Лямка рюкзака оттягивала плечо. На стыке весело топорщились цветные нитки очередной заплатки. С начала года Микки пришивал эту лямку уже раз десять. Мама просила не уродовать спину и носить рюкзак на обоих плечах, но Микки казалось, что так он будет похож на первоклашку или на какого-нибудь унылого очкарика из класса для одаренных детей.

Сегодня заплатка должна точно лопнуть — дно рюкзака занимали три тяжеленных упаковки глянцевых листовок. Утром Рикардо, хозяин магазинчика на углу, предложил Микки дополнительные пятьдесят баксов за то, чтобы разнести рекламки вместе с газетами после уроков. Обычно флаеры развозил племянник Рикардо — ленивый здоровяк Лука, учившийся в параллельном с Микки классе. Но сегодня он не явился. Видно, утро выдалось слишком холодным, чтобы делать дополнительный крюк по дороге в школу. Ценящий пунктуальность Рикардо отдал работу Микки и даже заплатил авансом. Мальчик не был уверен в том, как Лука воспримет факт, что привычные карманные деньги уплыли у него из рук, но возможность подзаработать была важней, чем страх перед здоровяком-итальянцем. Приближалось Рождество. К тому же Лука, может, и не заметит или даже обрадуется, что с него сняли повинность таскать тяжесть в сумке полдня, а потом тратить свободное время, трясясь на велосипеде по холоду. Для Луки этот полтинник — насмешка, можно свернуть и в зубах поковырять, как он делал с любой бумажкой, попавшей в руки. Мерзкая привычка.

Микки быстро прожевал бутерброд, вскочил на велосипед и успел на работу ровно к четырем. Мистер Дуэйн уже ждал, как и стопки свежеотпечатанных номеров газеты. За Микки подтягивались и остальные разносчики, и все почему-то без велосипедов.

Глядя на велосипед Микки, мистер Дуэйн покачал головой.

— Я пытался тебе дозвониться.

Микки нашарил в кармане телефон и увидел, что тот снова разрядился — старая-престарая батарея держалась от силы шесть часов. Мистер Дуэйн развел руками, протер очки, вновь нацепил их на нос и взглянул на серое небо.

— Паршивая погодка. Не хочу платить страховку, если кто-то из вас свернет себе шею на гололеде. Так что пойдете пешком. Я составил список, каждому по три улицы, остальное развезет на машине Крис. Свободны!

Велосипед Микки пришлось оставить в подсобке типографии. Возвращаться за ним через весь район не слишком хотелось, и мальчик решил забрать велик на следующий день.

Двести баксов в неделю, всего три часа работы в школьные дни и два — рано утром в выходные. Хорошее подспорье для семьи и возможность ощутить себя взрослым. Микки смущался, когда, приходя с работы, мама прижимала сына к груди и называла его «мой маленький мужчина». Микки выворачивался и затевал игру в догонялки по дому, обращая момент слишком пронзительной нежности в шутку. Но эти секунды объятия были драгоценны для обоих.

Двести баксов в неделю. Весной ставку обещали повысить. Может быть, он смог бы позволить себе, наконец, купить ту книгу с набросками Диснея, на которую облизывался уже год. Микки тайком сфотографировал на телефон несколько страниц. И продолжал это делать, позволяя себе раз в два месяца заглядывать в книжный и с небрежным видом перебирая содержимое полок, добираться до заветного фолианта, а после выходить со скучающей миной, показывая, что вновь не нашел в этой убогой лавке ничего подходящего.

Пристраивая сумку с газетами на свободное плечо, Микки вспомнил шелест огромных глянцевых страниц. Хоть он и знал — деньги лишними не бывают и, как всегда, уйдут на что-то более срочное, но отчего хотя бы просто не помечтать?

Холодный ветер заставил поглубже укутаться в шарф. Полосатый, теплый, серый — под цвет глаз. Когда мама сказала об этом, Микки фыркнул — будто кто-то замечает цвет его глаз… Но глубоко внутри было тепло и приятно носить вещь, сделанную мамиными руками. Скоро праздники, нужно придумать подарок для нее тоже. Как же повезло, что Лука решил устроить себе выходной! Вот бы еще точно знать, что Микки за это ничего не будет…

Они поджидали его на окраине, в конце липовой аллеи. Трое мальчишек во главе с высоким крупным Лукой.

— Эй, рыжий!

Веснушек на лице и правда рассыпалось столько, что к ним подошли бы рыжие волосы. Но копна кудряшек на голове была вовсе не рыжей, а каштановой, как у мамы.

— Гони деньги, — процедил Лука, выходя вперед.

Мальчик невольно отступил, соображая, что лучше — дать отпор сразу троим? Шансов мало. Бросить сумку и сбежать — не вариант, мистер Дуэйн не слишком требовательный босс, но такого точно не потерпит. А с сумкой и рюкзаком на плечах Микки догонят в два счета. Попробовать применить дипломатию?

— Послушай, Лука, твой дядя сам попросил…

— Мне-то что? — сплюнул здоровяк, — отдавай чужое бабло и проваливай.

— Почему чужое? — разозлился Микки, — кто работает, тому и платят!

Лука оглянулся на приятелей, и все трое стали надвигаться на мальчика, заставляя отступать и дальше. В конце концов он уперся в железные полосы ограды. Звякнула цепь — за спиной оказалась калитка.

— Не шути со мной, рыжий, — многозначительно протянул Лука.

Микки невольно представил себе, как толстяк репетирует эту фразу перед зеркалом. Наверное, увидел сцену с мафиози в каком-нибудь старом фильме. Микки не выдержав, прыснул. Лука мгновенно рассвирепел и изо всей силы толкнул его, цепь с раскрывшейся створки упала в снег, а за ней, неудобно приземлившись на сумки, рухнул и сам Микки, оказавшись во дворе.

Вторжение на чужую территорию — это не шутки. За такое можно и схлопотать… Увидев, что Лука с приятелями нерешительно мнутся за забором, Микки принял решение, перевернулся, схватил вещи и бегом подбежал к заснеженному крыльцу. Только бы там кто-то был! Нужно попросить на минутку телефон — позвонить маме, может, она сегодня вернулась пораньше… При ней Лука не посмеет ничего сделать. И пусть Микки назовут трусом, он это переживет, а вот завтра в школе… Микки так ярко представил себе соленый вкус зуботычины, что захотелось сплюнуть.

Завтра — это завтра. Главное — сохранить драгоценную бумажку в кармане куртки, будущий мамин подарок…

Окна дома были темными, а звонок не работал. Микки постучал несколько раз. Нет ответа. Трое парней за забором откровенно веселились, показывая на него пальцами и картинно сгибаясь пополам от смеха. Уверившись, что хозяина нет, Лука сделал шаг в калитку, но тут дверь дома открылась, и Микки, потеряв равновесие, свалился под ноги высокому беловолосому мужчине.

***

Стемнело еще час назад, ветер посвистывал в оконной щели, шевеля страницы раскрытой книги на подоконнике. Джереми валялся на кровати в наушниках и лениво черкал карандашом по листу, подбирая композицию для следующего заказа. Пора было кормить Фроста, а ужинать самому — не хотелось. Вернее, не хотелось начинать возню с готовкой, в ходе которой обязательно всплывет еще десяток дел вроде не слишком чистой раковины и засохшего молочного пятна в углу полки холодильника. Можно просто дернуть за провод, вырубая ноутбук из розетки, дотянуться до таблеток на тумбочке и отключиться до утра. Джерри привык вставать до рассвета, и потому часто засыпал в то время, когда большинство людей только-только садилось ужинать.

Фрост спрыгнул с полки над кроватью прямо на спину Джереми. Тот взвыл и, сбросив наглое животное, хотел хорошенько наподдать по белой заднице, но кот увернулся и устремился в коридор. Джереми снял наушники и направился за ним.

Внимание Фроста привлекла возня за дверью. Настойчивый стук заставил Джереми нахмуриться. Единственным, кто приходил к нему домой, был доктор Замир. С их последнего разговора прошло две недели. Неужели Эйтан все же решил приехать? Дверь распахнулась, и на порог кубарем вкатился растрепанный мальчик лет тринадцати. От неожиданности Джереми отпрянул назад, споткнувшись о кота. Парнишка, видимо, принял это за приглашение войти, сграбастал два облепленных снегом баула, бросил внутрь, захлопнул дверь и прислонившись к ней спиной, шумно выдохнул. Джерри не успел и рта раскрыть, как незваный гость выпалил:

— Простите пожалуйста! Можно от вас позвонить? А то там эти…

Он обернулся и приник к узкому окошку возле двери. Джереми невольно перевел взгляд туда же, и увидел за сетчатым забором троих пацанов, которые совещались и поглядывали в сторону дома.

«Почтальон».

Джереми уже встречал его раньше, возвращаясь с пробежки по воскресеньям.

— Так можно? — обернулся мальчик, — позвонить? А то мой телефон сел, мать приедет и заберет меня, мы тут недалеко живем, через три улицы, Лука ведь не отвянет, так и будет торчать, пока я не выйду, а…

Джереми молча разблокировал и протянул ему телефон. Он давно понял — избавиться от чьего-то присутствия можно гораздо быстрее, дав человеку то, что он просит.

— Закончишь — положи на полку у выхода.

Слова прозвучали неожиданно спокойно. Наверное, за две недели разговоров с Фростом Джереми заново привык к звуку собственного голоса.

«Эйтан бы обрадовался».

Дурацкая мысль, если стоишь на кухне, прижавшись к холодильнику спиной и считаешь удары сердца, стараясь не впасть в панику от того, что в доме вместе с тобой заперт человек.

«Всего лишь случайность. Такое происходит каждый день. Соседи ходят друг к другу за солью, девочка из дома напротив теряет ключи, чья-то собака может забежать во двор… И какая разница, где встретиться — на улице или в доме?

На улице им есть куда бежать…

Возьми себя в руки. Дыши. Ничего не случится… Эйтан столько лет вбивал тебе в голову — твоя проблема не агрессия, а страх перед ней. И вообще, он сейчас просто уйдет. Он сейчас уйдет».

Фрост ткнулся Джереми в ноги. Это подействовало лучше провальной попытки самовнушения. Джерри разжал стиснутые кулаки, подошел к шкафчику и достал банку. Вскрыл ее, высыпал корм в миску нетерпеливо мяукающему коту и намылил руки — запах консервов сразу въедался в кожу.

— Извините…

Кудрявый почтальон смущенно топтался на пороге кухни, протягивая мобильник. Талый снег с ботинок оставил на полу серые звездочки и полоски.

— Мама не отвечает, наверное, в дороге… Можно я подожду немного, а потом опять перезвоню? Лука, он не захотел работать и теперь считает, что деньги его! А я их не крал, а заработал, я что, виноват, что эта ленивая задница профилонила? Я не помешаю, правда… Хотите, я у двери могу постоять.

У Джереми вырвался истерический смешок. Он до скрипа завернул подтекающий кран и вытер руки о штаны. Мальчик неожиданно улыбнулся в ответ.

— Слушай, это ведь ты, да? Недавно тут? Имя не помню только. Я Микки. А у тебя волосы крашеные или свои? Про тебя всякое болтают…

Он отступил в коридор, продолжая трещать, как сорока. Джереми прошел мимо и встал у стола на другом конце гостиной.

— В супере кассирша Сью всем говорит, что ты из психушки сбежал… — он смущенно замолк, поняв, что сболтнул лишнего, и глянул на Джереми, проверяя, не рассердился ли он.

— Я не сбегал.

Пока что ситуация напоминала скорее фарс, чем катастрофу. Микки облегченно рассмеялся и наклонился погладить Фроста, который, облизываясь, вышел из кухни и направился знакомиться с гостем.

— И тебе совсем не обидно? Ну, что она…

— Мне все равно.

Кот запрыгнул на спинку дивана и устроился там в позе сфинкса. Мальчик помолчал, разглядывая хозяина дома.

— Ты странный.

— Да, — отрывисто выдохнул Джерри. — Именно. Поэтому для тебя лучше будет оказаться за дверью.

Микки осмотрел комнату, задержав взгляд на листках над столом.

— Вот здорово, что это оказалась твоя калитка! Мне еще тогда было интересно, кто ты такой, но так просто нельзя подойти на улице...

— Зато можно вломиться в дом.

Фраза прозвучала резко, но и это собеседник принял за шутку. Он кивнул на наброски:

— Рисуешь? Круто. Я тоже учусь. Хочу комиксы делать, — Микки отвел с лица влажные пряди, снял шарф и повесил его на спинку кресла. — Знаешь Блэксэд*? Вот я…

Джереми, наконец, собрался с мыслями.

— Уходи.

Парнишка вытаращил глаза.

— Ты серьезно?! Они меня убьют!

— Вряд ли, — качнул головой Джереми. — В любом случае, лучше они, чем я.

— Да ладно, — недоверчиво засмеялся Микки, — ты же не…

Джереми прошел к двери, распахнув ее, выбросил сумки с крыльца и обернулся. Твердо встретив взгляд парнишки, указал на выход и сложил руки на груди. Веселое выражение стекло с лица Микки, как слой тающего снега. Он пожал плечами, опустил голову, прошел мимо Джереми, лишь на мгновение задержавшись, достал газету и положил на крыльцо.

— Спасибо, что дали позвонить.

Подобрав сумки, он направился к калитке. От противоположного забора отделились фигуры. Джереми захлопнул дверь.

Отключить фантазию невозможно, во всяком случае, в домашних условиях. Яркое воображение свойственно психам, что есть, то есть… Комиксы он никогда не любил, рисунки только мешали. Стоило закрыть глаза, как перед ними разворачивались истории, гораздо более яркие, чем нарисованные картинки.

Обледенелый асфальт обдирает скулу. От боли в глазах белые вспышки. От бессильной ярости и страха жертва не может выдавить ни слова, лишь шумно дышит, цепляясь за чужие руки, то ли безуспешно пытаясь остановить, то ли ища в них опору. Торжествующая, насмешливая улыбка противника серпом вонзается под кожу. Осознание своей полной беспомощности намного больнее ссадин и синяков. Холодное крошево забивается под куртку и в штаны, и унижение достигает таких глубин, что в горле встает ком, а все силы уходят на то, чтобы сдержать позорные слезы.

Шарф может легко стать удавкой, а школьный рюкзак — объектом торга.

Что ты сделаешь, желая вернуть свои вещички, малыш? Станцуешь для меня? Встанешь на колени? Залезешь на дерево? Ну давай, покажи, какой ты храбрый…

Он и сам делал это, очень, очень давно. Будто вчера. Наслаждение чужой болью может ненадолго заглушить собственную. Только доза с каждым разом должна повышаться.

Какая разница, делаешь ли ты это сам или молча позволяешь другим? Как просто закрыть глаза и снова отступить. Притвориться, что слеп и глух. Это не эгоизм, а здравый смысл. Это не жестокость, а простая логика. Лучше они, чем я…

«Ты ведь прекрасно знаешь, что это неправда. Что бояться нечего. Ты давно уже стабилен. Тебе просто нравится, чертов нарцисс. Нравится чувствовать себя хотя бы в этом — особенным…»

Любой выбор — иллюзия. Никто не делает зла по своей воле. Какое удобное оправдание на все случаи жизни.

«История ничему не учит. Ты ничему не научился. Ты все такой же».

Перед глазами на миг мелькнул огонек сигареты и презрительная усмешка четко очерченных губ. Черные волосы, черные глаза.

«Такой же, как он».

***

Громкий смех.

— Смотри, смотри…

— А вот эти видел?

— На телефон сфоткай…

Хихиканье и шорох разрываемой бумаги.

Микки поднялся на четвереньки. Расквашенный о лед подбородок болел так, что мальчик не был уверен, сможет ли открыть рот.

Двое дружков Луки вытряхнули в снег содержимое старенького рюкзака, заплатанная лямка лопнула, вызвав у мальчишек новый приступ смеха. Джонис держал красный альбом с драконом на обложке, обрывки рисунков разносил по улице ветер.

— Эй, рыжий!

— Не надо, — неожиданно тонким голосом попросил Микки, — не трогайте, это…

— Это что? — Лука усмехаясь, смотрел на него, —…"мое»? Ну, а те деньги были моими. Зуб за зуб!

Джонис вопросительно взглянул на приятеля и, дождавшись одобрительного кивка, выдрал еще один рисунок. Микки поднялся и подошел, но дотронуться до альбома ему не дали, вновь опрокинув на асфальт. На этот раз досталось затылку, хорошо, что толстый капюшон смягчил удар.

Послышался скрип двери, шаги и испуганные голоса убегающих мальчишек, затем все стихло. Микки открыл глаза, посмотрел на серое небо и розовую загогулину медленно разгорающегося люминесцентного фонаря прямо над собой.

— Вставай.

Микки дернули за рукав, как котенка, перехватили за шкирку и поставили на ноги. Псих из серого дома собирал рассеянные по улице обрывки рисунков.

«Не надо».

Голос не прозвучал. Постояв, мальчик покорно принялся помогать, сам не зная зачем. Это уже просто мусор…

— Идем.

Микки подтолкнули к калитке. Белый кот бросился навстречу из раскрытой двери, нервно мяукая. Тепло усилило боль в подбородке, Микки было страшно дотронуться до лица — казалось, куска челюсти нет на месте.

— Я Джереми.

Хозяин дома переложил стопку книг на пол и усадил Микки на освободившийся уголок дивана. Кот тут же, урча, запрыгнул к мальчику на колени. Микки зарылся в теплую шерсть лицом, и тут же отпрянул, побоявшись испачкать кровью. Однако спина кота осталась белой.

— Возьми.

Перед Микки оказалась упаковка замороженной моркови. Он нерешительно провел пальцами по подбородку, удивился, не найдя там открытой раны, и приложил к лицу пакет.

— Рисунки можно склеить. У меня есть сканер, если хочешь.

Мужчина уселся напротив, в кресло у компьютера, и сложил на груди руки.

— Ты реально странный, — выдохнул Микки.

Улыбаться было больно, но ответная короткая улыбка того стоила. Проказливая и открытая, будто принадлежащая не взрослому мужчине, а такому же мальчишке, как он сам.

***

— Хочешь, историю расскажу?

На столике стояла тарелка с крошками от сэндвичей и две кружки с темными кольцами от чая внутри. Джереми лежал на диване, закинув руки за голову, Микки раскладывал на ковре порванные рисунки, соединяя их скотчем с обратной стороны. Кот, задрав хвост, с видимым удовольствием прохаживался по шуршащим бумажкам, норовя подцепить их когтями. Телефон Микки был подключен к розетке, несколько опоздавших смсок от матери сообщали, что сегодня она задержится — на фабрику пришел срочный заказ.

— У меня для комикса идея есть, — продолжал Микки, — а маме бесполезно говорить, — вздохнул он. — У нее только «да-да, дорогой, это очень интересно». И засыпает посреди предложения… Она устает, я знаю.

— Рассказывай, — отозвался Джереми.

Микки довольно улыбнулся, поерзал, устраиваясь поудобнее, и сгреб Фроста, в очередной раз перепутавшего листки. Кот вырвался и в два прыжка оказался на диване, свернувшись у хозяина на животе.

— В общем, главный герой это космический пират по имени Климт.

— Почему Климт?

— Не знаю, — пожал плечами Микки, — слово понравилось.

— Густав Климт это художник-модернист с пристрастием к золоту и голым девкам, — усмехнулся Джерри, — вообще-то для пирата самое то…

Микки расхохотался.

— Хорошо, что я узнал об этом сейчас! Ладно… Тогда предложи другое, только чур, безо всяких Джонов Сильверов!

Джереми задумался.

— Торн. Так звали одного персонажа в старой компьютерной игрушке.

Микки пошевелил губами, обкатывая новое слово и кивнул.

— Круто. Годится. Так вот… Жил-был пират, а на плече у него всегда сидел робот-попугай…

— По имени Ван Гог, — не удержался Джереми.

Микки застонал и откинулся на ковер.

— Ты еще хуже мамы!

— Все, молчу, — поднял ладонь Джерри. — Продолжай.

— В общем, Торн летает на супер классном звездолете и всех побеждает. Звездолет я уже нарисовал, и снаружи и внутри, потом покажу. Но у пирата есть тайна. Часть своей жизни Торн не помнит, и у него есть враг, которого он никогда не видел. Когда-то давно этот враг украл самое дорогое, но это только потом откроется…

— Слишком много неизвестных.

Микки почесал в затылке.

— Думаешь?

— Думаю.

— Тогда что?

— Убери потерю памяти. Это пошлятина. А враг-то кто? Тоже пират? Или коп?

— Не придумал еще, — пожал плечом мальчик.

— Его надо прописать как следует. Не хуже главного героя. Многие истории выигрывают только за счет сильных злодеев.

— Ну да… Точно. Веном, Джокер…

Мальчик нахмурил брови, покусывая палец, потом потянулся за рюкзаком и достал тетрадь и карандаш.

— Это так здорово, с кем-то вместе придумывать. Я сразу запишу, ладно?

За окном опять летел снег, зажглись фонари. Фрост вновь спрыгнул на пол и улегся на тетрадь, в которой писал Микки. Мальчик осторожно подвинул недовольно метнувшийся хвост и стал негромко читать получившийся кусок истории. На середине листа он поднял глаза и досадливо цокнул языком.

— Не, ну что за фигня, и ты засыпаешь? Неужели так скучно?

Джереми помотал головой, не открывая глаз.

— Я не сплю без таблеток.

— Вообще? — удивился Микки.

— Вообще. Просто за день глаза устают, но заснуть я не смогу, проверено.

Мальчик помолчал.

— А сны ты видишь?

— Нет.

— А хотел бы?

Ответа пришлось подождать.

— Не думаю, — наконец, сказал Джереми. — Читай.

Микки прочистил горло и продолжил. Дойдя до конца, он поднял взгляд и понял, что мужчина дышит слишком мерно, рука свесилась с дивана.

Мальчик осторожно сложил листки в сумку. Стараясь двигаться бесшумно, собрался и тихо закрыл за собой дверь. Убедившись, что замок щелкнул, спустился с крыльца, закутался в шарф и зашагал к дому.