Карандаш кисловато пах пластиком. Линии на бумаге получались четкими, уверенными — без «шерсти». Может, действовала магия новенькой вещи, а может, за последние месяцы Микки набил руку, но ему нравилось, как получается картинка. Рисовать новым карандашом приятно. Через некоторое время он превратится в подобие остальных старичков — сточенных, с погрызенными кончиками и стертой с боков краской. Но пока что этот грифель творил чудеса, создавая в белой пустоте вселенную, покрывая бумагу тьмой и расцвечивая космос звездами и шлейфами комет. В созвездии Змееносца плыл звездолет…

В созвездии Змееносца плыл звездолет. Одно из круглых сопел темнело оплавленным металлом, другое кольцо слабо помигивало голубым светом.
Красноволосый крепкий человек лежал на полу капитанской рубки. Серебристый комбинезон был заляпан кровью в нескольких местах. Человек слабо шевельнулся, стиснул руку в кулак и вновь бессильно разжал пальцы. Сознание возвращалось к нему медленно и неохотно. Яркие куски памяти перемежались с провалами обморочной тишины. Наконец, пиканье датчика заставило его очнуться и скосить глаза на источник звука. На широком экране вращалась модель звездолета, отметки краснели по всему левому борту Сандер, сливаясь в единое кровавое пятно в районе двигателя. Мужчина скрипнул зубами — смотреть на повреждения любимого корабля было не легче, чем на израненное живое тело. Но как случилось, что звездолет, оснащенный по последнему слову техники, оказался в столь плачевном состоянии?

— Торн.

На грудь приземлилась знакомая тяжесть, зашелестели тонкие металлические перья.

— Тор-рн…

Киберпопугай навел на хозяина глаз-камеру, склонил голову и постучал клювом в нагрудник.

— Флэш, — скрипуче отозвался человек, протянул руку и погладил холодную спинку птицы. — Где мы? Сандер! — повысил голос Торн, приподнимаясь на локтях.

Корабль молчал. Попугай взлетел и опустился на сияющую приборную панель.

— Искин не отвечает, — проговорил он, пощелкивая клювом. — Навигационная система выведена из строя… Работоспособность двигателей составляет тридцать три и две десятых процента.

— Запись с внешних камер?

Торн поднялся на ноги и подошел к панели, тронул сенсоры. На стекле иллюминатора замелькали кадры.

— Кто напал на нас?

— Разве… вы не помните, капитан? — отозвался попугай. — Их была целая армия. Нам повезло уйти в червоточину. Вероятность подобного исхода составляла менее трех процентов.

Память, казалось, вернулась окончательно. Торн словно вновь увидел десятки мелких звездолетов, что появились из ниоткуда и чуть не расстреляли Сандер в упор. Бой на борту, чужие сильные руки, припечатывающие Торна к стене, и боль…

— Это разбойники из созвездия Лиры? — медленно проговорил капитан, — мстят за то, что мы освободили их рабов?

— У них нет судов подобного класса, — уклончиво ответил попугай и бросил взгляд на по-прежнему пустующий экран искина.

Затем сунул граненый коготок на левой лапке в отверстие в центре панели и подключился к корабельному компьютеру.

— Это было записано на внутренние камеры.

На экране появился человек. Лицо его скрывала полумаска.

— Тебе конец, слышишь, тварь?!

— Кто он? — разглядывая стоп-кадр, спросил Торн.

Попугай как-то совсем ошарашенно оглядел своего капитана.

— Голос не идентифицирован, — помедлив, ответил Флеш. — Вероятно, был изменен с помощью фильтра в маске…

— Доброе утро, капитан, — раздался вдруг мелодичный голос искина. — Прошу прощения за молчание, я несколько… занята. Энергия перенаправлена на самовосстановление. Пытаюсь привести себя в порядок, знаете ли.

— Сколько времени тебе нужно? — спросил Торн.

— Сорок семь часов. И парочка важных деталей.

— Сможем двигаться без них? — насторожился капитан.

— Да, но… Я бы предпочла иметь полную комплектацию. Все же нам встречаются и другие звездолеты. Мне неловко… — Сандер вздохнула. — Левый двигатель уже никогда не будет таким, как прежде.

— Не беспокойся, с последнего дела, кажется, еще осталось золотишко, и я порадую свою девочку обновками, — ухмыльнулся Торн.

Микки задумался. Стоило показать на что годен его герой еще до основной миссии, вот только в голову пока ничего не приходило. Рука сама собой начала рисовать на листе кружочки. Кружочки обрели острые грани, превратились в безжалостный поток астероидов, с минуты на минуту грозящий смести Сандер и рассеять по космосу…

«Но ведь лететь нельзя, навигационная система сломана! — мальчик постучал карандашом по губам. — Значит, надо починить. Сандер важнее привести в порядок движки, а антенну, выходит, наладить можно только вручную, снаружи! Прямо в космосе!»

Глядя на то, как Торн прыгает по обшивке звездолета, Микки ощущал азарт. Словно он сам с трудом вскрывал погнутый, оплавленный выстрелами щиток, щурился сквозь забрало над искрящими проводками, паял и перематывал контакты, стараясь не думать, что сзади приближается смертоносное облако камней, и счет идет на секунды…

— Капитан! Тор-ропитесь!

— Включаю защитное поле, — отозвалась Сандер. — Мощности хватит на тридцать… двадцать девять…

Последние шаги Торн делал среди полыхающей взрывами астероидов тьмы. Это мелкие обломки, не больше кулака… От ярких пятен рябило в глазах.

— Я внутри.

— Держитесь, капитан.

Он успел ухватиться за поручень возле шлюза, когда Сандер врубила скоростные, прорываясь сквозь каменный туман, в сторону, в свободный бескрайний космос.

***

— Еще живы, — констатировал Дон, вернувшись из подвала.

В лаборатории под крышей было душно, несмотря на пыхтение переносного кондиционера в углу. Дон мучился со своими кудрями, а Уилл поднимал волосы в пучок на макушке, чтобы не так сильно потела шея.

— Все трое? — не отрываясь от работы, спросил он.

— Ага. Жрут бургеры, как не в себя. Не представляешь как я рад. А то вся эта кровища, судороги. Буэ. Хорошо, что у нас слив есть… Шланг, кстати, на мойке скоро надо сменить.

Уильям, не глядя, протянул руку за пробирками с кровью, которые держал помощник. Сменил перчатки и склонился над микроскопом. Дон отошел к своему лежбищу и плюхнулся на него, мрачно глядя в потолок.

— Уилл…

— А? — через некоторое время отозвался напарник.

Дон тяжело вздохнул.

— Может, не надо… было?

— Не надо что? — отвернулся от стола Уильям.

— Ну… ты уверен, что нас не найдут?

— Уверен, — кивнул Уилл, и вновь приник к окуляру. — Смотри, с последнего жмурика прошло две недели, и все тихо. Когда их нашли — увидели картину стандартного передоза. А с тонкостями никто не стал бы возиться. Скоро выйдем на рынок. Ты сможешь купить ту тачку, о которой ноешь второй год.

— А ты?

Уилл не ответил.

— Может, напишешь какой-нибудь жутко научный труд? — через силу усмехнулся Дон.

— Уже написали.

— Кто?! — подскочил латинос.

— Идиот, — вздохнул Уилл. — Тот, кто создал первый прототип. И этого умника, скорее всего, упрятали за решетку. Или в дурку. Или хуже. Думай головой, хоть иногда.

Он поднял пробирку, посмотрел на свет. Голубые волны вели себя странно, словно вместе с жидкостью в трубочке было заперто иное измерение.

— Завтра протестирую следующую партию. Должно сработать. Хочешь попробовать? — улыбнулся Уилл.

Дон опасливо посмотрел на пробирку и помотал головой.

— А я уколюсь, — Уилл аккуратно поместил трубочку в держатель. — Но не этой, а следующей: эта слишком слабенькая, поднимать мелочи неинтересно.

— Ты подумал, что будет, если все начнут швыряться машинами? — помолчав, проговорил Дон.

Уилл тихо рассмеялся.

— Ты ведь знаешь, порядок я люблю только у себя на столе. Весело будет, — подмигнул он.

Новую игрушку называли «волной», действие препарата не превышало двух минут. В лаборатории Уилл добился гораздо более длительного срока, но пока не выпускал опытные образцы на рынок. На этой стадии неизбежная шумиха была бы неуместна. Лаборатория разделилась: пришлось экспроприировать еще одно заброшенное здание на противоположном конце города, где Дон, взяв помощника, продолжал выпускать традиционные виды наркотиков, чтобы обеспечивать работу над «волной».
Робби справлялся. Неприметный тихий дилер обладал обширными связями и умел выбирать людей. Новость просачивалась ровно к тем, кому нужна, минуя опасные берега. Доход постепенно рос, и Робби мог позволить себе купить любую машину взамен старого Форда или, как минимум, сменить потрепанную кожаную куртку на нечто более приличное, но дилер предпочитал оставаться неприметным.

Через несколько недель Уильяма Гловера остановили посреди улицы два очень вежливых человека в костюмах. Машина, в которую его предельно корректно усадили, оказалась напичкана подсветкой и разными наворотами — от минибара до экрана, укрепленного на спинке переднего сидения. Гловер расслабился: госслужбы предпочитают обходиться малым. Значит, его везут не в тюрьму. Уильям знал многих городских авторитетов, если не лично, то понаслышке, и исправно платил проценты с продаж дури. Он гадал, кого из мафиози увидит, выйдя из машины. Робби много раз заговаривал о том, что надо бы «встать под крышу», но Уильям не хотел отвлекаться от впервые по-настоящему интересной работы, а главное, «волна» была только его детищем, и делиться Уилл не собирался. Лишь отмахивался, оставляя неприятные дела на потом. Очевидно, откладывал он слишком долго.

Усадив гостя, водитель убедительно попросил Уилла передать его напарнику телефон. К удивлению Гловера машина выехала из города. Через два часа Уилл окончательно уверился в том, что привычной схемы со знакомыми авторитетами ждать бессмысленно. Судя по битком набитому минибару, морить голодом и жаждой его не собирались, а значит, можно было рассчитывать не на казнь, а на переговоры. Увидев за окном новый восход, Уильям понял, что потерялся во времени — наручных часов он давно не носил, мягкая качка машины убаюкивала, заставляя засыпать вне зависимости от того, темно или светло за окном. Сопровождающие безропотно тормозили, давая возможность размять ноги и отлить в ближайших чахлых кустах. Города проезжали не останавливаясь, облегчая себе задачу: на голой пустоши сбежать Уиллу было просто некуда. Два «серых костюма» оказались понятливыми, хоть и чересчур молчаливыми, но после бесконечной болтовни Дона Уиллу это даже нравилось.
Уилл увидел дорожный указатель «Нью-Йорк» и позволил себе смачно выругаться. Въехав в город, «костюмы» припарковались у большого универмага, разрешили своему подопечному нормально поужинать и купить свежую одежду, молча оплатили чек.

Панорама с балкона небоскреба открывалась впечатляющая. Уилл невольно подумал о гнезде старого грифа с видом на охотничьи угодья. Человек, сидящий в кресле у стеклянного парапета так же был не молод. Гловер безуспешно попытался сдержать возглас — увидеть самого Джованни Бианки он никак не ожидал. Семья Бианки контролировала торговлю в доброй половине штата Нью-Йорк, их фото регулярно мелькали на страницах криминальной хроники.
Пожилой итальянец затушил сигариллу и молча указал на стул. На низком столике дымились две чашки кофе. Волосы Бианки уже серебрились на висках, когда-то сломанный нос хищно топорщился горбинкой над тонкими бледными губами.

— Dominico, caro mio, puoi andare. Ti chiamo dopo*.

Сопровождавший Уильяма «костюм» кивнул и вышел, тихо притворив стеклянную дверь. Джованни Бианки перевел взгляд на гостя.

— Вилли… — задумчиво улыбнулся он, — Уильям Гловер, талантливый мальчик! И такой честный и обязательный, — покачал головой мафиози, будто не вполне одобряя сказанное. — Твой босс не имел повода для придирок!

— Мы ни на кого не работаем, — вздернул подбородок Гловер.

— Я знаю, кто получал навар с твоего бизнеса. Все мы работаем на кого-то, — беззлобно возразил Бианки. — Взять хоть меня, — развел руками он. — Я работаю на свою семью… А все, кто работают на меня, получают за это хорошие деньги.

— Чем вам не угодили ваши работники, что вы посылаете за мной через полстраны? — криво улыбнулся Уилл.

Он понимал, что дерзить не следует, но ничего не мог с собой поделать — все нутро дрожало струной, а мысли не поспевали за телом и языком. Точно в таком состоянии Гловер когда-то давно швырнул в лицо ректора учебник неорганической химии. Вспомнив кровь на щеке старика, Уильям стиснул зубы и постарался заставить себя если не успокоиться, то хотя бы заткнуться.

Бианки хмыкнул и окинул Гловера внимательным взглядом, взял чашечку и глотнул кофе.

— Пару дней назад какие-то нехорошие люди ограбили мелкий оружейный магазинчик в Вегасе, — начал он. — И все бы ничего, но очень уж интересна была картина преступления, записанная на камеры…

Итальянец облокотился на спинку кресла, забросил ногу на ногу и замолчал, глядя на залитый огоньками город.

— Хорошо, что охранником там работал один очень хороший парнишка… очень хороший, — повторил Джованни, ставя чашку на узкий столбик парапета.

Уилл невольно задержал на ней взгляд — казалось, любое дуновение воздуха сбросит посудину вниз, на далекие улицы, чей гул не долетал сюда.

— Он сразу же позвонил своему другу, а тот — своему. Это дошло и до меня. Запись, к счастью, удалось изъять. Ружья, плывущие по воздуху… это заслуживает Оскара.

Итальянец посмотрел на гостя и снова укоризненно покачал головой.

— Парень хотел поделиться новостью с миром… Нам пришлось заставить его замолкнуть. И его друзей. Ну и подчистить еще кое-какие концы… Вилли, ты такой талантливый малыш… Но крайне неосторожный. Тебе нужно руководство! Еще чуть-чуть — и твое гениальное изобретение оказалось бы не в тех руках. Можно сказать, я спас тебя в последний момент.

Уилл схватил со стола чашку и залпом выпил остывший кофе.

— Чего вы хотите? — спросил он.

Бианки мигом снял маску расслабленности и наклонился вперед, уперев локти в колени.

— Я хочу, чтобы ты эксклюзивно работал на меня. Хочу защитить тебя от федералов. Для этого мне надо знать абсолютно все, включая твою группу крови. Ты расскажешь мне всю свою жизнь, покаешься во всех грехах, как перед Господом Богом… Согласен?

Когда тебя спрашивает о согласии такой человек, ответ — лишь пустая формальность. Уильям физически ощущал, как его скручивают в бараний рог.

— А… мой босс? — отважился спросить он.

— Мы договорились, — слегка улыбнулся Бианки.

От этой собственнической улыбки Гловера затошнило.

— Так ты согласен?

— Мне нужны мои материалы, — откашлявшись, сказал Уилл.

— Их доставят, — кивнул Бианки.

— И мои люди, Дон и Роберт.

Мафиози поднял брови и цокнув языком, достал из кармана мобильник. Сказав в трубку несколько певучих фраз, он сунул его назад.

— Надеюсь, они в добром здравии. Я уже сказал, что мои парни подчищают концы в Вегасе. Но ты говоришь «да» в любом случае, не так ли?

Уилл понимал, что его выбор превратился в иллюзию в тот момент, когда он сел в машину. Гловер сцепил пальцы, в последний раз глянул на хрупкую чашку на парапете и кивнул.

***

Тротуары усыпало белым — весеннее цветение заполонило улицы. Джереми не нравились вычурные магнолии, чьи мясистые лепестки после дождя превращались в скользкую кашу под ногами. Если уж выбирать, то яблони с их мелкими цветочками, похожими на брызги белой туши на фоне зелени. И пахнут они гораздо лучше. Еще мальчиком Джерри любил играть в индейцев и лазать по деревьям в густом саду Лу Пайпера за холмом. Яблони и сливы Лу казались заброшенными. Пайпер редко снисходил до косилки, в высокой траве можно было легко схватить парочку клещей. Однако лежать на узловатой ветке и бездумно таращиться в небо сквозь медленно падающий теплый снег было здорово.
Джереми проснулся позднее обычного, пропустив пробежку. На последней он умудрился потянуть ногу, сбегая по ступенькам. Фрост, против обыкновения, не бодал хозяина с голодным мявом, а мирно сопел, уткнувшись ему в бок. Лучи, пробившиеся сквозь занавеску, расчерчивали кота многоугольниками, словно заготовку объекта для компьютерной игры. Джерри пошевелился, Фрост тут же зевнул, выгнулся, потягиваясь, и иллюзия распалась.

Джереми жевал хлопья, сидя на столе и листая ленты пабликов. Босые ноги приятно щекотал ветерок из приоткрытого окна. В дверь позвонили. Любопытный Фрост тут же кинулся к ней с таким энтузиазмом, словно собирался самолично открыть. Джереми нахмурился. Время, как ни крути, было не подходящим ни для кого из знакомых. Он пригладил волосы и прошел в коридор.

На пороге стоял Таккер. Таккер Гарсиа. Повзрослевший, с ранней сединой на висках и модной бородкой, в хорошо сшитом пальто. Он стоял и смотрел на Дэвиса, чуть приоткрыв рот, словно забыл приготовленную фразу. Джереми отшатнулся, цепляясь за дверь. Гарсиа встрепенулся и шагнул вперед, сгреб Дэвиса в охапку и стиснул, затем оторвался, вглядываясь в его лицо. Джерри не смог бы сказать, сколько они простояли так. Наконец Гарсиа покачал головой и отвел подозрительно заблестевшие глаза.

— Так? — выговорил Джереми, и откашлялся. — Откуда ты здесь?!

— Господи Боже, Джер, я до последнего не верил, что отыщу тебя! — дрогнувшим голосом выговорил тот, и поспешно промокнул лицо ладонью.

Джереми перевел взгляд за его плечо и увидел такси у ворот.

— Можно мне… — начал Гарсиа.

— Заходи.

Таккер оглянулся, махнул рукой, и машина тронулась с места.

— Не верится, что получилось, — повторил Таккер, глядя на то, как Джереми освобождает от книг диван.

Гарсиа повесил пальто на стул и прошелся по комнатам, улыбнулся, заметив кота. Чтобы занять руки, Джереми распаковал и сложил на тарелку пачку печенья, которую в честь приближающейся Пасхи выдавали в магазине в придачу в покупкам.

— Живешь один, — констатировал Гарсиа, усевшись на диван.

— Нет, — отозвался Джерри и показал глазами на Фроста. — Как ты нашел меня? — спросил он, сев на стул у окна.

Таккер вздохнул.

— Я чуть ли не в ногах валялся у твоего врача, в конце концов он согласился помочь, взяв с меня клятву, подписанную кровью.

Джереми невольно улыбнулся, представив цепкий взгляд Эйтана. Он обладал свойством прошибать тебя насквозь, как гребаный рентген.

— На самом деле?

— На самом деле, — серьезно кивнул Так, — палец до сих пор болит. Твоя мать не знает где ты, и дала мне адрес последней клиники…

— Ты не скажешь ей, где я, — веско сказал Джереми. — Иначе мне придется переехать.

— Я понимаю, — откинулся на спинку дивана Таккер. — Не беспокойся, я здесь не за тем, чтобы усложнить тебе жизнь.

— А зачем? — прямо спросил Джереми.

Гарсиа снова оглядел его, как тогда, у двери, и спрятал дрогнувшие губы за усмешкой.

— Чтобы увидеть старого друга. Это правда, — твердо сказал Таккер. — Про остальных я знаю, ну, более-менее… Но за тебя я всегда переживал больше всех, сукин ты сын, — ласково добавил он. — И ужасно рад видеть тебя живым.

Джерри усмехнулся. На кухне тонко свистнул чайник.

— Ты помнишь?.. — начал было Таккер, но Джерри перебил его жестом.

— Нет. Не хочу.

Внутри все сжалось от эха уже пережитой боли.

— Понял, — поднял руки Так, — поговорим о другом.

Таккер унаследовал дело отца, но оказался не настолько успешен. Сын Гарсиа не умел и не хотел идти по головам, не обладал такой железной хваткой, как старый магнат. Часть бывшей техно-империи все еще принадлежала семье, но былой размах остался в прошлом. Да он и не был нужен Таккеру. Он вернулся в США шесть лет назад и жил в Сиэтле с женой и двумя детьми.

— Отец умер не так давно, — прихлебывая чай, говорил Таккер. — Инсульт.

— Сочувствую, — искренне сказал Джереми.

Через некоторое время в разговор неизбежно просочились и другие люди из прошлого, каждое имя отдавалось во всем теле, но Джереми молчал — Таккер честно старался избегать чересчур болезненных тем, к тому же услышать о выживших неожиданно оказалось большим облегчением. Гарсиа пересел поближе к Джереми, за стол.

— Терренс полгода назад женился на Лиа, — фыркал он. — С ума сойти, одноклассники же! Терренс никогда и в ее сторону не смотрел! Они случайно встретились в Ванкувере, на собрании какой-то церкви. После стольких лет… Помнишь, какой оторвой была Лиа?!

Джереми улыбнулся.

— Прикинь, любовь с первого взгляда! — всплеснул руками Таккер.

Реки чужих жизней текли мимо, они не высохли… Как и его собственная. Джереми задумчиво разглядывал солнечный узор на столе, смеющегося Таккера, так похожего и непохожего на того парня, который следовал за ним в огонь и в воду, боялся гроз и обожал с девчоночьим визгом нырять в горные озера…

— Энди Янг одно время дебоширил в округе, — рассказывал Гарсиа, — потом пропал. В деревне построили бассейн и новую гостиницу, а у Хуперов растет сын, — сказал он и тут же испуганно замолк, глядя на Джереми.

Но тот лишь кивнул и перевел взгляд в окно. В груди глухо заныл шрам.

— Бери, — Джерри, пододвинул к Таккеру вазочку с печеньем.

— Терпеть не могу гвоздику, — помотал головой Таккер.

— Я тоже, — рассмеялся Джереми.

Разговор то разгорался, то затухал, но с теперешним Таккером и молчать было хорошо.

«Научился, наконец».

— Клянусь, Джер, я вытащу тебя летом в поход.

— Ты же всегда ненавидел спать в палатке!

— Люди меняются, — поднял бровь Таккер. — К тому же с тех пор наука ушла вперед, как и качество палаток! И потом… должен я как-то отомстить тебе за все мои мучения?!

Таккер уехал поздно вечером, проводив его до такси, Джереми вернулся в дом и стал собирать коробки из-под обеда и ужина, подивившись сколько же они успели умять за день. Первое, второе и десерт. Потом, за фильмом, перекус из трех пачек чипсов с соусами, а после — огромный заказ из африканского ресторана. Таккер рассказывал Джереми о своей поездке в Африку. Расписывал блюда и сетовал, что здесь не умеют их готовить, но заканчивал фразой «Попробуй, это вкусно!»

Обычно любая непохожая на привычную еда не вызывала у Джереми большого аппетита. Но после потрясения, вызванного приездом Гарсиа, есть хотелось ужасно. Они сидели на полу, по очереди тянулись к тарелкам, смотрели старые комедии и смеялись как ненормальные. Фрост с урчанием подбирал рассыпанную по ковру фасоль, чем несказанно поражал Таккера. «Ты что его, не кормишь?» «Ты бы видел, сколько эта тварь жрет! — возмущался Джерри. — Больше меня уж точно!»

Джерри завязал мешок с мусором и поставил у двери — выходить прямо сейчас было лень. В комнате стало привычно чисто, если можно так назвать книжно-бумажные завалы на всех поверхностях. Чисто и тихо.
Телефон звякнул.

«Пиши. И не надейся, что я забуду про поход, мудила!»