— С днём рождения, дорогая Чжихён.

Когда часы отбивают двенадцать часов утра, каждый в комнате кричит поздравительные пожелания Чжихён. Именинница закрывает глаза, чтобы загадать желание и задувает свечи. Вечеринка началась в восемь вечера, поэтому через час торжества гости начинают уходить. Тэхён был последним, кто ушёл, он дарит очередной именинный поцелуй Чжихён и прощается. После того, как он успокоился, Чонён забирает дочь в свою комнату, чтобы уложить спать, а Чимин начинает убирать зал.

— Мы можем сделать это позже, — предлагает Чонён.

— Нет, всё нормально, я ещё не сонный, — Чимин складывает в раковину использованную посуду и стаканы.

Он не хочет, чтобы Чонён устала, а она, ни в коем случае, не останется в этом беспорядке. Так что лучше сделать это сейчас.

Чонён ласкает волосы спящей Чжихён. Ещё один день, только один день, и она должна возвращаться.

Тогда что дальше?

Вдруг она слышит звук, что что-то разбилось. Она быстро выбегает из комнаты и обнаруживает Чимина, присевшего на полу, перед разбитым стеклом.

— Не трогай, если… — но он уже тронул и порезал палец.

— Ауч, — морщиться Чимин от боли.

— Держись, где аптечка? — спрашивает Чонён.

— В моей комнате, второй ящик моего учебного стола, — говорит ей Чимин.

— Я сделаю остальное, — Чонён говорит ему после того, как завернула лейкопластырь на палец.

— Мы можем сделать это завтра, — настаивает Чимин.

Но Чонён связывает волосы, заворачивает рукава и идёт к раковине.

— Ничего страшного, я тоже не сплю, — Чимин смотрит на её спину, пока она занимается посудой. Затем он медленно движется к ней, обвивает руки вокруг её талии и упирается подбородком в плечо.

Обнимашки сзади не дают Чонён ничего делать. У неё мурашки по всему телу, бабочки в животе.

— Мне тоже грустно, — говорит Чимин хриплым голосом.

— М-м-м… о чём? — Чонён чувствует лёгкую щекотку на шее, когда его дыхание касается кожи.

Затем Чимин зарывается головой в изгибе её шеи и нечётко бормочет:

— Ещё один день, тогда ты уедешь. Я больше не хочу быть далеко от тебя.

Чонён сжимает пальцы в напряжении, внезапно наступает озноб в теле, но её щёки горят. Эта близость неудобна, но так успокаивает. Она чувствует, что, если Чимин выпустит её, она сможет легче дышать, но это так успокаивает, она не хочет быть освобождённой. Чонён изо всех сил пытается найти слова, чтобы ответить, поэтому она молчит.

— Скажи что-нибудь, — повисший на плече Чимин, требует ответа.

— М-м-м-м… Я должна вернуться. Я не могу жить в чужой стране, как бы я ни желала, — грустным голосом говорит Чонён.

— Тогда, если я перевезу тебя сюда должным образом, ты будешь жить с нами?

Вопрос приносит огромную улыбку на лицо Чонён и она быстро кивает в подтверждение.

— Скажи это мне в лицо, — так как Чимин не видит её сзади, он разворачивает её, но затем он замечает её красные, как томат щеки. — О, мой Бог! Что случилось? Почему ты такая красная?

— Ничего, — бормочет смущённая Чонён, пряча щёки за ладонями. Её неубедительный ответ заставляет Чимина хихикать.

— Это из-за объятия со спины? Я так сильно на тебя влияю?

Его дразнилки ещё больше раздражают и без того смущённую Чонён.

— Нет… ничего подобного.

— Ты не убедительна, — улыбается Чимин, как чёрт. — Девушка, которая кажется крепкой, на самом деле зефир.

— Хватит, я собираюсь спать, — Чонён снимает резиновые перчатки и уходит в свою комнату, когда Чимин тянет за руку и притягивает к себе.

Чонён не знает, её лицо горит из-за гнева, смущения или застенчивости, она больше не знает своих чувств.

— О-у… ты как горячий сладкий картофель, — наклоняет голову Чимин, сохраняя в неприкосновенности раздражающую улыбку.

— Ты и твои неловкие метафоры, — издевается Чонён.

— Ты всё ещё стесняешься, слыша это, — издевается Чимин над злой девушкой.

— Я испытываю отвращение, я не люблю неловкость… бе, — Чонён возражает со всей своей силой.

— О-у… почему твоё отвращённое лицо так мило?

— Прекрати это, Чимин, — она изо всех сил пытается освободиться.

— Я не хочу…

Чимин не смог закончить своё предложение, так как чувствует, что его нижняя губа зажата между её тёплыми и мягкими губами. У Чимина занимает ноль времени, чтобы вовлечь свои губы в это святое дело. После напряжённой схватки губами, когда они отстраняются, чтобы получить немного воздуха, Чонён дарит ему хитрую улыбку.

— Пак Чимин может только дразнить, каждый раз я должна брать на себя инициативу…пф.

Её внезапная уверенность оставляет Чимина с открытым в неверии ртом.

— Серьёзно, Чонён? Ты провоцируешь меня сейчас?

— Нет, — Чонён подделывает зевок и говорит. — Я собираюсь спать. Я сонная.

— Да, я тоже, — Чимин поднимает её на руки как невесту.

Испуганная Чонён в страхе упасть, обвивает руками его шею.

— Что? Что ты делаешь? Куда мы идём?

— Спать, — Чимин входит в свою комнату и толкает дверь сзади, закрывая её.

— Ни за что. В твоей комнате? — Чонён кричит, её глаза от шока становятся больше.

— Ч-ш-ш… ты разбудишь Чжихён, — усмехнулся Чимин, осторожно положив её на постель.

— Ни за что. В твоей комнате? — опускает тон и шепчет те же слова Чонён, с такими же большими глазами.

На секунду наступила тишина, и они оба разразились хихиканьем от того, как это было смешно. Оба ложатся на кровать, смеясь, смотря друг на друга. После того, как они перестали смеяться, Чимин берёт её за руку.

— Спасибо.

— За что? — поднимает брови Чонён.

— За инициативу, — смеётся Чимин.

Чонён опускает взгляд, глядя на их соединённые пальцы.

— Так какого это на вкус?

— А? — Чимин на самом деле не понимает.

— Я имею в виду, зефир или сладкий картофель? — кусает она нижнюю губу.

И они взорвались вторым раундом хихиканья.