих пор движет. 

— Давно уже. Я не помню.

Трейси как-то отчаянно кивнула, поджала губы и опустила глаза — но ничего не сказала.

За разговором закончился завтрак и исчезли тарелки. Только шестикурсники остались в Большом Зале — дожидались выдачи расписаний. Не ясно только, почему этим занималась одна Макгонагалл — логично же, если каждый декан уделит десять минут своему факультету. Василиса лениво следила за передвижением профессорки — кто бы сомневался, что она начнёт с гриффиндорского стола. Следом шли вороны, а потом змеи. Барсуки оказались последними, но особо не переживали — кажется, они играли в настолку.

Пока Макгонагалл ходила среди грифов, от преподавательского стола бодрой походкой подошёл Слизнорт — Снейп за его спиной маячил чернее любой грозовой тучи.

— Лаванда, девочка моя!

Драко чуть не выплюнул сок обратно в стакан. Блейз стремительно отвернулся, с преувеличенным интересом уставившись в рунный учебник Нотта. Панси с громким шелестом распрямила в руках газету, за которую с другого конца схватилась Дафна. Невилл положил голову на стол и закряхтел.

— Да, сэ-эр? — у Василисы дёрнулась верхняя губа.

— Я и подумать не мог, что вы так много на себя берёте! Но, конечно, я пойду для вас на эту уступку — как могу не пойти, это же такой опыт! Не каждый день ученицы вроде вас изъявляют такое желание.

— Вроде меня, — выделила интонацией Василиса, недовольно сощурившись, — это какие?

— Э-э, такие занятые, конечно же! — не растерялся Слизнорт. — Вы же староста, в конце концов, глава рода, руководите бизнесом, столько хлопот!

— Ве-ерно. Но изначально это была безвозмездная помощь моему декану, профессор.

Снейп закатил глаза.

— Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью, дорогая, — Слизнорт правильно понял недовольство Василисы — за «спасибо» такое одолжение не прокатит. — Что вы, что вы, не переживайте об этом.

Слизнорт ушёл в заметно приподнятом настроении — конечно, у него появилось больше свободного времени. Снейп смерил их компанию тяжёлым взглядом, бросил едкое

— Жду вас всех на Защите от Тёмных искусств.

и был таков.

— Вот видишь, Невилл, — сказала довольная Василиса, — за тебя уже решили. Придётся брать Защиту.

Невилл вздохнул, но пометку в бланке всё-таки сделал. Мелисента неверяще покачала головой.

— Я правильно поняла, сначала Снейп попросил тебя об услуге, его сместили, Снейп обрисовал ситуацию Слизнорту, чтобы Слизнорт в итоге просил тебя взяться за его работу?

— Ага.

— Как ты это делаешь? — не выдержал Драко.

— Держу их на коротком поводке алкоголизма.

Веселье прервали. Макгонагалл держала в руках четыре папки — каждая была маркирована в соответствии с цветовой гаммой факультетов. 

— Лонгботтом, что вы здесь делаете?

— Э-эм, я… сижу?

Панси зашуршала газетой — ничто её так не веселило, как разборки с грифами и их деканшей.

Пока Макгонагалл сверялась с результатами СОВ, Василиса достала личный блокнот и составила несколько таблиц, кто какой предмет сдал и какие продолжит изучать. Так было проще разобраться в расписании друзей, как и отследить преподавателей по всей школе. Так было проще держать всё под контролем.

— Тогда я возьму Зелья, — сказал Невилл, и Василиса оторвала взгляд от тетради. Что она пропустила?

— Слизнорт допускает на урок с «Выше ожидаемого», — подсказала Дафна. — Учеников будет больше, чем ожидалось.

— Итак, мисс Браун, — Макгонагалл открыла зелёную папку, и Василиса передала ей свой бланк. — Девять «Превосходно»… Кхм, я правильно понимаю, вы берёте все предметы, кроме Истории?

— Если я не могу взять те предметы, по которым не сдавала СОВУ, то да — все, кроме Истории.

Василисе не было толком ясно, какое именно о ней мнение составила Макгонагалл. Удивление деканши горячо грело эго — что ж она думала, что Василиса всё на тройбан закроет? С таким количеством дополнительных занятий — это нереально. Информации-то было в учебниках с гулькин нос, приходилось самостоятельно искать интересную литературу. 

С остальными Макгонагалл долго не сюсюкалась — змеи, всё-таки, не её драгоценные грифы. Драко решил продолжить Уход и Трансфигурацию, хоть и не получил за них высшую оценку. Дафна, получившая «Превосходно» по Зельям (сыграли своё многочисленные часы в клубе), без сожаления от них отказалась. Блейз, получивший по Рунам «Выше ожидаемого», был намерен выучить их на «Превосходно», чтобы обогнать Нотта.

— Я понял, — вдруг сказал Драко, с большим интересом рассматривающий расписание Василисы. — Тебе просто нравится власть.

— И шести курсов не прошло, как ты догадался.

— Эй!

Блейз, Панси и Нотт засобирались — у них первой парой были Руны. Драко было нечем заняться, и он подло уволок Невилла играть в шахматы. Василиса тоже не стала задерживаться, пожелав всем удачи — в её окно стояла пара Зелий у первого курса Гриффиндора и Слизерина.

У входа в Большой Зал нервно топтался Блетчли в компании Ханны Аббот — рядом с ними крутились змейки-перваши, взахлёб читающие какой-то учебник.

— Браун! — префект помахал ей рукой, подзывая. — Присмотрел за мелкими, ты же их на Зелья поведёшь. Мне декан сказал, — сразу пояснил он свою осведомлённость.

Василиса кивнула. Если бы ей пришлось возвращаться в подземелья, то они бы точно опоздали.

— Паркинсон, Фейн, идёмте. У вас есть всё необходимое для урока?

— Да, мисс Браун.

К удивлению Василисы, около кабинета не толпились грифы — она это поняла ещё до поворота, не услышав гомон. Она открыла дверь своим ключом, посадила за две первые парты змеек, понаблюдала, как они готовятся к уроку, проверила помещение и целостность оборудования, но грифы так и не появились — звонок был пять минут назад. Василиса глубоко вдохнула, задержала дыхание и медленно выдохнула. Кто бы сомневался, что первокурсники потеряются в первый же день. Вряд ли гриффиндорские старосты озаботились тем, чтобы проводить их на урок, но почему теперь именно Василисе с этим разбираться, никто не просветит.

— Я найду опоздавших, — Василиса на ходу трансфигурировала из черновика бумажного воробушка и дала ему спрыгнуть на парту близняшек. — Если они вернутся, пока меня не будет, дотроньтесь до птицы палочкой. Оставляю вас одних и надеюсь на ваше благоразумие.

В коридоре всё также было пусто. Эхом не доносились крики и разговоры, ни одного грифа поблизости. Василиса заставила себя сосредоточиться: от Большого Зала было три развилки до подземелий, две из них пересекались, но уводили вглубь — через них до кабинета так просто не добраться. Василиса прошла дальше, к дальним коридорам без картин — живые портреты обычно выводили заплутавших, но здесь их практически не было. 

Пропажа нашлась в одном из многочисленных пустующих коридоров. Василиса привела испуганных детей в кабинет, рассадила и, встав около доски, поняла, что уже устала. Однозначно, просто подменять Снейпа было легче.

Василиса внутренне готовилась к тому, что маленькие грифы начнут обижать её змеек. Но оставшееся время от урока прошло спокойно — Василиса напрягла детей писать конспект по безопасности при работе с распространёнными ингредиентами, устроила по нему допрос, убедилась, что никто из первашей не собирается включать горелку прямо под собственным лицом, рассказала о некоторых зельях, которые они будут готовить на протяжении года, отметила, на какой уровень рассчитывать при сдаче экзаменов и чего она ждёт от тех, кому зельеварение действительно придётся по душе.

Проблем с дисциплиной практически не было — баллы никто не потерял, но и не приобрёл. Василиса отвела первокурсников — и грифов и змеек — на следующую пару, а сама поспешила на Защиту. У кабинета уже толпились неугомонные подростки — делились впечатлениями и сравнивали горы домашки.

— Лаванда! — Дафна, улыбаясь, жестом пригласила её подойти.

Невилл помахал ей с подоконника — ему что-то крайне увлечённо рассказывала Панси. Драко привычно играл в карты с Блейзом, вид у которого был слегка ошалевший — по крайней мере, по вееру в его руке можно было предположить, что он проигрывает, а это было редкостью. Кребб и Гойл вместе читали комикс, Милисента перекрашивала ногти, Трейси внимательно слушала, как Нотт рассказывает что-то о рунах, но с большой вероятностью ничего не понимала. 

— Ну, как прошло занятие?

Василиса пожала плечами, подмечая, что Дафне идёт улыбка и убранные в небрежную косу волосы.

— Уверен, что превосходно. Спорим, в её фанклубе будет прибавление, — Драко горделиво улыбнулся, скинув все карты Блейзу.

У Василисы дёрнулся глаз.

— В моём фанклубе?

— Конечно, он не такой большой, как у Избранного, но… — Василиса стукнула Драко по макушке, и он, смеясь, не стал развивать тему. Подумать только, грёбаный фанклуб.

Школьники шушукались, не зная, чего ожидать от Снейпа. Василиса, оглядывая собравшихся, заметила на себе взгляд подошедшего Уизли. Тот как-то странно дёрнулся, открыл рот и быстро отвернулся, ничего не сказав. Наверное, не решился оскорбить, подумала Василиса, заходя в кабинет.

Декан заметно изменил оформление, и Василиса, разглядывая мрачные картины, подтолкнула Драко к парте — у неё не было привычки долго решать, с кем сесть. Начался урок с очередной проникновенной речи — Снейп ходил кругами, из-за чего многим приходилось крутиться на месте, чтобы уследить за его перемещениями. Василиса подпёрла подбородок ладонью и внимательно вгляделась в картину с поцелованным дементором волшебником. Она вызывала какое-то странное чувство — такое было лишь во время занятий прорицаниями. Будто перед глазами мелькнул отрывок из прошлого — но Василиса была уверена, что никогда не видела, как дементоры пьют свою жертву и, тем более, приводят в жизнь смертный приговор. Может, кто-то избежал этой участи, подумала Василиса, кто-то, кто должен был умереть таким образом, выжил. На мгновение её охватила сильная тревога. Кто-то для неё важный выжил.

— ...полагаю, вы абсолютно незнакомы с невер­бальными заклинаниями. В чем состоит преимущес­тво невербальных заклинаний?

Василиса знала, какая смерть ждёт лично её — оборотничьи укусы, грохочущее от страха сердце, головокружение из-за потери крови и тошнота из-за сильного удара головой. Это видение приходило к ней в кошмарах, заставляло выжимать себя досуха на тренировках и биться-биться-биться. Теперь она чувствовала неясную угрозу и от дементоров, а это бесило — её Патронус так и не обрёл форму. Её Патронус был никчёмен и бесполезен.

В последнее время Василиса прекрасно справлялась с тем, чтобы вывести себя из равновесия самостоятельно. И сейчас, из-за неприятных размышлений и ярко ощутимой густой злости, она невольно подумала, что невербальная порча может нанести существенный вред её оппоненту. Эмоции всегда подпитывали Василису — что уж говорить о её магии.

Змейки выбрали противников из своих же, будто не решаясь встать напротив Василисы — она, отчасти, понимала, чем они руководствовались. Панси взяла в пару Невилла — было заметно, что отношения у них стали вполне дружеские. Странно, если бы этого не произошло — всё-таки, Невилл находился со слизеринцами постоянно.

Грейнджер решительно встала напротив Василисы, вытянув перед собой палочку. Василиса не знала, что о ней говорят на Гриффиндоре, но явно что-то нелицеприятное — судя по торжествующим взглядам, которые бросали на них остальные грифы. О, это был откровенный вызов её способностям и гордости, но Василиса себя знала хорошо — если начнёт атаковать, то не сможет остановиться. Хоть они и подростки, но всё ещё дети, уговаривала она себя, вставая в стойку — отвела одну ногу назад, как опору, чтобы не пошатнуться при удержании щита.

— Уверена? — спокойно спросила Василиса, приподняв бровь.

Грейнджер, кажется, приняла это за издёвку.

— Достань палочку.

Василиса пожала плечами. Палочка скользнула в ладонь, но, по большей части, так и осталась скрыта рукавом мантии — виднелся только кончик. Ей не нужно было нацеливать палочку и даже взмахивать рукой, как какой-то фокуснице. В такие моменты она серьёзно задумывалась, что вообще забыла в этой школе — ей-богу, если бы не её отношения с одногруппниками, если бы не эти привязанности, она бы наняла необходимых учителей и занималась дома.

— Почему ты не нападаешь? — возмущённо спросила Грейнджер. Её лоб покрылся испариной.

Василиса снова пожала плечами. Не ответит же она, что не хочет покалечить девочку из-за своего дурного настроения. Эта мысль была настолько самоуверенной, что Василиса невольно усмехнулась — это, в итоге, и спровоцировало гриффиндорку.

В Василису полетело заклятие обезноживания — она узнала его по фиолетовой дымке, замедленному лучу и сильному запаху чесночных гренок. Драко так часто использовал его на тренировках, что приходилось либо проветривать зал, либо накрывать на стол из-за разыгравшегося аппетита. Василиса применила Протего и тоже послала Локомотор Мортис — это произошло достаточно быстро, чтобы все подумали, будто заклятие просто вернулось к Грейнджер, отскочив от щита. Василисе захотелось похвастаться хотя бы перед Снейпом — видит Бог, только он мог понять, что она сделала.

— Двадцать баллов Слизерину, — декан оценил её понты — день прожит не зря.

Грейнджер нахмурилась, раздосадованная — ей баллов не перепало.

Под конец пары не мог не отличиться Поттер — поразительно наглый мальчишка, как и любой шестнадцатилетка. Василиса считала, что в этом возрасте им к чертям отшибает мозги от гормонов и не всегда вшибает обратно. Резкие и порывистые, а ещё — ужасно обидчивые. Под-рост-ки. Когда все вышли из кабинета, Василиса осталась, чтобы рассказать Снейпу о прошедшей паре Зелий, и получила разрешение не делать домашку по Защите, потому что с заданием справилась на «Превосходно».

— Если честно, я и не собиралась.

Снейп на неё так посмотрел, что, будь его воля чуть сильнее, мантия Василисы бы загорелась. Не то чтобы она сильно впечатлилась. Видят Боги, Василиса ни на секунду не забывала, что этот человек старше неё лишь на пару лет.

Обед прошёл за привычным обсуждением, какой Поттер придурок. В основном, разглагольствовал Драко, а остальные ему поддакивали — правда, не всегда в нужных местах. Змеи переговаривались, планировали, когда устроить набор в квиддичную команду. Блейза уговорили попробоваться на охотника — в прошлом году он несколько раз выходил на тренировки с другими, когда находиться в школе становилось невыносимо, и показал себя с лучшей стороны.

Драко, Трейси и Кребб выбрали Уход, поэтому Василиса напрягла Драко отвести первашей в теплицы, раз им было по пути, а её ждала пара Зелий у второго курса Гриффиндора и Рейвенкло. В прошлом году, спасая малявок от внимания Амбридж, Василиса не делала различий между факультетами, так что сейчас, зайдя в кабинет в качестве преподавательницы, никто не удивился. К ней привыкли — и как к старосте, и как к замене Снейпа. И, в отличие от старшекурсников, младшие были к ней лояльны.

— Этот день длится целую вечность, — пробурчала Василиса. Слизнорт деликатно спровадил её в коридор, чтобы внести некоторые изменения в обстановку — ей, в общем-то, всё равно было, как стоят парты, её беспокоила стопка тестов, которые она оставила на преподавательском столе — те нужно было проверить сегодня, чтобы перенести оценки в журнал. — Завтра я открою запасной кабинет для младших курсов и никому не хватит наглости меня из него выгнать.

— Это твои третьи Зелья за день. Ещё не тошнит? — любезно поинтересовался Драко.

— Тошнит, — не стала увиливать Василиса. Её мутило ещё с утра.

— Серьёзно? — он переменился в лице. — Может, к Помфри?

— Расслабься, Драко, — Василиса с усмешкой похлопала его по плечу. — Я уже выпила лекарство.

— Ты хотела сказать: выпила вина? — подключился к разговору Невилл.

Василиса закатила глаза и улыбнулась.

— Угадал, умник. Зря ты Прорицания не взял.

Всего слизеринцев на Зелья записалось шестеро, включая Василису — в итоге, пятнадцать человек. В кабинете они сдвинули две парты, чтобы сесть вместе — заметив, каким взглядом смерили пуффендуец и Уизли Невилла, Василиса утянула его за их стол. Слизнорт приветствовал всех громко и жизнерадостно — особенно Поттера. Василиса, не обращая внимание на суетного преподавателя, притянула Левиосой стопку тестов с его стола и, уменьшив, убрала в сумку. Не хватало ещё запачкать листы ингредиентами.

— Все достали весы, наборы для приготовления зелья, и не забудь­те учебники «Расширенный курс зельеварения»...

Блейз и Панси вертели головами, вглядываясь в полные котлы, Нотт аккуратно интересовался у Милисенты, какие Трейси предпочитает фасоны одежды, Драко клевал носом, облокотившись на плечо Невилла.

— Как думаете, это что? — Панси кивнула на котёл около их стола.

Василиса осмотрела кипящую прозрачную жидкость и наигранно пожала плечами.

— Слизнорт воду на макароны поставил.

Блейз неожиданно засмеялся. Драко неаристократично хрюкнул.

— Ого, вы в курсе, как варятся макароны, — Василиса легко уклонилась от руки Драко, едва сдерживающего смех. Вот так-то, подумалось ей, нечего киснуть.

— Это сыворотка правды, жидкость без цвета и за­паха, которая вынуждает того, кто ее выпьет, гово­рить правду, — сказала Грейнджер.

— А вон та, вонючая?

— Может, стираются вещи Уизли? Разит на целую милю.

— Итак, — Милисента сделала голос построже, — признавайтесь, как для вас пахнет Амортенция. Я начну: выпечка, чистое постельное бельё и парфюм Кэти.

Многие вздохнули. Драко пожал плечами.

— Сладости матушки и лак для дерева.

Василиса недоверчиво принюхалась. Неужели её друзья действительно различали столько непохожих друг на друга запахов из-за какого-то зелья? Она, конечно, знала теорию. Каким бы распространённым не было мнение, не обязательно быть влюблённым, чтобы что-то чувствовать  — достаточно ассоциировать определённые запахи с уютом и комфортом. Но также легко было обмануться, человеческий мозг вообще обманывался легко — врать себе, что не любишь, закрывать глаза на очевидное или, наоборот, культивировать в себе ненастоящие чувства. О ложных чувствах Василиса могла рассуждать часами.

— Так что, Лаванда, ты скажешь?

Она вдохнула полной грудью. Это легко оказалось представить: будто солнечные лучи едва припекали не скрытую листвой кожу, свежесть весеннего утра, влажная из-за росы трава. Жар камина в её кабинете, аромат горящих поленьев, тихий бархатный смех. Густой запах винных бочек в подвале, забродившее малиновое варенье, остывший мятный чай. Амортенция пахла её Домом.

Отчего-то на долгое мгновение ей стало больно, будто воздух вдруг потяжелел и встал в горле удушающим камнем. Василиса почувствовала раздирающую её изнутри тоску.

— Спирт.

— Ой, да серьёзно?

Невилл ей не поверил. И Драко. Блейз, скорее всего, тоже. Но они уважали те границы, которые всегда возводила Василиса. Боже, какие же у неё понимающие друзья.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер, примите за­служенные двадцать очков в пользу Гриффиндора, — добродушно проговорил Слизнорт.

— Был ли смысл стараться, — философски заметила Панси, опуская поднятую руку.

 — Что ж, леди и джентльмены, это весьма любопытное зелье под названием «Феликс Фелицис».

Драко впервые с начала пары поднял голову.

— Нам бы не помешала жидкая удача, да? — он снова вспомнил про сломанный шкаф.

— Даже чёртова дюжина, — подтвердила Василиса. — Знаешь, пару бокалов на завтрак. Два по сто на второй завтрак. Две фаланги на перекус. Ещё два по пятке на…

— Всё, я понял, хватит! — Драко махнул в её сторону рукой. — Мордред, Лаванда! Ни дня без…

— Спирта, — поддержал его Невилл.

Когда Слизнорт объявил, что в награду им достанется флакончик с двадцатичасовой удачей, Василиса увидела, как у Драко загорелись глаза. Им действительно нужно было это чёртово зелье, и она собиралась выложиться по полной.

Никто не разговаривал, но подростки, наполняя котлы или подготавливая ингредиенты, продолжали нервно оглядываться друг на друга, проверяя, как кто справляется, чем только больше наводили шороху. Василисе была не интересна эта детская, практически неразумная паника — она привычными движениями резала корешки, взмахом очищала нож, разделывала мозги ленивца, давила наполненные соком бобы. Спустя столько часов в кружке зельеварения, когда за соседним котлом стоит Снейп, волей-неволей научишься у него некоторым хитростям. Но на что он всегда кривился, так это на привычку Василисы добавлять различные жидкости «на глаз» — это же не её личное помещение, экспериментировать и изобретать надо дома, под защитой десятка амулетов и чар. Нет, Василиса, конечно, со скрипом, но вынужденно наловчилась переводить унции в миллилитры, но в таких случаях терпения вымерять по линейке и мерным стаканчиком ей никогда не хватало. Это не нумерология, в которой любой сдвиг в цифрах — почти что конец света. Занимаясь зельями, нужно творить — даже если это Напиток Живой Смерти, способный при ошибке поубивать пол-Хогвартса.

И у неё получилось, Василиса уверена. Не зря Снейп хотел заставить пойти на подмастерье в зельеварении — её чувство меры было идеальным. Слизнорт ходил от котла к котлу, кому-то кивал, мимо кого-то проходил молча, Василисе же он довольно улыбнулся. Это был абсолютный выигрыш — до того момента, пока он не дошёл до Поттера.

— Безусловная победа! — воскликнул он на всё подземелье. — Отлично, отлично, Гарри! Боже пра­ведный, вижу, вы унаследовали талант своей матери.

— Какой ещё, к чертям собачьим, матери? — Василиса взмахнула черпаком, чуть не опрокинув котёл, и Блейз аккуратно потянул его на себя.

Драко был обижен, разочарован и пуст, он выглядел так, будто появился тот единственный шанс на успешный исход и тут же с треском исчез, и, боже, Василиса была ужасно зла. Она пообещала себе проклясть Поттера чем-нибудь заковыристым, не ранящим, но сильно осложняющим жизнь — как месть за их испортившееся настроение.

Василиса перелила своё зелье в четыре больших флакона — никаких особых договорённостей со Слизнортом у неё не было, поэтому и оставлять ему свою идеально сваренную Живую Смерть она не собиралась. Грейнджер, например, уничтожила зелье — Василиса считала это ужасной растратой ингредиентов. Одно дело, если ты тренируешься, а другое — варишь профессионально, со всей самоотдачей.

— Винки, — сказала Василиса себе под ноги, собирая весы и ножи в специальную коробку — не разбрасывать же ей дорогое оборудование по всей сумке, — принеси книгу с моего стола «Зельеварческие премудрости на все времена».

Пока её друзья складывали вещи и пробирались к выходу из кабинета, Василиса быстро, но аккуратно перелистывала тонкие страницы. Это была одна из тех профессиональных книг, по которым она училась — если хочешь получить знания хоть сколько-то глубже школьной программы, то приходится изучать взрослую заумную литературу. Эта книга была одной из таких — сборник рецептов, написанных самым научным и непонятным языком, который только можно придумать. Автор перемешивал английские слова с латынью, начинал спонтанно философствовать и имел премерзкий почерк — на форзаце была пометка, что это больше личный дневник, который в пару десятков копий опубликовали обнищавшие родственнички после смерти учёного зельевара. И в этой книге был нужный рецепт, более подробный, тщательно описанный, — в отличие от аналога из школьного учебника.

Шесть месяцев, крутилось у Василисы в голове, шесть месяцев настаивается Феликс Фелицис. Высокая сложность приготовления, но зато какой результат! Если она сможет попасть в поместье в ближайшие месяцы, то у неё будет возможность создать основу и оставить зелье томиться, а потом проверить его на рождественских и пасхальных каникулах. Придётся докупить черпаков, золотых котлов, особых, выдерживающих самые ядрёные составы, и поговорить со Снейпом насчёт перекупки через него тех же яиц ашвиндера или, особенно, щупалец муртлапа. Или, осенило вдруг Василису, можно проверить клиентский блокнот, найти нужных магов и самостоятельно связаться с известными легальными поставщиками. Уж со своими-то клиентами договориться легче, чем с совсем посторонними людьми.

Василиса бы могла и раньше сварить Феликс. Даже если бы начала год назад, то к этому времени у неё бы уже были пригодные к употреблению образцы. Было бы время на ошибки, на эксперименты с высчитыванием идеальной для себя дозы, на наблюдение за процессом. 

Василиса всё ещё мыслила как простая, озабоченная лишь своей карьерой магла. Для неё очевидным было существование ядов и противоядий, зелий от разнообразных недугов — как физических, так и душевных, похожих на привычные ей лекарства, но вот зелье, способное дать немного удачи, казалось ей чем-то действительно волшебным и от того невозможным. Сколько бы Снейп не уверял про возможность «разлить по флаконам известность» и «сварить триумф», для восприятия Василисы это осталось только красивыми словами.

Невилл, очевидно заметивший состояние подруги, спросил:

— Ты же не сильно расстроилась? 

Драко тут же подхватил разговор.

— Я уверен, это ошибка, ты не могла сварить зелье хуже Поттера! Слизнорт совсем крышей поехал, Мерлина ему в зад.

Василиса невольно рассмеялась — Драко всегда забавно ругался.

— Моя самооценка давно бы дыру в подземельях пробила, если бы не твои изящные комплименты, — она пожала плечами, не отрываясь от переписывания названий ингредиентов на отдельный листок. Из-за неё их компания плелась со скоростью улитки. — Пенка!

Домовушка засеменила рядом.

— Отчёт по этому списку, проверь первую и четвёртую кладовые.

— Я думал, у тебя только одна кладовая? — недоумённо спросил Блейз.

— Комната одна, но она условно разделена. В первой основные простейшие ингредиенты, а в четвёртой — все ингредиенты животного происхождения.

Этот день казался мучительно долгим. То необъяснимое количество дел, которое приходилось делать Василисе за какие-то сутки, всегда вызывало у её друзей некий кризис личности и неизменный внутренний ужас. Им, конечно, многое было необходимо знать, как будущим главам собственных родов, но не существовало жёстких временных рамок. Василиса же руководствовалась принципом «делай так, будто завтра дедлайн в восемь утра, а сейчас без пяти полночь».

Они все собрались в гостиной, не имея желания гулять или просто сидеть на лавочке у школы из-за сильного ветра. До ужина ещё оставалось время, и Василиса взялась за проверку тестов перво- и второкурсников, краем уха вслушиваясь в разговоры змеек и иногда отвечая, когда кто-то интересовался её мнением. Вот и начался очередной учебный год.

Наконец, на шестом курсе, учёба вошла для Василисы в нужный темп. Следующую неделю её однокурсники, даже выбравшие всего четыре предмета, осознали, какая же началась задница. Домашних заданий была гора — много теории и много-много практики. Одно счастье, эссе продолжала задавать только Макгонагалл, и Василиса подкупила полукровку с седьмого курса, чтобы тот писал их за неё — на такую ерунду у неё времени не было совершенно. На Защите, Чарах и Трансфигурации требовали применения невербальных заклинаний — например, Левиоса или Агуаменти, которые Василиса считала простейшими. Флитвик, примерно знающий её потенциал, напряг учить муторные щитовые чары, которые накладывались на стены и пол — они часто использовались в небольших помещениях, где творилась не самая добропорядочная волшба, а более сильный аналог этих чар использовали уже для охраны поместий, чтобы защита устояла после нескольких десятков Бомбард.

Выбор Флитвика к подходу её обучения если и удивил Василису, то виду она не подала. Вполне возможно, что маленький — а с ростом Василисы он казался ей до неловкого крошечным — профессор пытался переманить её на свою сторону и напрячь на получение подмастерья, но грех было жаловаться.

В Травологии осталось своё очарование. Василиса умиротворённо пересаживала Ядовитуя Тентакулу, пока та зябко скручивала листочки под её руками. К Невиллу же она ластилась, но главное, конечно, что не пыталась убить. Другим так не везло, и из теплиц часто доносились крики вперемешку с матом.

Копаясь в горшках, Василиса с удивлением нашла несколько своих корешков и лиан — Сад пробрался во все щели, звал за собой в Запретный Лес и пытался задержать каждый раз, когда её стопы сходили с каменных дорожек замка. Сад не был настойчив или агрессивен, он тосковал и тихо молил о единении. Василиса вздыхала, сидела по утрам на холоде, позволяя опутывать свои лодыжки и просила терпеть — времени у неё лишнего не было, какие там медитации.

Обучение детей Зельям шло легко, повышать голос не приходилось — её слушали, но отчего-то боялись задавать вопросы. Василиса устраивала по несколько тестов за пару, чтобы узнать, как хорошо её слова поняли, и развёрнуто разбирала ошибки, впрочем, тактично не называя имён.

На Зельях со Слизнортом же всё было не так радужно — каждая пара выводила из себя Василису, как три встречи с Маклаггеном разом. Избранный, не способный ранее ингредиенты правильно порезать, блистал и звался лучшим учеником за красивые глазки. Василиса бесилась, Драко бесился, даже Грейнджер бесилась — атмосфера в кабинете была та ещё. Один Слизнорт радовался за всех сразу, будто не замечающий, что своим покровительством делает Поттеру только хуже.

В первую субботу месяца, седьмого сентября, слизеринцы провели пробы в квиддичную команду. Ургхарт, который три года просидел на скамье запасных, придумывая самые успешные стратегии, официально получил место охотника и значок капитана. Чудом успевающий везде Блетчли снова стал вратарём, как и Гойл с Креббом — загонщиками. Василиса не стала отговаривать Драко от места ловца (только назвала его упрямым бараном, для профилактики), поэтому подкупила вином Харпера, чтобы он выдвинул себя в качестве замены. Блейза же чуть ли не на руках носили по всему полю — охотника ему дали без долгих раздумий. Василиса наблюдала за ними с трибун и медленно хлопала каждый раз, когда кто-то из змеек пролетал рядом с ней, красуясь.

Когда совы приносили утреннюю почту, школьники замолкали. Страх увидеть очередной некролог был очевидным. Василиса отчасти радовалась, что ей не нужно с содроганием брать в руки газету — все дорогие ей люди были на виду, не считая Барти. Но Барти каждый день слал ей записки, и он — Василиса надеялась — был в безопасности в её поместье. Драко как-то поинтересовался, почему они не связываются по парным зеркалам, которые у них очевидно были — Василиса дарила такое Барти на прошлый день рождения. Но на общение было необходимо время, место и подходящее настроение — обмен же записками не обязывал Василису бросать все дела, чтобы сразу ответить, или придумывать тему для разговора. Зато так была возможность общаться во время скучных пар, особенно — под носом Макгонагалл.

Наблюдая, как авроры уводят Ханну Аббот, Василиса решила для себя выучить чёртов территориальный щит до Рождества, чего бы это не стоило. Поместье хотелось защитить, вырыть ров по периметру, оградить от мира, создав неприступную крепость. Но не было таких щитов, которые невозможно было обойти при должном упорстве.

Волшебный шкаф Василиса и Драко временно перетащили в один из дальних пустующих кабинетов подземелья, навесив на дверь запирающее, сигналку и чары отвлечения внимания. Место было ненадёжным — если нашли они, то найдут и другие. Выручай-комната, которой весь прошлый год пользовались грифы для своего кружка сомнительной законности, по их требованию так и не открылась. Заклинание для починки шкафа, которое подсказал Беркс, не получалось вообще. Драко чуть ли не рвал на себе волосы, из-за чего стал раз в пару дней получать от Василисы успокаивающий бальзам. Она же как знала — увеличила количество зелий в своей аптечке и постоянно таскала её с собой.

Времени на дополнительные занятия в кружке зельеварения у Василисы практически не было — в своём расписании она выделила под это лишь один день, среду, во время окна на четвёртой паре. По понедельникам и вторникам она пропадала в дуэльном зале, по четвергам и пятницам каждую свободную минуту уделяла сломанному шкафу, по субботам делала домашку на неделю, мучилась с проектом для подмастерья и отводила душу хересом на чаепитиях у Трелони, в воскресенье с Невиллом копалась в теплицах и тренировала заклинания, пока перед глазами не начинало темнеть. Блейз и Дафна дулись несколько дней, когда узнали, как их подруга себя загружает, но на Василису не подействовал их молчаливый бойкот — то, что он вообще был, она узнала от Невилла. Дел было дохрена и ещё больше.

— Какого чёрта у вас забыл этот Уизли? — возмутилась за завтраком Панси, оторвавшись от свежего выпуска Ежедневного Пророка.

Середина сентября, суббота. Они собирались понаблюдать за отборочными в команду грифов и сделать домашку на трибунах, вместо привычного сидения в библиотеке. Василиса перебирала письма, постоянно выпадая из разговора, и только после тычков Блейза вспоминала про недоеденную яичницу и намазанные маслом сконы, которые ей подсовывала под руку Дафна. Видимо, они решили хотя бы не дать Василисе загнуться, раз уж сбавлять нагрузку она не собиралась.

— Наверное, пытался украсть столовое серебро, — глухо отозвался Драко — он полночи просидел около шкафа, до истощения повторяя заклинание починки.

— Дождь моросит, — Гойл задрал голову к потолку. — Всё равно пойдём?

— Пойдём, иначе Лаванда забудет, как небо выглядит, — сказал Невилл, с сомнением принюхиваясь к своему стакану — пару дней назад он нечаянно взял стакан подруги и хлебнул какой-то ядрёной спиртяги.

— А, что? — Василиса подняла глаза от письма из Штатов — вышибалы отчитывались о происходящем в баре и прислали несколько колдофото, которые с большим любопытством разглядывала Трейси. — Я помню небо, не наговаривай.

— Тебе никто не поверит, — подметил Нотт, который, вообще-то, и сам редко отвлекался от книг.

Василиса бы не призналась, но сходить на чужую тренировку было хорошей идеей — ей было немного совестно, что до этого додумалась не она, а Невилл, заметивший, что Драко выглядит, мягко говоря, нервным. Им нужно было проветриться, подышать воздухом, полюбоваться цирком, который извечно устраивали грифы, и хоть немного расслабиться.

Толпа к полю повалила нешуточная. Рассевшись на трибунах, Василиса развернула над их компанией слабый купол от дождя, чтобы не намочить учебники и листы с домашкой. За столько лет у неё так и не появилось острой одержимости к квиддичу, которой страдали практически все волшебники. Или, может, только британские маги были такими — Василиса не могла сравнивать со своим магловским опытом, когда ей удавалось выбраться в другие страны и познакомиться с чужой культурой. Может, они были похожи на американцев, не признающих важными любые другие виды спорта, кроме их национального. Василиса никогда особо не интересовалась.

Иногда, обращая внимание на копошащихся детей, Василиса замечала на себе взгляд рыжего невежды. Может, думал, что они начнут петь высмеивающую его кричалку, может, смотрел на сидящего рядом с ней Драко — с такого расстояния поди разбери. Народ развлекался, пока Поттер кричал до севшего голоса — применить Сонорус ему, видимо, принципы не позволяли. Сразу видно, что рос с маглами, если не додумался — Василиса и сама часто попадалась в эту ловушку, из-за чего приходилось постоянно следить за своими словами и действиями. 

— Смотри, — Блейз пихнул её в бок, — там Маклагген.

— Ну и флаг ему в жопу, — пробурчала Василиса, но взгляд от книги подняла. У неё была навязчивая идея проклясть метлу противного грифа, но это уже попахивало покушением на убийство. Но, чисто теоретически, если она не будет использовать палочку, то после её проверки у авроров не будет серьёзных оснований для каких-либо обвинений и, тем более, ареста. Конечно, если только они не будут коррумпированы. 

— Мерлин раздери, только не прокляни его, — забеспокоился её молчанием Блейз.

— И в мыслях не было, — солгала Василиса.

На счастье, цирку оставалось не долго. Домашку сделали с запасом — так долго просидели на трибунах. Когда отбор закончился и школьники разошлись, Василиса, отказавшись от компании, ещё долго ходила вокруг школы и вглядывалась в темноту Запретного Леса — иногда ей казалось, что она слышит стрекотание огромных насекомых, но звук слишком был похож на скрип веток и шелест листвы, чтобы излишне беспокоиться. Кальмар в озере выбрасывал над водой щупальца и с громкими хлопками ронял их, поднимая брызги и волны. Трансфигурировав ветку в толстый плед, Василиса села у дерева так, чтобы со стороны школы её никто не увидел, и меланхолично уставилась в неспокойную водную гладь. У Василисы был переизбыток общения даже с тем учётом, что всё её время занимали учёба и тренировки. Ей нужны были тишина и покой, она хотела домой.

Вдалеке клубился мрачный густой туман: где-то там дементоры нападали на маглов, а Пожиратели Смерти пытали неугодных Лорду людей. Василиса достала палочку, вдохнула полной грудью и со злостью выдохнула «Экспекто Патронум». 

— От сигареты дыма больше, — сказала она уставши, наблюдая, как растворяется в воздухе грязно-белое облачко. Это было удручающе. И тоскливо. Василиса чувствовала себя до безобразия безнадёжной.

В последних числах сентября открылась Выручай-комната. Они перенесли шкаф в огромный зал, заполненный хламом, и Драко начал пропадать в ней каждую свободную минуту. К сожалению, Василиса себе такого позволить не могла — обязанности старосты, как свои, так и те, от которых она самолично освободила друга, не давали ей надолго пропадать из поля зрения факультета. Нужно было решать конфликты, предотвращать драки, вытаскивать сокурсников с отработок и гонять особо наглых на дуэлях. Иногда её, практически бегом передвигающуюся по коридорам школы, вылавливал Слизнорт, и, после десятиминутных уговоров, Василиса посещала его собрания Слизней, где слушала рассуждения Блейза, цапалась с Маклаггеном, грозясь проклясть его облысением, и обменивалась уставшими взглядами с Грейнджер — та, отчего-то, выглядела бледной и поникшей.

Единожды, на совместной с грифами Травологии, Василиса услышала звон в ушах — будто кто-то остервенело забил по металлической кастрюле половником. Невилл рядом с ней сморщился, но руки его не дрогнули — ядовитое растение, с которым они сегодня работали, ненавидело резкие движения и метко плевалось вонючим жалящим соком. Поттер дёрнулся, убирая в карман палочку, и спокойно обратился к Уизли. Грейнджер показательно закатила глаза и отвернулась. Василиса же почувствовала обжигающую изнутри злость — наглый мальчишка! — и наслала на Избранного заклинание частичной глухоты, которое так любила использовать Дафна на незадачливых ухажёрах. Так-то, засранец, мстительно подумала Василиса, наблюдая, как Поттер не может расслышать своего рыжего дружка.

У Снейпа же будто застряло в жопе сверло. Со всей своей занятостью, декан не мог не заметить, что Драко перестал появляться на ужине, а иногда и на завтраке — Василисе часто приходилось прикрывать его обязанностями старосты, мол, пошёл отнести учебники или вызвался проводить первокурсников, но долго так в лицо не поврёшь. И Василиса понимала опасения Драко, бегающего от настойчивого декана, как от огня. Её саму первое время не заботило, что Снейп был Пожирателем, но сейчас, при живом Тёмном Лорде, делиться какими-то планами и соображениями с ним стало не просто нежелательно, а опасно. Они носились по школе, как хомяки по клетке, искали способы убить великого мага, победившего Гриндевальда, и медленно сходили с ума.

Не удивительно, что Драко не пустили в Хогсмид — Василисе иногда приходилось самостоятельно укладывать его в постель и, напоив зельями, ждать, пока он уснёт. Поэтому, когда Макгонагалл в ультимативной форме заявила, что того ждёт отработка за наглый игнор её домашних заданий, Василиса позволила себе обнять друга за напряжённые плечи, вручила флакон с успокаивающим бальзамом и пошла договариваться с тем же старшекурсником, который писал эссе за неё — мальчишка явно был не против заработать по тройному тарифу.

Гулять в такую ужасную погоду не было никакого желания. Василиса, укутанная в свою старую, местами исхудавшую шаль, собиралась провести пару часов в тишине Выручай-комнаты. Горы забытых, никому ненужных вещей притягивали её к себе — Василиса чувствовала родство с разбитыми сервизами в измятых подарочных коробках, сломанными палочками и порванными тетрадями, постоянно борясь с желанием уничтожить их. Но ничего не трогала, кроме пыльных книг и залежей хереса.

Василиса мучилась неизвестностью — она уже не могла в той же степени доверять собственному факультету. Её однокурсники пойдут за своими родителями, которые пойдут за Лордом — его влияние расползалось, как заразная болезнь. И даже те, кто не поддерживал радикальные взгляды, предпочтут подчиниться, чтобы не навлечь на свою семью гнев Лорда и мучительную смерть. Это только Василиса тут непонятно что из себя строила — гордость всегда застилала ей глаза, не давая в полной мере ощутить нависшую над ней угрозу.

Стройной шеренгой за ней плыли ящики с алкоголем. Василиса ходила меж гор вещей, выцепляла заинтересовавшие её книги, уменьшала и прятала в сумку — медитативно, как во время шоппинга на барахолке. Потом, в своей комнате, долго сортировала пыльные фолианты, делала заметки в блокноте и пила вино. Заставляла себя расслабиться, будто ничего не происходит. И после двух бутылок даже почти в это поверила.

Расслабилась, как оказалось, рано, но алкоголь уже поддал в голову. У Милли случилась истерика — Кэти пострадала от проклятия, в Крыло к ней никого не пускали. Василиса, едва различавшая голоса девочек, призвала им несколько бутылок яблочного и провалилась в беспокойный сон.

Начались разборки. Полетели совы с письмами от паникующих школьников, деканы факультетов пытались выяснить, не виновен ли кто из учеников. А Драко её избегал. Откровенно сбегал теперь не только от Снейпа, но и от Василисы, и она терпеливо позволяла ему эти детсадовские игры, пока пузырьки с успокоительным исчезали с их места, у дурацкого волшебного шкафа. Драко, очевидно, выучивший её расписание, упрямо не пересекался с ней даже в Выручай-комнате — приходилось оставлять ему там корзинки с едой, лишь бы что-то ел.

Со всеми этими сумасшедшими событиями, сборы Клуба Слизней Василиса начала воспринимать, как законный перерыв от любых дел и полную разгрузку мозгов. Это был её личный файв-о-клок, когда всё, что она делала, это напивалась, выясняла у очередного гостя Слизнорта, является ли тот её клиентом, и выслушивала похвалу в свою честь. Поттер так ни разу и не появился, как бы профессор его не уговаривал — одна Грейнджер отдувалась, отмазывая Избранного то отработками, то квиддичными тренировками. Если бы она сказала что-то про «гору домашних заданий», то Василиса бы не сдержалась и засмеялась в голос — как-то ей и гриффиндорской старосте это совсем не помешало. С Грейнджер у Василисы вообще отношения складывались странные. Иногда они перебрасывались какими-то незначительными фразами, старательно избегая навязчивого общества Маклаггена, а иногда Василиса без слов подливала ей вина в бокал — потому что имела наглость приходить со своей бутылкой и не ставить её на общий стол. Это был вежливый, даже дружелюбный нейтралитет, объединённых сомнительным по важности времяпровождением людей.

После знакомства с Гвеног Джонс, Василиса вспомнила, что давно не писала Краму писем — тот, оказывается, нахваливал её всем своим знакомым игрокам в квиддич, как сильную и целеустремлённую волшебницу, а нужно было всего лишь выпить больше него и сигануть в озеро. Вот и капитанша Гарпий заочно была знакома с Василисой благодаря болгару и вполне спокойно завела с ней разговор, будто со старой подругой.

К искреннему удивлению факультета, Василиса стала чаще бывать на тренировках по квиддичу, не появляясь лишь в самые мерзкие дни — когда Блейзу нужно, он мог быть очень убедительным. Ему нравилось красоваться, и Василиса не хотела говорить «нет» — часами занималась своими делами, сидя на трибунах, пока её друг носился по полю.

Из-за постоянного напряжения и пятичасового сна на протяжении нескольких недель, Василиса чувствовала себя убегающим из кастрюльки молоком, пузырящейся, с треском шипящей на огне пеной, но в её плотном расписании не было времени на истерику или болезнь. Зато получилось связаться с поставщиками ингредиентов — к сожалению Василисы, многие посылки ожидались только к предновогодним праздникам, а это значило, что и готовить Феликс Фелицис она начнёт только на Рождество. Неизвестно ещё, когда они справятся со Шкафом: всему миру лучше, если никогда, а конкретно для Драко и его семьи — починка требовалась вчера.

Василиса знала, что он был на грани. Что впадал в отчаяние всё сильнее, глубже. Что попросил сторожить Выручай-комнату Кребба и Гойла, толком не объяснив им, для чего — мальчишки сами подошли к ней узнать, что происходит с Драко. Потому что он срывался, кричал и требовал выполнять приказы, будто выкинул года их дружбы на помойку. Василисе пришлось просить их за Драко о помощи, настаивать, что купит им несколько галлонов оборотки, если им дискомфортно или нет желания вызывать вопросы своим караулом. Не иначе, как сработал её авторитет — Кребб и Гойл согласились под чужой личиной торчать два раза в неделю у Выручайки, в дни, обязательно свободные от их занятий Защитой с младшими курсами. И всё-таки пришлось закупать им вонючее зелье.

В пятницу, перед первым квиддичным матчем сезона, Василиса левитировала Вейзи в медпункт — охотник отвлёкся на громкий вой из Запретного леса и получил бладжером по голове. Харпер же отдувался на поле до самого заката — Драко на тренировку не явился вообще.

Василиса ожидаемо нашла его в Выручай-комнате. Он крушил мебель: кидал стулья, опрокидывал парты, бил посуду. В руке держал открытую, ополовиненную бутылку огневиски. Василиса наблюдала, как Драко с присвистом дышал, с силой оттягивал пряди и проливал себе под ноги алкоголь. Было малодушное желание сделать два шага назад, скрыться за горой хлама и, оглушив себя, переждать чужую истерику. Притвориться, что ничего не происходит. Не вмешиваться. Василиса провела рукой по лицу и вышла вперёд.

Плана не было. И Драко не был рад её видеть — не то чтобы она ожидала другого. Уязвлённый и разбитый, он крушил всё, что попадалось под руку. Кричал, что облажался, что из-за него страдают люди, что не может спасти семью. Что он жалок. Запинался, делал глоток огневиски, кашлял и снова кричал. Василиса пыталась заговорить, подойти, выпить вместе — хотела составить компанию, раз конструктивного диалога у них не выйдет. Только толку не было, её не слышали — пришлось пропустить мимо ушей несколько десятков нелестных, болезненных фраз, оседающих в сознании липкой паутиной. Она могла только ждать, пока Драко напсихуется, наругается и, наконец, выдохнется.

Затрещали предметы, захлопали дверцы тумб и шкафов. Драко снёс магическим выбросом сервант.

— Мне не нужна нянька, пошла прочь! — и замахнулся.

Бутылка разбилась о едва оформленное Протего и разлетелась на куски. Щёку обожгло. Корпус повело вправо — руку прострелило болью. Василиса не успела развернуть щит — она, разучившаяся ждать удара от близких, до последнего не верила в нападение. 

Стало тихо. Мутные стекляшки застилали каменный пол, сливаясь с пролитым огневиски. Драко — бледный, взъерошенный, с широко раскрытыми глазами — смотрел на неё и плакал.

Кровь, пропитавшая джемпер, втянулась в палочку. Василиса закатала рукав, очистила рану, проверила, чтобы осколков внутри не осталось, и приступила к заживлению. Порез не глубокий, настойка бадьяна не потребуется — но ей всё равно было больно.

Драко не шевелился. Казалось, даже не дышал. Смотрел, глотал слёзы, но стоял на месте — не мог найти в себе силы подойти.

— Мерлин, я… пожалуйста, я не хотел, я не…

— Всё нормально, — с плеч сползла порванная, местами окровавленная шаль, и Василиса уничтожила её — всё равно своё отжила. Применила Эванеско к разлетевшимся осколкам. Почистила одежду, восстановила драный рукав, вернула на место сервант. Сама сделала к Драко несколько неспешных уверенных шагов, будто ничего не случилось. Всё нормально. Не в порядке, но терпимо. Будто её рутина состояла из таких маленьких, словно бы незначительных мелочей. Может, так на самом деле и было. Василиса не уверена, что способна дать происходящему в своей жизни трезвую оценку, тем более, когда магический мир терроризировал Тёмный Лорд.

Ещё час Драко рыдал у неё на плече, вцепившись в руку, которую она залечила. Под зельями он проспал на трансфигурированной кровати до следующего дня — Василиса оставила его отдыхать, пока сама договаривалась с Помфри и квиддичной командой, чтобы Драко никто не искал. У Харпера выдался шанс показать себя на поле, но змеи уже растеряли пыл — грифы в матче выиграли.

Всё произошедшее сильно давило. Хуже всего было то, что Василиса чувствовала — с ней происходит тоже самое. Слова резче, движения нервные, терпение практически на нуле. Пороховая бочка, и знание, что всего, что она делает, недостаточно. Может, Драко был прав. Может, от неё правда нет никакого прока. Может, желание помочь только вредит её близким. Может, она и правда возомнила о себе чёрт знает что.

Когда в ночь грифы громко праздновали победу, Василиса скиталась по пустым коридорам школы — официально, это было дежурство, но на деле — побег от разочарованных однокурсников, обеспокоенных друзей и разбитого Драко. Чужая боль тянула её на дно. Василиса знала, что берёт на себя слишком много. Два, а тем более четыре года назад она бы отмахнулась, закрыла глаза, притворилась, что ничего не происходит. Но не теперь, когда на плечи легла ответственность. 

Только спрятаться всё равно хотелось, что Василиса и делала — вслушивалась в тишину, беззвучно ступая по каменному полу замка. Продлилось уединение не дольше часа. Внимание привлекли всхлипы — Василиса часто находила младшекурсников, потерявшихся, на кого-то обиженных или тоскующих по дому. К своему удивлению, в одной из ниш она нашла плачущую Грейнджер.

— Может, тебе налить?

Видит Бог, Василиса устала успокаивать подростков. К счастью, Грейнджер не требовались её утешение или жилетка для слёз. Она утёрла рукавом щёки и решительно вышла под тусклый свет Люмоса, кружащим шариком над их головами.

— Налей.

Ну, Василиса и налила. Они отошли в ближайший пустой кабинет, заперли дверь, почистили от пыли парту, трансфигурировали из двух стульев диван и начали пить. Винки расставила закуски, и Грейнджер потребовалось два бокала, чтобы решиться спросить.

— Откуда у тебя эта домовушка?

— А ты думаешь, как это происходит?

Василиса взглянула на свою случайную собеседницу — развезло её быстро, Невилла и того на больше хватало. Учитывая, что они даже словом не обмолвились, как устроились, то вопрос звучал подозрительно. Многие ли знали эльфийку Краучей? Будто бы всезнайке неизвестно, откуда они действительно берутся.

— В любом случае, — Василиса подлила им вина, — мне нужна была домовушка, и я предложила ей службу. Мы принесли клятвы. Всё?

— Я видела Винки на кухне.

— Не поверишь, я тоже, — Василиса легко, чуть пьяно рассмеялась — пила она быстро и много, в ногах уже стояла пустая бутылка. Грейнджер нахмурилась, чем-то недовольная. — Ты же понимаешь, что бесхозным домовикам очень плохо? Они медленно мучительно угасают. Я дала ей шанс сослужить мне хорошую службу. 

— Хозяйка слишком добра к дурной Винки, — домовушка поставила на стол новую бутыль и низко поклонилась. На Грейнджер она поглядывала, как на говорящую грязь.

— Почему ты не осталась с Добби в замке? — и, возмущённо: — Тебе платят? 

Василиса, не сдержавшись, пустила пузырей в бокал. Как же абсурдно звучало! Винки, разве что не сплюнув, исчезла.

— Так ты платишь ей? — кажется, это было делом принципа.

— Я плачу ей магией и позволяю жить в своём доме, — Василиса насмешливо улыбнулась: — Домовикам не нужны мои галлеоны. Они не едят пищу, не пьют воду и не носят одежду — наволочки придумали маги, чтобы не смотреть на их уродливые тела и лишний раз засветить герб своего дома. Они не люди, Грейнджер, им чуждо человеческое. Никто в здравом уме не полезет учить дракониху, как она должна высиживать свои яйца.

— Это всё равно неправильно, — без запала ответила гриффиндорка, с силой вцепившись в полный бокал.

— Ты правда хочешь поговорить именно об эльфах?

Василиса подумала о юношеском максимализме и о том, как мир сужается вокруг тебя, но ты всё равно не находишь в нём себе места. Грейнджер выглядела потерянной — чёрт знает, когда она вообще разговаривала с кем-то, чей кругозор выходил за рамки школьной программы.

— Ты знаешь, что он влюблён в тебя?

Василиса сбилась с мысли. Влюблён? Кто вообще может быть в неё влюблён? Грейнджер же вскинула брови и странно покачала головой — будто не верила, как вообще можно о таком спрашивать.

Василиса, конечно, была своеобразной личностью. Она получала приглашения в Хогсмид от старшекурсников или сомнительные предложения встречаться, но всё это каждый раз походило на плохую шутку. Во-первых, Василиса бы не стала встречаться с кем-то ей посторонним, не близким. Во-вторых, они были для неё бросающимися из крайности в крайность детьми. А флиртовать с толпой школьников — ну, Василиса ещё себя уважала. Вроде как.

— Рон. В тебя влюблён Рон, — Грейнджер, заинтересованная, поддалась вперёд: — Ты что, правда не знала?

— Нет, не знала, — мысли вязли, как в киселе. Стали понятны и переглядки, и долгое сверление спины пытливыми взглядами. Но Василиса не умеет читать мысли, с чего ей бы знать о чьей-то влюблённости? Такие вещи ей нужно говорить прямо в лицо и надеяться, что поймёт правильно.

— Ты кажешься такой взрослой, — вдруг сказала Грейнджер, — но ничего вокруг себя не видишь.

— Когда взрослеешь, ты слепнешь, — Василиса покачала головой, мысленно возвращаясь к моментам, когда Уизли вёл себя странно — таких, оказывается, было не мало. — Перед тобой целый мир, проблемы становятся глобальнее. Приходится постоянно смотреть вдаль, да так привыкаешь, что вблизи уже ничего не видишь, особенно под самым носом.

— Ты всегда так говоришь, когда выпьешь?

— Да, — Василиса нахмурилась. — Подожди, как я говорю?

Гриффиндорка рассмеялась — легко и громко, будто сбрасывая с себя всё напряжение, все проблемы, тяготящие её плечи.

— Малфой иногда так же говорит, только слова растягивает. Не удивительно, что у вас весь факультет такой. Наверное, собираетесь вечерами, и ты выступаешь с какой-нибудь речью, неизменно с бокалом в руках, да?

— Бывает иногда, конечно, раз или два в неделю, — с красными щеками и слезящимися глазами, та засмеялась лишь громче. — Что ж такое, Грейнджер, да что не так?

Они вообще не должны сидеть здесь — две старосты враждующих факультетов. Но на полу уже валялись пустые бутылки, звучали истории сомнительного содержания — например, что же именно произошло в ту попойку с дурмстрангцами, и незначительные сплетни — не подружки всё-таки, чтобы личным делиться. Василиса и забыла, как давно не выпивала в чисто женской компании. Был в этом свой особый шарм.

Грейнджер пришлось под руку вести до башни грифов, прямо до портрета, и внимательно следить, чтобы она не развернулась, когда скрывалась за ворчащей нарисованной женщиной. Грейнджер вдруг заинтересовалась, правда ли Филч встречается с мадам Пинс, и оказалась преисполнена решимости это выяснить. Порыв был неуместным, в четвёртом-то часу утра. К себе же Василиса вернулась уставшая, но довольная — ей, наконец, удалось отвлечься.

Незапланированный вечер откровений стал спусковым крючком в отношениях с Грейнджер. Они и до этого вполне сносно перебрасывались незначительными фразами благодаря вечеринкам Слизнорта — теперь же гриффиндорка могла обратиться к Василисе в библиотеке или в коридоре, пока они ждали начала пары. Но всегда выбирала моменты, когда рядом не было других слизеринцев и Поттера с Уизли — Василиса оценила стремление сохранить всё в тайне.

В первых числах ноября Василисе кто-то прислал набор дорогих конфет. Это было не в первый и не в последний раз, многие маги выражали ей свою признательность разными способами, от практичных до неэтичных подарков. В этот раз шоколад был пропитан Амортенцией — коробка вспыхнула розовым, когда Василиса пустила в неё волну сырой магии. На маленькой открытке была подпись «с большим обожанием, Д.», что насмешило её до слез. Друзья, отчего-то, забавной ситуацию не восприняли, и бросили все силы на поиски этого Мистера Д. Когда Василиса предположила, что это может быть как парень, так и девушка, вообще с ума сошли. Вроде не весна, а все поголовно стали жертвами любовной лихорадки.

Невилл, пропадающий в тренировочных залах, смог призвать телесного защитника. Его Патронус принял вид маленького кабанчика с длинными узкими клыками, и когда Василиса увидела его впервые, долго не могла отвести взгляд. Внутри клокотала зависть. У неё ничего не получалось. Воспоминания не подходили. Она будто никогда не испытывала счастья — только мимолётные, яркие вспышки, тотчас гаснущие, как фейерверк в черноте неба.

Конечно, Невилл понял, в чём проблема. Пытаясь помочь, рассказал про некоторые отобранные воспоминания — например, когда они вместе купили ему новую палочку или когда он остался в гостях у Лаванды впервые. Василиса цеплялась за его слова. Палочка? Она испытала чувство переполняющей её силы, это были власть и могущество в её руках — в незаконченной отравленной палочке из тиса. Это было хорошее воспоминание, но, очевидно, недостаточно, чтобы сдвинуться с мёртвой точки.

Василиса перебирала воспоминания снова и снова. Палочка в руках грелась и тихо потрескивала. Покой от единения с Садом, смех друзей, первые тренировки с Лже-Муди — всё ещё недостаточно. Белая дымка, как пар от дыхания на морозе — всё, чего она добилась.

Василиса, разозлившись, вскинула руку, будто замахнувшись для броска, и послала Бомбарду в конец зала — послышался грохот, манекены разлетелись на куски. Бессилие убивало.

Невилл медленно подошёл, обхватил её запястье двумя руками и сказал, что у него есть идея. Василиса медленно разжала кулаки — свежий взгляд ей бы не помешал.

Идея оказалась откровенно так себе. Об этом Василиса узнала не от Невилла, а от Грейнджер, которая подсела к ней в библиотеке с книгой из тайной секции «Воссоздание духовного Защитника от лисьих ушей до телячьих копыт».

— Тебе Невилл сказал пароль от нашей гостиной?

Василиса на мгновение столкнулась взглядом с гриффиндоркой. После их посиделок та была так пьяна, что не могла выговорить портрету научное название прыгающих огурцов, не запнувшись хотя бы дважды.

— Нет, это я ему их сообщаю. Каждую неделю, между прочим, либо он сам забывает пароль, либо его забывают предупредить о новом.

— А он сказал, что попросил Гарри научить тебя Патронусу?

Василиса подавилась саркастичной шуткой, вертящейся на языке. Перьевая ручка в её руке переломилась, и чернила хлестнули на парту и листы нумерологических расчётов.

— Дерьмо, — Василиса поспешила привести всё в порядок, пока из-за угла не вынырнула мадам Пинс. — Это мой любимый «Паркер», вообще-то.

— Я не виновата, что ты не умеешь держать себя в руках, — хмыкнула Грейнджер.

— Умею, иначе бы устроила поджог.

— Да, наши до сих пор помнят, как ты подожгла стол на Трансфигурации.

— Так это недавно было, ещё бы они не помнили.

Грейнджер как-то странно на неё посмотрела.

— Два года назад.

— Я и говорю, — Василиса покрутила меж пальцев восстановленную ручку — на крышке сверкал, отливая золотом, вензель Малфоев, — совсем недавно. И что же Поттер, посоветовал нам дружно заблудиться в подземельях?

— Он согласился.

Василиса, чуть сощурившись, тяжело посмотрела на Грейнджер. Серьёзно? В бескорыстность этого мероприятия верилось слабо. Максималист Поттер, да помогает слизеринцам? Скорее Хогвартс рухнет.

— И многие уже знают о моей проблеме?

— Только я, Гарри и Рон, — Грейнджер успокаивающе улыбнулась, и Василиса испытала мимолётную вспышку злости. — А Рон о тебе и слова не скажет, как бы ему не хотелось.

— Затыкаете его Силенцио?

— Временами. Но он и сам неплохо справляется.

Василиса заранее знала, что затея провальная, но свои мысли держала при себе — Невилл хотел помочь, и это не самое худшее, что может сделать для тебя дорогой человек, действуя во благо. Возможно, со стороны действительно было отчётливо видно, насколько она отчаялась, насколько жалко выглядят её попытки вспомнить, была ли она когда-нибудь по-настоящему счастлива. Василисе хотелось стереть память себе и всем, кто был свидетелем её позора, притвориться, что у неё всегда всё получалось и нет заклинания, способного эту уверенность пошатнуть.

Договориться с Поттером получилось только на вторую половину ноября — у Василисы дел столько, что, будь её воля, она бы никогда не ложилась спать. Грейнджер, как почтовая сова, носилась между ними, передавая послания. В основном, правда, от Поттера к Василисе, потому что у Избранного не было такого же поминутного расписания, и тренировки квиддичной команды он устраивал, когда придётся. 

Некоторое утешение от рутины Василиса находила в субботних чаепитиях с Трелони — они так много выпивали ликёра и хереса, пока накидывали претензий к Флоренцу, что Блейз с Дафной взяли в привычку дожидаться окончания посиделок, чтобы быть уверенными, что их подруга дойдёт до гостиной, а не навернётся с лестницы или вырубится по пути. К чести Василисы, такое происходило всего трижды, а общеизвестным стал лишь один случай — на неё тогда наткнулся Пивз и завопил, что Змеиная Королева сгинула, заплутав в собственном королевстве. Так Василиса узнала, что у неё, оказывается, была какая-то общеизвестная странная кличка за пределами факультета.

Как Василиса и ожидала, Поттер её разочаровал в первые пять минут, причём не самого занятия, а банального нахождения рядом с ней в пределах пяти метров. Наверное, — нет, стопроцентно! — она была предвзята, но нельзя заставить себя сиюминутно воспылать к неприятному мальчишке сильными приятельскими чувствами. Вот если бы Василисе это было действительно нужно, она бы заставила себя присмотреться к Поттеру, наскребла бы у него те качества, которые смогла бы уважать. Но — ей это не нужно. Не обязательно восхищаться человеком или быть друзьями, чтобы получить от него то, что тебе необходимо. 

Иронично, что встретились они именно в Выручай-комнате — Василиса уже её терпеть не могла. Большой зал с зеркальными стенами — наверное, в похожем Поттер учил свою шайку на пятом курсе. Приятно было видеть разнообразие после гор мусора и проклятого шкафа. Ни разу она не воспользовалась этой чёртовой комнатой для собственных нужд — не было времени и желания, да и что ей представлять? Место для уединения? Василиса всегда могла подняться на астрономическую башню, прогуляться по коридорам во время ночных дежурств или сделать несколько кругов вокруг школы. Зал для дуэлинга? Её полностью устраивал тот, которым пользуются слизеринцы.

Поттер, пока они не встали друг напротив друга, молчал и только странно косился, будто оценивая — кинется ли на него злая слизеринка. Он вообще казался растерянным и даже смущённым такой компанией. Василиса могла ради поддержания репутации кинуть ему в спину проклятие, но зачем тогда этот гриф согласился ей что-то объяснять, если так ждал подставы — непонятно.

— Это высшая магия, которую не изучают в школе, и Патронус бывает не по силам даже опытным волшебникам.

— Думаю, ты наслышан, что я не слабая волшебница, — она снисходительно улыбнулась. Палочка, почти полностью скрытая рукавом мантии, уже жгла ей ладонь, и Василиса поинтересовалась: — Кого ты мне пытаешься цитировать?

— Профессор Люпин рассказывал мне об этом на третьем курсе.

— Ах, ну раз профессор Люпин. 

Василиса как-то видела его мельком в Хогсмиде. Об этом куске шерсти даже вспоминать было противно. Василиса тогда неплохо на него настучала — и была уверена, что его посадят под замок, навесят отслеживающий ошейник или что-то подобное. По-хорошему, она ждала, что его вообще пристрелят, как бешеную псину. Но, видимо, тот смог дать кому-то на лапу, раз спокойно позволял себе появляться в деревне рядом со школой.

Поттер пропустил издёвку мимо ушей. Василисе казалось, что он уже к ним привык — была у неё и Драко одна общая черта: любовь к тому, чтобы вывести из себя окружающих.

— Экспекто Патронум!

Перед Василисой забил копытами олень. От него веяло силой, пульсирующим сосредоточением энергии в тонкой оболочке. Василисе захотелось прикоснуться к нему, огладить ладонью морду и рога, но она заставила себя не двигаться.

Её попытки призвать Патронус выглядели жалко — Василиса ужасно злилась и кинула в дальнюю стену уже три Бомбарды. Избранный наблюдал за очередной провальной попыткой без единой насмешки.

— Давай ещё раз, — и продолжил, неуверенно: — Какие воспоминания ты используешь?

— Личный вопрос, не думаешь? — Василиса тяжело выдохнула, трансфигурировала из фантика вешалку и повесила на неё мантию — так рукам посвободнее, да и она начинала уставать. То, что Избранный, чуть смущённый, начал рассматривать сначала её, а потом её волшебную палочку, не особо волновало. Она подняла руку, будто специально показывая белёсую древесину: — Как покупаю палочку. Как провожу время с друзьями. Как я побеждаю в дуэлях.

— Своим первым воспоминанием я выбрал полёт на метле, — сказал вдруг Поттер, — и свалился в обморок, когда боггарт принял облик дементора.

Василиса посмотрела на Поттера с недоумением — больно легко тот признался в неудаче, в собственной слабости. Силён духом или неимоверно глуп?

— Я люблю летать, то чувство свободы, когда я оказываюсь в небе. Но его оказалось недостаточно.

— И к чему ты клонишь?

— Подобрать нужное воспоминание действительно сложно, — Поттер спокойно смотрел на белую дымку, окутывающую руки Василисы — тепличные условия, а она даже не смогла воссоздать щит, позорище. — Я не сомневаюсь, что твои воспоминания важны для тебя. Но ты не думала, что этого… тоже может быть недостаточно?

Конечно, она думала. Василиса постоянно твердила себе, что этого никогда не будет достаточно, если она хочет противостоять дементорам. Если она хочет быть сильной. Если она хочет защитить близких на войне. Если она хочет, чтобы они выжили. Она должна быть непобедимой.

Им потребовалось время. Спустя ещё два воскресных занятия Василиса поняла, как Поттер учил свою шайку. Он плохо объяснял, не подозревал о технической стороне или истории создания заклинаний — не самый начитанный парень в её обществе, если честно, первое место с конца. Но зато верил в чужой успех и вселял надежду на результат, а для многих подростков это уже серьёзный толчок — жаль, конечно, что для Василисы этого было недостаточно. Пару раз, невзначай, спрашивал о её друзьях и чем занимается Драко. Василиса бы заподозрила, что Поттер к нему неравнодушен, если бы не вспомнила, как он подслушивал в слизеринском купе и получил за это по лицу. Значит, стандартно подозревал змеек во всех бедах. Вот и причина, по которой он согласился её учить, не то чтобы Василиса удивлена.

Да и «учить» было, на взгляд Василисы, слишком некорректным словом. Поттер не мог её научить Патронусу, он говорил теми же фразами, что были написаны в учебных пособиях, но другими — простыми — словами. Василиса продолжала приходить на их своеобразные тренировки — иногда они действительно устраивали дуэли с простенькими заклинаниями, — потому что считала необходимым увидеть несколько точек зрения. Это заклинание было основано на эмоциях, а к такому никогда не найдётся точной последовательной инструкции. Ей нужно было увидеть варианты и выбрать свой.

— Браун, тебе нужно поискать что-то ещё. Что-то сильное. Что-то для тебя важное.

Вот в чём Поттер действительно был прав — воспоминания не подходили. Они не были сильными, не настолько, чтобы думать о тех событиях с радостью. Василиса даже не помнила, просто знала, что это было приятно. Но не более.

— Когда я впервые применил телесный Патронус, мой кр-… дорогой для меня человек умирал. Его чуть не выпили дементоры. Я не мог вспомнить ни одного хорошего момента за свою жизнь. Я просто не хотел, чтобы он погиб.

На самом деле, это прозвучало очень зрело для подростка, которого Пророк обвинял в сумасшествии.

— А это уже, — Василиса задумчиво покрутила палочку — кончик едва заметно искрил, — имеет какой-то смысл. Ты боролся за свои счастливые воспоминания? За те, которые ещё мог создать с этим человеком?

Поттер посмотрел на неё удивлённо, но, будто в миг познавший истину, быстро кивнул. И улыбнулся.

— Да. Да, так оно и было.

Наверное, он и сам этого не понимал, подумала Василиса. Она представила, как возвращается домой, где её ждёт этот шутливый бездельник, как они пьют вино, смеются, играют в шахматы, спорят из-за фасона новой пижамы или сражаются в дуэльных залах. Как Драко сидит в гостиной со своей семьёй, целые и невредимые, как обнимает мать и отца. Если бы у них всё было хорошо — это сделало бы её счастливой.

— Экспекто Патронум.

Впервые густой туман повалил из её палочки, принимая форму купола. Василиса, спустя столько усилий, смогла создать щит.

— У тебя получилось!

— Спасибо, — Василиса не уточнила за что. Точно не за его исключительные способности в преподавании. — Думаю, мы можем прекратить наши встречи и притвориться, что их никогда не было.

Василиса знала, что Поттер подозревал её и Драко в чём-то ужасном. Конечно, она как-то обмолвилась, что тренируется в Выручай-комнате, но только потому что ей надоели намёки, как часто она бывает в этой части замка. Василиса предполагала, что общение с Невиллом и возможное одобрение их встреч Грейнджер делало её саму в глазах Поттера чуть менее опасной, чем Драко. По мнению Василисы, чудовищная ошибка.

Тем временем, старшекурсники как с цепи сорвались. Василиса пару раз чуть не съела пропитанные Амортенцией сладости — настолько выматывалась, хотя обычно никогда не притрагивалась к еде, появившейся в её отсутствие или которую приносили не её домовики. Изначально, это даже не было для собственной защиты — Василиса банально брезговала.

— Надеюсь, мы никогда не увидим тебя влюблённой, — искренне сказала тогда Милисента, успевшая выбить этот чёртов круассан из её рук.

— Да, — растерялась Василиса. Она представила, как губы трескаются от широкой улыбки, как хочется смотреть и смотреть, а в голове, в её мыслях — жаркое марево. — Да, я тоже.

О Рождественской вечеринке Слизнорта стало известно за месяц. Может, и раньше, Василиса постоянно забывала что-то незначительное. К её же ужасу, она выпала из жизни на две недели, провалявшись в больничном крыле. Была надежда, что в этом году болезнь обойдёт её стороной, — у неё столько дел! — но кто вообще бы её послушал и кому вообще интересны её заботы. Помфри, наученная горьким опытом, сразу вызвала из Мунго целительницу Макфар с индивидуальным набором зелий, пока Василиса, ослабленная жаром, не могла пошевелиться. Из-за температуры снились кошмары: вспышки проклятий, крики, скользкий пол и липкие руки; воняло псиной, завывали твари, с потолка спускались чернильные тени и тянули к ней костлявые руки. В бреду, оцепеневшая от страха и боли, Василиса видела свой конец. 

Девочки привычно несли вахту у её постели вечерами и развлекали разговорами, пока их не выгоняла медведьма. Блейз приносил карты, а Невилл читал вслух выдержки из редкой книги про исчезнувшие виды магических растений. Драко пришлось вспомнить, что он староста, но он не жаловался — честно, Василиса бы его приложила, в лучшем случае, Ступефаем, если бы он пожаловался. У неё тоже были свои пределы, и взваливать на собственные плечи все возможные проблемы никогда не было её любимым хобби. 

Толпами бегали перво- и второкурсники, носили сладости. Слизнорт, конечно, вёл им Зелья в её отсутствие, но дети переживали и с неохотой шли к другому преподавателю. Хорошо хоть Помфри ограничила часы посещения, иначе бы Василиса не выдержала.

Удивительно, но навестила её даже Грейнджер — та вдруг не нашла её в библиотеке в привычные часы.

— Все в курсе, когда ты болеешь, — сказала она тихо, будто делясь каким-то откровением, и поспешила продолжить, увидев преисполненное скепсисом лицо. — Серьёзно, это сложно не заметить. Слизеринцы опаздывают на завтрак, а твои друзья сидят хмурые, как тучи, и огрызаются на всех, кто о тебе спросит.

— Что, обо мне так часто спрашивают? — Василиса недовольно скривила лицо и, не ожидая ответа, продолжила: — Возможно, они стали немного… одержимыми, когда меня назначили старостой. Есть много вещей, которые не входят в мои обязанности, но я всё равно их делаю. Они не знают, за что хвататься.

Грейнджер посмотрела на неё как на неизлечимо больную. Василиса списала это на температуру выше тридцати восьми.

Как и в прошлые года, школу украсили гирляндами, навесили на каждый выступ мишуры и натаскали ёлок в Большой Зал. На пятом курсе каникулами воспользовались в полной мере, чтобы отдохнуть от Амбридж, в этот же раз дети ждали возможности увидеть родителей — убедиться, что они целы и не пострадали от действий Тёмного Лорда. Василиса и сама ждала свободных деньков, надеясь сбежать от починки шкафа, закопаться в доставленные ингредиенты и начать варить Феликс Фелицис — она забыла правильное понятие слова «отдых».

Василиса в очередной раз порадовалась, что у неё была некоторая репутация — многие жаждали попасть на Рождественскую вечеринку Слизнорта в качестве «плюс один». К ней аккуратно лезли только слизеринцы, обещая чем-нибудь отплатить, но Василиса считала, что ей тут и без того все поголовно должны за её работу старостой, постоянные препирательства с преподавателями и выбивание лучшего времени для тренировок команды. Блейз, ожидаемо, позвал Дафну — не захотел сражаться с толпой. Зато вся змеиная гостиная наблюдала, как Невилл пытался пригласить на вечеринку Драко — тот так отбивался, будто его тащили под венец, и в конце сбежал, так что Панси любезно выдвинула свою кандидатуру на замену. Цирк, но зато родной.

Грейнджер нашла у Василисы свободные уши и здорово на них присела, ругая безответственного Уизли на все лады: и что он лезет к ней в душу, и плюёт в неё, и ведёт себя по-свински и имеет наглость в чём-то обвинять, — Василиса многое выслушала, пока привычными движениями правила и доводила до идеала таблицы и астрономические карты. Её грандиозная работа по Нумерологии, Прорицанию и Астрономии была практически закончена — оставалось перепроверить особо сложные моменты, оформить папку и подтвердить дату слушания — профессорка Вектор договорилась ещё полгода назад. 

— Знаешь, что самое ужасно? — Грейнджер замолчала, заинтересованно выгнув бровь — Василиса ответила ей впервые за полчаса. — Что Уизли ревнует. 

— Да кого он может ревновать?

— Ты же сама сказала. Меня к тебе, — и неприятно засмеялась, чуть не пропустив удар по голове конспектом.

Василиса натирала до блеска свой гадальный шар и с упоением ждала, когда эта нервотрёпка закончится.

В отличие от школьников, от пучков омелы так легко было не скрыться — развесили их на каждом квадратном метре, расстаравшись на несколько лет вперёд. Привычка ходить с друзьями несколько раз сыграла с Василисой плохую шутку — пришлось подставлять щёки. С другой стороны, главное, что все свои, а не кто-то вроде Дамблдора или Филча. Пересекая же коридоры в одиночестве, Василиса не отказывала себе в сокращении пути — относительно — тайными ходами. Многие старшекурсники находили для себя несколько комфортных лазов к концу обучения, чтобы скрываться или быстрее добираться до нужного кабинета. Иногда Василисе казалось, что Хогвартс сам подталкивал её в нужный проход, давая передышку от толпы или доводя до потерявшегося, умывающегося собственными слезами ребёнка. Замок, не смотря на проведённые в нём годы, оставался такой же загадкой, как и на первом курсе, со всеми странными ощущениями, застывающими картинами и неправильным чувством вязкости в забытых коридорах. Разгадывать эту тайну не хотелось совсем.

В четверг, девятнадцатого декабря, Василиса собрала толстую папку с дюжиной уменьшенных ватманов, взяла свою личную колоду таро и гадальный шар и камином переместилась в Министерство — там ради неё собралась комиссия. Профессорка Вектор следовала за ней попятам, лучась гордостью — она заявила, что если всю работу забракуют, то это значит, что их окружают полные идиоты, не умеющие логически мыслить. Василису же смешило, что они приплетали логику, когда наполовину опирались на интуитивные предсказания. Это всё ещё была не чистая ритуалистика, а, значит, она не попадала под действующие законы. Это были полуидеальные просчёты: вычисление индивидуальных параметров в зависимости от положения планет и нечётких видений в шаре. Как в тот раз, когда Василиса сделала табло по трём датам собственного рождения. Факты, вероятности и ощущения — три столба её работы.

— Вы интересно рассуждаете, — сказал ей старый, очевидно уважаемый маг, чьё имя Василиса даже не пыталась запомнить. — И у вас нет слепой убеждённости в своих словах, которую я часто слышу от юных и чистых кровью дарований. 

Ей задавали вопросы, много вопросов, внимательно рассматривали выписку из школьного дела, вглядывались в табель с оценками и заслугами, просили наглядно показать процесс как гадания, так и расчёта уже приведённых параметров. Василиса твёрдо отвечала, тыкала длинной указкой в разрисованные схемами, таблицами и звёздными картами листы и иногда огрызалась на глупые, пытающиеся выявить её ложь и некомпетентность замечания, очевидно для всех не испытывая пиетета к присутствующим.

Пытка закончилась только через пять часов. Василиса уже к третьему часу неоднократно посылала Пенку за вином — эти проверяющие ей всю кровь выпили и нервы вымотали. К концу споров присутствующие подписали магический контракт о неразглашении, чтобы никто не присвоил идею себе. Василиса даже подарила каждому по бутылке яблочного вина — в благодарность за уделённое ей время, хотя, честно сказать, не очень-то и хотелось. Об итогах же обещали сообщить через три месяца, в лучшем случае, но это уже мелочи. Василиса была рада, что это закончилось.

Отмечали всем факультетом так, будто ей Подмастерье дали заранее и оптом, сразу в трёх областях. Василиса в свои исследования особо никого не посвящала, но отбытие в Министерство на весь учебный день — такое в мешке не утаишь. Вектор же заявила, что они обязаны дать ей Мастера, не меньше — она и сама, кажется, не совсем понимала, как такую работу проделала её ученица, но обещала проставиться перед коллегами — Трелони и Синистрой. Василиса покивала на такой энтузиазм и полночи рассказывала змейкам, как и куда эту комиссию завуалированно послала, когда один из них предположил, что работу она украла. Негодовали все поголовно — хорошо, вырубились раньше, чем решились на реализацию отважных бредовых идей. Василиса привычно досидела до конца празднества, чтобы растащить друзей по кроватям и трансфигурировать каждому тазик.

Следующий день, тоже учебный, обещал быть тяжелым — похмелье у всего Слизерина вышло ужасающим. Зелья хоть и снимали самые неприятные последствия, но фантомные боли, будто тебя под грудину пнули, и расфокусированность никуда не девались. На завтрак практически никто из них не пришёл.

Когда на Зельях Слизнорт заговорщицким тоном поинтересовался, все ли готовы к вечеринке, и Василиса с ужасом вспомнила, что ей придётся общаться с толпой разномастных магов. На вечеринку-то будут приглашены важные гости, не только школьники, и она рассчитывала распространить своё винное влияние — для этого нужно выглядеть презентабельно. Благо, Слизнорт объявил на уроке свободную тему, и Василиса могла набитой рукой сварить Экстракт бадьяна и Рябиновый отвар, пока мысленно перебирала гардероб.

Василиса знала, что, когда чувствовала себя особенно неважно, с головой погружалась в дела — она постоянно была в делах. Дом обустроен, в теплице кончалось место, продуктовые залы забиты едой на годы вперёд, Сад доволен, всевозможные саженцы посажены, везде прорастают кусты с ягодами, даже декоративный ручеёк выкопан. Чудо и здравый смысл удерживали её от разведения каких-нибудь курочек или барашков. Свободные территории, примыкающие к поместью, были выкуплены и заросли Садом — там он был совсем диким и постоянно голодным, на деревьях не то что белок и птиц не было — лукотрусов. Так что для желающей отвлечься Василисы оставалось только доить свою винную корову — на территории поместья делать уже было нечего. Василиса считала себя обязанной распространить винное влияние и на другие континенты, помимо Штатов. В Америке стоило открыть побольше точек — бар-первенец зарекомендовал себя в лучшем свете, а в её личном журнале посетителей был даже указан действующий МагПрезидент. Стоило связаться с охранниками, узнать, есть ли у них на примете пару десятков безработных магов, жаждущих на неё поработать. Обратиться в иностранные посольства, изучить законы, пройти утомительные проверки и возню с документами, найти подходящую недвижимость, отобрать множество вариантов. Дела, дела, сплошные дела! Василиса дрожащими руками помешивала зелье и вдруг с ярко вспыхнувшей злостью подумала: «Видишь, мама, я тоже чего-то стою».

Для Василисы пятница была официально свободным днём: две пары Зелий, окно после обеда и Трансфигурация. В большой перерыв она примерила вечерний наряд, написала несколько официальных писем и связалась по сквозному зеркалу с Лисбет — разница в пять часов, у тётушки как раз утро. Переезд в разгар войны казался заманчивой идеей, но уверенности, что Тёмный Лорд после Британии не пойдёт завоёвывать Америку, не было. С него сталось бы повторить подвиг Гриндевальда. Как бы в итоге не получилась игра в «кошки-мышки»: Лорд наступает, а она переезжает, переезжает, переезжает. Крысиные бега, как только не назовёшь. Другие страны не вмешаются, пока Лорд не перейдёт границы и не объявит войну всему миру. Василиса не знала, чего ей хотелось больше — спрятаться на острове, заставить себя привыкнуть к новой стране или перетерпеть террор в поместье. И некому сказать ей, как правильно поступить.

Из слизеринцев Высшую Трансфигурацию взяли только Драко и Трейси, и Драко заметно не мог усидеть на месте — у них был очевидный прогресс в починке. Яблоки, которые они набирали на завтраке и засовывали в шкаф, перестали взрываться. Теперь они просто гнили, но это было уже что-то — заклинание работало, и Василиса не зря столько времени провела, прорезая новые руны поверх старых и в поисках информации об этих дурацких парных шкафах. Было скучновато сидеть без Невилла под боком и его постоянных тихих чертыханий, когда итог колдовства полностью отличался от ожидаемого результата. В этом году было не до препирательств — тем более, деканша львятника ощутимо сменила к ней своё отношение на более терпимое. Повлияли ли на это обязанности старосты — Василиса никогда не делала различий между факультетами, когда в беду попадали дети, — или количество взятых предметов и оценки за СОВ. Ни для кого не было секретом, что Макгонагалл всех сравнивала с Грейнджер, своей любимой ученицей, так что Василиса, возможно, подобралась к какому-то незримому идеалу старой ворчливой женщины. Таким было стыдно гордиться, и Василиса определённо не гордилась. 

Как и было ожидаемо, на последней паре семестра они начали проходить сложную тему — основы метаморфизма, трансфигурацию человека. Не то чтобы Василиса раньше не пыталась изменить цвет глаз или выпрямить перегородку носа, но её тело будто всеми силами этому противилось. Те же волосы она постоянно обрезала, они не считались ею какой-то необходимой частью тела, но вот их покрас на два тона темнее — легче купить краску. Василиса не сильно переживала — не видела особых причин что-то менять в себе такими радикальными способами, создавая из своего лица что-то новое. В голове метафоризм прочно ассоциировался с пластической хирургией.

Окрасить брови — однозначно проще, чем все волосы на теле, но тоже нужно постараться. Сложнее было убедить себя, что это действительно необходимо. К концу пары у Василисы получилось сделать плавный переход к светлым кончикам, и Макгонагалл расщедрилась на целых пять баллов. Со своего места Трейси отчётливо буркнула уничижительное: «Кошёлка».

Василиса не следила за происходящим в кабинете — пыталась одновременно выполнить задание и беспалевно ответить на многочисленные записки, которые Барти присылал с Винки — тот узнал, что Василиса идёт без пары на вечеринку, и всё придумывал шутливые планы, как пробраться в школу в качестве её «плюс один». Но на смех рыжего невежды обернулась — слишком уж громкий и неприятный. От чужой шутки Грейнджер вся побледнела, сжала кулаки и скрыла лицо за волосами. Заплачет, поняла Василиса, наблюдая, как кривится чужой рот.

Когда прозвенел звонок, Василиса встала сразу, как гриффиндорка выбежала из кабинета. Сумку схватила, а вещи так и остались на парте — Поттер, не двигаясь, гипнотизировал их со странным выражением лица, будто они должны были исчезнуть от его усилий. Чёрт бы вас всех побрал, утомлённо подумала Василиса, уменьшая и левитируя себе в карман чужие листы конспекта, учебник и зеркальце. Палочка едва мелькнула в широком рукаве, и Уизли громко взвизгнул, подавившись хрюком — вместо носа у него появился свиной пятачок. Мы же не подружки, думала Василиса, следуя за гриффиндоркой к ближайшей женской уборной. Мы даже не дружим, зачем, ну зачем я за ней тащусь, думала Василиса, но — чувствовала сожаление. Были ли похожие случаи, когда ей самой было шестнадцать? Тыкали ли пальцем, смеялись ли за её спиной? Конечно, множество раз, буллинг — часть взросления. И Василисе показалось, что заучке не у кого искать утешения. Боже, она ещё об этом пожалеет.

Грейнджер рыдала. Стыдливо утирала слёзы, плескала себе воду в лицо, но успокоиться не могла. Беспомощно хваталась за края раковины, вглядывалась в своё отражение, будто что-то в нём искала, — и снова срывалась в рыдания.

Василиса медленно выдохнула и аккуратно приблизилась. Если её зашибёт выбросом в школьном туалете, то об этом узнают все, от позора не отмыться. Грейнджер не Драко, ситуации разные, да и сравнивать глупо, но Василиса, наученная неприятным опытом, теперь постоянно была в ожидании взрыва — «обжегшись на молоке, дуешь на воду», но она не считала это минусом.

Василиса сделала три широких текучих шага и, поколебавшись, ощутимо сжала девичье плечо. Неспешно потекли минуты. Они встретились взглядами в зеркале. Василиса, спокойная и серьёзная, возвышалась над раздавленной гриффиндоркой — без громких слов утешения и поддержки. Но ощущалась каменной стеной.

Волосы липли к мокрому лицу и лезли в глаза. Грейнджер молчала, но больше не плакала. Василиса медленно протянула к ней руки, зачесала пряди со лба, висков и мокрых щёк и, призвав из сумки крабик, заколола волосы на затылке.

— А я прокляла Уизли, — сказала вдруг Василиса заговорщицким тоном и растянула губы в улыбке — её пальцы снова сжимали острые, едва дрожащие после истерики плечи. — Теперь у него пятачок как у свинки. Будет смешно наблюдать за ним в Большом Зале, как думаешь?

Грейнджер, не сдержавшись, хихикнула.

— Так ему и надо, этому… рыжему невежде?

— Моя фраза. И слишком цензурно, тебе не кажется? — Василиса хохотнула. — Честно скажу, — она качнула головой, недовольная, что сама подняла эту тему, — друзья у тебя так себе.

Грейнджер не ответила, да и что тут скажешь. Василиса отдала ей забытые вещи и поспешила в подземелья — старшекурсники ждали в дуэльном зале готовые, как и всегда, выложиться на максимум.

Умоталась Василиса так, что чуть не забыла про вечеринку. С тренировки её вытащил Невилл, отчего-то переживающий, как на нём сидит костюм. Оказалось, вся гостиная стояла на ушах — участники мероприятия критически друг друга оценивали, поправляли галстуки и платки, наводили суету. Такого не было даже перед Балом на четвёртом курсе. Пришлось в темпе принимать душ и переодеваться, пока на неё не начали коситься.

Полвосьмого Василиса переступила порог кабинета Слизнорта — как раз собрались основные гости. Было время присмотреться, оценить присутствующих и решить, к кому подходить сразу, а к кому после пары лишних бокалов — с некоторыми упрямцами и ворчунами вести дела было намного проще, когда те выпивали, или же когда выпивала Василиса. Хриплым голосом пел пожилой маг, на сцене готовили свои инструменты Ведуньи. Под ногами сновали домовики с подносами — Василиса подавила искушение цапнуть какую-нибудь излишне жирную закуску. Она вдруг вспомнила, что так и не дошла до ужина, а вместо обеда проторчала в Выручай-комнате.

Начинать знакомства самостоятельно не пришлось. Подскочил уже поддатый Слизнорт и, клюнув на откровенную лесть, — «отличный костюм, сэр, это работа Мастерицы Твилфитт?» — повёл к компании таких же упитых престарелых волшебников. Василиса узнала несколько магов, которые принимали у неё проект на Подмастерье, и то, что началось как дискуссия, превратилось после пары фраз в жаркий спор на тонкой грани приличия. Чтобы не отставать по градусу от собеседников, Василиса достала из клатча бутылку вина — с помощью такой ненавязчивой рекламы удалось подсунуть пачку договоров и заполучить новых клиентов.

Через полчаса Василиса пожалела, что съела за день только яблоко — пьянела она, к своему неудовольствию, слишком быстро, а вино из её бокала исчезало ещё быстрее. Зато удалось познакомиться с вампиром и его неприятным компаньоном — писателем, начавшим диалог со слов: «Вы, конечно, не Гарри Поттер, но…». Василиса, оскорблённая таким отношением, подпалила ему мантию — и подпалила бы что-то ещё, если бы не отвлеклась на Маклаггена, привычно бросившего жалкий комментарий о её внешнем виде.

Василиса пересеклась с Невиллом и Панси — с раскрасневшимися щеками, они отплясывали под песни Ведуний. Большой ошибкой было столкнуться с Трелони — ужасно пьяная, она крыла Флоренца последними словами, и Василиса не могла не поддержать преподавательницу в этом вопросе. Где-то на фоне мрачной тенью слонялся Снейп, всеми силами отбивающийся от общительного Слизнорта.

Через одну бутылку и два похода в уборную Василиса уже значительно потеряла в координации. Смотреть на танцующих было тяжело — пёстрые наряды смазывались до пятен, из-за чего кружилась голова. Но просто стоять было скучно. Во время поисков местечка поспокойнее она вовремя перехватила Грейнджер и завела её за угол — мимо, с нехорошим блеском во взгляде, пронёсся Маклагген.

— Ох, спасибо! Еле вырвалась… Он затащил меня под омелу, — Грейнджер скривилась, нервно поправляя складки платья. — Не надо было мне приходить.

— Не надо было выбирать в пару полного придурка, — честно высказалась Василиса. Она долго наблюдала за их догонялками и не понимала, почему гриффиндорке так сложно послать зарвавшегося мальчишку. — Ты хоть отдохнула? Потанцевала, пообщалась с умными людьми, выпила чарку медовухи?

Василиса восприняла неловкое молчание как «нет» и недовольно закатила глаза. Семнадцать лет девчонке, а ведь она, в её-то годы! Сколько упущений.

— Пошли тогда, — Василиса качнулась, чуть не опрокинув на себя бокал, и, особо не думая, сунула его в руку Грейнджер. — Пей. Не смотри на меня — пей. И пошли. Будешь знакомиться с солистом Ведуний.

До солиста они не дошли — пришлось обходить Маклаггена стороной. Не зря тот в квиддич играл — прыти было хоть отбавляй. Василиса веселилась, лавируя между таких же пьяных волшебников, и даже успевала перебрасываться со знакомыми короткими фразами. По пути она кинула в Грейнджер одно из любимых заклинаний Милли, собрав ей волосы в пушистую косу.

— Не идеально, но для первого раза сойдёт. Уверена, он тебя по этой копне и находит, — сказала Василиса, разворачивая гриффиндорку к стене и накидывая ей на плечи свой тренчкот — со спины совсем не узнать. Они оказались близко к выходу, но не сбегать же с вечеринки из-за одного недоразумения.

— Опять ты, мерзкая гадюка, — сказал как плюнул Маклагген и, недовольно рыкнув, вылетел из кабинета.

Хлопнула дверь. Василиса медленно моргнула и опустила взгляд на свою одежду. Клетчатые штаны, ремень из драконьей кожи и даже не заляпанная белая хлопковая майка. Голову привычно сжимала тиара — Василиса знала, что выглядит с ней эффектно. Или он имел в виду внешность? Её поведение? Ради Бога, она слишком много выпила, чтобы различать такие нюансы. Вечно у этого грифа какие-то невнятные, безосновательные претензии.

— Ты красивая, — сказала вдруг Грейнджер и двумя руками вцепилась в пустой бокал. — Кормак — придурок, не понимаю, как он может такое говорить.

Щёки у неё, от бега и выпитого вина, были красными. В шерстяном тренче и с косой через плечо она выглядела другим человеком.

— Спасибо? — Василиса легко рассмеялась и щёлкнула пальцами, привычным движением наполнив её бокал. — Ему столько раз бладжером по голове прилетало, я ничему не удивляюсь. С первого курса одна заезженная пластинка.

— Почему он так тебя не любит? — Грейнджер, что-то для себя решив, сделала несколько больших глотков.

— Точно не помню, — Василиса пожала плечами, сдержав желание ухватиться за собственные локти — руки, непривычно открытые, покрылись неприятными мурашками. — Как минимум, победила его на дуэли.

Они заговорили о каких-то пустяках. Василиса едва ли следила за темой: у неё кружилась голова, но это не повод уйти — у неё вообще давно не было таких спокойных дней, когда алкоголь побуждал её веселиться и что-то делать, а не меланхолично разглядывать гладь Чёрного озера или, находясь на грани истерики, испытывать своё магическое ядро. Поэтому Василиса наливала себе ещё, подливала вина Грейнджер — той много не надо, приходилось следить, чтобы не переусердствовала. Непонятно только, как она вообще расслаблялась на своём шебутном факультете.

За разговором они не отходили далеко от выхода и, конечно, стола с закусками, поэтому Василиса первой увидела, как Филч затащил Драко в кабинет. Драко, которого не должно быть здесь. Драко, которому влетит за нарушение режима. Драко, который, очевидно, шёл из Выручай-комнаты. 

— Наконец-то! — воскликнула она высоким из-за выпитого голосом, даже фальшивить не пришлось. — Где тебя носило?

Василиса сделала к нему несколько поспешных шатких шагов, едва не завалившись вперёд. Драко, явно не ожидавший, бездумно вытянул руки, чтобы поймать её при необходимости. Василиса посчитала это забавным, немного милым и удобным — похоже на попытку объятий, и она легко сделала из этого настоящие объятия. Конечно, она не настолько пьяна, но ничто не мешает ей сделать вид. Рука потянулась к карману его мантии, и, нащупав яблоко, незаметно трансфигурировала его в шаль.

— Тебя только за смертью посылать, — ворчливо пожурила его Василиса, показательно доставая якобы свою шаль и накидывая её на плечи.

— Ты объяснять не умеешь, — включился в игру Драко.

— А ты — слушать.

Филч медленно разжал свои цепкие пальцы и выпустил из своей хватки Драко. Взгляд его был подозрительным, но не слишком — Василиса никогда не пыталась над ним подшутить и въедливо выполняла свои обязанности, так что и отношение его заслужила соответствующее. Вот, хоть раз пригодилось.

— Так он приглашён на вечеринку? — спросил Филч, как-то жадно осматривая других гостей.

— Конечно, он мой «плюс один», — Василиса закатила глаза, хватая Драко под руку. — Пошли, быстрее, надо урвать автографы Ведуний. Хороших вам каникул, мистер Филч.

— Да, да, — проворчал он под нос и тихо прикрыл за собой дверь.

Драко облегчённо выдохнул, позволив себя вести, и тут же обратил внимание на Грейнджер. Она всё ещё была в тренче Василисы, с почти пустым бокалом в руках и выглядела до странного счастливой.

— Нет, ну ты посмотри на него, каков наглец, — Василиса сдёрнула с плеч шаль и вернула её Драко в карман. — Заставил меня отвлечься от такой интересной дискуссии.

— Мы говорили о высокой моде, — Грейнджер улыбнулась, наблюдая, как снова наполняется её бокал. — И твоей странной любви к стилю кэжуал.

— Ещё скажи, тебе было не интересно, — Василиса вздохнула, заправив за ухо вылезшую прядь. Она никому не расскажет, что хотела прийти в мужском твидовом костюме, будто она британка из двадцатых годов. Разве что Барти расскажет. Да, только ему. — Не нервируй меня, найди Невилла.

— Зачем? — Драко заметил, как Василиса скривилась, переступив с ноги на ногу, но промолчал.

— Ещё спрашиваешь, — она закатила глаза, — он уговаривал тебя прийти, так что теперь у тебя нет выбора. Я не буду тебя развлекать. Всё, иди-иди, он точно около фонтана с медовухой.

— Я передам Дафне и Блейзу, что ты уже набралась, — и исчез в толпе раньше, чем Василиса успела ему ответить.

— Засранец.

По крайне мере, у него не будет проблем. Ох, как же им хватало по горло проблем. Василиса вдруг вздрогнула — Грейнджер дотронулась до её локтя холодными пальцами.

— Подожди, тебе больно стоять?

Василиса фыркнула, чуть не подавившись — к горлу подкатил спирт.

— Уверена, у меня кровавые мозоли. К своему ужасу, я слишком их люблю, — она показала на свои блестящие кожаные туфли. — Ладно, я обещала тебе солиста, пошли.

Вечеринка закончилась за полночь. Школьникам разрешили воспользоваться каминами, и Василиса добиралась пересадками: сначала перенеслась в Министерство, а оттуда, с помощью Пенки, домой. Камин её был заблокирован ради безопасности и работал только в одну сторону. Поместье встретило Василису обжигающей волной магии, шелестом листвы и заскучавшим Барти. Они долго сидели в её кабинете, делясь произошедшим за четыре месяца, и ещё дольше провели в тренировочных залах, гоняя друг друга детскими проклятиями. Василиса и не осознавала, как соскучилась по его резким выпадам, обманчивым сглазам и стремительным наступлениям, мгновенно разбивающим её щиты.

Первый полноценный день каникул Василиса посвятила началу готовки жидкой удачи, тщательно отобрав и заранее взвесив ингредиенты для каждого этапа. Она подготовила семь котлов, способных выдержать концентрацию Фелициса и не расплавиться в процессе тушения. Рисковать ставить десятки котлов ей очень уж не хотелось, и последовательная работать только с семью должна была вылиться в утомительные часы беспрерывного помешивания. Барти внимательно наблюдал за происходящим — на его плечи ложилась ответственность проследить за всем, когда Василиса вернётся в школу.

Только через несколько дней все дела были закончены, территория полностью осмотрена, а документация тщательно проверена. Василиса даже навесила территориальный щит, который с таким трудом выучила благодаря Флитвику — несколько раз опустошала себя досуха, усиливая и усиливая. Сад, впитывающий её магию, как губка, помогал распределить излишки. В итоге Барти, не пожелавший слушать никаких возражений, взял Василису под руку и потащил в ближайший крупный город — смотреть, как маглы празднуют Рождество. Они обвешались гирляндами, нацепили дурацкие колпаки и пили глинтвейн до поздней ночи. Было в этом что-то приятное и расслабляющее: идти туда, куда тебя ведут, не продумывать каждый шаг и, закрывая глаза, доверчиво позволять себя трансгрессировать. И Василиса не понимала, почему так получилось: странный маг с ужасной судьбой влился в её жизнь, врос в её быт и повседневность. Василиса бы заподозрила, что находится под чарами подвластия, что её контролируют, что ей дурманят голову, но — это было что-то совершенно другое. 

Доверие вызывало внутри что-то шипящее и искрящееся — как страх перед неизвестностью и опасностью, как нахлынувший адреналин. Доверие было для Василисы полем битвы — с убивающими проклятиями, рухнувшими щитами и открытой спиной. Она боялась к этому привыкнуть.

Оставшиеся дни до Нового Года они бездельничали. Василиса умело притворялась, что за пределами поместья ничего не происходит — крепко спала по ночам в Саду, носилась по тренировочным залам и много пила. Барти уговорил её украсить дом, поэтому в последний день они сначала мотались по магазинам в поисках праздничных игрушек, а потом с помощью Левиосы развешивали дождь под потолком, цепляли блестящие шары к лозам и оборачивали проходы гирляндами. 

Темпус привычно отсчитывал время до полуночи. В голове у Василисы били куранты. Барти, шутливо расцелованный в щёки под омелой, улыбался ей, счастливый и пьяный, и она загадала желание, чтобы всё у них было хорошо.

Магическое радио, подаренное Дафной, проигрывало новый альбом Ведуний. Домовики задорно отплясывали, пуская под потолок яркие искорки. Василису не держали ноги, но она упрямо танцевала и подпевала. Барти ловил её на поворотах, но сам едва ли поспевал за путанным, лишённым всякого ритма шагом. Огонь в камине, реагирующий на всплески магии, щедро облизывал их голые пятки, но совсем не обжигал — поместье любило свою хозяйку и тех, кого она называла своей семьёй.

— Ты слышишь? — Василиса остановилась и резко запрокинула голову, чудом справляясь с тошнотой. — Что-то не так.

Беспокоились на потолке лианы. Тихий шёпот скручивал внутренности. Василиса вдруг сорвалась с места, подстёгнутая неясной, холодящей изнутри тревогой, и выбежала из поместья, как была, босая, без промедления ступая по заснеженным дорожкам.

Сад будто лихорадило. Ветви деревьев со скрипом качались, корни хлестали по земле, громко шуршала листва, плескались в ручье пираньи. Она стояла, оглушённая сотнями голосов, и снег морозил ей щиколотки. Барти, выбежавший следом, торопливо накинул на неё согревающие чары.

 — Смотри, — Василиса медленно подняла руку и указала куда-то меж широких стволов, в хищную темноту говорящего с ней Сада, — мой новогодний подарок. 

Послышалось урчание, и многоголосая сущность выплюнула к её ногам иссушенное покалеченное тело. Деревья выпили жизнь незадачливого егеря, а пираньи сгрызли его ноги. Гибкая лоза протянула Василисе чужую палочку, и она бездумным движением спрятала её в браслет. Чувствуя себя непозволительно трезвой, Василиса не могла оторвать взгляд от останков мага, собиравшегося её убить.

Из открытого окна доносились отзвуки музыки. Барти развернул её, аккуратно обхватил пальцами ледяное запястье и повёл в дом. На утро тела уже не было, и по мерному довольному гулу Василиса поняла, что Сад его доел.

Первое января девяносто седьмого встретило их похмельем. Василиса залилась зельями до икоты и принялась разгребать почту: поздравления, договора, предложения о сотрудничестве и личная переписка — всё это требовало её внимания. Домовики по очереди сдавали годовые отчёты, приходили письма из банка с выпиской по вкладу и подтверждения об оплате налогов. Долгая, муторная, но необходимая работа.

Барти нагло развалился в хозяйском кресле и вытянул ноги к камину. Последние несколько часов он нервно поглядывал в её сторону и мрачно молчал.

— Так, — он неловко развёл руками в стороны и обвёл взглядом комнату, — как ты?

Василиса глянула на него мельком и вернулась к таблицам.

— Хорошо. Строительство на острове закончено, мебель закуплена, комнаты обставлены, а бар окупил себя за полгода. Я наняла профессионалов своего дела, не зря щёлкают мои галеоны, как белки орехи, — Василиса перебрала несколько бумаг о доходах, собираясь сложить их в объёмную папку. — Конечно, мне неприятно знать, что на мою территорию могут пробраться посторонние, но Сад показал себя отлично — он так громко поёт по ночам, ты слышал? Да и количество поставок…

— Хватит!

Василиса вздрогнула — больше от неожиданности, чем от испуга. Барти стоял напротив, через стол, о который он с такой силой ударил сжатыми кулаками. Больно, наверное, отстранённо подумала Василиса. Пряди, так и не собранные в хвост, падали ему на лицо, и Барти убрал их за уши дрожащей рукой. Он смотрел на неё, какой-то слишком уставший, почти раздавленный. Переживающий.

— Что-то случилось? — спросила Василиса учтиво. — У тебя всё хорошо?

— Я спросил: «Как ты?», — понимаешь, Лава? Плевать на сад, к Мордреду эту школу, забудь о вине хоть на секунду! — Барти наклонился и пристально посмотрел ей в глаза. — Как ТЫ себя чувствуешь?

Василиса молчала. Она зачеркнула несколько строчек в таблице, убрала старые сметы, размяла затёкшую шею и медленно сцепила руки в замок. В голове не было никаких мыслей — она не знала, что ответить. Плохо ей или хорошо, тревожно или весело. В висках мерно гудело, пальцы подрагивали. Холодная волна прошлась от скул до щиколоток, и Василиса нервно повела плечами.

— Извини, — ответила растерянно, непривычно тонким голосом. — Не хочу тебе лгать, но и не знаю, что ответить.

Василиса посмотрела на колени, избегая требовательного взгляда, и вслепую потянулась к следующей стопке — ждали своей очереди важные бумаги. Она мысленно уговаривала себя, что всё нормально. Что всё будет хорошо.

Но следующим утром, проснувшись после реалистичного кошмара, Василиса сорвалась в Мунго. Будто наяву чувствуя, как кровь хлещет из её разодранного горла, Василиса прошла несколько тестов и получила официальный документ, что не находится под подчиняющими заклинаниями и зельями. Через два часа, пройдя утомительную бумажную волокиту, она уже сидела в Министерстве, составляя завещание — ей не хотелось, чтобы недвижимость и бизнес перешли в чужие руки. Целительница Макфар, вызванная в качестве свидетельницы, не сказала Василисе ни слова за время всей процедуры, но клятвы принесла без вопросов. Не давая себе передышки, Василиса посетила банк, чтобы составить завещание на сейф и все накопления, которые в нём хранились. Флимлонк был не слишком радушен, но в грубой форме похвалил за предусмотрительность — маги продолжали гибнуть каждый день, оставляя после себя горы бесхозного золота.

Дом встретил её ароматом свежей выпечки и довольной домовушкой. Барти, уже объевшийся, лениво следил, как снова возникают на столе вазочки с вкусностями. Василиса устало облокотилась на спинку стула, оставив многочисленные бумаги висеть в воздухе за своим левым плечом. 

— Как прошёл твой день? — она потянулась за ягодной корзинкой.

— Праздно, — Барти икнул, — а твой?

— Плодотворно, — Василиса взяла полный бокал вина и с удовольствием отпила. — Подняла на уши нотариальную палату. Так всех допекла в Министерстве, что меня там видеть уже не хотят. А в Мунго, наоборот, предложили задержаться. Не к добру это.

— В Мунго? Ты опять заболела?

— Нет, проходила психиатрическое освидетельствование, — и сразу пояснила: — Это чтобы завещание не оспорили по причине моей невменяемости.

— Завещание? — спросил он как-то неверяще, с глупым выражением лица.

— Я будто скоро умру. Ты спросил вчера, как я себя чувствую. Я чувствую себя так, будто скоро умру, но у меня слишком много незаконченных дел. И я подстраховалась.

Ей вдруг захотелось поделиться: тем, что её беспокоит, что она задумала, что предприняла. Василиса не смотрела на Барти  — она бездумно любовалась насыщенным цветом гранатового вина.

— После меня ничего не останется. Браунов больше нет.

Некстати вспомнилось, что у родового алтаря хранился прах Иды, а от Хенрика остались только конспекты и старые письма.

— Всё, чего я добилась — оно исчезнет вместе со мной. Я сама завязала всё на себя. Домовики заснут, Сад одичает. Кому всё это нужно? Никто не знает, сколько сил я вложила в поместье, чтобы оно стало моим домом. Я люблю Сад, люблю свои кладовые, люблю теплицу. Я люблю каждую тщательно подобранную занавеску. Я не хочу, чтобы это всё погибло вместе со мной.

Василиса рассуждала с холодным спокойствием. Знала, что мёртвым плевать, что они после себя оставят — коллекцию книг или многочисленные долги. Когда умираешь — чаще думаешь о живых. Или о том, что делало живым тебя. Но сейчас — она ещё не умирала. Она предпочитала контролировать всё, включая собственную смерть.

Она не сказала, что вписала Барти в завещание — не хватило духу, — но очень явно это подразумевала. Василиса умела быть благодарной и щедрой. Ей хотелось заботиться о людях, которые ей доверились и которыми она дорожила.

Вечером, четвёртого января, взорвались котлы. Заготовка для Феликса Фелициса растеклась по щитам, свернулась и испарилась. Василиса учла ошибки, увеличила расстояние между котлами и навесила дополнительные щиты. Она потратила всю ночь на то, чтобы заново нарезать ингредиенты и подготовить концентрат, поэтому на следующий день в школе оказалась совершенно не выспавшейся. Снейп, из камина которого она выпала, посмотрел на неё усталым взглядом.

— Как прошли ваши рождественские каникулы, Лаванда?

— Не считая алкогольной интоксикации, развороченной зельеварни и покушения на убийство, то лучше, чем за последние пять лет, — ответила Василиса искренне. Даже выпив лечебные зелья, её всё ещё мутило.

Снейп приподнял бровь, не понимая, издеваются над ним или нет. Но встретился взглядом с Василисой и похмурел. 

 — Если вы говорите серьёзно...

— Не волнуйтесь, декан, — Василиса махнула рукой, и в половину не озабоченная произошедшим настолько, насколько должна была — по крайней мере, внешне, — это действительно были хорошие праздники. Никто не пострадал, всё в порядке.

Василиса не собиралась мучиться из-за того, что Сад кого-то сожрал. Это воспринималось легко — будто произошло не с ней. Это не убийство ради убийства — это самозащита. Всё было нормально. 

В ночь Филч вывесил на доске объявление: всех желающих, достигших семнадцати, приглашали записаться на уроки трансгрессии. Василиса внесла свою фамилию первой, возглавив список — она не стремилась, но её буквально подвёл за руку Блетчли, знающий — где Браун, там порядок.

Василиса до этого особо не задумывалась о возможности перемещения самостоятельно — привыкла, что её переносят домовики, аккуратно и безопасно. Трансгрессия же, из-за возможности расщепа, была рисковой — это, по крайней мере, было написано в ознакомительных буклетах. Барти в этом плане она доверяла намного больше — его перемещения всегда были плавными, но быстрыми, с едва ощутимым чувством секундного падения. Всё, как ей нравилось.

Подростки спорили, у кого получится сразу и без травм. Василиса была уверена, что ни у кого. Она вдруг ощутила накатившую апатию — как привычно бывало после вспышек беспокойства и переживаний. Блейз и Дафна сравнивали свой опыт парной трансгрессии с родителями, а Драко тактично молчал, что его уже пыталась научить обезумевшая тётушка. Василисе не хватало мнения Невилла, но его в гостиной не было.

Гриффиндорская же староста, после Рождественской вечеринки, словно откинула все предрассудки и теперь не стеснялась выловить Василису в коридоре или подсесть к ней на смежной паре. Ей было интересно поговорить с кем-то, кто знал одинаково много полезного и о магловском мире и о мире магии. И если раньше разговоры ограничивались учёбой, то теперь границы ощутимо размылись. Василиса не противилась, говорила размеренно и спокойно — гриффиндорка казалась ей скачущим на месте, переполненным энергией бельчонком.

На Зельях Слизнорт предложил сварить противоядие от сомнительной ядовитой жижи, которую, видимо, создал в пьяном угаре после вечеринки. Курсе на третьем Василиса испытывала противоядие какого-то там века, но оно действовало только на относительно распространённые реакции, а не на вот такую блевотину в котле. 

— Третий закон Голпалотта, — бормотал под нос Невилл, — это когда…

— Когда нужно подобрать ингредиенты, сводящие на нет ядовитые свойства всего состава, — ответила Василиса, не отвлекаясь от шинковки корешков. — Компонент должен войти в химическую реакцию с этой целостной блевотиной. Понятно?

— После слова «блевотина» мне стало понятно всё зельеварение в целом.

Спустя сорок добавочных ингредиентов, Василиса уже не сомневалась, что лично ей в котёл наблевали — целенаправленно сварить такое убожество под силу не каждому. Решать задачку не хотелось — безоар хоть и противный, но его проглотить было предпочтительнее, чем полтора часа стоять у котла в надежде на чудо. Хотя такой навык, бесспорно, помог бы сварить антидот к индивидуальному яду.

Потекли суетливые будни в ожидании уроков трансгрессии. Василиса проводила всё свободное время в Выручайке и в дуэльных залах, тренируя нападающие заклинания и свой неполноценный Патронус.

Без Поттера, Грейнджер и Уизли в Клубе Слизней стало ощутимо спокойнее. Теперь они вели ленивые обсуждения, вместе разбирали «Вестник Зельевара» и аккуратно обменивались историями. Без Избранного Слизнорт перестал лезть из кожи вон и наконец уделил достаточно времени остальным членам клуба, позволив завести несколько интересных знакомств из своей копилки со знаменитостями. 

— Почему ты так спокойна?! — возмущалась Грейнджер каждый раз, когда они встречались для совместных тренировок. Василиса и сама не знала, что с ней происходило: ледяное спокойствие окутало её толстым одеялом. Всё яркое и искрящееся внутри перерубило. Василиса едва замечала, как проходили дни и недели, забывала в комнате шаль, но к вечеру находила её на своих плечах, просыпалась утром понедельника и заканчивала день вечером четверга. Василисе должно было быть тревожно, но отчего-то не было.

— А что я должна сделать? — она повернулась боком, пропуская мимо себя заклинание подножки. — Проклясть удачливого Избранного? Лишать его зрения каждый раз, когда он пялится в учебник со шпаргалками? Или настучать на него, как пятилетка, у которой конфету отняли?

Волосы гриффиндорки растрепались, дыхание сбилось — ей не хватало выносливости для темпа, которого всегда придерживалась Василиса.

— Но это нечестно! Профессор хвалит его за талант и старания, которых никогда не было.

— А ты учишься ради оценок? — Василиса снисходительно улыбнулась, играючи выставляя щит. — Так бесишься из-за несправедливости — Дом Годрика тебе к лицу.

Иногда Василиса чувствовала, что проваливалась — уходила с головой под воду, пыталась всплыть, но каждый раз забывала, в какую сторону грести. Одинокое привидение Миртл составляло ей компанию тихими холодными вечерами у озера — следовало за ней по трубам, пыталось напугать в душевой, но каждый раз пугалось само, натыкаясь на отсутствие реакции. 

Первого февраля Василиса обнаружила себя на первом уроке трансгрессии, уставшей и вымотавшейся. Перед глазами у неё стояло колдофото из газеты: Пожиратели взмахивали палочками и исчезали в чёрном смоге, оставляя после себя погромы и трупы. Полезное умение во время боя, думала она едва ли осмысленно. Трансгрессировать, оставив за спиной мёртвых и покалеченных. Будто тебя там и не было. Будто бы это произошло не с тобой.

Деканы следили за порядком в Большом Зале — шерстикурсники в нетерпении перешёптывались. Где-то за её спиной Драко уговаривал о помощи обеспокоенного Крэбба — пропадать в Выручайке стало в разы опаснее, и им постоянно требовалось прикрытие.

— Нацеленность. Настойчивость. Неспешность. Шаг первый: сосредоточьте все ваши помыслы на нужной вам цели.

У Василисы в голове пустота — сосредоточиться и зацепиться мыслями за круг ей смехотворно легко и сложно одновременно.

— Шаг второй, — сказал инструктор. — Собери­те вашу настойчивость в кулак и направьте её на то место, которое вы себе мысленно представили! И пусть стремление попасть в него разольётся из ва­шего разума по всем клеточкам тела!

Собрать себя в кучу — ни черта это не просто.

— Шаг третий, — воскликнул Двукрест, — выпол­няется только по моей команде: вы поворачиваетесь на месте, нащупывая путь в ничто, перемещаясь не­спешно! 

Но зачем делать поворот, раздумывала Василиса, представляя, как материализуется в деревянном обруче. Разве желания недостаточно, чтобы переместиться, или дело в движении и инерции? Её желания всегда хватало для Левиосы и Люмоса, для атакующих заклинаний, для слабенького, но Протего. Зачем останавливаться на достигнутом?

— Итак, по моей команде — раз...

Можно ли перемещаться во время падения, если достаточно натренироваться? Это было бы полезно. Но поворот — это же опасно в бою. Смазывается обзор, трата времени и сил. А если оторвёт ноги, то трансгрессия станет невозможной? Бред, должно быть что-то другое.

— ..два...

Слабакам с недостатком фантазии нужен толчок в спину, довести за руку до оптимального, безопасного решения, островка спокойствия, когда реальность — вот она, на ладони. Василисе всегда хватало собственного желания, её личная необходимость — вот, что сильнее какого-то толчка. Она и пальцем не пошевелит, чтобы трансгрессировать.

— ...ТРИ!

Василиса осталась на месте, но в руках чувствовалось сильное онемение. Она знала, что на правильном пути.

Страха перед расщепом не было. Чужая боль казалась ненастоящей, и Василиса, с мыслью, что ужасное вряд ли случится именно с ней, упорствовала каждую субботу. Она помнила трансгрессию Пожирателей — густая подвижная чернота, — и невольно представляла что-то похожее. Им не требовалось крутиться на пятке волчком, они были взрослыми магами, тварями, что убивали ради забавы — они контролировали трансгрессию, а значит, и Василиса могла.

— …ТРИ!

Взметнулась дымка, грязная и густая. Василиса покачнулась, оказавшись пятками на обруче, но на ногах устояла. Висок укололо длинной тупой иглой, и Василиса зажмурилась, непроизвольно втянув голову в плечи. Боль была жаркой и по-свежему яркой, ворот рубашки, плечо и рукав намокли, пропитавшись кровью. Василиса медленно обернулась, ошарашенная внезапной болью, но не издала ни звука — на том месте, где она стояла, лежали оторванное ухо и несколько прядей волос. 

В отличие от Сьюзен Боунс она не переместилась обратно спонтанной трансгрессией. Василиса машинально притянула к себе ухо Акцио — в мочке болталась тяжёлая серёжка с драгоценными камнями, ярко поблёскивающими под светом сотни свечей. Кто-то с силой тронул её за плечо, но сразу отдёрнул руку — это подбежал Невилл, стоявший ближе всех.

— Лаванда. Лаванда!

— Да-да, я в…

— Мадам Помфри, скорее!

Медведьма забормотала исцеляющие заклинания, выписывая палочкой причудливые петли. Василиса не понимала, зачем деканам сбегаться к ней, зачем директору вставать со своего кресла — их участие даже не требовалось, ничего непоправимого не произошло. Василиса, очищая одежду и пол от своей крови, отчего-то знала, что это не последний её расщеп — но чувствовала, что всё делает правильно. Странные взгляды Снейпа и некоторых школьников она привычно проигнорировала.

Это был не первый год в магмире, и к четырнадцатому февраля Василиса научилась не принимать подарков, не залившись противоядием от Амортенции. Первое время она выкидывала сладости, но дорогие наборы было жалко, в отличие от однотипной продукции из Сладкого Королевства. 

Мысли гуляли странные. Троих слизеринцев пришлось ловить и откачивать, и Василиса всерьёз задумалась, как ощущается это всеобъемлющее чувство жадной любви, навеянное зельем. Как осознаёт себя одурманенный человек? Думает ли, что это всё не по-настоящему или верит, ослеплённый? Василиса не ожидала, что захочет ощутить это, прочувствовать — горячий коктейль из болезненной привязанности к безразличному ей — хотя бы в любовном плане — человеку. Можно было подлить самой себе зелье и сделать привязку на кого-то ей близкого — но это казалось чем-то оскорбительным по отношению к друзьям. Как бы ни было велико искушение, Василиса не могла позволить себе такой безрассудной слабости.

Конечно, Василиса получала и обычные презенты, без каких-либо влияющих на её критическое мышление добавок. Кто-то подговаривал передать подарок через однокурсников, кто-то подходил лично. Все предложения прогуляться в Хогсмиде Василиса отвергала, но невольно задумывалась, что они все в ней такого находят — вечно занятая, неприветливая и с исключительным моральным компасом, но даже явные минусы умудрялись идеализировать.

Дарить и получать подарки было приятно. Барти получил от Василисы пиратскую карнавальную шляпу, она от него — гель для волос, который в темноте причудливо искрился. Смотрелось очень красиво, особенно когда в это время у Василисы начинали искрить от собственной магии руки. Друзья тоже не отставали: Невилл подарил Драко печеньки, которые испёк сам, а Драко, в свою очередь, подарил ему клубни монтбреции и каждому — по небольшой корзинке со свежими ягодами. Панси заказала в кафе мадам Паддифут несколько чизкейков — посиделки устроили всем факультетом. Такие дни, безобидные и беззаботные, наполненные шутками и поддержкой, Василиса ценила больше всего.

Субботние чаепития, после первого, но не последнего расщепа, стали для Василисы лучшей отдушиной. Другие ученики совсем перестали приходить, и они вдвоём с Трелони раскладывали карты, вглядывались в гадальные шары, жаловались друг другу и много пили. 

— Раз за разом, как бы я их не раскидывала, — Трелони указала дрожащей рукой на расклад: — Башня молний, — прошептала она. — Несчастье. Бедствие. Всё ближе и ближе…

За окном — первый день весны, ветреный и холодный. Сегодня Василиса на долгие мгновения лишилась руки — близость смерти делала её молчаливой и рассеянной. Туман, вызываемый её трансгрессией, пугал школьников — грязный и густой, с чернильными прожилками, будто живая субстанция. Инструктор сказал, что это только из-за небольшого расстояния, всего пару метров, такое бывает, это нормально. Но кто-то уже шептался, что она вхожа в состав Пожирателей, что все змеи — будущие предатели и стопроцентные доносчики. Несправедливость злила, но Василиса только сильнее стискивала зубы и сжимала кулаки.

— Я предсказала кое-что страшное, — поделилась с ней Сивилла, допив очередную бутылку хереса. — Я предсказала наш конец, моя милая, это морганово Пророчество, этот проклятый дар погубит нас всех, я так сожалею.

Трелони истерически хохотала, размазывала по лицу слёзы и сопли. Василиса водила ладонью над картами — боялась прикоснуться, будто несчастья свалятся на неё тотчас.

— Я так гордилась, я так долго гордилась…

Василису не радовала наступившая весна — они всё ещё не убили Дамблдора. Драко практически перестал есть, постоянно молчал и искал тишины в закрытом женском туалете, в компании Миртл. Он хотел послать директору отравленное вино и всё с собирался с силами, чтобы что-то предпринять.

Василисе казалось, что она выучила расписание директора наизусть: кабак по средам и пятницам, прогулка у Запретного леса по понедельникам и четвергам, полные безделья вторники. Драко взял под Империо мадам Розмерту, и она исправно доносила, сколько пожилой маг выпивает и какой сорт предпочитает — Дамблдор был постоянен в своих привычках, что делало его уязвимым. К сожалению, даже идеально продуманный план не защитил их от случайности — рыжий невежда выхлебал отравленное вино.

Сон пропал — остались только жадные часы незабытия. Василиса уставала. Василиса выматывалась. Василиса прекратила попытки вызвать телесный Патронус, потому что чувствовала едкое отчаяние, в которое погружалась каждый раз, стоило белому туману рассеяться. У неё банально кончился запал — больше не было сил испытывать очередную неудачу. И выходных, кажется, у неё тоже не было. Перегруженное расписание, личные и винные дела, бесконечные тренировки ради банального «сбросить пар» — жизнь снова начала казаться невыносимой.

С наступлением весны время полетело так же быстро, как снитч. Квиддичный матч между Пуффендуем и Гриффиндором Василиса намеренно проигнорировала — заперлась в Выручай-Комнате, восстанавливая проклятый шкаф. Драко не сказал ей ни слова за долгие часы работы — Василиса подозревала, что он на неё злился. В первую очередь, из-за бездействия. Василиса могла бы делать больше, могла бы стараться лучше. Но проблема в том, что она не представляла, как ещё может помочь. 

В середине марта сообщили дату финальных испытаний по трансгрессии. Никто, кроме Василисы, не сомневался, что она сдаст на Превосходно. Драко перемещения с трудом, но давались, хотя большую часть занятий он пропускал. Дафна перемещалась бесшумно, а Блейз и Невилл — с оглушительным хлопком. Одна Василиса неслась грязными туманами через весь Большой Зал, чтобы попасть в кольцо. Некоторые школьники не могли похвастаться даже преодолением дюйма.

Опасность поджидала на каждом шагу. Все слизеринцы считались Пожирателями, перемещались только группами, не рискуя попасться кому-то в пустом коридоре. Лишь Василиса, не слушая уговоры друзей, носилась по школе, распространяя вокруг себя несущую угрозу ауру. Флитвик, как-то задержавший её на дополнительных занятиях, сказал, что её магия стала тяжёлой и давящей, заполняющей собой пространство. Сказал, что всё понимает. Сказал, мол, надеюсь, у вас всё хорошо. Василиса тоже на это надеялась, но утверждать не могла.

Снейп их готовил. Задавал бесконечную домашку, заставлял учить, как определить воздействия Круциатуса и Империо, как снять дурман. Инферналы, призраки, дементоры — они изучали всех, кто мог предположительно подчиняться Тёмному Лорду. Василиса, при всей своей начитанности, узнавала что-то новое, потому что Снейп не только видел этих тварей в живую, но и противостоял.

Уходя в Хогсмид на предварительный экзамен по трансгрессии, Василиса с тяжёлым сердцем оставила Драко наедине со шкафом. Тот был почти починен, но этого «почти» было недостаточно. До идеального состояния не так далеко — предполагалось, что они управятся до конца семестра. Василиса хотела отправить письмо Нарциссе, узнать о её состоянии, может, оказать какую-то помощь — но это было опасно. Это ставило их под угрозу, и Василиса стискивала зубы, съедаемая изнутри беспомощностью. Когда она вернулась, Драко снова был пьян, — и в этот раз Василиса притворилась, что ничего не происходит.

Пенка заметила слежку. Винки, одержимая возможностью выслужиться, поймала чужого домовика. Добби, называющий себя свободным эльфом, следил за Драко и изредка — за Василисой, о чём ей поведал старый ворчливый домовик, презирающий своего хозяина. Истосковавшийся по горячей живой магии чистокровных, Кричер жадно вглядывался в чистые наволочки, золотые серьги и искреннюю преданность домовушек и прятал за большими ушами слезящиеся глаза. Василиса испытала к нему болезненную жалость — как к умирающему брошенному существу, как к привязанной короткой цепью обессилевшей собаке. Видишь в узкую щель забора, как она чахнет, как умирает от тоски и голода, презираемая и всем безразличная, но ничего не можешь сделать. Василиса не могла помочь, потому что домовик ей не принадлежал.

На пасхальные каникулы Василиса переместилась домой, чтобы лично перемешать Фелицис и добавить стабилизирующие ингредиенты. Когда она откинула мокрые пряди со лба, завершая самую сложную часть, её позвал за собой Барти.

В тренировочных залах темно и пусто. Тихо вибрировали наложенные на стены щиты, искрили руны нерушимости и защиты. Василиса прошла в центр, ведомая чужой рукой, и стала ждать. 

Вспыхнул свет, и первое, что испытала Василиса — страх. Мощные лапы, скалящаяся пасть — она будто наяву слышала протяжный вой, низкое рычание, стук когтей по камню. Василиса хотела отшатнуться, наколдовать щит, и, укрывшись им с головой, закрыть глаза. Зажмуриться, обхватить себя руками, спрятать лицо и притвориться, что ничего не происходит. Но она не двигалась. Василиса, чувствуя, как влага собирается в глазах, замерла перед волком, сотканным из воспоминаний.

— У меня получилось, Лава, ты видишь? У меня получилось!

Чужое удовольствие и счастье от новой жизни насытили её, будто глоток холодной воды в жару. Василиса чувствовала направленные на себя эмоции, благодарность, радость от встречи и ласковое тепло. Всё ею надуманное вдруг рассеялось, и Василиса увидела, как верный пёс машет хвостом и садится у её ног. 

Зависть не грызла Василису, не точила её уверенность в себе, не заставляла злиться и выходить из себя по поводу и без. Василиса была рада за Барти, и это чувство, приятное и тяжёлое, растягивало ей губы в искренней улыбке. 

Хоть её обучение не было официально завершено, Василиса показала Барти свою трансгрессию. Он не сказал, что это плохая, но всё ещё пугающая пародия на Пожирателей. Он сказал, что это полезно в бою. Что это красиво. Что её трансгрессия — будто неумолимый, наползающий на Лондон смог. Это Василисе понравилось больше, чем прямая ассоциация с убийцами.

В школу Василиса вернулась с новыми силами — эта передышка, эта встряска была ей необходима. Она оттачивала трансгрессию, больше не возвращаясь к собственному неполноценному Патронусу. Это был её личный тупик, её слабость. Она приняла для себя, что заклинание не обязано принимать материальную форму, чтобы защитить тех, кто ей дорог.

В день экзамена ей пришлось пропустить собственную пару Зелий у второго курса и пару у Слизнорта. Им нужно было собраться после обеде, практически всем шерстикурсникам, кроме Драко, Поттера и старосты барсуков. Невилл, не смотря на то, что ему ещё не исполнилось семнадцать, шёл в качестве поддержки. Драко постоянно морщился и закатывал глаза, но послушно запихивал в себя рагу. Ещё с утра Василиса припёрла его к стенке и, не обращая внимания на жалкие попытки огрызнуться, запретила прогуливать пары и шататься по коридорам. В замке не осталось никого, кто мог бы покараулить выход из Выручайки — Кребб и Гойл тоже шли в Хогсмид, и Драко оставался один, без поддержки и прикрытой спины.

— Я всё понимаю, — сказал Драко, едва ли скрывающий своё раздражение. — Прекрати разговаривать со мной, как с ребёнком.

— Моли Мерлина, чтобы до меня не дошли слухи о твоём ребяческом поведении, — она поджала губы, сдерживаясь, чтобы не отчитать засранца прямо в Большом Зале. 

Василиса, едва ли пообедавшая, встала, и за ней поднялись остальные слизеринцы — их уже ждали запряженные фестралами кареты.

— Она же беспокоится о тебе, Драко, а ты ведёшь себя, как… — услышала Василиса перед тем, как взволнованные экзаменом шестикурсники заглушили собой любые разговоры.

Инструктор Двукрест, откровенно безразличный к чужим успехам и неудачам, оцепил для них одну из дорог в деревне. Им предстояло несколько часов провести на улице, трансгрессируя сквозь дома и деревья. Они скакали из обруча в обруч, проходили сквозь кусты, вывески и людей, перемещались на скорость, с закрытыми глазами и в прыжке. Василиса прокляла сотню раз этот грёбаный экзамен: ну трансгрессировала бы она нелегально, кому бы это повредило, — и, стоя в очереди на испытание, не выдержала — вспомнила о водной глади Па-Де-Кале и резким скачком исчезла из Хогсмида.

С этим местом её познакомил Барти — притащил после очередной тренировки, ещё не успевший восстановить дыхание, но уже вцепившийся в её запястья. Смешливый и заботливый, иногда он вёл себя, как безрассудный мальчишка, но Василиса никогда не была против его идей и планов. Его заботу хотелось принимать и дарить её в ответ. Барти был для неё близким и понятным — тем, кого ей не хватало всю жизнь. 

Обдуваемые ветрами скалистые берега Дувра помогли остыть и привести мысли в порядок. В хорошую погоду, там, за проливом, виднелась Франция. Василиса не была во Франции, но Лаванда часто посещала её в нежном возрасте вместе с Идой. У Лаванды была насыщенная короткая жизнь, не смотря на ушедшую с головой в работу мать. У Лаванды были подруги, были планы — да, наивные, но планы. Дневники, ежедневники, пёстрые планеры — и Василиса уничтожила их, похоронила детские мечты и стремления, погребла под собственными амбициями. Василиса уничтожила того, кем являлась Лаванда Браун, назвалась чужим именем и начала всё с нуля. 

Это знание, это чувство мучило её — всё сильнее с каждым месяцем, с каждым прожитым днём. Лаванды давно не существовало и никто не знал, какой она действительно была, какой бы выросла и какие решения бы приняла. Василиса знала, что люди общались и строили отношения именно с ней, а не с призраком прошлого, но смириться не могла. Чужая личина мучительно жгла кожу — Василиса жила во лжи всю жизнь.

Экзамен закончился к ужину. После испытаний инструктор отвёл Василису в сторону и поделился своими наблюдениями: сказал, что этот туман при её трансгрессии — на деле обычная левитация. Да, не всем доступная, по-своему выраженная, но левитация. Грязный смог появлялся каждый раз, когда Василиса перемещалась на короткие расстояния, но его практически не было, когда она трансгрессировала за сотню километров от деревни.

— Ты совмещаешь трансгрессию и левитацию, — сказал Двукрест, бледный и нездорово худой. Его серые глаза с лопнувшими капиллярами были широко раскрыты, зрачки подрагивали, а голос сливался с шумом улицы и был едва слышен: — Это не плохо, ты проходишь сквозь препятствия и остаёшься невредимой. Но это опасно и требует контроля. Не советую спешить и отвлекаться, если не хочешь распасться в полёте.

На начало мая Василиса точно знала, что Драко перестал ночевать в своей комнате — в предрассветные часы она находила его шатающимся по коридорам или гипнотизирующим шкаф. И каждый раз разворачивалась, оставляя его в одиночестве. Беспокойство захлёстывало, но Драко — уже взрослый мальчик, ему не нужна была нянька или кто-то, контролирующий каждый его шаг. Василиса наблюдала со стороны, сдерживалась от излишней опеки и одергивала себя, когда рука тянулась к упёртому подростку, чтобы развернуть его и отправить спать.

Это не могло долго продолжаться. Без контроля Драко не спал, не ел и пропускал пары. А к ужину пришло письмо — Тёмный Лорд высказал своё недовольство: работы продвигались слишком медленно, и от кары спасла только его занятость на другом континенте. Василиса видела бледнеющее лицо Драко, его дрожащие руки и окаменевшие плечи. Василиса, вместо того, чтобы утешить друга, сорвалась в Выручайку — чинить трёклятый шкаф.

Старый и громоздкий, она подвесила его в воздухе, не задумываясь о тяжести над головой. Руны, внутри и снаружи, были в полном порядке — Василиса заново вырезала их каждый месяц — их стачивало заклинание починки. Но вот на самом днище они оказались практически стёрты. Едва заметные прорези, которые Василиса старательно скребла ножом, медленно и неохотно поддавались, напитываясь магией.

В этом и была изначально проблема — они не проверили всё досконально. Понадеялись на привычные законы порядка начертания рун.

Какая же я идиотка, в сердцах думала Василиса, петляя по коридорам в поисках Драко. Нужно было рассказать: мы близко, мы почти справились. Нужно было дать ему ещё немного сил и уверенности, сказать: мы здесь, и мы выживем. 

В коридоре мелькнул Поттер, и Василису скрутило предчувствие. Жаркое и болезненное, жалящее изнутри предчувствие, похожее на те, которые одолевали её рядом с оборотнями и после кошмаров с собственной смертью. Она перешла на бег, сожалея, что в школе нельзя трансгрессировать. Что-то загрохотало.

— Нет! Нет! Погодите! — взвизгнула Миртл. — Стойте! СТОЙТЕ!

Послышался взрыв, треск и плеск воды. Снова закричала Миртл. Василиса распахнула дверь, чувствуя, как сильно бьётся в груди сердце.

— СЕКТУМСЕМПРА! — бешено взмахнув палочкой, взревел с пола Поттер.

Тело действовало само. Поднять палочку, обезоружить Поттера, броситься к рухнувшему Драко. Применить диагностическое, достать из сумки крововостанавливающее, влить в приоткрытый рот зелье.

— Пенка, за медведьмой! И позови Снейпа!

Кровь не останавливалась. Палочка из боярышника валялась рядом. Зелье отчего-то не действовало, и Василису захлестнула паника.

— Не смей, ты слышишь меня, засранец, не смей, как я посмотрю в глаза твоей матери?! — Василиса беспорядочно шептала себе под нос, вливая в заживляющее заклинание столько магии, что руки искрили до локтей. Драко, бледный и мокрый, трясущимися руками хватался за её запястья, и Василиса готова была выплеснуть всю магию, помолиться любым богам, лишь бы это прекратилось. Лишь бы всё было хорошо. — Нет, нет-нет-нет, блять, нет!

Кровь продолжала хлестать, и сколько бы сил она не прикладывала, раны не закрывались. Василиса боялась поднять взгляд и увидеть безжизненное лицо друга. Драко умирал на её руках, Драко умирал, Драко умирал.

— Нет… я же не…

Поттер, ошарашенный и побледневший, упал на колени, подполз ближе, потянулся всем телом к Драко, протянул к нему руки и резко их отдёрнул — Василиса на мгновение встретилась с ним взглядом. 

— УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО!

Миртл вопила. Василиса бы тоже хотела — но из глотки вдруг ни звука не сорвалось — точно наложили Силенцио. Хлопнула дверь, и она полу-обернулась, вскинув палочку. Снейп. Это был Снейп, чудом знающий контрзаклятие — кровь, наконец, остановилась.

Василиса, помогая себе магией, взяла Драко на руки и потащила в медкрыло. Некогда разбираться с паршивцем Поттером, некогда ждать Снейпа — рядом, заламывая уши, появилась Пенка.

— Целительница прибыла в Хогвартс, хозяйка.

Серьёзная Макфар, в салатовой мантии и с летающим за спиной саквояжем, помогла уложить Драко, уничтожила порванную одежду и, огородившись ширмами, молча приступила к лечению.

Вспышки, жёлтые и красные, ослепляли. Василиса стояла, наблюдая, как мечутся тени, и не могла пошевелиться.

— Отдохни немного, — тихо подошла мадам Помфри, и, чуть подтолкнув, усадила её на пустующую койку. — Можешь остаться здесь. Принести успокаивающий бальзам?

Василиса заторможено кивнула и опустила взгляд. Руки покрывала кровавая корка, белая блузка, вся в розовых разводах, прилипла к коже. К горлу подкатила тошнота, глаза заслезились. Ещё бы немного, подумала Василиса, и почувствовала, как её колотит изнутри. Снейп мог не успеть. Она могла не успеть. Драко мог быть уже мёртв. Василиса приняла из рук медведьмы успокоительное, залпом выпила и, с силой прикусив костяшку, тихо заплакала.

Целительница Макфар сказала, что всё будет хорошо. Снейп лично сварил экстракт бадьяна и впервые, кажется, не в язвительной манере заверил её в качестве зелья. Но тот испуг, ту панику, которую Василиса испытала в туалетной комнате, чувствуя горячую кровь на руках, запах железа и крупные дрожащие вздохи под своими ладонями, она запомнит надолго.

Умирать самой никогда не было так страшно, подумала Василиса, наблюдая за Драко ночью. Она спала урывками, постоянно просыпалась, чтобы проверить: его грудная клетка медленно поднималась и опускалась. Он дышал. Он был жив.

Единожды Драко подорвался из-за кошмара, и Василиса пересела на его койку. Он цеплялся за её руку, как тогда, в туалете — как тогда, умирая на холодном мокром полу, — и молчал.

— Хочешь, я убью его? — Василиса аккуратно зачесала волосы с его покрытого испариной лба и ласково дотронулась до щеки: — Или заставлю его страдать, долго и мучительно? Могу даже взять в рабство и заставить пахать на моей винодельне до самой смерти.

Драко всегда любил её шутки. Или неясные сомнительные угрозы. Драко всегда улыбался и говорил: да, давай так и сделаем, нет, подожди, я знаю, как сделать лучше. Драко не улыбнулся — только прикрыл глаза, усиливая хватку и впиваясь ногтями в кожу.

— Не говори, — ослабленный, он упорно выдавливал слова, — не говори маме. Пожалуйста, не говори.

— Я не скажу, — ответила Василиса, перебарывая себя. Она должна была сказать, но всё казалось таким неважным — уроки, домашние задания, что подумают о ней люди — о Лаванде Браун, ночующей в больничном крыле, караулющей чужой сон, как верный страж. Василиса обещала Нарциссе присмотреть за её сыном, но не доглядела из-за собственной мнительности. Больше она такой ошибки не совершит.

Макфар была отличной целительницей. Все процедуры она провела самостоятельно, огородив для Драко самый дальний угол в медкрыле. Перемещать его в Мунго не стали, чтобы не беспокоить лишний раз, но Василиса подозревала, что ради неё пошли на уступки: она несколько раз видела, как камином приходили и другие целители, чтобы проверить состояние больного. 

Мадам Помфри дважды в день давала ей успокаивающий бальзам, сваренный Снейпом. Из змеек приходили девочки и Блейз — посещение было строго ограничено, и через них весь факультет узнавал подробности. Невилл отгонял любопытных от дверей и оказывал молчаливую поддержку всё то время, пока Василиса бездумно пялилась в потолок — Драко, в основном, спал.

Слухи разлетелись по всей школе, каждый преподаватель был в курсе случившегося. Заходила профессорка Вектор, сказала, что понимает, момент не лучший, и передала официальное письмо от гильдии. Василисе присвоили Мастера по Прорицанию и Астрологии и Подмастерье по Нумерологии — но ей было до ужаса всё равно. 

Пять дней Василиса не выходила из больничного крыла. Все её мысли о том, что она не должна вмешиваться в жизнь Драко, показались такими глупыми, такими беспечными. Будь она рядом, этой идиотской дуэли бы не произошло. Будь она рядом, Драко бы не пострадал. А ведь Поттера, этого ублюдка, даже не наказали. Лишили возможности посещать Хогсмид, этого достаточно за почти-что-убийство? Василиса ненавидела мальчишку — какой-то жалкий сопляк, возомнивший себя Избранным, чуть не убил её друга.

У её собственной пустоты будто пропало дно — то равновесие, та лелеемая опора, на которой Василиса держалась весь год, истончилась. Внутри горело и тянуло, скручивалось что-то опасное, жгучее. Хотелось кричать, хотелось бушевать, хотелось расплёскивать свою ярость, свои чувства — смотрите все, почувствуйте и вы! Но пришлось запереть всё внутри, чтобы не мешало и не отвлекало — на кону были жизни Драко и Нарциссы.

Слизеринцы, конечно, не оставили это просто так: Поттеру пакастничали и язвили в лицо, но сделать что-то серьёзное не могли — Тёмный Лорд запретил трогать мальчишку, объявив его своей добычей. Василиса на эти законы джунглей кривилась, но понимала — сокурсники боятся за свои жизни и жизни родных. Но за себя она не боялась.

Единственная проблема, с которой столкнулась Василиса: Феликс Фелицис не был готов — четвёртого июля, поздним вечером, необходимо снять котлы с огня, перелить зелье в специальные флаконы и оставить охлаждаться. Но учебный год заканчивался, и времени не было. 

Сбежав на один вечер в поместье, Василиса долго стояла перед котлами, вглядываясь в густеющее зелье. Не было времени на эксперименты, не было возможности узнать, какую дозу ей нужно принять и на сколько её хватит. Василиса не знала о последствиях — факт, они будут и, возможно, необратимые. Но как им, школьникам, убить мага, победившего Гриндевальда? Только с помощью дикой удачи. Василиса налила в пузырёк зелье на один большой глоток и закупорила его пробкой. Если она это переживёт, Феликс поможет им на войне.

Барти попросил её не умирать. Не лезть на рожон, быть осторожной. Напомнил про палочку мёртвого егеря — своей колдовать Аваду опасно, вряд ли Василиса проскользнёт в подземелья незамеченной. Надо быть готовой к допросу авроров. Готовой к тому, что у них ничего не получится. К тому, что она не вернётся домой.

Драко связался с некоторыми Пожирателями, чтобы заручиться их поддержкой. Рука Славы освещала путь во тьме, создаваемой перуанским порошком. Удобными для операции были те дни, когда Дамблдор уходил в Хогсмид, пропустить пару кружек. Позднее время, когда все уже согнаны по гостиным и легли спать перед следующим учебным днём. Без лишних свидетелей, без сопротивления, без жертв — два, три бездельника-аврора, патрулирующих Хогвартс, не в счёт.

— У нас получилось, ты можешь в это поверить?

Последний штрих был нанесён. Они множество раз проверили исправность шкафа на крысах, а теперь — перенеслась и сама Василиса, перепугав Беркса до смерти. Они были готовы.

— Хозяйка, — появилась Пенка. — Директор покинул школу, направляется в деревню.

— Снова в бар, — Василиса призвала Темпус, нахмурившись. — У нас есть около часа на подготовку.

— Держи, — Драко передал ей зачарованный галлеон — похожие носили при себе дружки Избранного на пятом курсе. — Подашь мне сигнал, когда он появится. Мерлин, он должен появится.

— Мы приманим его, — Василиса, едва скрывающая нервную дрожь, старалась поддержать Драко. — Ты ведь знаешь, как призвать Метку. Это будет хорошая ловушка, из-за всех этих щитов вокруг школы. Мы сделаем это.

— Я должен, — повторил себе Драко, как мантру, с которой он вставал по утрам последний год, — я справлюсь.

Василиса накинула на себя отвлекающие чары и вышла из Выручай-комнаты. Ей бы выпить успокоительное, но она не знала, как сырой Фелицис среагирует. Она не сказала Драко, что собирается рискнуть. Не сказала Барти, но он догадался сам. Она не была наивной — их план на грани провала с самого начала. Выбора не было. Василиса подумала: хорошо, что я составила завещание. И выпила зелье удачи.

Тело пробило дрожью. Онемели губы и руки, едва разжимались пальцы. Василиса будто выпила полный стакан коньяка, но жар, прокатившийся по пищеводу, и не думал утихать. Запахло гарью. Резко окатило холодом — ледяным порывом, пробрало прямо изнутри, от магического ядра до макушки и кончиков пальцев. Василиса смогла выдохнуть, тяжело, с присвистом, и мучительно, чувствуя, как ломит кости и сводит мышцы, выпрямилась — время поджимало.

Василиса отправилась сразу на астрономическую башню — по задумке, только обладатели тёмной метки смогут подняться по лестнице, остальных не пропустит барьер. Слизеринцы были предупреждены: никто не должен выходить из своих комнат до рассвета. Невиллу она тоже намекнула сидеть на месте, притвориться глухим и слепым — лишь бы был в безопасности. Василиса и не думала, как он отнесётся к ситуации, простит ли её после такого — это было дело завтрашнего дня. Она знала лишь, что всё может пойти не так: их свяжут авроры, её убьют при аресте, Драко посадят в Азкабан. Как бы они не просчитывали варианты, не обыгрывали ситуации — за всем не уследишь.

Василиса поднялась на верхушку башни, проверила дверь и встала в закуток — её бы не увидели ни вошедшие, ни появившиеся в центре площадки. Пара минут, и блеснула вспышка — на небе ожил череп, Тёмная Метка.

Было ощущение нереальности происходящего. В голову дало, как после водки на пустой желудок. Неприятно подташнивало, внутренности жгло. Василиса чувствовала тяжесть в голове и нездоровую ясность ума. От эмоций отрезало.

Снизу, через приоткрытую дверь, послышались звуки битвы — треск заклинаний и крики. Плохо, значит, их ждали. Василиса надеялась, что это не школьники, а авроры — она не хотела быть виновной в смерти детей.

Василиса заметила его не сразу — мешали отблески Тёмной Метки. Она сжала в руке галлеон, посылая короткий импульс — теперь Драко знал, что директор прибыл на сцену. 

Не один. Только когда они приземлились, Василиса услышала голос — чёртов Поттер был здесь, скрытый от глаз, ненужный свидетель, от которого было поздно избавляться. Дверь с грохотом открылась.

— Экспеллиармус, — прошептала Василиса. Палочка Дамблдора, ледяная и жалящая, скользнула в ладонь и исчезла в браслете. Теперь он безоружен. Они напали на безоружного.

— Добрый вечер, Драко.

Малфой шагнул вперед, быстро осмотрелся, про­веряя, нет ли здесь кого-нибудь, кроме него и Дам­блдора. Взгляд его остановился на второй метле.

— Кто здесь ещё?

— Вопрос, который мог бы задать вам и я. Или вы действуете в одиночку?

Василиса, подгоняемая зудящим чувством, вышла вперёд и встала за плечом Драко — зелёный свет Метки осветил её сосредоточенное лицо.

— Добрый вечер и вам, Лаванда.

Василиса легко склонила голову, приветствуя. Дамблдор, облокотившийся на стену, едва стоял — дрожь охватывала его тело, почерневшая рука была плотно прижата к животу. Они напали на больного безоружного старика, помнящего их первые шаги к распределяющей шляпе. Она разглядывала директора и не находила в его затухающей фигуре того мага, который лучился силой каждое первое сентября. Он не был плохим, не был её неприятелем или личным врагом. Простой человек с властью в руках, уверенный в своих действиях, не смирившийся со своими ошибками; обычный мужчина, чей возраст сделал за его врагов всю работу.

Драко нервничал и оглядывался на лестницу — снизу доносились чьи-то крики. Василиса молчала. Зудящее чувство, вызванное Феликсом, подсказывало терпеливо ждать. Она знала, что Драко не сможет. Он не был слабым — но был сопереживающим, как бы этого не отрицал. Слишком ценил чужие жизни. 

— Драко, Драко, ведь вы же не убийца.

Его рука, державшая палочку, ходила ходуном. 

— Сомневаюсь, что вы убьете меня, Дра­ко. Убийство — дело не простое, что бы ни думали на этот счет простаки...

— У меня нет выбора! — ответил Малфой, стано­вясь вдруг таким же белым, как Дамблдор. — Я должен сделать это. Он убьет меня! Убьет всю мою семью!

Василиса выдохнула, понимая, что время пришло. Сейчас всё решится. Она станет убийцей.

— Поэтому здесь вы, Лаванда, я прав?

Василиса выступила вперёд, загораживая Драко. Да, она здесь для этого. Всё было решено давно, ещё тогда, когда она увидела его в своей гостиной, плачущего из-за пыток и шока. Василиса успела смириться. Где-то здесь всё ещё был Поттер — но почему-то не вмешивался и молчал.

— Уважьте старика напоследок и скажите, для чего вы это делаете? — спросил Дамблдор, но Василиса понимала, что он знает. Тянет время. Ждёт чего-то или кого-то. И всё равно ответила.

— У меня нет метки, если вы об этом. Я никому не служу. Я делаю это ради Драко.

Драко с присвистом выдохнул. Василиса обхватила его дрожащее запястье, потянула вниз и крепко прижала к собственному боку. Она хотела сказать ему: всё будет хорошо, проблема решится, и мы выживем. Но Василиса так не хотела лгать.

— Вы очень смелая девушка, Лаванда, — сказал Дамблдор, — и, безусловно, сильная. Нам повезло, что вы выбрали сторону.

— Я на своей стороне, — безэмоционально сказала Василиса, направляя палочку на директора. Глаза предательски слезились — она осознанно шла на убийство человека, которого видела каждый день. Драко, вжавшегося в её плечо, трясло.

— Я понимаю, — сказал старый волшебник, отечески улыбаясь в густые усы. — Тогда, если вы хотите уберечь Драко, вам стоит поспешить. Последователи Волдеморта не должны вас увидеть.

Магия рвалась наружу. Зуд усилился. Василиса не показывала торжественности или довольства, потому что ничего такого не испытывала — только сухое вымученное безразличие отразилось на её побледневшем лице. Голос был тихим, но твёрдым. Упрямым. И обречённым.

— Авада Кедавра.

Зелёный луч достиг цели. Дамблдор, едва стоящий на ногах, до последнего смотрел ей в глаза, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной че­рез стену башни и исчез.

Василиса опустила палочку и на мгновение сжала руку Драко — она сделала всё, что было в её силах. Повело вправо и вниз — сработало чутьё, усиленное Феликсом. Василиса скрылась в закутке прежде, чем ввалились Пожиратели— они увидели лишь одиноко стоящего Драко.

— Он мёртв.

Довольные сиблинги Кэрроу, не сдерживаясь, приплясывали на месте — открыто и немного безумно. 

— Здесь столько еще не порванных глоток... Вкусня­тина, вкуснятина...

Сначала пришло чувство страха, а следом — Василиса услышала рычание. Грейбек был здесь. Грейбек — чудовищно сильный, опасный и кровожадный предводитель оборотней — был здесь. Эмоции, запертые зельем удачи, пробивали плотину. Внутренний жар вернулся. Василиса наложила на себя Силенцио, чтобы не завыть от смеси боли и ужаса. Смогла бы она и его убить? А тех двоих? А того, нервного? Или умрёт раньше, чем сможет сдвинуться с места? 

Дверь открылась — это появился Снейп. Драко обернулся к нему и сказал фальшивым торжественным голосом:

— Дамблдор мёртв. 

Грейбек шумно принюхался и резко полоснул когтями по стене. Василиса содрогнулась, обнимая себя за рёбра. Всё болело и жгло, виски сдавливало, к горлу подкатывала тошнота — но Василису всё ещё не заметили. 

Снейп приказал Пожирателям уходить и утянул за собой Драко. С лестницы раздавались крики, рушились стены. Спина Грейбека скрылась в проходе, и все заклинания сокрытия, которые Василиса наложила на себя, моментально слетели.

— Петрификус Тоталус!

Очнулся от ступора Поттер — нервный Пожиратель, выходивший последним, рухнул. Василиса вышла из-за угла и увидела, как на лестничном пролёте скрылся Избранный.

Он знал, что она здесь. Он всё видел. Ненужный глупый свидетель, знающий неудобную правду. Василиса жалела, что не освоила заклятие забвения — все советы Гила сводились к частой практике, а у неё было так чертовски мало практики.

Впереди мелькала спина Поттера. Его нужно было остановить, как-то задержать. У Василисы заплетались онемевшие ноги. Спускаясь по лестнице, перепрыгивая ступени, она вдруг подумала, что Трелони была права — действительно, бедствие на Башне Молний. И им некуда деться, когда под ногами рушатся камни. 

В коридоре продолжалась битва — прямо в проходе лежал обездвиженный Грейбек. Василиса не останавливалась — она на ходу пустила в него проклятие, разъедающее лёгкие, и уклонилась от летящей каменной крошки. Подошва скользила — под ногами лежали окровавленные тела. Я их не знаю, мне не должно быть жаль, думала Василиса, убеждая себя бежать. Тело вело то вправо, то влево — она уже не понимала, влияние это удачи или ей настолько плохо.

Василиса не собиралась останавливаться, но посреди коридора лежал, держась за живот, Невилл. Она не могла бросить Невилла. Его побледневшее лицо покрылось испариной, и Василиса упала на колени, применяя диагностическое. Вслед Кэрроу полетело Конфринго — короткая приятная месть, пока есть возможность. Снейп поможет Драко, он должен его вытащить. Василису разрывало, но она осталась на месте, лечить друга.

— Лаванда? Что с твоим лицом?

— Не двигайся, тебя прокляли.

Василиса не узнала свой голос — севший, скрипучий. Будто сорванный в крике. Возможно, она и вправду кричала, когда наложила на себя Силенцио. Боль, то нарастающая, то утихающая, убивала её изнутри.

Голова кружилась, руки дрожали. Невилл обеспокоенно вглядывался, пытался поймать её ускользающий взгляд.

— Остановись, у тебя кровь.

Василиса не услышала — в глазах у неё потемнело. Холодная волна, поднимающаяся от магического ядра, причиняла ей больше боли, чем жар. Из горла вырвался жалкий протяжный скулёж.

— Лаванда, хватит!

Всё будет хорошо, подумала Василиса, чувствуя, как её тянет на дно. Невилл поправится. Драко и его семья будут в порядке. У Барти есть дом, Дафна и Блейз ни к чему не причастны. Всё будет хорошо.

Василису никто не прозвал убийцей. Она не проснулась в наручниках, с конвоем из авроров у кровати. За окном было светло. Темпус показал первое июля, девять утра. Тело казалось неподъёмным. Что-то внутри гудело — как натянутая струна. Василиса догадалась, что это её магическое ядро.

Помфри сказала, что её кто-то проклял — серьёзно так, уничтожая изнутри органы, обратив магию против своей носительницы. Сказала, придётся не колдовать пару месяцев, свести всю волшбу к минимуму. Разумеется, Василиса знала: проблема в том, что она рискнула принять сырой Феликс Фелицис, за что и поплатилась. Удивительно, что её не убило — скорее всего, на это ушли остатки удачи.

Невилл лежал на соседней койке. Василиса, как оказалась, свалилась на него в обморок во время лечения. Он ни о чём не спрашивал и ни на что не намекал. Только серьёзно посмотрел в глаза и сказал, что очень за неё испугался — когда Василиса отключилась, кровь у неё пошла не только из носа, но и изо рта и ушей. Повышенное внутричерепное, подумала Василиса. Ты горела изнутри, сказал ей Невилл, а руки до локтей покрылись инеем.

Василиса с удивлением разглядывала кожу рук — бледная, болезненно-серого оттенка с нитками вен. Так близко к смерти на этот раз — и снова мимо. Помфри сказала: обморожение было серьёзным. Сказала: пришлось регенерировать ткани и заново растить ногти. Всю ночь с ней возилась целительница Макфар и только с рассветом покинула Хогвартс.

В койке напротив спал рыжий парень — Невилл сказал, что это Билл Уизли, и на него напал Грейбек. Василиса вглядывалась в ужасные шрамы на молодом лице и невольно представляла, как это будет смотреться на ней. Вещие сны были слишком чёткими, момент смерти был пугающе точным: оборотничье рычание, когти-бритвы и острые клыки, вспарывающие горло. Василиса детально знала, как её убьют. Всего лишь не знала — когда. 

Билл Уизли, как оказалось, любил поговорить. Он работал разрушителем проклятий, много путешествовал и был без ума влюблён в свою очаровательную девушку. Невесте Билла, Флёр Делакур, было приятно увидеть знакомое лицо среди школьников. По секрету поделилась, что они хотят устроить свадьбу — чем скорее, тем лучше. Василиса их искренне поздравила, вздохнула и позвала Пенку. Неловко махнув рукой, Василиса подарила им ящик вина на праздник. Уж чем была богата.

— Вот твоё приглашение, дорогая.

— Боюсь, я не самый желанный гость, — виновато улыбнулась Василиса. Последний раз она была на свадьбе… уже и не сосчитать.

— Эти ваши предрассудки! — воскликнула француженка и сказала проникновенным грудным голосом: — Ты прекрасная девушка, Лаванда, отличная подруга и завидная невеста. Тебе стоит перестать бояться себя.

Их выписали в день похорон. Василиса выглядела болезненной и ослабшей. Почему-то никто не тыкал в неё пальцем, не кричал: «Смотрите, это она убила Дамблдора!». Учителя предположили, что она оказалась там случайно и, как ответственная староста, бросилась помогать сокурсникам. Поттер же о её непосредственном участии молчал — лишь заявил о предательстве Снейпа.

— Все видели, как ты напала на Пожирательницу и пыталась спасти Невилла. Никто не думает о тебе плохо, — с поразительным терпением втолковывал ей Блейз. Он и Дафна, узнавшие утром новости, провели у её кровати весь день, отвлекая бессмысленными разговорами. Для любого мага потеря возможности колдовать была самым страшным наказанием, мучительной пыткой — Василиса же предвкушала, как окажется дома, в родном поместье и уснёт в саду до конца лета, чтобы восстановиться душой и телом. Она соскучилась по всеобъятному единению с сущностью Сада.

На похороны собрались после завтрака. Дафна взяла Василису за руку, Блейз ухватил её под локоть, поддерживая — они боялись, что она упадёт в любой момент, до того болезненно выглядела. Рядом вышагивал Невилл в компании рейвенкловки Лавгуд. Василиса с разочарованием поняла, что слишком мало времени уделяла своим друзьям — весь год её волновали только шкаф и Драко, а не ежедневные посиделки в гостиной или прогулки по территории школы. Они беспокоились, спрашивали, нужна ли ей помощь — Василиса отмахивалась, привыкшая всё делать сама. И сейчас, после всего произошедшего, под угрозой закрытия Хогвартса, Василиса понимала, как многое упустила — впервые за несколько лет она жалела о потраченном времени.

Прощались с директором на поляне у озера. Сотни стульев в несколько рядов, пребывающие без конца волшебники — практически всё поселение Хогсмида и школы, обитатели Косой Аллеи, сотрудники Министерства и Министр с делегацией — Василиса узнала многих. 

Находиться среди этих людей было неуютно. Василиса не понимала, что здесь забыла. Конечно, она могла уговаривать себя, что всё произошедшее — обыкновенное милосердие к умирающему, но как же сложно. Как же её это раздражало. Как же ей хотелось домой.

Сбежать из Хогвартса было легко — Василиса так часто это делала. Но сбежать от собственных мыслей, от поступков и от их последствий — практически невозможно. Скорее всего, она ещё не до конца осознала произошедшее — ощущение нереальности преследовало с момента, когда Василиса выпила зелье удачи. Или раньше: когда поняла, что Драко умирает на её руках. Или ещё раньше: когда открыла глаза и поняла, что жизнь после смерти есть.

Василиса выцепила взглядом Поттера и его компанию. Она всё ждала, когда Избранный покажет на неё пальцем и громко заявит: «Вот убийца, которую вы ищите!». В первую очередь, это поставит под угрозу Драко и его семью. Следующим в опасности окажется Барти — Василисе прикажут сознаться в преступлениях под сывороткой правды, и она не сможет смолчать. Тень падёт на всё её окружение, на бизнес, на факультет. Василиса вспомнила чувство, посетившее её на паре Защиты — она спасла кого-то от поцелуя дементора, но это не значит, что угроза исчезла. Они все были в опасности.

Твари озера пели об утрате. Василиса оглядывала собравшихся, щурясь из-за яркого солнца, и понимала, что не может заплакать. Дамблдор не был важен для Василисы как личность — он не был её семьёй, родственником или хоть кем-то близким. Дамблдор был безоружным умирающим стариком, которого она убила, она его убила, убила. 

 Хагрид положил на мраморный стол тело, укутанное в мантию. Министерский служащий выступил с речью. Василиса вдруг поняла, что ей противно от себя из-за того, что она ничего не чувствовала. Было легко отрицать социальные нормы, вести себя вызывающе, одеваться не как все, но лишить жизни человека…

— Блять, — Василиса с силой провела ладонью по лицу, — чёрт возьми. Блять.

— Всё хорошо? — обернулась к ней Дафна. Её глаза слезились, руки чуть подрагивали — и она всё ещё держала ладонь Василисы в своей.

Белое пламя, как живое облако, поглотило директора. У них в разгаре война, от Драко не было вестей, Снейп пропал, а она хладнокровно убила человека, на чьи похороны посмела прийти.

Василиса сжала пальцы Дафны и молча опустила голову. Ей не хватило сил ответить, что ничего уже не будет хорошо.