Вы меня точно знаете. Ох, и не спорьте, я Вас уверяю - хотя бы один раз видеть или слышать обо мне Вы просто должны были. А чаще всего обо мне думают. Меня боятся и опасаются. Меня проклинают и ненавидят. Иногда мной даже восхищаются. И лишь единицы могут похвастаться встречей со мной. Те редкие счастливчики, которые получили второй шанс. Я - Смерть. Мне дают множество имен, в каждом, даже самом мертвом и забытом языке есть слово, соответствующее мне. Да и как этому не бывать, если люди непременно умирают? И не только люди. И сколько в мире существует поверий, столько есть и представлений моего облика, моего поведения, моего истинного имени. А хотите, открою Вам тайну? Ничего этого нет, но в одночасье - существует во множественных экземплярах. Я чистая энергия космоса, направленная на человеческие мысли.

Пожалуй, объясню подробнее.

Имени, как такого у меня нет. Но благодаря такому явлению как религии и мифы - оно появилось. У меня нет облика, но благодаря тем, кто сочинил различные легенды - я могу их одевать так, как Вы одеваете свою одежду. Все это происходит из-за Вас и благодаря Вам. То, во что человек верит, проявляется во мне. А как понимаете - на сотни людей и представлений - сотня. А так как люди - существа пугливые, если верить моим личным статистикам, то и представляют меня не лучшим образом. Скелет в балахоне и с косой, полу разлагающаяся дева, старуха с факелом или другими горючими предметами. Бывало что представляли различными животными - птицами, насекомыми, иногда видели меня как белоснежную лошадь, или даже единорога. Встречались люди, что видели во мне дерево, но это было довольно неудобно. Все-таки, всегда когда кто-то представляет меня определенным образом, я получаю все качества того создания, сохраняя самосознание чем-то напоминающее человеческое. А представляете как неудобно быть вековым дубом, говорящим человеческим языком? Брр и только, даже не пошевелиться особо. Но даже растения лучше представлений неживых предметов или излюбленного света в конце тоннеля.

Почему, хотите спросить? Во-первых, меня тогда не хило разносит. Приходится охватывать сознанием всю представленную человеком территорию. Причем, чем больше деталей, тем сложнее предстоит задача. Веруют в поезда, уносящие их в другой мир, в белоснежные комнаты, где можно слышать и осознавать только себя, в пустынные, заброшенные коридоры, в цветочные поляны, в места, где им при жизни было мило и приятно. Но не люблю верующих в тоннель или в белоснежную комнату. Там всегда неуютно. Ни мне, ни умирающему. Но очень часто любители тоннелей возвращаются к жизни. 

А вот тем, кто сразу представляет себя в космосе или в любом другом открытом пространстве, я готова ручки целовать. Тут уж не приходится слишком напрягаться - скидываю все личины и предстаю в своем изначальном виде. Но больше всех люблю тех, кто дает себе второй шанс. 

Да-да, именно "дает себе второй шанс". Очень часто, при внезапной смерти, душа сама решает, возвращаться ей или нет. Обычно принимают решение в течении нескольких секунд. Все-таки контакт со мной бесследно не проходит - даже за короткий промежуток времени душа в контакте со мной воспоминает то, что знала до рождения. Под напором тех знаний все привязанности меркнут. Ведь зачем тебе жизнь земная, если загробная интереснее в разы? А еще если в реинкарнацию веришь, так вообще... Когда смешиваются воспоминания текущего тела, и тела, что было недавно, и возможно это даже твой родственник, то возвращаться не особо хочется. А то вдруг все перепутается, и свою родную мать за дочь или внучку считать начнешь? Видела я такие истории, и если бы раз...

Да, я слежу за людьми. Я ненавязчиво появляюсь возле Вас, стоит искреннее обо мне подумать, а не просто читая или повторяя слово, символизирующее меня. Я знаю в лицо каждого человека, что задумал со мной играть. А знаете, как мне бывает скучно? Вот и принимаю я частенько приглашение приступить к игре. Правда мои шутки людям оценить сложно, они-то считают что я бездушна, забирая дорогого им человека. Но решаю тут не всегда я.

Но каюсь, я часто прихожу к тем, кто со смертью не играл, кто ее не ждал. Но боясь кончины человек тоже меня зовет. Правда зов этот яростнее, чем при игре. Я чувствую страх этого человека, я следую за его мыслями, и наблюдаю. Иногда пытаюсь подавать знаки своего присутствия, чтобы индивид понял и как-то перестал себя заживо хоронить, но почему получается обратно - я не понимаю, и наверное, понять не смогу.

А вот самые интересные мне случаи - люди, представляющие меня в облике кого-то из земного мира. Кто ушел давно или еще жив, не суть. Видеть радостные лица мне всегда приятно. Хотя бывает и испуг, когда мозг понимает, что человек, зовущий их - мертв. Но всегда могу понять, когда человек готов перейти дальше. По тому же испугу или радости. Иногда бывает, что несмотря на испуг, ко мне протягивают руку. А бывает, что мило улыбаются, но ссылаясь на дела на земле, вежливо отказываются. Всегда радуюсь за таких, кто возвращается к живым. В них есть ясное осознание того, что они выбирают. Ведь самая ненавистная часть моей работы - когда становятся перед моим обликом с полной растерянностью. Приходится оценивать, принимать решение... Ответственность не малая. Но я наловчилась после первой же ошибки. Когда вернула в мир того, кто от жизни взял уже то, что желал. Больше я не допускала ошибок.

Ох, и тут надо отметить так же, что не допускаю и не допущу. Я живу вне времени, для меня его не существует. Я могу приходить и к тому, кто умирает у Вас на глазах, и к тому, кто по вашему мнению умер столетия тому назад. Я даже не могу с уверенностью сказать, согласно Вашему времени, допустила ли я уже свою ошибку, или нет. Возможно даже допущу ее именно с Вами. Согласно Вашему понимаю времени, естественно.

Но тех, кого я хочу отметить, и о ком, собственно, будет идти речь в моих откровениях - тип людей, которые не верят ни во что. И я не говорю об атеистах - они-то веруют что Бога нету. Я так же не говорю о тех, кто верит что после смерти наступает ничто - это тоже какая-никакая вера. А я говорю о тех, кто не верит. Вообще ни во что. Либо не думает об этом, либо вера ему не нужна. Редко таких людей встречаешь, так как человек, даже если всем говорит, что во что-то не верит - может глубоко внутри хранить робкую надежду. Которую я, собственно, раздуваю до полной материальности, чтобы встряхнуть заблудившейся душой. Но те редкие невежи... Что же. Они для меня самые интересные. Почему? Ну, догадаться не так уж и сложно. 

Я предстаю перед ними в своем настоящем облике. Как они себе представляют энергию в чистом виде - не суть. Бывало что я молнией разбивалась перед ними, бывало что окутывала громами и сполохами света, бывало что спускалась как огненный шар, а в самом странном варианте я появлялась как гигантский чип. Но во всех этих случаях меня переполняла моя настоящая суть и было разрешено то, чего делать ни в коем случае нельзя, если у человека есть какое-то мало-мальское представление о смерти. Я могу разговаривать и вести диалог. Не толкать заученные фразы или то, что от меня ожидают, а разговаривать, как Вы разговариваете со своим другом. Вы же не думаете что я враг? Я не враг Вам, это физическое тело меня боится. Душа, она бессмертное создание, смерти не боится. С некоторыми из Вас я говорила уже не однажды. Я всего-лишь проводник, при всей жути, в которой меня описывают, я всегда делаю лишь одно. Подаю Вам руку помощи и помогаю перешагнуть из одной жизни в другую, ту, что вы себе задумали за весь отведенный Вам срок. 

Но каждый раз Вы меня узнаете лишь под конец нашего разговора, если мы не встречаемся впервые. Только когда человеческой жизни в Вас не остается. А потом времени на разговоры много не остается - Вы спешите в новый путь, я спешу проводить следующего. И не потому что подгоняет время - вовсе нет, для меня же времени не существует. А потому что не люблю смотреть на Ваши удаляющиеся спины. Вы-то уходите в новое измерение, а я остаюсь тут. И так всегда. 

Вечный круговорот.

Потому мне и интересны абсолютные неверующие. С ними не надо одевать маски, притворяться, их можно переманить в любую веру, рассказать любой из возможных исходов. В конце-концов все что-то выбирают. Никто не остается в подвешенном состоянии, хотя было бы интересно на подобное посмотреть. Но каждый невежа раньше или позже ломает себя и сам начинает во что-то верить. Свою роль играют тут рассказы, которые они слышали при жизни. То, что им кажется более вероятным и правдоподобным, становится их реальностью. Но я даже не смела предположить что найдется исключение из этого правила. Видимо, надо мной сжалились мои начальники и послали мне товарища. Относительного, конечно, так как в вакууме со мной ни одна душа не выдержала бы. Не тот уровень развития. Но снисходить к человеку, который осознает кто ты, и не спешит убегать от меня, боясь за свою жизнь - сильно удовлетворяет.

***

Расскажу об этом случае в прошлом времени для Вашего удобства, но учитывая отсутствие у меня временных рамок - это произошло, происходит и произойдет на одновременной основе. Тогда я медитировала, и настраивала звучание ментальных струн существования, что для Вас сравнимо с обедом. После я отправилась к молодой барышне, почившей в 2014 году. У девушки умер парень, и она совершила суицид, сомкнув себе руки наручниками и бросившись в ванную. 

Довольно креативно, таких случаев у меня было всего лишь сотня. Она оказалась полной мазохисткой, поместив себя в белоснежную комнату, и поместив меня в виде ее усопшего парня. Но было одно "но". Парень этот выглядел как в ее последнем сне: выбитые локти, растерзанная глотка, весь заплаканный и с дырой в сердце. И это при том, что парень просто умер от сердечного приступа, не проснувшись! Девушка оказалась отбитой полностью, и, как только увидела меня в чужом облике, тут же схватила за руки, слезно извиняясь. Дура, я же, находясь в обликах, все чувствую! И это, блять, больно, у меня руки выбиты из локтевых суставов! Признаю, я взбесилась, за что меня бы по головке не погладили, и облик исчез, заставляя ее испугано оглядеться, а меня облегченно вздохнуть. Не понимаю, почему люди любят перед смертью представлять себе свои кошмары. Будто бы меня недостаточно боятся. Но так как девушка уже коснулась моих рук, то есть прервала связь со своим телом и теперь трупиком плавает в своей ванной, то я могла уже делать свою работу так, как мне удобно. Она хоть и выбрала белоснежную комнату, но в отличие от других ее постояльцев, была довольно решительна. Я шандарахнула молнией перед ней, начиная с ней говорить. Но она улыбалась мне сквозь слезы, воспоминая свои прошлые жизни, и понимая что ее ждало в будущем.

Оказалось что ее душа была намного умнее тела. Мы уже встречались. Она попросила меня об одолжении, сделать перемотку времени и вернуть ее к жизни. Естественно, воспоминаний об нашей встрече в ее теле не будет. А суицида она не сделает, испугавшись. Я часто делала такие "исключения". Из людей никто их не замечал, никогда, да и равновесия они не подкашивали. Особенно часто делала эти исключения для душ суицидников. Гормоны и мнимые желания тела не всегда сбегались с желанием души, и отправлять ее дальше, когда она еще не сделала задуманного - это как подставить. Недовольство подобной души может кончиться довольно плачевно. Я уже так однажды сделала с Наполеоном, из-за чего он мне вот таким образом отомстил, гадина такая. И причем месть его была полностью подсознательная. А я все еще не закончила с этой войной и продолжаю забирать оттуда солдат. В печенках уже эти войны сидят, но что поделаешь. Сама себе кашу наварила - сама ем. Поэтому той душе я помогла, а то она верит в перерождение в другом человеке. Я отмотала время на два дня, провожая ее смачным подзатыльником, в ответ услышав смешок и снова смотрела на удаляющуюся спину девушки в милом синем платье. 

Приведя себя в порядок, я махнула к следующему умирающему. Старый мужчина из две тысячи восемьдесят восьмого года, умирающий в больничной палате. Облик, представляемый им, меня довольно-таки удивил. Видимо придумал что-то свое и в это верил. Потому что как иначе объяснить то, что я предстала перед ним как большой диск, бывший популярным в двухтысячных годах, в котором отражалась миловидная девушка в одном бикини. Как я могла понять - давняя версия его жены. Он улыбнулся мне и подошел к диску как к зеркалу, видя только этот облик внутри диска. Я поторопила его коснуться диска, чтобы изучить что произойдет дальше и он послушно коснулся, рассыпаясь миллионами искр, которые потом собрались в одну душу. Потом тариф стандартный - мне говорят куда уходят, я показываю направление и смотрю на удаляющуюся спину. На следующий случай я шла, все еще раздумывая об необычном представлении смерти и не заметила как портал уже открылся и я шагнула к умирающему. 

С любопытством смотря на свой облик я удивилась, отмечая что это я, без никаких обликов. Невежа попался? Потом в глаза кинулся и мой клиент. Миловидный блондин, одежда чем-то смахивает на викторианскую эпоху. Я прислушалась к своим ощущениям и примерно поняла в каком мы времени. Правда, казалось, блондинчик не подходил под это время. Он сидел прислонившись к стене, на руках порезы, из которых течет кровь, а сам он, забинтовав их не до конца правильно, сейчас вкалывал себе что-то. Точнее собирался, пока меня не заметил. Я приостановила время, выпуская свою суть, но он все так же смотрел на меня. Его голубые глаза удивленно смотрели вокруг, пытаясь осознать явление меня, и что-то быстро записывал в тетради. Тонкий дым струйкой пробежал по строкам в тетради, что можно было назвать моим взглядом. Но его мысли мне ответили на все вопросы более красноречиво чем лихорадочные записи. 

- Я не галлюцинация, Франкенштейн, - мои слова легли в его мозг самым родным ему языком и он замер. Но потом вскинул голову и заливисто рассмеялся. Что? Нет, ну я, конечно, видела улыбки, и разговаривать с душами могла в любом ключе, в том числе и шутя, но он же не отпустил свое тело. Да и не верит он ни во что. Мое удивление было довольно явным, и я вложила в его сознание безмолвный вопрос. На него мне ответили довольно быстро.

- Если ты не галлюцинация, то что же? Во время экспериментов другого и не происходит, - мужчина, будто вспомнив о своем деле, быстро вколол себе жидкость из шприца в вену и стал крепче обвязывать руки, не давая сыворотке вытечь вместе с кровью. Ничего себе блондинчик мне попался. Прямо три в одном: сомнительный суицидник, невежа и играющий со смертью. Я резко зауважала этого человека, и не стала размораживать время. После двадцати минут блондинчик осознал, что что-то не так и то, что должно было подействовать - не подействовало. Но и кровь не текла, замерев словно замороженная. Причем не только та, что вытекла сквозь раны, но и та, что была внутри тела. Франкенштейн, словно догадавшись об этом, сразу кинулся проверять свой пульс. - Не может быть...

- Может быть, блондинчик, -  не стала его больше называть Франкенштейном, желая подразнить, или возможно пыталась ему вселить свое превосходство над ним. Но он лишь резко оглянулся по комнате, с довольно злобным выражением лица. Ну вот, меня опять восприняли как врага. Тяжелый вздох - мой брат, похоже.

- Яви себя, кем бы ты не была, - его голос прозвучал очень громко и уверено, хотя в таком состоянии его тело должно быть не способно ни на что громче хрипа. Видимо я его недооценила. Но раз меня назвали в женском роде, в таком я и предстану. Хорошо что тот не имеет никаких представлений, и я могу предстать в любом понравившемся виде. А из женского рода мне больше всего нравилось тело милой рыжеволосой, конопатой девушки в белом платье и веночке на голове. В таком виде я предстала перед пятилетним мальчиком, мама которого умерла при родах. Его отец всегда вместо сказки рассказывал ему как маму одна красивая девушка отвела на цветочную поляну, где мама их уже ждет, готовя им такие же веночки на голову. Нужно ли говорить, что мальчишка не боялся меня и счастливо протянул мне руку, спрашивая, не заждалась ли его мама? Можно детям говорить о смерти в положительном ключе? Можно. Но когда я предстала перед Франкенштейном в таком виде, он изумился сверх меры. Даже взглядом пробежался с ног до головы.

- И кто ты такая? - это было сказано с таким презрением, что если бы не тот факт, что он довольно качественно разбавляет мою скуку, я бы уже давно ему рассказала о самом ужасном представлении Ада и отправила бы его душу на вечные муки. Но не смогла отказаться от возможности немного его подразнить. Что в моем представлении, конечно, выглядит немного по другому, чем в человеческом.

- Я Смерть, блондинчик. И ты на пограничии двух состояний живых организмов: жизни и смерти, -  разморозила время полностью, чтобы налить себе застывший чай, который стоял на столике неподалеку. Тело Франкенштейна сию минуту ответило на разморозку - кровь вновь сочилась из ран, препарат начал действие, выгибая еще юношу от боли. От неожиданности блондин вскрикнул, а потом зажмурился, сдерживая стоны и слезы боли. Я прекратила его пытки, снова заморозив время. Он облегченно выдохнул и посмотрел на меня уже более осмысленно и без усмешки.

- Значит вот так это выглядит? Перед смертью всех пытаешь? - я не стала его исправлять насчет того, что я и есть смерть. Это не в моих обязанностях, он сам найдет свою веру, раньше или позже. Я лишь смочила губы в чае, но потом сделала глоток. Люблю этот облик, люблю чувствовать себя человеком, это довольно интересно. Примерно чувствую то же, что чувствует опытный актер, играя пьяного человека или сумасшедшего. Повалять дурака без последствий всегда расслабляет. Но надо бы на вопрос ответить.

- Я тебя от этой пытки и спасаю. Ты устроил себе кровопотерю и вколол себе препарат, который тебя убьет в считанные минуты, - блондинчик недоверчиво на меня покосился и проехался глазами по строчкам, не понимая где его ошибка. Я же, подойдя ближе к нему, указала на проблему, заключенную в формуле, которую он не увидел. Хотя она была подчеркнута несколько раз. Франкенштейн, осознавая свою ошибку, простонал, спрятав голову в ладонях. Мои рыжие волосы качнулись от того, что я расстроено кивнула головой. - Этот препарат же приводит к несворачиванию крови на сутки. Как ты вообще мог эту ошибку не заметить?  

- Третьи сутки без сна, - коротко отозвался Франкенштейн, а я хмыкнула и с кружкой отошла на свое прежнее место. А он довольно критичен к себе. К примеру, суицидница из ванной становилась полуживой тушкой уже из-за недосыпа длиной в полутора часа. А тут трое суток без сна с одной лишь рассеянностью, да и еще корит себя за это. Люди - довольно интересные существа. - Это еще можно как-то исправить? - без особой надежды спросил меня блондинчик, а я подождала пока на меня посмотрят, и искреннее улыбнулась.

- Естественно. Если думаешь остаться живым - просто поверь что так и случится, - на меня посмотрели непонимающе и я перестала улыбаться, смотря на него снисходительно. - У будущего есть много развилок. Ты можешь сейчас упасть с кресла, когда я снова разморожу время, и тогда тебя не спасти. А можешь за время заморозки подготовить себе что-то, что исправит твое положение и максимум что тебе будет угрожать - это обморок. 

- Ты заморозила время? - голубые глазки посмотрели на меня изумленно, и при том с таким искренним интересом, что я засомневалась в том, что он нуждается во сне. Я кивнула, и сделала глоток чая, присаживаясь на стол рядом с блондинчиком, пододвинув книги на нем. Я ожидала что он сейчас будет умолять о другом шансе, и начнется легкое опасение, а при следующей встрече он будет меня бояться до чертиков. Но блодинчик снова меня удивил. Он стал быстро это записывать в тетради, бубня при этом самую малость и переспрашивая меня о механизме того, как я это делаю. Жаль что ответ "просто умею" его не удовлетворил, и пришлось лезть в дебри теорий будущего, очень далекого от его времени по людским меркам. Но он мужественно вынес весь рассказ, ни разу не испугавшись рассказов о будущем. Его душа в тот момент словно резонировала мягким удовлетворением и я не мучилась сомнениями что поступаю неправильно. Спустя час лекции я задала, по моему скромному мнению, бесполезный вопрос, но формальности - они такие. 

- Как поступаешь, Франкенштейн? Куда отправляешься? - мои губы искривила ухмылка, совсем не сочетающаяся с этим обликом. - Выбираешь идти дальше по жизни, или направиться в новый путь? - но неожиданно для меня - блондин нахмурился и задумался. Неужели я распиналась с этой лекцией для его последователей, чтобы он смог спокойно пойти в новый путь? Хотя какие у него могут быть последователи, если он сам еще как восторженный юнец, по меркам этого тела? Но мне не привыкать ждать, поэтому я наблюдала как меняются эмоции на его лице. Последняя эмоция - дикий восторг и блаженное выражение на лице, словно его осенило, меня немного смутили. Но виду я не подала. Я уже почувствовала что он начал игру, и она обещала быть интересной.

- Я предлагаю тебе договор. Я стану бессмертным, я в этом уверен, но до тех пор, как это наступит, буду рисковать жизнью, чтобы ты пришла. И ты мне тогда будешь рассказывать о будущем, - его наглость и самоуверенность вызвала у меня добрую улыбку. С ним я почувствовала наконец-то, что моя скука может быть развеяна. Ну и что, что потом придется работать усерднее, чтобы всех провести? Времени у меня целая вечность. Да и выходной мне тоже полагается. Я протянула ему руку.

- Договорились, Франкенштейн. И не смей принять решение об смерти. Иначе я превращу твою следующую жизнь в ад, даже если ты искреннее будешь верить что достоин Рая. 

В ответ мне лишь дерзко ухмыльнулись и разжали рукопожатие. В тот же момент я разморозила время, слыша истошный вопль блондина и спокойно допивая чай, даже не смотря себе за спину, откуда звучали крики. Я видела своей нематериальной частью сознания что парень уже вколол себе противоядие и боль, которую оно вызывает в реакции с первым экспериментом порождает эти вопли. Но чем громче орал блондин, абсолютно себя не сдерживая, тем больше становилась вероятность того, что именно в этот раз он выживет. Вдруг все затихло и я отвернулась, глядя на умиротворенное лицо блондина, упавшего в обморок. Не впервые у меня появилось желание укрепить веру недавнего невежи, и я сняла с головы веночек, оставив его на столе сразу возле заметок, которые он сделал в то время, когда я ему рассказывала все о заморозке времени. Рука перебирала блондинистые локоны, а я совсем не смущалась своей сентиментальности. Находясь в человеческом облике при обучении невежи, я могла делать что мне вздумается. Поэтому последние слова я прошептала вполне искренне, не подозревая какие это принесет последствия. 

- Не верь в то, что попытается донести до тебя мир, Франкенштейн. Смерть тебя никогда не догонит.