— Я все время говорил: «прости меня» и лгал тебе. Я не подпускал тебя к себе, держа на расстоянии вот этими руками. Я не хотел вовлекать тебя во всё это… Но теперь я думаю, что, может быть, ты бы мог изменить отца, маму, да и весь клан Учиха. Если бы я открылся тебе с самого начала, придерживался бы той же точки зрения, был бы честен с тобой… Но я ошибся... и говорю тебе всё только теперь, когда ты вряд ли способен понять. Вот почему именно сейчас я решил показать тебе правду, пусть и немного! И даже если ты никогда не сможешь простить меня… как бы ты ни поступил дальше… я всегда буду любить тебя! — шептал Итачи, медленно походя к своему младшему брату.

Затем окровавленными пальцами прикоснулся к его лбу, пытаясь щелкнуть по нему, но из-за почти обессилившего тела у него ничего не выходит и получается лишь прикосновение. Жаль, ведь только этим способом старший брат мог показать всю свою привязанность к Саске, и только так теперь уже последний Учиха мог понять: это не ложь и больше они с братом никогда не увидятся и не потренируются как в детстве. Не сказать, что Саске прям уж нужны эти тренировки, но близость с братом в те моменты дорогого стоила.

Подобно тому, как он описал смерть для Кисаме, в свой последний момент Итачи, неспособный сохранить свою ложную личину, искренне улыбается Саске, после чего нанесенные раны дают о себе знать, и он падает замертво с улыбкой на лице.

«Прости, Саске, в другой раз…» — последнее, о чем успевает подумать Учиха, прежде чем полностью уйти из этого мира: сознанием и телом.

***

— Скажи, оно того стоило, Итачи? — разносится чей-то женский голос в пустоте.

— Что? — прохрипел молодой человек и приоткрыл глаза. Перед собой не видно ничего, кроме темноты.

Учихе ни холодно, ни тепло — просто нормально. Парень будто бы парит в воздухе и одновременно стоит. Странное чувство. Кажется, даже не дышит, а это и не нужно, просто он есть — и все. Нет ни злости, ни радости — ничего.

— Твое самопожертвование? — вновь спрашивает незнакомка.

— Да, определенно, ведь если это спасло Коноху и моего брата, то я бы так поступил еще раз, — уже более уверенно произнес нукенин. — Кто ты?

— Я? — засмеялся голос. — Я — та, к кому приходят души после смерти, та, кто решает давать ли шанс на перерождение или же сделать так, чтобы эти безликие субстанции растворились в этой темноте и потеряли право на существование.

— Ясно, так значит, это мой конец? — заключил Итачи.

Опять смех, но ответа не последовало. Вдалеке показался маленький белый огонек, который постепенно тускнел, а затем вновь набирал яркость.

— Если успеешь его поймать, то переродишься и получишь еще один шанс на жизнь, — словно на ухо прошептала незнакомка. — Если нет — останешься здесь со мной.

— Зачем мне вторая жизнь, ведь я сделал все, что хотел. Моя миссия выполнена, — размышлял Учиха.

— Что? — удивился голос. — Разве тебе не хочется начать все сначала? Почувствовать себя нормальным? Прожить хорошую жизнь, завести семью и детей? Я знаю, ты умный человек и смог бы добиться многого, если бы не тот груз, который свалился на тебя еще в раннем детстве. Тебе ведь хочется испытать те эмоции, что были доступны другим, не нужно лгать мне, а тем более себе. Хватит жертвовать собой ради других, ты заслужил перерождение, и я даю его тебе. Давай, иди и просто возьми этот шанс на жизнь.

Признаться, речи незнакомки звучат очень заманчиво. Пусть даже все начнется и не сначала, но ведь правда интересно, каково это — быть нормальным и обычным человеком. Итачи попытался встать на ноги, но ничего не получилось: их просто нет, а огонек вновь начал гаснуть.

— Просто представь, — сладко прошептал голос. — Возможно, ты даже увидишь своего братика.

Подчинившись указанию, Учиха подумал о том, как бежит к этому огоньку и ловит его. В тоже мгновение свет начал приближаться. Или это бывший шиноби так рьяно тянулся к нему? Постепенно огонек становился все больше и больше, а затем и вовсе приобрел очертания странных дверей.

— Ты почти у цели, новая жизнь ждет тебя, — воодушевленно произнесла незнакомка. — Просто открой двери и получишь шанс.

***

Скажите, кто-нибудь из вас задумывался, что такое ненависть? Нет? Ох, я вам объясню. Ненависть — это что-то пожирающее тебя изнутри, где все органы сливаются в один и начинают сжиматься так, что перехватывает дыхание и перестает биться сердце. Ты пытаешься сделать вдох, но ничего не получается, потом еще, и еще — безуспешно. Ты говоришь единственным родным, что тебе плохо и нужен врач, на что лишь получаешь рваный ответ: «Хватит притворяться, иди дальше работай, нахлебник».

Гарри десять, а он уже успел прочувствовать на себе все отрицательные эмоции, которые мог понимать в своем возрасте: злость, жалость к себе, ненависть к дяде Вернону и тете Петунье. А если сделать какую-нибудь подлянку, хотя бы немного обратить на себя внимание — останешься без еды на несколько дней. И спустя несколько дней, запертый в этом чулане, будешь просто умолять, чтобы тебя простили и дали какой-нибудь засохший хлеб, только чтобы перестал болеть живот и появились хотя бы какие-нибудь силы. Но ничего, скоро весь этот ад закончится и Поттер окажется в месте, где его будут любить, а не унижать и гнобить просто за то, что он родился.

Вернон забыл закрыть защелку в чулан мальчика, и тот смог выйти из «клетки». Ребенок стащил ключи на чердак, откуда выбрался на крышу. На улице, к слову, было достаточно прохладно, а в пижаме так вообще чуть ли не прибрало все маленькое тело до дрожи. Гарри посмотрел вниз: ничего не видно. Сколько нужно будет падать? Будет ли больно? Все равно. Уже ничего больнее, чем получать ремнем по спине от дяди за то, что попался ему на глаза, не может быть. По крайней мере, так казалось десятилетнему ребенку.

Шаг, еще один. Черепица неприятно царапает детские стопы, заставляя Гарри морщиться. Но ничего. Терпимо. Мальчик почти дошел до края и буквально осталось пару шагов до того самого «решающего». Поттер набрал воздуха в легкие для смелости, потому что он видел, как тетя Петунья постоянно так делает, когда решается поспорить с мужем.

— Давай, слабак, прыгай уже! — раздается громкий голос Дадли из-за двери, которая выходит на крышу.

Слова двоюродного брата и стали тем самым «последним толчком», который заставил Поттера отказаться от всего, что могло его ждать, будь он чуть покрепче. От взгляда за границу крыши кружилась голова, тем лучше — не придется вымерять угол падения, чтобы было «наверняка». В следующее мгновение Гарри решил упасть спиной за край. Несколько секунд мальчик наслаждался свободным падением. Воздух неприятно залетал в пижаму и судорожно перебирал волосы, запутывая их. В ушах же стоял поток ветра — ничего не слышно.
 

«Как здорово», — подумал Гарри перед тем, как столкнуться с асфальтом.