Дом семьи Им

— Так ты говоришь, она останется с отцом в Японии? — спрашивает мать Чжебома во время еды.

— Угу-м, — отвечает Чжебом, глотая.

— Чонён так легко согласилась? — с чистым неверием, спрашивает миссис Им.

— Что ещё она может сделать? Пак Чимин — биологический отец Чжихён.

— Она может сделать много вещей, но я думаю, она просто решила этого не делать, — саркастично отмечает миссис Им.

— Мама, пожалуйста! Ты сказала мне отделить Чжихён от Чонён перед нашей свадьбой — я сделал это. Теперь, ты должна принять её от всего сердца. Чжихён уходит из нашей жизни, — уверяет её сын.

— Хорошо, пригласи всю их семью сегодня на ужин, — миссис Им закончила с завтраком.

— Всю семью? — спросил Чжебом.

— Чжихён тоже, — его мать собиралась уйти, но Чжебом остановил её.

— Вообще-то мама… — заикаясь начал он.

— Что ещё? — нахмурилась миссис Им.

— Пак Чимин остановился у них дома, — ответил Чжебом, глядя в свою тарелку.

— Что? — она не могла в это поверить. — Для тебя это нормально, Чжебом? Правда?

— Мама, просто подожди один месяц, — умоляет он. Его мать вздохнула.

— Пригласи Пак Чимина тоже.

Хотя Чжебом, каким-то образом, убедил свою мать, но правда в том, что он сам не доволен ситуацией. Какой парень был бы рад видеть, как его жена делит крышу с другим мужчиной?

Но Чжебом не может остановить Чонён в чём-то, особенно когда это касается Чжихён. Потому что он знает, что у Чонён нет к нему никаких чувств, она только отвечает на его благосклонность. Если они разойдутся, пострадает только Чжебом. Она очень сильная, она продолжит свою жизнь. У неё есть только одна слабость — Чжихён.

Кафе Омелас

Пак Чимин сейчас сидит на том же месте, где он пять лет назад оставил плачущую Дахён. На доске памяти, он нашёл фото, которое было сделано в день рождения Дахён. Это кафе стало свидетелем многих прекрасных моментов их жизни. Чимин сначала очень обрадовался, обнаружив, что это место все ещё существует. С чашкой горячего кофе он медленно осматривал памятную доску.

— Простите, — Чимин услышал женский голос. Он повернул голову и увидел молодую девушку, что смотрит на него с трепетом.

— Да, — отвечает Чимин.

— Вы Пак Чимин, танцор Пак Чимин? — спрашивает она с широко открытыми глазами.

— Да, — с улыбкой отвечает он.

— Боже мой! Сонбэ, вы меня не узнали? Я, Рюджин, — счастливо кричит девушка.

— Рюджин? — Чимин поднимает брови, а потом вспоминает, — Боже мой! Рюджин, ты изменилась, ты выросла!

— Да, я женщина теперь, а когда я призналась, ты сказал, что я ребёнок. Теперь можно с тобой встречаться? — озорно спрашивает она.

— Божечки! Ты всё ещё бесстыдна, даже не стесняешься поднимать эту тему, — Чимин притворился шокированным.

Они оба разразились смехом. Рюджин настояла на том, чтобы Чимин однажды посетил свою бывшую танцевальную академию. Сначала Чимин колебался, но теперь, после встречи со своими бывшими учителями танца, он чувствует себя действительно счастливым. Они пришли в восторг от того, что один из их бывших студентов достиг таких величин.

Проведя качественно время в своей бывшей академии, Чимин собрался уходить — он должен забрать Чжихён из школы. У него нет машины в Сеуле, как и у Чонён. Так что они с Чжихён ездят домой на автобусе.

— Папа, ты знаешь, что у нас сегодня званный ужин? — спросила Чжихён.

— Званный ужин? Где? — Чимин понятия не имел.

— У дяди Чжебома, ¬– отвечает она.

— Кто тебе сказал? — спрашивает Чимин.

— Бабушка. Она была очень счастлива, она сказала маме дяди Чжебома, что хочет изменить дату свадьбы, — сообщила Чжихён серьёзным голосом.

— Чья свадьба? — Чимин в замешательстве.

— У мамы и дяди Чжебома, — говорит Чжихён с кивком…

— А-а… — это новость для него.

Значит Чжебом и Чонён помолвлены.

Дом семьи Ю

Когда Чимин заходит в дом со своей дочерью, они слышат громкие голоса, исходящие из комнаты Чонён. Она спорит о чём-то со своей матерью. По мере приближения к залу слова становятся яснее.

— Чонён, мать Чжебома впервые официально пригласила нас. Ты должна правильно одеться, — кричит миссис Ю.

— Это значит, что я одеваюсь неправильно? — кричит Чонён.

— Я этого не говорила, но надо одеваться по поводу, — пытается уговорить мама.

— Мама, мне не удобно в платье!

— Тогда хотя бы сделай какой-то макияж, одень украшения, постарайся выглядеть как леди. — миссис Ю теперь звучит умоляюще.

— Ты знаешь, что я не могу делать макияж, что, если я его сделаю неверно и буду выглядеть как клоун? — рассуждает младшая из женщин.

— Я говорила тебе пойти в салон красоты.

— Что? Какая пустая трата денег, — с отвращением набросилась Чонён на такое заявление.

Миссис Ю вздохнула, она знает свою дочь, та её не послушает. И теперь она очень разочарована.

Чимин услышал всё это и вошёл в комнату.

— Могу я вам помочь?

— Как ты поможешь? — удивлённо спрашивает Чонён, её мать смотрит на Чимина с таким же выражением.

— С твоим макияжем, — улыбается Чимин. Но две женщины все ещё в замешательстве.

— Я танцор. Так что я знаю основы, — объяснил тот.

— О, точно, точно, точно, — миссис Ю со счастливым лицом захлопала в ладоши. — Теперь твоя проблема решена, верно? — обратилась она к Чонён.

Чонён всё ещё стоит в изумлении и следующее, что она видит, это как Пак Чимин осматривает её шкаф с серьёзным лицом.

— У меня не так много брендовой одежды, — нерешительно произносит она.

— Нет необходимости, мне нужна только одна вещь, которая усилит твой общий вид, покажет твою красоту, — Чимин просматривает всю одежду, пытаясь найти правильную.

— Красота? — бормочет Чонён, — У меня вообще есть это?

— Ага, вот оно, — улыбается Чимин, держа в руках белую рубашку и пару черных штанов. — У тебя ведь есть каблуки? — спрашивает он.

— Одна пара, — отвечает она, показывая ему единственную белую пару туфлей, что имела.

— Это подходит, пошли сделаем макияж.

Чонён смотрит на набор для макияжа, который действительно купила её мама.

— Такая пустая трата денег… пф, — она чувствовала раздражение.

Чимин начинает завязывать волосы, а так как его кончики пальцев касаются её кожи головы, уха, шеи, она ощущает своеобразное покалывание. Первый раз, когда парень так к ней прикасается. Чонён не может ничего поделать, но чувствует порыв гормонов, а её уши горят.

Чимин чувствует её оцепенение. Он оказывается перед ней, хватает её за плечи и наклоняется вперёд — лицо в нескольких сантиметрах от неё.

— Чонён-щи, — он смотрит в её глаза.

— Хмм… — единственное, что срывается с её уст, ей действительно неловко из-за близости. Эту неловкость практически можно потрогать. 

Чимин улыбается и толкает её на спинку стула.

— Просто расслабься.

Чонён откинулась и закрыла глаза, словно только что видела улыбающегося сатану.

Чимин действительно глубоко задумался о том, какой оттенок помады подойдёт ей. Чонён смотрела сквозь полуоткрытые веки, наблюдала, как он закатывает рукава вверх до локтей. На руках были видны его вены, что делало его очень мужественным. Когда он приблизился к ней с кистью, она снова закрыла глаза.

После теней на веки, Чимин подкрасил брови. Чонён ощутила желание открыть глаза после того, как так долго держала из закрытыми.

Но вскоре она пожалела, что открыла их. Первая вещь, которую она увидела — его пухлые губы, которые были едва ли в двух сантиметрах от её лица. Она попыталась перевести взгляд, но на этот раз она поймала глазами его ключицы, что виднелись через слегка открытую рубашку. Когда она замечает движение вверх-вниз его адамового яблока, Чонён поняла, что нужно прекратить! Она просто снова закрывала глаза и попыталась успокоить своё быстро бьющееся сердце.

Чимин слишком сосредоточен на её бровях, чтобы заметить какие-либо смущение. Затем он нанёс на губы тинт.

— Открой глаза, мисс Красавица, — радостно крикнул Чимин.

Чонён не могла поверить своим собственным глазам, она не может поверить, что женщина в зеркале, которая смотрит на неё — это она.

Чимин рядом выглядел гордым собственным художественным произведением. Он наклонился к спинке сиденья, через плечо.

— Ты понимаешь, Чонён-щи, как ты красива? — глядя в зеркало, спросил он.

— Да, — застенчиво улыбнулась Чонён.

Она также поймала яркую улыбку Чимина, которая превращала его глаза в полумесяцы.

— Действительно красиво, — снова говорит она, глядя в зеркало, но на этот раз смотря не на себя.