Уилл залез пальцем под респиратор и почесал зудящую полосу от резинки. Снова надел перчатку и отсыпал в плошку розоватого порошка. Посмотрев на результат, добавил щепотку — дешевые весы врали как минимум на полграмма, но Уилл гордился своей чуйкой. Она подсказывала, что на этот раз китайская хрень соврала в сторону уменьшения. Высыпав порошок в колбу, он прикрыл ее ладонью, ожидая, пока осядет пыль, налил туда заготовленную жидкость из мерного стакана. Затем повернул кран под небольшой горелкой и резким движением сорвал респиратор.

— Где чертова реторта, Дон?!

— Не знаю, — ответил из противоположного угла комнаты напарник. Копна спутанных кудрей и мигающие наушники шевельнулись, Дон выполз на свет, зевая и потягиваясь.

— Тебе не жарко в этом пакете? — спросил он, кивнув на плотный халат и фартук Уилла.

— Жарко. Но это лучше, чем дать расстрелять себя неудачно смешанными компонентами, — бесстрастно проговорил Уилл. — Как ты позавчера.

Дон опустил взгляд на свою футболку, покрытую мелкими аккуратными дырочками, и вновь зевнул, чуть не вывихнув челюсть.

— Ну, мне было любопытно, что получится… Пожрать осталось?

— Ищи реторту! — рявкнул Уилл. — Зачем я тебя только держу…

Дон лениво копошился в груде бутылок и коробок из-под фастфуда на дальнем столе. Выудив оттуда, наконец, стеклянную кривую посудину, он протянул ее Уиллу.

— Садись работать, — отрывисто приказал тот. — Я обещал Робби новую партию к концу недели. Сегодня пятница.

Цветные капли стекали по прозрачному боку колбы, вытяжка гудела, выбрасывая за окно желтоватый дымок. Дон нацепил защитные очки, взял пинцет и склонился над столом. Закатные лучи догорели, оставив нелегальную лабораторию под крышей обветшалого ангара во власти серого света люминесцентной лампы.

— Эй, Уилл, — позвал Дон, раскладывая кристаллы по пакетикам. — Что думаешь про эту фигню? Которую Тони приволок.

Уилл взглянул на часы, снял маску и повесил на крючок.

— Не знаю.

— Ну видушка-то настоящая.

— Не уверен. Скорее, монтаж.

— У Тони и компа нет, — засмеялся Дон, — даже телефон загнал вчера. Одни штаны остались.

Уилл поморщился, скептически хмыкнул и прицепил фартук рядом с маской. Его идеально чистый стол и равномерно вбитые в стену крючки являли собой почти комический контраст с бардаком, царившем в остальном помещении.

— А зачем взял тогда? Если не веришь? — спросил Дон, запаивая последний пакет.

— Интересно, — пожал плечами Уилл, и подойдя к холодильнику, достал банку колы. — Недорого же заплатил.

— Ну да, — фыркнул Дон, — Тони за дозу и душу продал бы… Интересно ему, — проворчал он, покосившись на напарника. — Зря ты из своей крутой лаборатории ушел… Там интересного, небось, побольше было.

— Не твое дело, — рявкнул Уилл, в его руках громко пшикнула вскрытая банка. — Закончил? Так вали. Робби ждет.

Дон накинул куртку с капюшоном, рассовал товар по карманам и вышел, хлопнув железной дверью. Уилл отставил банку, подошел к столу и выдвинул ящик. Задумчиво покрутил в пальцах пробирку с переливчатым голубым веществом. Сел, медленно провел по гладкой столешнице ладонью, смахивая несуществующие пылинки, снял чехол со сверкающего хромом микроскопа и надел перчатки.

***

С улицы особняк поражал размерами, а вблизи просто-таки давил. Облицованные камнем стены уходили ввысь, казалось, стоит задрать голову, увидишь зубцы и опрокидывающийся прямо на тебя котел с кипящей смолой.
Микки стиснул руки в карманах куртки, потянулся к плечу привычно поправить лямку рюкзака и вспомнил, что оставил его дома. Прочистил горло и, вдохнув поглубже, нажал на звонок. Некоторое время стояла тишина, так и манившая отступиться и сбежать. Но мальчик упрямо сдвинул брови и уговорил себя ждать.

Наконец, тяжелая дверь раскрылась. На пороге стоял помощник Уэба Фостера — Феликс. Вообще-то он числился простым санитаром, но предпочитал называться «помощником» или «компаньоном». Разумеется, лишь тогда, когда этого не слышал патрон, который раньше, до выхода на пенсию, признавал компаньонов только в бизнесе, да и то ненадолго. Фостер согласился терпеть чужого человека в своем доме лишь после того, как на него надавил сын с помощью церберов из органов опеки. Скандал получился громким, на всю улицу. Тогда еще старик Уэб смог встать с коляски, чтобы гнаться за представителями служб с поднятой палкой, на удивление громко скрипя про подлых шакалов, которые хотят отнять у него дом, построенный собственным трудом. Но на санитара все же пришлось согласиться, когда у старика окончательно отказали ноги. Феликс жил недалеко от Кейтлин с Микки. Выходные дни у него выдавались редко, и он использовал их в основном для того, чтобы сидеть за уличным столиком бара и хвастаться роскошью, которую ежедневно видит вокруг себя. У парня был талант подогревать интерес собеседников намеками. Собрав достаточно народу, он, наконец, со вздохом сдавался и выкладывал подробности. Мистер Фостер в этих рассказах выглядел капризным мрачным старикашкой с прогрессирующим маразмом.

— Добрый день, — профессионально улыбнулся почтальону Феликс. — Чем я могу помочь?

— Меня зовут Майкл Хоран, мне бы встретиться с… с мистером Фостером, — проговорил Микки.

Его решимость быстро таяла под холодным, несмотря на улыбку, взглядом Феликса. Если он скажет, что хозяин не принимает посетителей, Микки можно будет вздохнуть с облегчением, сунуть ненавистное кольцо хоть в почтовый ящик и с чувством выполненного долга уйти домой.

— Что там, Феликс? — раздался хриплый голос откуда-то изнутри огромной прихожей.

Послышалось жужжание моторчика, и в конце коридора появился темный силуэт, похожий на большого нахохлившегося грифа. Лысая макушка и длинный нос хозяина дома усиливали впечатление. Встретившись с пристальным взглядом водянистых глаз старика, Микки сглотнул.

— Добрый де… вечер, мистер Фостер, — начал Микки, — Я тут… я работаю, разношу почту, мне… я должен поговорить с вами.

Он молился, чтобы старик не заставил его выкладывать все прямо тут, при Феликсе, чьи холодные глаза обшаривали Микки с ног до головы.

— Это… это не про газеты…

— Проводи гостя на террасу, — бросил хозяин дома и, развернув кресло, поехал впереди.

Санитар нехотя посторонился, пропуская мальчика, дверь гулко хлопнула за спиной Микки.
Внутренний сад особняка не было видно с улицы. Выйдя на очищенные от снега цветные плиты двора, Микки невольно зажмурился от ударившего в глаза солнца. Даже сейчас сад поражал великолепием. Аккуратно подстриженные тисовые шары казались забытыми игрушками, упавшими с великанской елки. Высокие деревья тянулись к небу, на ветвях уже наливались ранние почки. Посреди террасы белел маленький стол и полукруглая металлическая скамейка. Кресло старика остановилось напротив. Микки невольно вспомнил наказ матери не садиться зимой на холодное, но выбора не было. Он осторожно примостился на самый краешек ажурного сидения.

— Встань!

Микки подскочил от неожиданности, чуть не своротив столик. Хозяин дома шепнул что-то помощнику, Феликс поднял брови и ушел, спустя минуту вернувшись с черным сложенным пледом в руках. Точно такой же закрывал колени мистера Фостера, сидевшего в кресле с идеально прямой спиной, словно на троне.

— Можешь идти, Феликс.

Санитар набросил плед на скамейку, в последний раз оглядел Микки, будто играя роль охранника, и вновь скрылся в доме. Старик указал мальчику на скамейку, тот сел и с удивлением ощутил, что ткань была горячей, словно плед сняли с нагревателя.

— Я слушаю.

Хозяин особняка сложил сухие белые пальцы «домиком», на лице нельзя было прочесть ничего. Микки глубоко вздохнул, вытащил из кармана кольцо и положил на середину круглой столешницы. В предзакатном солнце бриллиант сиял особенно ярко, как маленькая звезда. Глаза старика на миг блеснули, но лицо не потеряло бесстрастного выражения.

— Я подобрал его неделю назад. Около ваших ворот. — Микки заставил себя посмотреть прямо в глаза хозяину дома и быстро выпалил:
— Мне нужно было принести кольцо сразу, но… трудно не захотеть всего на свете, когда такое находишь… Я не смог. Простите, Мистер Фостер!

Старик рассматривал мальчика молча и долго, словно заново оценивая и делая какие-то выводы. Под этим взглядом кровь у Микки прилила к щекам, жар расползся по всему лицу, даже шея под шарфом зажглась, словно натертая перцем.

— Но теперь смог, — наконец, отозвался мистер Фостер. — Феликс! — повысил он голос. Из дома тут же выглянула гладко прилизанная голова. — Принеси нам по чашечке какао!

Дождавшись, пока помощник поставит перед ним поднос, и жестом отправив Феликса восвояси, он взял перстень и надел на палец. Сразу стало ясно — там украшению самое место, на этой сухой, но твердой руке с синими прожилками вен.

— Знаешь, сколько лет фамильному перстню Фостеров?

Микки помотал головой.

— Больше двухсот двадцати… Менялось лишь само кольцо, верхушка оставалась неизменной. Как и девиз.

— «Правда и храбрость». Я прочитал, — кивнул Микки и спрятался за чашкой.

— Это видно, — усмехнулся старик. — И то, и другое среди людей встречается редко.

Схлынувшая было краска вновь окатила уши Микки. Какао оказалось горячим и очень густым, но внутри и без него уже разлилось тепло. Некоторое время они молча смотрели, как краешек солнца уходит за высокую каменную стену.

— Пойдем, познакомлю тебя кое с кем.

Старик покатился по расчищенной каменной тропке, огибающей особняк. Микки шел за ним. Высокая стеклянная оранжерея давно не использовалась по назначению. Прихотливо изогнутые бетонные клумбы пустовали, фонтан зеленел сухой патиной и белесыми потеками птичьего помета. Лишь у одной стены высились заросли бамбука, достающие до потолка.
Раздался хриплый крик, Микки поднял голову. Из-под крыши пикировала большая птица. В первую секунду Микки испугался, но не успел ничего предпринять. Птица оказалась попугаем, он хлопнул цветными крыльями и уселся на колени старику, как на привычное место. Мистер Фостер улыбнулся и провел пальцами по ярким перышкам на голове. Большие глаза попугая прикрылись тонким веком от удовольствия.

— Чер-р-рта с два! Уэб! Уэб, ск-котина!

Микки не выдержал и прыснул. Уэб Фостер невозмутимо обернулся.

— Это Капитан. Ара. В прошлом месяце ему исполнилось тридцать семь лет. Капитан, познакомься с Микки.

Мистер Фостер пересадил ара на предплечье. Попугай смотрел на мальчика хитро, грозный клюв внушал опасения. Микки счел за лучшее спрятать руки за спиной.

— Привет, Капитан.

— Не трогай, пока Капитан сам к тебе не проникнется, — заметил старик, — Феликса он терпеть не может, — неожиданно хихикнул мистер Фостер. — Хотя кормит пернатого поганца именно он.

Ара соскочил на пол, прошелся туда-сюда, взмахнул крыльями и взлетел. Микки восхищенно наблюдал за полетом большой птицы, пока она не скрылась в зарослях бамбука. Лишь скрежет и чириканье продолжали разноситься по оранжерее.

— Круто! У меня в комиксах тоже есть попугай, правда он робот… Я рисую, — пояснил мальчик. — Мистер Фостер, а можно… можно я буду иногда приходить его рисовать?

Он сам испугался своей наглости.

— Ну что же, — поразмыслив, ответил старик, — приходи. У Капитана с его скверным характером маловато друзей…

Микки просиял.

— Уже весна, — продолжал мистер Фостер, — скоро будет много работы в саду. Мой садовник вечно приводит с собой каких-то типов, — поморщился он. — Постоянный помощник не помешает. Останешься таким же честным и будешь вкалывать как следует — продлим контракт на лето. Если, конечно, это предложение тебе интересно.

— Я… конечно, интересно! — воскликнул мальчик. — Я даже и не думал… Спасибо, мистер Фостер!

— Пока не за что, — отмахнулся старик. — Как ты умеешь признавать ошибки, я уже видел. Посмотрим, как ты умеешь работать.

***

Снег по ночам падал с крыш тяжелыми мокрыми шлепками, в ручейках пела вода. Расчищенный тротуар сам ложился под ноги, на душе было удивительно легко и спокойно. В небе уже разливалась лазурь, вытесняя багрянец. Это случалось все раньше и раньше. Липовые ветви, словно капилляры, каждое утро вбирали в себя алый свет, стряхивали зимнее оцепенение. Джереми прибавил скорости, минуя районный центр, пустой и непривычно светлый. Фонари давно погасли. Магазины пестрели граффити на закрытых створках, лишь одна кофейня была открыта. За столиком сидела Кейтлин. Джереми невольно сбился с шага. Девушка заметила его и махнула рукой. Джерри махнул в ответ. Кейтлин улыбнулась, ее губы шевельнулись. Джереми выдернул наушники и остановился. Он не предполагал, что Кейтлин может зачем-то подняться в такую рань, и не хотел бы, чтобы она видела его таким: потным и разгоряченным после бега. Но не ответить на приветствие хотя бы парой слов или улыбкой было бы вовсе свинством. Джерри глубоко вздохнул, пригладил волосы и подошел.

Они были знакомы уже почти два месяца. Обычно Кейт легко «читала» людей, но Джереми Дэвис оставался для нее загадкой. Она виделась с ним довольно часто: живя в небольшом районе, трудно не сталкиваться с теми же лицами. При встрече они перебрасывались парой фраз. Однажды даже сидели за одним столом в этой же кофейне, куда Кейтлин иногда заходила после смены. Кейт не ощущала неприязни с его стороны, однако он избегал контактов. Общался с Микки, когда тот приходил, но ни разу не звонил первым. Не пытался сблизиться или произвести впечатление ни на сына, ни на саму Кейт.

Когда еще стояли холода, она встретила его здесь впервые. Синяки с лица Дэвиса уже сошли, лишь на скуле осталась корочка от зажившей ссадины. На улице завывал ветер, Джереми вошел в битком набитую кофейню. Получив в руки чашку, обхватил ее длинными пальцами в митенках, вдохнул пар. Кейт прихлебывала кофе, ожидая, пока он ее заметит. Отвернувшись к зеркальной вставке в стене, незаметно наблюдала за ним. Когда Джереми наткнулся на девушку взглядом, на лице промелькнула досада. Он обратился к бариста, показывая на картонный стакан, очевидно, попросив перелить чай, чтобы забрать с собой. Но работник лишь мотнул головой — слишком много заказов… Щеки Дэвиса на миг вспыхнули, но раздражение тут же погасло, словно уголек привычно втоптали в землю. Кейт бросила играть в шпионов и открыто посмотрела на Джереми. Единственное свободное место занимала сумка Кейт. Он еле заметно улыбнулся ей и подойдя уселся рядом. Тогда они говорили совсем немного: вокруг стоял гул голосов. Кейт не казалось, что Дэвис терпит ее присутствие только из вежливости, но к чему тогда были эти метания у стойки?

Новый друг Микки занимал Кейтлин, как все непонятное. И вот теперь, увидев ее, он словно на стену наткнулся, а потом подошел и сел напротив, спиной к восходящему солнцу. С отросшими волосами, забранными в хвостик, он выглядел совсем молодым. Неестественная белизна прядей делала Дэвиса похожим на пришельца из другого мира. Кейт давно заметила, что глаза Джереми меняют цвет — от бледно-голубого до грозового синего, как в тот день, когда в дом вломился Гордон… Тогда, выбежав босиком на двор, Кейт на миг встретилась с ним взглядом, и сердце сковало холодом. Взор лежащего на снегу мужчины был обращен в себя, словно он вел разговор не с дружками Уайта, крутившимися вокруг кусачими осами, а с чем-то внутри. Словно сдерживая нечто.

— Хочешь? — улыбнулась Кейтлин, протянув Джереми стакан с кофе.

Он покачал головой и указал на умные часы со счетчиком километража на экране.

— Рано расслабляться.

Кейт вздохнула и отпила горячий напиток, подставила лицо лучам.

— Что ты здесь делаешь так рано? — спросил Дэвис.

— За ночные смены платят много, но они выдаются раз в несколько месяцев.

На противоположной стороне улицы показался еще один любитель бега, впереди несся золотистый ретривер, оглядывался и взлаивал, подбадривая хозяина. Джереми улыбнулся, провожая их глазами.

— Я думала, ты кошатник.

— Я?! Нет, — рассмеялся Дэвис. — Этот белобрюхий пират захватил мой дом силой. Я никогда и подумать не мог, что заведу кота.

— Так ты всего лишь терпишь его? — прищурилась Кейт.

— Или он терпит меня, — пожал плечами Джереми. — Я не силен в кошачьей психологии. Фрост себе на уме. У меня когда-то была собака, — вздохнул он.

— Расскажи, — попросила Кейтлин, отставив стакан.

Дэвис вскинул на нее глаза, готовый захлопнуться, как ракушка. Кейт спокойно ждала его слов. Некоторое время Джереми молчал, глядя на золотые солнечные полосы, пробившиеся на площадь сквозь проемы улиц.

— Он был маленьким, самым мелким из помета. Потому мне и отдали его за полцены… Такой черный комок… Рычал на меня. Я не был уверен, что Даггер выживет.

Джереми рассеянно вынул из салфетницы бумажку, смял в шарик и покатал по столу.

— Наверное, потому я назвал его так. Как залог успеха. Чего-то, чем можно будет гордиться… Даггер вырос сильным, но охоту обожал за азарт, за процесс, а не за результат. Он не был… злым. Хотя я пытался сделать его таким… Он был моим якорем, — поднял глаза Джереми. — Собака все прощает. И любит просто за то, что ты есть.

Он встал и попрощался. Кейт проводила глазами светлое пятно. Когда Джереми завернул за угол, взглянула на часы, поднялась и направилась домой, готовить завтрак Микки.

***

Последние пару месяцев Уилл ночевал прямо в лаборатории, на матрасе в углу. Он купил спальник, чтобы не прикасаться к разноцветным пятнам — последствиям обедов Дона. Тот обожал жрать лежа и утверждал, что экономит Уиллу время, а значит, и деньги, убивая двух зайцев: дает отдых спине и пополняет запас буррито в организме. Уилл не навязывал любовь к порядку Дону — во-первых, бесполезно, во-вторых, черт возьми, Америка свободная страна или как?! В свое время именно эта мысль перевернула жизнь Уилла с ног на голову. Она, ну и еще отличный кокаиновый приход.
Сейчас ему и вовсе было наплевать на порядок — день и ночь его мысли занимала работа. Не поставка дури для Робби — почти все теперь делал Дон, подключая Уилла лишь на сложных участках, где требовалась интуиция. Закрывая глаза, Уильям Гловер, выпускник одного из лучших университетов страны, видел перед собой голубые блики. Химические формулы на воображаемой доске складывались в сложные конструкции, стирались, выстраивались и ломались снова. Уилл обожал загадки. Состав принесенной Тони пробирки не походил ни на что знакомое Уиллу. А знакомо ему было много… Еще ни одна головоломка не приводила его в такое возбуждение. Дон сначала смеялся, потом перестал, уговаривал расслабиться, выйти подышать воздухом. Даже всерьез предлагал нарушить главный закон лаборатории: создавать, но не употреблять. Во всяком случае, не на рабочем месте. Уилл только отмахивался. Уловить логику мышления человека, сотворившего неведомую вещь, понять ее предназначение — непростая задача, даже если обладаешь талантом.

Осененный внезапной идеей, Уилл вскакивал посреди ночи и открывал ноутбук, проверяя очередную гипотезу. Но верная догадка пришла во время рабочего дня. Уилл сбросил перчатки и маску, вышел на заваленный окурками балкончик и вбил в строку запрос по радиопротекторам*. На двадцать четвертой странице поиска он наткнулся на обсуждение старого скандала на тему плагиата, в котором упоминалась «странная и отвратительно неэтичная» работа некоей Мэри Робески.

***

Тони привычно замедлил шаг возле «точки», высматривая Робби. Тот вышел из-за выступа стены, махнул Тони рукой, подзывая к себе. Тони насторожился. Даже принимая деньги за товар, Робби всегда смотрел в сторону, делая вид, что не в курсе, чем заняты его руки и словно бы не замечая человека перед собой. Проявление внимания к скромной личности Тони было как минимум необычно.

— Слышь, проедемся со мной. Кое-кто хочет тебя видеть.

Тони сглотнул и отступил на шаг, судорожно припоминая все свои грешки. Не вспомнив ничего важного, он, тем не менее, не успокоился — ведь большую часть своей жизни он уже вообще плохо помнил…

— Зачем? Кто? — пискнул Тони. — Я же ничего… Я такого ничего не делал, Робби, ты ж меня знаешь? Да? — он отчаянно пытался поймать взгляд дилера, но тот снова ускользал, как медуза.

— Садись в машину. Будешь умницей — получишь свою радугу. За так. Заказчик платит.

— Ну если… ладно, — сдался Тони.

Спорить с Робби было опасно. Ну и, во всяком случае, прямо сейчас Тони, вроде бы, не убьют.
***

На пустыре гулял ветер. Уилл стоял у машины, прячась от песка, поднятого непогодой, Дон сидел внутри, за рулем, и как всегда, слушал оглушительно громкий рэп. Уилл ощущал толчки ритма, прижавшись спиной к двери джипа. Наконец, показались две яркие звездочки — машина Робби. Уилл прикрыл глаза рукой, когда свет фар ударил в лицо, Дон выключил музыку.
Тони так отощал за последние месяцы, что казался тенью, Уилл нахмурился. Выдержит ли это тело испытание? Впрочем, даже если нет — кто будет горевать? Заметив Уилла, Тони обрадовался и подбежал, схватил и потряс за руку.

— Слушай, — без предисловий начал Уилл, — та штука, что ты принес. Голубая вмазка. Ты помнишь, как она работала?

— А то! — вздернул подбородок Тони. — Такое не забудешь!

— Тогда попробуй еще раз. — Уилл протянул ему шприц с переливчатой жидкостью, — сравни ощущения. Будешь паинькой — получишь это.

Уилл вынул из другого кармана пакетик. Тони подставил руку к свету, закатал толстовку. Через некоторое время повернулся и направил ладонь в сторону джипа. Машина качнулась, под колесами, поставленными на ручной тормоз, заскрежетали мелкие камни. Уилл отскочил. Ругательства Дона было отчетливо слышно даже сквозь закрытые двери. Тони внезапно рухнул навзничь, дернулся и затих. Из носа поползла струйка крови. Невозмутимый Робби подошел, приложил палец к серой тощей шее.

— Готов.

Уилл не сдержал разочарованного вздоха. Дон, наконец, выскочил из машины.

— Вы это видели?! Не, прикинь?! Я же говорил, — это правда! У тебя получилось, Вилли!

— Умолкни, — отмахнулся тот. — Ни черта не получилось, он сдох.

— Дьявол, у тебя, что, глаз нет?! Ты же видел? Робби, ты видел? Это же золотая жила!

Дилер кивнул и сунул в рот сигарету. Уилл подошел ближе, оглядел неподвижное тело.

— Надо работать, — задумчиво проговорил он, — Робби, ты нам понадобишься.

Он понизил голос, шагнул вплотную к дилеру.

— Мне нужна тишина. И еще люди. Желательно, такие, по которым плакать не станут.

* Радиопротекторы — лекарственные средства, предназначенные для уменьшения отрицательного влияния ионизирующего излучения на организм человека