Раз десять Гилберт убедился, что рядом с магазином не тусят парни. Раз десять внутри магазина он прошел мимо полки с прокладками. Нервно отступал, когда в очередной раз девушка подходила взять упаковку. И делал вид, что интересуется бритвенными станками напротив.
Но вот наконец в линии никого нет. Осторожно Гил развернулся к стеллажу с прокладками, держа наготове фото. Так, синие упаковки — вот они. Но черт, почему их так много одинаковых? И почему у них разная цена? Что? Какого дьявола?! И какие конкретно нужны?
— Черт, Лиз, ответь уже! — он отправлял ей тридцатое сообщение подряд, но в ответ — ничего. Похоже, она все-таки уснула. — Да твою ж!
Мимо него прошмыгнули школьницы на пару лет младше, искоса поглядывая на него и хихикая. Черт, да они издеваются! Почему он вообще должен покупать прокладки для Элизабет?! Они даже не встречаются! Гилберт уже решительно развернулся, чтобы уйти, но память услужливо подсунула болезненного вида лицо Лиз.
— Какой же я чертовски хороший друг, раз занимаюсь такой херней, — Гилберт мрачно вернулся к выбору прокладок.
Так, вот эти в коробках явно не подходят — та упаковка была полиэтиленовой. Вряд ли ей нужна вот та большая упаковка, да? Что ж, выбор сужается… до шести упаковок. Гил мучительно вглядывался в них, пытаясь понять, в чем отличие. Он даже уже был готов попросить помощи у женщины, которая рядом выбирала туалетную бумагу, когда сзади послышался знакомый голос, заставивший за секунду облиться холодным потом.
— Гии~илберт, — Франциск привычно повис у него на плече, подсовывая ему под нос очередную розу. — Ты чувствуешь этот прекрасно-щемящий аромат? Ах, та леди была так мила, что оставила название тех прекрасных духов…
Незаметно Гилберт пытался развернуться так, чтобы не оказаться причастным к стеллажу с женскими прибамбасами. Но вопрос Антонио, со скучающим видом притащившегося вслед за Франциском, выбил его из колеи.
— А ты чего у прокладок торчишь?
Гилу казалось, что у него даже кожа под волосами вспотела — так сильно он пытался сохранить незаинтересованный вид. Надменно вскинув брови, он пожал плечами как ни в чем не бывало и стряхнул с себя липнущего Франциска.
— Да так, задумался, даже не видел, где стою, — уж уверенность в голосе всегда была его сильной стороной. Он даже приободрился и отобрал у друга эту дурацкую розу. — Какая гадость. Это что, ваниль?
Лицо Франциска скривилось в гримасе жгучей обиды вперемешку с явной жалостью к ничего не понимающему Гилберту. Явно просило кулака. Или хотя бы хорошего подзатыльника.
— Какой же ты дубина, — трагично вздохнул Франциск, забирая розу и театрально втягивая носом лепестки. — Это «Mon Guerlain».
Антонио и Гилберт обменялись привычными взглядами с последующим закатыванием глаз. Франциска не переделать.
— Кстати, тебе нужна помощь? — Франциск невероятно изящно — слишком изящно для парня — развернулся к стеллажу с прокладками. — Какие просила твоя девушка?
Гилберт нервно дернулся, отмахнулся, пробурчал что-то под нос. Он был готов сгореть от стыда — еще бы, перед парнями признаваться, что он пришел покупать прокладки. Да еще и не своей девушке (с которой, кстати, уже пару недель как расстался). Да еще и Элизабет. Той самой оторве Элизабет, которая еще несколько лет назад могла отделать их как каких-то богатеньких белоруких неумех.
— Да брось, Гил, — Антонио похлопал друга по плечу. — Это впервые на моей памяти, когда девушка доверяет тебе такие вещи. И это совершенно нормально. Это как туалетную бумагу купить. Срать же не стыдно.
— Фу, Антонио! — возмутился Франциск грубому лексикону и сравнению. — Но в целом он прав. В наше время нет ничего такого, чтобы покупать прокладки для своей девушки.
— Она не моя девушка, — сдался, наконец, Гилберт. — Просто… соседка.
Антонио и Франциск понимающе переглянулись. Уж они-то точно знали, что рядом с ним живет лишь одна девушка. И только одна девушка могла заставить Гилберта купить прокладки. Вот только чем она пригрозила, раз он согласился на такое мероприятие?
В итоге еще четверть часа трое парней спорили возле стеллажа с прокладками, распугивая девушек своими шумными обсуждениями. Уже выяснили, что у Гила, делавшего фото, кривые руки, руки-крюки, старческий тремор и не все в порядке с глазами.
— Да я просто куплю вот эти все упаковки и пусть сама разбирается, — взбесился Гилберт, сгребая в корзину с десяток подходящих по цвету упаковок.
— Господи, Гилберт…
— Заткнись! И вообще, валите уже! Без вас разберусь!
Гордо задрав подбородок, изо всех сил делая вид, что ему все равно на насмешливые взгляд продавщиц, Гилберт вышел из магазина с целым пакетом прокладок. Однако убедившись, что его друзья тоже вышли на улицу и отправились восвояси, Гил вернулся на минуту.
— А у вас есть бельгийский шоколад?