Во времени Франкенштейна прошло всего ничего. Для меня же словно не прошло и дня. Из-за наблюдения за ним я стала приходить на смерти более хронологически, но все-таки отвлекалась на случаи в двадцатом и двадцать первом веке. Не было ничего срочного, но некоторые случаи были особо интересны, и я обычно не откладывала подобное на потом. Взять хотя бы к примеру смерть девочки двенадцати лет из-за опухоли мозга. Вполне закономерная смерть. Спрашивалось, как при вселении в тело душа вообще допустила к себе такую болезнь? Но после короткой беседы с девочкой, перед которой я предстала в виде красивейшего ангела-мужчины, я осознала. Душа-феникс. Перерождается, пока не устает от жизни человека и реализуется в совсем другом секторе реальности, перегорая. В чем-то такие души схожи со мной, потому что если я - смерть, то она - квинтэссенция жизни. Но я никогда не проживу жизни человека. Разве возможно справиться без Смерти?

Душа-феникс сообщила мне, что пора переходить на новый цикл. И в виде огня, смывающего с себя прошлые жизни она выбрала роль ангела-хранителя. Помните ту девушку в синем платье? Вот именно ей в хранители и пошла эта душа. Искренне радуясь от ее выбора и нашего короткого разговора, я провела ее, опять глядя в удаляющуюся спину. Но не успела я даже как-то отреагировать на зрелище, которое мне неприятно всегда - как почувствовала даже не зов, а словно боевой клич. Это тоже не улыбалось откладывать на потом, никогда не хотелось пренебрегать развлечениями. Особенно такими необычными.

Что ж, это было ожидаемо. 

Я снова оказалась в лаборатории блондина. Со времен моего последнего визита тут изменилось немногое - хотя она расширилась. Больше свертков, больше пробирок, в соседних камерах томились непонятные монстры. Я усмехнулась, и почему-то мне захотелось напугать человека, который так уверено и без страха призывал к себе Смерть. Выбрав самый из ужасных обликов, придуманных человеком - облик дьявола, я двинулась к мужчине, привлекая к себе внимание звуками и другими эффектами, от которых у других волосы вставали дыбом, даже если это был полностью лысый человек. Гибкой походкой я подкралась со спины. Для его органов восприятия это была далеко не походка от бедра, а тяжелое топанье. Но вскоре на меня отреагировали. На мой облик выплеснулась кислота, которая должна была мне все прожечь. Но в этом облике это было все равно что теплой водичкой плеснуть. Да, неожиданно, но не более. В следующую минуту мужчина вынул из обуви длинный кинжал. Он довольно быстро для человека напал, но я была быстрее. Молниеносно поймав ладонью удар, нацеленный мне в шею, я нагнулась и ухмыльнулась. Получившемуся оскалу ни один человек не был в состоянии противиться, и непременно ударялся в истерику, или хотя бы впадал в панику, но этот конкретный невежа остался равнодушным. В глазах читался лишь холодный расчет и прагматичное обдумывание отражения возможной атаки. Но я лишь рассмеялась, насколько это позволял облик, и решила дать шанс на узнавание меня.

- Призвал Смерть и устроил такой "радушный" прием, человечишка? - я склонила голову в бок, голубые глаза смягчились, и рука вместе с оружием поспешила высвободиться из захвата. Он сомкнул веки, и спрятав нож, сел спокойно и без опаски, на стул.

- Не ожидал что ты придешь в таком облике. Я часто имею дела с различной нежитью, - тоном, будто информирует, а не извиняется, произнес Франкенштейн. Я приняла снова свой любимый облик и села на стол, мило улыбаясь мужчине.

- А если честно? - в моих глазах были искорки интереса. Настолько ли этот еще юноша откровенен с самим собой? Признается ли вслух?

- А если честно, то да, были сомнения насчет реальности нашего разговора, - взгляд в упор, руки скрещенные на груди. Признаться, такого умного человека я еще не видела. Были умники, были ученые, но у всех были свои цели, свои идеалы, которые были непоколебимы. Многие из них были в состоянии признаться самим себе в ошибках. Значительно меньше - сказать это вслух и смириться с ними. И только единицы понимали, что за ошибки не стоит себя корить. Но все они были уже почти мертвы. У этого же конкретного человека не намечалось на данный момент опасности покинуть телесную оболочку, а он уже это понимал. В процессе жизни, а не существования, это - значительный козырь. Я удовлетворенно хмыкнула.

- Теперь ты убедился? - выпрямила голову, и заодно осанку, понимая, что совсем не то хотела спросить. Хотелось узнать, зачем же он меня позвал. Видимо, человеческий облик имеет свои особенности, которых я еще не открыла. К примеру, более людские реакции. Или же это была моя реакция на тот факт, что этот невежа - далеко не простой человек, каким кажется?

- Вполне, - мужчина сел за стол, и стал что-то писать. Я ждала, сидя на стуле неподалеку. Сначала пол часа, потом - два часа. Реакции не было никакой. Сначала я слегка недоумевала над таким игнорированием, но потом решила, что как-то ниже своей гордости упоминаться у человека. Ненавязчиво посмотрела на свои босые ноги, и вспомнив одного умирающего паренька, материализовала себе на ногах кеды с полосками цвета радуги. Так как во время материализации вокруг моих ног искрилась энергия, Франкенштейн это заметил. Он обернулся ко мне и лишь наблюдал. Но я заметила некое недовольство в его глазах. Вскинула бровь, мол, что такое, а он цыкнул, словно отмахиваясь от меня, но ответил.

- Мне бы твоя способность не помешала, - он показал разорванный рукав рубахи. - А ты мало того, что умеешь такое, так тратишь на... - он указал на мои ноги и я ухмыльнулась. - На вот это. Что это за обувь? Она же абсолютно не практична, даже на первый взгляд, - я молча сняла кед, немного повозившись со шнуровкой на щиколотке и бросила ему, закинув ногу на ногу.

- Люди, с времен которых родом эта обувь, не всегда задумываются о практичности. Им просто незачем это, условия жизни довольно просты. Когда-то, когда пожелаешь, могу рассказать, - блондин молча осматривал кед, щурясь, пытаясь рассмотреть шов.

- Такой ровный, - Франкенштейн явно был очарован.

- Механический. В те времена люди редко шьют вручную, их выручают разные приспособления, - снова подала новую информацию, заинтересованно смотря как он щурится.

- Черт. Нужно будет подумать над усилением зрения, - отбросил мне часть гардероба и тут же стал потирать глаза. А я удовлетворенно вздохнула, помня что позволила себе вмешаться в развитие этого конкретного человека. 

- Тебе незачем это делать... Раньше времени, - я подчеркнула последние два слова, чтобы не посеять в нем зерно сомнений насчет модификаций своего тела. А потом ловко поднялась, взяв кусочек разбитой пробирки. Поставила ее перед блондинчиком, вместе с графином воды, выкинутым листком с записями, и баночкой с маслом. На меня посмотрели немного непонимающе, но я продолжала. Взяла пробирку, окунула палец в баночку, капнула на стекло сначала масла. Потом капнула воды. Франкенштейн сначала недоумевал, но потом я придержала пробирку над листком и предложила ему посмотреть на записи сквозь капли. Человек с неким недоверием послушался меня, а потом с лихорадочно расширившимися глазами наблюдал за листком.

- Сквозь масло четче все видно, но и сквозь воду неплохо. Это наверное из-за консистенции.

- Правильно мыслишь, - я кивнула головой, но замечая как Франкенштейн вовсю ударяется в исследования нового, приостановила его. - Попридержи лошадей. Это еще не все, - на меня воззрились как на спасительницу человечества, и я ухмыльнулась. - Я могу тебе подкинуть пару изобретений будущих веков, но мы должны договориться, что этого не увидит никто, совершенно никто. И никому не будешь рассказывать об этом. А если спросят - придумаешь адекватную твоему времени отговорку, ясно?

- Ясно как белый день, - кивнул блондин, хитро на меня щурясь. У меня вот настойчивое чувство что кто-то сейчас нашел в моих словах лазейку, и обязательно найдет способ вывернуть это в свою пользу. Ну действительно, хитрый как лиса. Но мне в общих чертах все равно, если это не пошатнет баланс смертей - пускай меняет историю. Ведь все равно будет паренек жить в легендах многих народов. Возле моих ушей заискрились молнии и появилась пара простеньких, но разных сережек. На креплении висели два сферичных кусочки стекла. Одна - чуть больше другой, с большей диоптрией. Пусть радуется, наверняка ему пригодится в опытах. Я сломала крепление сережек и дала ему сами линзы. При передаче еще проскочила парочка искр, ударяя его током, заставляя его вскрикнуть от неожиданности. Но рефлекс хорош, успел поймать перед полом другой рукой.

- Крепление сам себе сделаешь, как тебе будет удобно, - взяла линзу с большей диоптрией и показала как нужно держать. Франкенштейн посмотрел на меня, потом повторил, и не сдержался от соблазна посмотреть и с другой стороны, вырывая у меня смешок. В его глазах блестело такое непосредственно-детское выражение радости, что я не смела его прерывать. Как ребенок, получивший в подарок вожделенную игрушку. Следующее пол часа человек только то и делал, что носился и смотрел сквозь линзы на абсолютно все. Я вздохнула, и поймала его за руку, когда он уже хотел снова промчаться к следующему реагенту, усадив за стол. - Ты сказал что хотел бы не уничтожаемую одежду? 

- Прости, но что? Не уничтожаемую? - в голубых глазах уже плескались тысяча мыслей и миллион применений. Я довольно ухмыльнулась, сама чувствуя себя сатаной. 

- Именно. Порезать, порвать которую - тяжело, а сжечь - практически невозможно, - видя безмолвный благоговейный трепет будущего ученого я продолжила. - Для того, чтобы ее создать, тебе и были даны эти линзы, - оторвала от его уже пострадавшего рукава лоскуток ткани и взяла одну из линз, приглашая жестом блондина взять вторую. И так вдвоем и повисли над тканью. - Самым простым способом создать такую ткань, это будет продавить через нее полиэфир и охладить воздухом. Например, эта рубашка не годится, может порваться в процессе, но пробовать тебе никто не запретит. Я бы советовала попробовать на крепких штанах, или даже на шторе какой-то, а когда поймешь принцип - можно будет дальше экспериментировать. 

- А что такое этот полиэфир и как его получить? - Франкенштейн прилежно все записывал, а я с умилением посмотрела на эту картину.

- Есть природные полиэфиры - янтарь, древесная смола. Пришлось бы их растопить, чтобы применить в деле. А создать их можно при помощи кислот и спиртов, - подала ему несколько примеров получения нужных составных, адекватных для его века, и он все это записал. Потом взглянул на свои заметки, а затем вновь на ткань и, сбивчиво извинившись, выбежал из помещения, закрывая за собой дверь. Меня позабавила мысль, что сейчас он либо бегает по лесу, пугая животных поисками смолы, или скачет возле окон, сдергивая шторы. И это могло быть вовсе не преувеличением или карикатурой. Франкенштейн был невероятным человеком, отдающимся своим увлечениям с огромным рвением. И я была рада, получив такого игрока со Смертью. Растворяясь в снопе искр я подумала, что можно было бы запечатлеть это поляроидом и отдать этот снимок ему под конец нашей игры, но одернула себя. Не буду его баловать, а то обленится и продует. А смотреть на его удаляющуюся спину охоты не было никакой.

***

Следующая смерть приятно меня удивила своим местонахождением. Несколько метров от забора имения, в котором жил Франкенштейн. И ее время тоже было крайнее удачным. Так для справки, последние мгновения своей жизни переживала степная мышовка. Душа мышки почувствовала во мне кота, большого и рыжего, который просто лизнул ее от мордочки до кончика хвоста без угрозы, с нежностью, под конец этой процедуры забирая с собой жизнь. Душа умчалась в водоворот жизни, не перерождаясь, а становясь энергией, расползаясь в радиусе километра. Не меняя облика, я запрыгнула на ветку и смотрела как Франкенштейн растянул на двух столбах свое новое изобретение. Пришлось менять все-таки облик и материализировать бинокль, наслаждаясь зрелищем и недоумением других людей. 

После недолгой демонстрации, я вспомнила о своем предостережении данным человеку и тихо засмеялась. Вот как он умудрился его обойти. Никому не показывает мои подарки, но то, что создает с их помощью - без сомнений демонстрирует, даже если это опережает его время. Уходя от своих друзей, и насвистывая что-то, блондин почувствовал на себе взгляд и обратил на меня внимание. Шок, неверие, опаска. Что, неужели подумал что я решу его наказать за подобное? Ну, подыграю. Я отстранила бинокль и посмотрела на него, старательно не подающего вид, что меня заметил. Смотрела довольно строгим взглядом. Потом улыбнулась, поднялась на ноги, помахала приветственно рукой и, сделав три шага вдоль ветки, бесшумно распалась снопом черных и золотых бликов.
    Мы с ним еще встретимся, и чувствую я, это будет довольно скоро.