— Посмотришь со мной на звёзды?

Из уст Рихарда такое неожиданное предложение звучало если не подозрительно, то уж точно странновато и определённо авантюрно.

— Что?

Нет, можно бы, конечно, и согласиться, но он время-то видел? Третий час ночи, чёрт бы его брал, а лид-гитарист мало того, что сам не спит, так ещё и Тилля разбудил. А ему ведь такой шикарный сон снился...

Снисходительно вздохнув, Круспе пробормотал:

— Ты слышал.

Вокалист, не найдя, что ответить, сонно потёр глаза, чтобы хоть как-то избавиться от тормознутости, и тихонько зевнул.

— Ты время видел? — пробубнил он, озвучивая собственные мысли и медленно, но верно принимая сидячее положение на кровати, всё это время с пассивной агрессией зыркая на почему-то страшно довольного Шолле, уже, видимо, давно проснувшегося и нависшего сейчас над ним.

Рихард незамедлительно кивнул:

— Видел.

— И? — выжидающе протянул Линдеманн, но в ответ ему лид-гитарист лишь усмехнулся:

— Ты такой милый.

— Отстань, — буркнул Тилль, укладываясь обратно и утыкаясь лицом в подушку. Он, может, и понимал, что в покое его никто сегодня не оставит, но попытаться явно стоило.

— А хрен тебе, — и с этими словами Круспе принялся вытаскивать вокалиста из уютного пристанища под возмущённое крякание и буйные протесты последнего. В итоге оба они грохнулись на ковёр, и Шолле, победоносно улыбаясь, поднялся на ноги, зная, что заснуть у Линдеманна уже точно не получится.

— Гори в аду, — злобно проворчал Тилль, но вертикальное положение всё-таки принял. — Куда? — вяло буркнул он, преодолев сопротивление в виде гравитации, и вскоре последовал за Рихардом.

На несколько дней они остановились у Гитты за городом: конкретно сейчас здоровью женщины ничего не угрожало, но она восстанавливалась после тяжелой простуды, перенесённой, можно сказать, на ногах, а потому вокалист настоял на том, что должен побыть рядом с матерью до её полного выздоровления. Лид-гитарист, конечно, возражать не стал, но в итоге сам увязался следом за Линдеманном, мотивируя это тем, что Тиллю будет не хватать его любви и поддержки (да, звучит банально, но именно так оно и было), хотя, по правде говоря, Круспе просто не готов был сам расставаться с ним снова после длительной разлуки сначала из-за концертного тура сольного проекта вокалиста, а затем из-за его же болезни. Да и наладить отношения с потенциальной тёщей не мешало бы, раз уж Шолле окрестил возлюбленного своей жёнушкой: Гитта об их отношениях знала, но особо радоваться не спешила, и Рихард, естественно, планировал оставить о себе лучшее впечатление из в принципе возможных.

Осторожно выбравшись из гостевой спальни, лид-гитарист и Линдеманн тихонько вышли из дому на задний двор и остановились на небольшой лужайке. Тилль с запозданием вспомнил, что так и не удосужился набросить что-нибудь потеплее: на дворе ведь не май-месяц, и не помешало бы одеться подобающе, а не вылезать на улицу босиком и в лёгкой пижаме.

Впрочем, эти и другие незначительные мрачные мысли вскоре отступили, стоило поднять взгляд на небо: сегодня ночью звёзды на нём словно сияли ярче обычного, и весь небосвод, от края до края, был усеян ими, точно жемчугом. Само волшебное полотно приобрело ярко выраженный и крайне непривычный кобальтовый оттенок, а если присмотреться, можно было даже разглядеть сапфировые проблески туманностей.

— Ого, — тихо выдохнул вокалист, заворожённо уставившись на разворачивающееся перед ними зрелище.

— Впечатляет? — улыбнулся Круспе, наблюдая скорее за реакцией Линдеманна, чем за небом.

— Ага, — немногословно ответил Тилль, не отрывая глаз. — Их так много... — продолжил он спустя какое-то время.

— Тысячи и тысячи, — кивнул Шолле, наконец обратив взгляд вверх. — Когда-нибудь... когда-нибудь мы тоже там будем.

Вокалист беззлобно усмехнулся:

— Думаешь?

— Уверен.

А ведь если задуматься, эти звёзды чем-то похожи на них, на их судьбы. Каждый маленький огонёк на ночном небе — человек, воспоминание или целое событие. Все они по-своему дороги, но ведь их тысячи, правда? Стоит тучам загородить это сияние, по-прежнему продолжат светить только самые-самые яркие из них. Для Линдеманна это и семья, и работа, и идея, которой он отдавался снова и снова, но казалось, что даже эти светила меркнут в тени Полярной звезды. Где она этой ночью? Тиллю не надо было искать никакие созвездия, чтобы безошибочно определить её местонахождение: улыбнувшись, он развернулся и накрыл губы отвлёкшегося Рихарда своими, и тот, чуть помедлив, ответил на поцелуй, взяв ладонь вокалиста в свою. 

Они просидели так ещё долго, и в какой-то момент Линдеманн, украдкой поглядывая в поблёскивающие в звёздном свете глаза лид-гитариста, тихо кивнул чему-то своему: он точно знал, где его Полярная звезда. Она и всё его небо.