В полной тишине я на ватных ногах прошёл к столу своего факультета. Слизеринцы, будто опомнившись, слегка мне похлопали, но всё равно было ясно — мне здесь не рады. Я сглотнул и собрался было сесть с самого краю, но Грегори Гойл похлопал по свободному месту рядом с собой. Я недоумённо моргнул, но присел рядом. Малфой, сидящий между Гойлом и Крэббом, усмехнулся.

— Вот уж кого я не ожидал, так это Предателей крови на Слизерине, — я промолчал. — Хотя ты вроде бы не так уж и плох.

Я честно не знал, как отреагировать на это.

— Эм, спасибо, — промямлил я, переведя взгляд на пустую тарелку.

Теперь я сомневался, что в меня влезет хоть кусочек.

— Расстроен, что не уговорил шляпу отправить тебя в Гриффиндор? — продолжил Малфой, явно забавляясь.

— Я не уговаривал её, шляпа всё решила сама. — Я решил, что нет смысла умалчивать этот факт. Возможно, в дальнейшем он мне как-то поможет. — Хотя я думал, что если не попаду на Гриффиндор, то окажусь в Рэйвенкло.

Малфой хмыкнул.

— Интересно.

Панси Паркинсон, сидящая напротив Малфоя, поморщилась.

— Не так уж и плох? Ты явно льстишь ему.

Я думал, что избавился от подобных унижений и попыток задеть, когда сгладил ситуацию с Малфоем в поезде. Однако теперь я — слизеринец, и это всё меняло. Шляпа подкинула мне настоящего кота в мешке, распределив сюда. Слизеринцы будут проверять меня на прочность, и если я не справлюсь, то меня ждёт участь парии.

Я знал, что на Слизерине, несмотря на слухи и расхожие стереотипы, училось большое количество полукровок. По легенде сам Мерлин был полукровкой: его мать была обычной девушкой, а отец — волшебником. Так что, не будь я Уизли, мне было бы проще, но репутация моей семьи всё усложняла.

Также я знал, что в грядущей войне она выберет свою сторону, и я окажусь в ловушке.

От нахлынувших чувств у меня перехватило горло. Когда я сильно волновался, то никогда не мог выдавить ни слова.

Когда распределили последнего ученика — Блейза Забини, который попал к нам, — я нашёл глазами Перси. Он выглядел немного пришибленным и гораздо бледнее обычного. Перси смотрел в стол и теребил салфетку. Но вот парень, сидящий рядом, похлопал его по плечу, и мы с Перси встретились глазами. Тогда он немного, самым краем губ, улыбнулся и изобразил руками аплодисменты. Я облегчённо улыбнулся ему в ответ, испытав жгучее чувство искренней благодарности.

У меня был самый замечательный старший брат на свете, и никакая Панси Паркинсон не могла это испортить.

Хватит, мне пора перестать думать о будущем и жить здесь и сейчас.

Немного успокоившись, я посмотрел на Гарри Поттера. Он общался с другими первокурсниками своего факультета и не смотрел на меня, но — скорее всего, мне показалось — выглядел слегка расстроенным, хоть и пытался это скрыть.

В поезде я говорил Гарри, что друзья могут оставаться друзьями, даже учась на разных факультетах. Когда я только попал в это тело, то думал, что мне лучше держаться от него подальше. «Где Гарри — там и проблемы», так? Но знакомство в поезде умудрилось изменить моё мнение. Гарри мне действительно понравился. У него было своё природное очарование, притягивающее других людей. С ним можно было почувствовать себя ребёнком, способным на глупости и поедание конфет вместо нормальной еды, на догонялки в грязи и разбитые коленки — словом, на всё, что делал бы на моём месте обычный ребёнок.

С Перси я вёл себя по-другому, более взросло. Перси любил вечерние разговоры и греть руки о горячую чашку чая в ладонях. С ним я чувствовал себя спокойно и знал, что могу поделиться со старшим братом своими проблемами, ведь мы сильно сблизились за этот месяц.

От этих размышлений меня отвлёк поднявшийся с места директор.

— Добро пожаловать! — произнёс он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!

Дамблдор сел на своё место. Зал разразился аплодисментами. Я не хлопал, а внимательно смотрел на тарелки: мне было интересно, как быстро появится еда. Она появилась мгновенно.

— Понравилась речь? — вновь обратился ко мне Малфой. Другие первогодки вроде бы что-то обсуждали, но я не прислушивался.

— Ну, пока что он по идее только произнёс имена домовиков? — предположил я. — Честно говоря, мне неясно, зачем делать это столь помпезно. Возможно, чтобы мы их запомнили и знали, к кому обратиться, если пролезем на кухню?

Малфою, судя по довольной ухмылке, мой ответ понравился. Протянув довольное «хм-м-м», он перевёл взгляд на Паркинсон.

— Видишь? Не так уж и плох.

Паркинсон фыркнула и отвернулась.

Я оглядел стол и поджал губы. Все блюда вокруг были жирными. Я, конечно, всё ещё не отошёл от шока и не особо хотел есть, но если это — традиционная кухня Хогвартса, то мне придётся туго.

Сидящий рядом Гойл пододвинул ко мне оставшиеся куриные ножки — большинство успели разобрать другие ученики. Я обратил внимание на то, что палец, который укусила Короста, уже в полном порядке.

— Его залечили старшие?

Гойл кивнул.

— Да.

— Хорошо, — я кивнул, — и спасибо, но я не особо хочу есть.

Забини, сидящий с другой стороны от меня, попытался пошутить:

— О да, многим, кто находится рядом с членами моей семьи, кусок в горло не лезет.

Ну, или он всё же не шутил.

Нотт, сидящий напротив Забини, нахмурился. Я обратил внимание на то, каким он был тощим — даже больше, чем я. В отличие от мулата Забини, Нотт был белее снега; его пронзительно голубые глаза ярко выделялись на лице, а тёмные волосы чуть вились.

— Даже не пытайся подмешать нам что-нибудь в кубки.

Блейз белозубо улыбнулся.

— О, разве я способен на то, чтобы навредить моим дорогим однокурсникам? Ведь если вы отравитесь, подозрение сразу падёт на меня.

Нотт закатил глаза.

— Уверен, ты способен сделать так, чтобы никаких следов не нашли. И подмешать можно не только яд.

Я резко подумал о том, что наладить отношения с Забини — моя первостепенная задача.

— Может быть, вы не будете обсуждать это за едой? — хмуро спросила Трейси Дэвис, сидящая рядом с Ноттом и напротив меня. У неё были густые волнистые волосы до плеч, веснушки и карие, немного раскосые глаза.

Я перевёл взгляд дальше. Рядом с Дэвис сидела полненькая девочка по имени Миллисент Булстроуд. Дальше находилась Паркинсон. Внешне она была похожа на актрису из первого фильма, только вместо каре — длинные волосы, собранные в косу. С другой стороны от Паркинсон сидела Дафна Гринграсс — невысокая спокойная девочка с длинными светлыми волосами, зелёными глазами и абсолютно безразличным лицом. 

За Гринграсс находилась девочка, о которой ничего не было сказано в книгах, включая то, на какой факультет она попала. Её имя и то (вроде бы) упоминалось лишь один раз — на распределении. Это была Лили Мун, и она попала на Слизерин.

Я помнил, что Панси Паркинсон, Дафна Гринграсс, Миллисент Булстроуд и Трейси Дэвис жили в комнате с ещё одной неназванной слизеринкой. Всегда было интересно, кто это. У Лили Мун были прямые каштановые волосы, собранные в низкий пучок, и светло-карие глаза. Она сильно сжимала нож, когда разрезала мясо в своей тарелке, и в целом выглядела так, будто хочет сбежать отсюда как можно скорее. Я её понимал.

Напротив Лили Мун и рядом с Крэббом сидел последний первокурсник нашего факультета — Пайк Уэбб¹. Высокий парень, чем-то похожий на щуку — наверное, так казалось из-за его имени² — внимательно слушал то, что рассказывал Драко Малфой и постоянно кивал, внемля каждому слову.

В целом, получалось, что на первом курсе Слизерина, включая меня, оказалось двенадцать человек. Не так уж и много.

В Большой зал влетели призраки. Кровавый барон с его пустыми глазами и мантией, с ног до головы запятнанной кровью, выглядел действительно ужасающе. Я очень порадовался, что нахожусь на его факультете: к нам он относился хорошо, в отличие от остальных, а ещё отгонял Пивза.

Кровавый барон подлетел к Малфою и спросил:

— Вы не против, если я присяду?

Мой ряд дружно сдвинулся, освобождая ему место. Призрак присел на лавку и уставился на Малфоя. Тот, судя по виду, был совершенно не рад оказанной чести.

— Знавал я вашего отца. Надеюсь, что вы унаследовали его сдержанность, — услышав это, Драко приосанился.

— Благодарю. Я не подведу своего отца.

Барон перевёл взгляд на меня.

— Странные вещи творятся в Хогвартсе, — медленно произнёс он. — Но будь что будет, раз так решила Распределяющая шляпа.

Я поёжился. Прозвучало это довольно угрожающе. Интересно — его действительно волновал член семьи Уизли на Слизерине, или столь пристальное внимание было связано с чем-то другим?

Вдруг тарелки опустели, и стол наполнился всевозможными десертами: шоколадные эклеры, клубничное желе, мороженое, пончики с джемом, бисквит, — им не было конца. Я осторожно подтянул шоколадный эклер, решив, что если не съесть совсем ничего, то потом мне может стать плохо.

— Удачной учёбы, — скупо добавил Кровавый барон и, сказав всё, что хотел, удалился в сторону старшекурсников.

— Он довольно жуткий, — прошептала Мун. Со своего места я её едва услышал.

Драко явно был с ней согласен, но высокомерно хмыкнул, возразив:

— Мой отец говорил, что Кровавый барон всегда на нашей стороне, для слизеринцев он не может быть жутким.

Я оглянулся на стол преподавателей, решив ещё раз рассмотреть Снейпа: всё же теперь он был моим деканом. Тот разговаривал с профессором Квирреллом, не обращая на нас ни малейшего внимания. Кстати, вопрос: смогу ли я спокойно ходить на уроки Защиты от Тёмных искусств, зная, какая мерзость скрывается под его тюрбаном?

— Разглядываешь нашего декана? — спросил Забини, вырывая меня из потока мыслей.

Я растерянно моргнул, не сразу найдясь с ответом.

— Да, и других преподавателей тоже. Очень жду Чары, мой брат хорошо отзывался о профессоре Флитвике.

Блейз фыркнул.

— Как непатриотично. Вот я жду Зельеварение.

Я смерил его взглядом.

— Это было бы неудивительно, даже не будь ты слизеринцем.

— Осторожно, Уизли, — сказал мне Нотт. — Сначала он часто обращает на тебя внимание, а потом ты уже просыпаешься от странного ощущения и запаха, исходящего от твоей подушки.

Булстроуд тихо хихикнула в кулак. Она, кстати, замолчала после пары фраз в начале ужина, сосредоточившись на еде. Менее разговорчивыми, чем она, были только Крэбб, Гойл и Гринграсс.

— Не думаю, что Забини будет тратиться на такого, как он, — отрезала Паркинсон. Если все остальные первокурсники восприняли то, что я попал на их факультет, более-менее спокойно, а Блейз Забини, похоже, даже обрадовался  — только вторых близнецов Уизли мне не хватало — то Паркинсон не скрывала того, как её бесит сам факт моего существования.

За разговором ужин пролетел незаметно, и вот десерты тоже исчезли.

Директор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я бы хотел сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Взгляд Дамблдора на мгновение остановился на головах близнецов Уизли. Я хмыкнул, даже не надеясь, что это их остановит.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчёт тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Старшекурсники зашептались.

— И что он придумал на этот раз? — спросил низкий темноволосый парень. — Мучительная смерть? Почему директор Дамблдор даже не объяснил, в чём причина? Все знают, что чокнутые гриффиндорцы после этих слов наоборот решат, что пролезть в этот коридор — дело чести.

Я даже знал, кто будет первым: Фред и Джорж ни за что не пропустят что-то подобное.

Надеюсь, до Пушка они не дойдут.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — провозгласил Дамблдор.

У всех учителей на лицах застыли непонятные улыбки. Даже у Снейпа, что смотрелось презабавнейшим образом.

Дамблдор встряхнул своей палочкой. Из неё вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поёт на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали!

Я закрыл уши руками, надеясь, что это хоть как-то приглушит творящуюся в зале какофонию звуков. Гимн Хогвартса звучал ужасно.

Боже, если это придётся переживать каждое начало учебного года — а мне придётся — я не выдержу.

— О, музыка! — воскликнул Дамблдор, когда эта пытка закончилась. — Её волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!

Мы поднялись со своих мест и разбились на пары — я встал вместе с Забини — следуя за старостой факультета. В этом году это была Джемма Фарли. Старосту-парня не было видно, и я в любом случае не смог бы его распознать, ведь по канону его имя было неизвестно.

Когда мы выходили из Большого зала, я пересёкся взглядом с Гарри — при этом на его лице появилось подавленное выражение. Я улыбнулся, и Гарри немного приободрился. Это дало мне надежду, что мы сможем общаться и дальше.

Вскоре гриффиндорцы и слизеринцы разошлись своими дорогами.

Мы спустились в подземелья. Здесь всё было настолько одинаковым, что я даже не пытался запомнить, куда именно мы сворачиваем: глаза слипались от усталости и желания упасть и заснуть прямо на месте.

Вдруг я подумал: было бы забавно, если сначала мои вещи принесли в спальню Гриффиндора, ничуть не сомневаясь, куда я попаду, а потом их пришлось перетаскивать.

Забини толкнул меня в плечо, и я вздрогнул, распахивая глаза. Кажется, я действительно чуть не заснул на ходу.

— Спасибо, — сказал я ему.

Тот просто кивнул.

В подземельях было холодно, и я постарался поплотнее закутаться в свою мантию. Я как никогда пожалел, что она была мне мала — я действительно очень плохо переносил холод, и если я не смогу выучить согревающие чары на первом курсе, то мне придётся несладко.

Мы подошли к неприметной картине, на которой был нарисован какой-то пейзаж.

— Наша гостиная открывается с помощью пароля. Каждую неделю он меняется. Новый пароль появляется утром в понедельник на доске объявлений. Не забудьте прочитать его. На первую учебную неделю пароль такой: чистая кровь. Повторяйте за мной.

— Чистая кровь, — сказали мы хором.

Дверь в гостиную открылась.

Я огляделся. Комната была декорирована в серебристо-зелёных тонах, на стенах висели древние гобелены, повсюду стояли на вид удобные кресла. Несмотря на наличие каминов, в комнате всё равно было холодно. За окнами болтались какие-то водоросли и проплывали стайки рыб.

Возможно, услышав, как стучат мои зубы, староста наложила на меня те самые согревающие чары, о которых я думал недавно. Мне сразу же стало тепло и спокойно, ещё сильнее захотелось спать.

— Поздравляю с поступлением! Я — староста Джемма Фарли, и я рада приветствовать вас на факультете Слизерина. Наш герб — змея, мудрейшая из существ. Наши цвета — изумрудно-зелёный и серебряный. Вход в нашу гостиную спрятан в подземельях Хогвартса. Как вы видите, её окна выходят на подземные озёра замка. Мы часто видим, как мимо нас со свистом проносится гигантский кальмар, а иногда и более интересные существа.

Я изо всех сил боролся со сном и старался внимательно слушать старосту, чтобы произвести на неё хоть немного хорошее впечатление.

Джемма сказала о том, что слухи о нашем факультете, которые бродят по школе, на самом деле весьма далеки от реальности.

Я отчаянно завидовал старшекурсникам, проходящим мимо нас в свои спальни.

Дальше она сказала про Мерлина и мимоходом опустила Эглантайн Паффетт со словами: «Вы хотите следовать по стопам Мерлина? Или предпочтёте сидеть за старым столом прославленной выпускницы Хаффлпафф, Эглантайн Паффетт, изобретательницы самонамыливающейся тряпки для мытья посуды?»

Между прочим, самонамыливающаяся тряпка для мытья посуды — это очень удобно, особенно, если у семьи нет домовых эльфов. Нам бы, например, не помешала такая.

Конечно же, я благоразумно промолчал.

— Давайте поговорим о том, кем мы являемся. Наш факультет самый классный и дерзкий в школе. Мы играем на победу, потому что мы заботимся о чести и традициях Слизерина. Мы также пользуемся уважением нашего брата-студента. Да, это уважение может иметь некоторый оттенок страха из-за нашей Тёмной репутации, но знаете что? Иметь репутацию приверженца тёмной стороны может быть весьма забавно. Оброните несколько намёков на то, что имеете доступ к целой библиотеке проклятий, и посмотрите, захочет ли кто-нибудь стащить ваш пенал. Но на самом деле мы неплохие люди.

Это совершенно не забавно, когда твоя семья придерживается Светлой стороны, а все твои братья — на Гриффиндоре. Впрочем, я всегда мог намекнуть на изобретения близнецов — это тоже сработает.

Дальше староста рассказала о том, что слизеринцы всегда помогают и поддерживают друг друга, а все разногласия остаются внутри факультета, и их не выносят наружу. В этом был смысл: другие факультеты плохо относились к Слизерину, исключая разве что часть учеников Рэйвенкло, и, чтобы противостоять их напору, слизеринцам нужно было держаться вместе.

Иными словами, я мог не бояться, что мне что-то сделают прилюдно, но всё равно придётся возвращаться в гостиную факультета.

— А сейчас — спокойной ночи. Вы будете хорошо спать. Плеск воды в озере, доносящийся из окна, успокаивает.

Мы расслабились от того, что всё наконец закончилось, и отправились в свои спальни — женскую и мужскую. Но тут Фарли попросила меня задержаться.

— Уизли, — сказала она, окинув меня внимательным взглядом. — Покажи палочку.

Я вытащил её из кармана и продемострировал старосте, впрочем, не дав взять палочку в руки. Внимательно осмотрев её, Фарли одобрительно кивнула.

— Хорошо, свободен.

Джемма Фарли явно обеспокоилась тем, что, раз я одет во всё старое, то и палочка у меня будет не лучшего качества. В тот момент я очень порадовался, что старая палочка Чарли мне не подошла.

Едва моя голова коснулась подушки, как я понял, что вырубаюсь: сегодня было слишком много потрясений. Оставалось надеяться, что Забини ничего не подсунет в первую же ночь в Хогвартсе. А завтра между уроками я смогу выловить Перси и спросить его о лодках, везущих первокурсников. Он ответит мне и улыбнётся, потрепав по голове. Завтра будет лучше, чем сегодня.