После того, как Мелисса ушла с врачами в операционную, Итачи направился к себе в палату забрать книжку, чтобы почитать ее на улице, но у самых дверей уже стояла Бланка. Женщина, сложив руки на груди, растянула довольную ухмылку на все лицо.

— А ты, оказывается, очень добрый мальчик, — прокомментировала Камачо и поправила выпавшую черную прядь.

— Не понимаю, о чем вы, — холодно ответил Учиха. Разговор с этой женщиной бывшему шиноби не нравился все больше и больше. Не нравился еще с самого начала, как подсела к нему в парке. Он собирался ее обойти, но та ему преградила путь.

— Мы не закончили, Гарри, — недовольный голос вылетел из тонких сухих губ.

Итачи не успел ответить, как за спиной послышался жесткий мужской бас:

— Не закончили что? — позади стоял лечащий врач. Он с недоумением стоял посреди коридора и пытался понять происходящее. Скорее всего доктор только-только проснулся после отведенного отдыха, ибо взъерошенные волосы и помятый вид выдавали медика с потрохами. — Мисс Камачо, я думал, мы с вами попрощались на хорошей ноте. И я предполагал, что после нашей встречи вы не станете приставать к детям.

— Густав? — распахнула ресницы Бланка. — Разве у вас сейчас не должна быть операция?

— Я поменялся, — зевнул Роланд и нахмурился. — Вы не ответили на вопрос.

Члена органа опеки застали в врасплох. Женщина надеялась выловить момент и наедине поговорить с мальчиком, дабы понять, что вообще происходит у него в семье. Тетя ведь чересчур наиграно вела себя, а ее муж вообще не появился с того момента, как ребенок попал в больницу. Все это наводило на очень подозрительные мысли. К слову, при опросе соседей те не раз отзывались о них по-разному: одни слышали крики и ругань в сторону мальчика, другие — с восхищением рассказывали о постоянных поездках в зоопарк и развлекательные центры. Складывалось впечатление очень нестабильной семьи. Поэтому Камачо решила разобраться с этим самостоятельно, пусть и нарушая закон, но докопаться до правды она просто обязана.

Ничего не ответив, Бланка развернулась и ушла по направлению к выходу, постукивая по вымытой до блеска плитке своими маленькими каблучками. Врач остался в еще большем недоумении. Он переглянулся с Итачи и спросил:

— Она что-то спрашивала?

— Нет, — покачал головой Учиха. Бывший шиноби решил не говорить доктору ничего, так как за этим вопросом последовали бы следующие, а нукенин сейчас просто хотел спокойствия и привести мысли в порядок.

— А, значит не успела, — обрадовался Густав. Если присмотреться, то можно было заметить образовавшиеся мелкие морщинки вокруг карих глаз медика. — Ладно, иди.

***

На протяжении нескольких дней Итачи постепенно привыкал к новому миру. Он все никак не мог отвыкнуть от мысли, что больше не нужно бороться за свою жизнь; от чувства, будто кто-то хочет его смерти. В Акацуки это в порядке вещей — быть ходячей мишенью для всех шиноби деревень. Вот только сейчас много что изменилось. Например, нет шарингана, который почти постоянно спасал в трудную минуту. Даже простые техники здесь не работали, что уж говорить о серьезных… огненный шар, например. Учиха пробовал, повторял буквально каждый раз, когда слышал какой-то незнакомый звук, стук или еще что-то, что могло нарушить тишину. Это получалось на автомате, непроизвольно. И каждый чертов раз приходилось вспоминать, что ничего не сработает. Сейчас нукенин был слабее некуда. Орочимару мог бы с помощью одной техники убить и разобрать по частям это слабенькое тельце, даже глазом не моргнув.

От набежавших мыслей Итачи усмехнулся. Скорее эта усмешка появилась от безысходного положения. Он постоянно ждал какого-то подвоха. Иногда казалось, что, может быть, он в чьем-то гендзюцу, и вся эта нарисовавшаяся «мирная» жизнь — фальшивка. Но разве смог бы он, Учиха Итачи, попасться в такую простую технику? Нет. Вряд ли.

Бывший шиноби забрался на широкий подоконник и разглядывал в ночные облака в надежде найти хотя бы какую-нибудь подсказку. Но его глаза замечали лишь редкие звезды и скрывающуюся под серыми тучами луну. Голову саднило, в ответ нукенин прислонился виском к холодному стеклу.

«Бывало и хуже, — рассуждал мальчик».

Конечно, бывало и хуже. Вспомнить хоть первое применение сусаноо. В тот момент будто бы все органы выворачивались наружу, при этом связывались между собой в узел с бантиком.

Но.

К боли постепенно привыкаешь.

В горле пересохло то ли от накативших мыслей, то ли от сухого воздуха в целом. Неважно. Итачи легко спрыгнул на пол и в полной темноте пошел к тумбочке, где стоял кувшин с водой и стакан. Он протянул руку, как слышит звук двигающегося самого по себе предмета прямо в детскую ладонь. Учиха замер на месте, пытаясь осмыслить произошедшее.

«Галлюцинация? Может, показалось? — бывший шиноби с осторожностью взял гладкое стекло и приложил край к губам. — Показалось, — выдохнул с облегчением нукенин».

Не хватало ещё чтобы стаканы двигались сами по себе. В таком случае точно бы крыша поехала.

— Вижу, ты  адаптироваться, — уже как родной женский голос раздается в пустой комнате. — И каково это — быть простым человеком?

— Необычно, — тихо ответил Итачи и сделал еще один глоток. Как ни странно, к незнакомке он вполне привык. Теперь даже внезапные появление ни коим образом не заставляло парнишку оглядываться по сторонам. Все равно никого не увидишь. Порой даже казалось, что все эти разговоры велись в его голове, но после пары фраз понятно, что это находится за пределами разума Учихи.

— И в чем же эта необычность? — бывший шиноби готов был поклясться, что она сейчас едко улыбается, ведь сама прекрасно понимала, насколько ему сейчас тяжело. Нукенин предпочел не отвечать, поставил стакан на тумбу и вернулся к окну. Но незнакомка решила продолжить диалог. — Не волнуйся, совсем скоро ты перестанешь чувствовать себя беззащитным и уязвимым.

— О чем ты? — задал вопрос мальчик, но ответа так и не получил. По комнате раздался едва уловимый смешок. Забавно, но он меньшего и не ждал.

Просто уже привык сам находить для себя ответы, не надеясь ни на кого.

***

День начался с визита Карин. Что-то в ее выражении лица поменялось, девушка стала более медлительной, что ли. И эмоции… Медсестра будто выдавливала ту слишком слащавую улыбочку. Поначалу Итачи решил все списать на усталость от работы. Но, когда медик взялась за смену бинтов и обработку ран, тут-то все и загорелось. Ее движения казались резкими, а прикосновения слишком грубыми, по сравнению с тем, что было раньше. Карин сейчас на себя не похожа.

Учиха не такой уж и неженка. Вспомнить хоть пару случаев, когда раны обрабатывал Кисаме. Хошигаки иногда специально изгалялся над своим напарником, затягивая потуже бинт, или когда зашивал рану, то прокалывал иголкой не в том месте. Примерно такое представление о грубости имел нукенин. Если сравнивать девушку с бывшим товарищем то, даже сейчас медсестра была очень нежна. 
 

И все-таки что-то было не так.

Бывший шиноби чувствовал это на подсознательном уровне, и та напряженная тишина, что воцарилась между ними, все больше раздражала Итачи. Очень непривычно было находиться рядом с ней и не слышать буквально ничего.

— Я вас чем-то обидел? — нарушил долгое молчание Учиха и наблюдал за тем, как меняется в лице медсестра. Сначала она опустила свои карие глаза на подопечного, после чего немного приподняла брови, а во взгляде появилось некое непонимание. Карин явно не ожидала того, что ее лживое настроение так легко раскусит десятилетний ребенок.

— Нет, с чего ты взял? — девушка вновь попыталась улыбнуться и потянулась к бутылке с дезинфицирующей жидкостью. Медик неосторожно налила на бинт, тем самым пролив несколько капель на пол, что не осталось без внимания бывшего шиноби. Медсестра хотела поставить бутылку на тумбу, но почему-то отпустила емкость в нескольких сантиметрах от края мебели, и, если бы не молниеносная реакция нукенина, подловившего бутылку почти сразу же, то Карин бы еще пришлось убирать за собой. — Какая прекрасная реакция, для твоего состояния, — на автомате похвалила она.

— Вы мне сорвали, — холодный голос мальчика будто пронзил девушку насквозь, словно нож, режущий мягкое масло. Медсестра застыла, как статуя, нависая над зашитой раной подопечного. Капля средства упала на швы и мгновенно отозвалась легким жжением. — Если это никак со мной не связано, то я не буду лезть в ваши дела.

Медик ничего не ответила, а в следующую секунду уже крепко обнимала сидящего на кровати мальчика, чем вызвала едва уловимое удивление Итачи. Учиха почувствовал, как нечто мокрое и теплое образовывается у него на плече. Мальчик не двигался и молча наблюдал за тем, как плечи Карин вздрагивали при каждом всхлипе. Похоже, что случилось действительно что-то жуткое, раз девушка решилась показать свои настоящие эмоции тому, кого она наоборот должна подбадривать и мотивировать к выздоровлению.

— Прости, Гарри, — хриплым голосом произнесла девушка и отстранилась от пациента. — Я не должна вести себя так, — медсестра, наконец, взяла себя в руки и легкими движениями смочила швы. После чего перевязала все свежим бинтом. — Нигде не жмет?

— Нет, — тихо ответил бывший шиноби. — Я могу вам чем-то помочь?

Внезапные слезы человека, к которому нукенин начал привязываться, вызывали желание облегчить ее боль или хотя бы как-то приглушить отрицательные эмоции. К слову, Карин давно уже воспринимала Итачи не как ребенка, а в качестве здравомыслящей личности, возможно, даже как равного себе. Можно сказать, Учиха стал еще одним другом медсестры, к которому можно было прийти и просто поболтать ни о чем, пока она его перевязывает или кормит. Он всегда внимательно слушал и задавал вопросы, касающиеся темы. И каждый раз медик удивлялась его склонности к рассуждению, и философскому складу ума.

— Похоже, что у меня не будет семьи, как таковой, — сорвалось с женских губ и казалось, что она вот-вот снова расплачется, но ни единой слезы не скатилось по бледным щекам. — У меня не будет сына или дочери, которых я бы забирала со школы и отвозила домой. А по дороге спрашивала бы, что нового и какие оценки они получили. Теперь же для меня это невозможно, — голос дрожал, словно осиновый лист.

Карин взглянула на подопечного с такой болью и отчаянием. Бывший шиноби уже и забыл, когда на него смотрели подобным взглядом последний раз. В тот же миг на ум приходит лицо Изуми, молящей о помиловании. Горло неприятно стянуло, ощущалась сухость.

— Я, — начал нукенин и опустил голову, — не знаю, что Вам сказать. Но если зацикливаться на одном несчастье, то оно вас поглотит целиком. Думаю, в любой ситуации можно найти выход. Каким бы он не был…

— Спасибо, — последнее, что произнесла девушка. Затем она собирала медицинские принадлежности для перевязки и удалилась из палаты к другим пациентам.

«Из тебя просто никакой поддержки не выдавить, Итачи, — упрекнул сам себя мальчик и подошел к окну».

Сегодня было пасмурно. Небо затянуло серым полотно, от чего в палате постепенно темнело. Казалось, вот-вот пойдет дождь.

***

Этот день должен был пройти как обычный день в больнице.

Стабильно.

Учиха постепенно начинал тренировать свои физические навыки постепенно растягивая каждую мышцу. Но с этим нужно быть осторожным, так как травма при большой нагрузке начинает о себе напоминать, а иногда просто кричать. В таком случае бывший шиноби даже стоять не мог, голова кружилась, как волчок, а все окружение будто бы плыло стометровку. Поэтому нукенин с этим не спешил.

Мальчик встал с кровати, почувствовал, как пробрал холодок все тело из-за ледяной, еще не успевшей нагреться, плитки. Легко потянулся. Неожиданно неприятное ощущение стянуло затылок, от чего по коже пробежались мурашки, якобы предупреждая Итачи о надвигающихся неприятностях. За тонкими стенами послышался громкий топот, который становился все ближе. Дверь распахнулась так же быстро как Учиха дернулся к стене, по привычке прикрывая тыл. В проходе стоял полный мужчина с пышными усами, одетый в белую рубашку и черные брюки. Его лицо все покраснело от ярости, мышцы лба сдвинулись вниз.

— Маленький *непонятное слово*, — первое, что произнес ворвавшийся. Затем быстрым шагом приблизился к ребенку и хотел схватить мальчика за грудки больничной одежды, но бывший шиноби легко ушел от захвата и встал чуть подальше от мужчины.

«Похоже, вот и первый враг Гарри, — подумал нукенин и приготовился к следующему нападению, опять пресекая свои мысли насчет складывания печатей и активации глаз. — Нужно сосредоточиться на тайдзюцу».

Неизвестный явно не ожидал такой реакции и еще пару секунд смотрел на свои пустые большие ладони, в которых по его предположению должен был оказаться мальчик. Итачи понимал, что такую огромную тушу у него не получится бросить или перекинуть через себя, поэтому оставалось несколько простых приемов, подходившие сейчас для его уровня развития.

Не дав мужчине опомниться, Учиха переместился вперед навстречу противнику, развел ноги для перехода в более низкую стойку. После чего захватил правой рукой предплечье его одноименной руки изнутри и потянул захваченную руку на себя, одновременно нанес левой ладонью удар в голову, чем ненадолго оглушил ворвавшегося.

От подобных действий мужчина закричал еще громче, чем привлек внимание мед персонала. Первая на источник шума прибежала Карин и почти сразу же бывший шиноби оказался у нее за спиной. Девушка даже разбираться на стала, а сразу же закрыла ребенка собой.

— Мистер Вернон, Вы в своем уме?! — возмутилась медсестра. — Он еще даже до конца не окреп, а Вы уже кричите на него. Гарри Ваш племянник, как вы можете так поступать с ним?

«Похоже, она не видела драки, — сделал вывод нукенин и встал рядом с медиком. Гордость не позволяла прятаться за девушкой. — Значит, это мой дядя». 

— Неблагодарный, — прошипел глава семьи Дурслей. — Я больше не позволю тебе вернуться домой.

Мужчина поправил смятую рубашку и одернул ворот. Прибежал главный врач с двумя охранниками. Полицейские, недолго думая, попросили Вернона проследовать за ними, а тот даже сопротивляться не стал. Перед тем как уйти, мужчина плюнул в пол, злобно смотря на племянника. После того, как Дурсль скрылся за стеной, Карин развернула Итачи к себе и осмотрела его внешний вид.

— Он тебе что-нибудь сделал? — беспокоилась девушка и опустилась на колени, чтобы заглянуть в зеленые глаза подопечного.

— Все в порядке, — сказал Учиха и кивну  стоящему в дверном проёме Густаву. Врач почесал отросшую щетину и пошел вслед за дядей Гарри.

— Не понимаю, как он прошел через охрану, — оправдывалась медик, все еще смотря на пациента снизу-вверх.

На самом деле очень легко было выйти на улицу, не попавшись охранникам. Бывший шиноби частенько выходил на улицу ночью подышать свежим воздухом, да и просто прогуляться. Нукенин так ни разу и не попался. Всего-то нужно отвлечь сторожевого пса каким-то звуком, а иногда он сам уходил с поста или просто-напросто засыпал.

— Думаю, ему тут небезопасно находиться, — раздался мужской голос. Доктор вернулся также быстро, как и ушел. — Надо бы переместить тебя в другое место на время. Вот только куда? — задумался Роланд и поправил свой мятый халат.

— Я могу его забрать! — вызвалась Карин, и поняла с какой громкостью это произнесла. Потом откашлялась и продолжила уже спокойным голосом. — Я могу забрать к себе, на время конечно. Что скажешь, Гарри?

Бывший шиноби был не против наконец выбраться за пределы больницы и посмотреть на мир, в котором находится уже больше недели. Неподдельный интерес и любопытство тянули на территорию неизведанного, поэтому ответ нукенин дал почти сразу же:

— Хорошо, — произнес Итачи. — Но сначала я хочу кое-куда зайти.

— К ней? — понял, о чем речь Густав.

— Да.

***

Толстые стены школы волшебства отбивали от себя топот каблуков высокой женщины довольного сурового вида с собранными в строгий пучок тёмными, местами седыми волосами. На голове у волшебницы надета большая шляпа, а в руках маленький бумажный сверток от только-только прилетевшей совы. Минерва, как могла, бежала в кабинет директора, дабы сообщить очень важную весть, принесенную птицей.

— Альбус, — обрывает старика от писанины Макгонагалл, — С Гарри приключилась беда.

Женщина вкратце рассказала о содержании в письме. На что Дамблдор погладил свою бороду и кашлянул.

— Думаю, нам нужно самим во всем убедиться, — произнес директор и встал из-за стола. — И желательно с этим не медлить.

***

Итачи уже наизусть выучил коридоры в этом здании и знал где, что находиться.

Направо. Теперь налево. До конца прямо.

В его руках охапка недавно собранных цветов. Он нашел их в парке под тем деревом, где они первый и последний раз разговаривали. Дверь как всегда открыта, а уже в паре десятков метров от комнаты слышался пикающий звук.

После того, как Мелиссе сделали операцию она уже как почти неделю находилась в коме. Процедура была очень сложной, длилась почти семь часов. Ну а после, сердце должно было прижиться. Но, по иронии судьбы, что-то пошло не так.

Учиха зашел не стучась, прямо как она в тот раз. По правде говоря, у него это уже стало входить в привычку. Одиннадцатилетняя девочка лежала на кровати, не двигаясь. Ее длинные от природы белые волосы красиво сплетались в длинные косы. Мать постаралась. Под маленькими глазками образовались темные круги. Чем-то она могла сойти за куклу, если бы не торчащая трубка изо рта. И этот противный пиликающий звук, означающий удары сердца девочки, с каждый разом раздражал Итачи все сильнее.

— Привет, — тихо поздоровался бывший шиноби и заменил почти увядшие цветы на свежие. — Как у тебя дела? Похоже, некоторое время я не смогу к тебе приходить. Извини.

Он провел подушечками пальцев по косе, добавив:

— Надеюсь, ты не забыла, что обещала поиграть со мной.