Бьякуран, так и не дождавшись более нормальной реакции на своё эффектное появление, то есть какого-нибудь человеческого приветствия, решил, видимо, тоже заменить его на что-то другое и плюхнул перед Тсуной пакет зефира. Та критически оглядела подношение и очень красноречиво посмотрела на Бьякурана.

— Что? — Возмущённо вопросил он, разводя руками. — А что я ещё могу тебе предложить?

— Руку и сердце. — Донеслось откуда-то с потолка.

В тоже мгновение туда полетел несчастный пакет. Бьякуран проводил его сначала очень печальным, а потом конкретно обалдевшим взглядом — пакет так в потолке и исчез.

— Мда. — Прокомментировала Тсуна. — Ты же, кажется, обещал оставить нас одних.

— Ну, я же не сказал слова «вообще».

Тсунаёши задумчиво огляделась, не нашла ничего более-менее подходящего для швыряния в обнаглевшего иллюзиониста. Подошла бы, наверное, туфелька, но она плоха была, во-первых, тем, что без каблука, а значит, ударила бы не больно, а во-вторых, тем, что забрал бы, сволочь, и её, а это пострашней уже будет, чем какой-то там невкусный зефир.

Чаем его облить, что ли?

Нет, на это девушка согласиться не могла. И даже на пустую кружку — тоже, так как немного их, в общем-то, осталось.

Тем временем Мукуро преспокойно исчез, и с невозможностью мести пришлось смириться.

— Интересный у тебя иллюзионист… — Всё ещё, видимо, отходя от потери любви всей жизни негромко сказал Бьякуран.

— Не без этого. — Согласилась девушка. — Чаю?

— Давай… А какого?

— А какого ты хочешь?

— Что там в языке цветов обозначает безграничную любовь?

Рука самопроизвольно потянулась вниз, к туфельке, но голова всё же успела вспомнить то, что думала совсем недавно, и предотвратить, казалось бы, неизбежное.

— Многие. Какой ты Бьякурану предложишь, ревнивец?

— Так, нет! — Возмутился упомянутый. — Мне, конечно, будет безумно приятно, но никакого ответа я не гарантирую!

— По-моему, вы прекрасно друг другу подходите! — Заявила Тсуна. — Так и представляю вашу свадьбу, с зефиром и ананасами… только вот кто будет невестой?

Откуда-то раздался громовой женский хохот сразу в несколько голосов, из чего девушка заключила, что их вполне себе слышно. Ещё она точно знала, что где-то должен висеть упрямо старающийся не ржать Торикабуто…

— Ты! — Воскликнул Мукуро.

— Да ладно, мне платье не пойдёт. А вот тебе… я даже уже фасон знаю!

— Да? — Удивился Бьякуран. — Какой?

— Ща…

Тсунаёши представила себе это, захотела увидеть и выпустила пламя…

— Э-э-э-э-эй!! А…

Продолжение фразы утонуло в хохоте Торикабуто.

А потом Мукуро внезапно заткнулся, наиллюзорил себе зеркало и внимательно вгляделся в его загадочные недра. Тсунаёши с Бьякураном с не меньшим трепетом за ним наблюдали и ожидали вердикта.

— А что, неплохо. — Наконец заявил он.

Тсуна от восхищения даже захлопала в ладоши.

— Вот так теперь и ходи!

— Тебе нравятся мужчины в юбках? — Осторожно уточнил Бьякуран.

— Нет, мне без разницы, кто в чём ходит, — отмахнулась она, — главное, чтобы шло. Ну красавец же, разве нет?

— О да! — Мукуро крутанулся перед своим иллюзорным зеркалом.

Тсунаёши решила всё-таки вернуться к изначальной теме разговора.

— Ну так какого тебе чая?

— Любого… а убрать это чудовище у тебя есть опция? Не то чтобы…

— О, чудовище? Прекрасное прозвище, всегда его буду так называть?

— …он мне не нравился в платье или без…

— Показаться?

— …но я как-то надеялся провести с тобой время без…

— Без платья?

— …его присутствия.

— Без присутствия платья?

— Чаем оболью.

Тсуна решила, что поугрожать-то можно всегда и всем, чем угрожается. А чай и горячий, и угрожается им просто прекрасно…

— Не обольёшь.

— Почему это?

— Тебе его жалко.

— Вовсе нет, у меня его много.

— Менее жалко тебе его от этого не становится.

Девушка тяжело вздохнула.

— Мукуро, ну серьёзно, не смешно это уже.

— Мне — да.

— А нам нет.

— Очень вам сочувствую.

Может, правда его чаем облить? Чай и нервы… наверное, нервы всё-таки немножечко важнее. Действительно, без нервов она уже чай пить не сможет.

— А ты не мог бы делать это на расстоянии? — Не выдержал Бьякуран.

— Не-а.

Тсуна угрожающе взялась за кружку, но пока что даже от стола не подняла.

— Ой, ну зачем же так радикально… Ты, кстати, заметила, что ухажёр твой даже со мной поругаться не может, настолько он сосредоточен и обдумывает свои слова? Нет, конечно же ты не заметила-а-а…

Девушка спокойно поставила кружку на место. А ведь она всего чуть-чуть её приподняла, даже не очень быстро…