Посреди большого, увешанного знаменами и щитами зала, на возвышении, стоял Трон. Ручки у него были выточены из красного дерева и выложены слоновой костью, позолоченные ножки крепко стояли на пушистой шкуре полосатого зверя, изогнутую горделиво спинку венчала корона о шести зубцах, в центре которой переливался на свету огромный рубин.

— Как он величествен, — вздыхали Ковры.

— Нам никогда не подняться до его уровня, — ныли напольные Светильники, — Только и годны на то, чтоб освещать его красоту!

— Он стоит тут уже двести лет, а мы живем один день, — гнусавили Свечи, стараясь поудобнее устроиться в гнездах Светильников.

— Ах, какой качественный бархат пошел на его обивку, не то, что наш, — хныкали Портьеры.

— Он так устойчив, что никакой наглец-Ветер не может сыграть с ним шутку! — шелестели сверху знамена.

— Слуги с него сдувают даже пылинки, — вздыхали погнутые Щиты на стенах. — И он стоит в центре, его видят все!

Обычно Трон был молчалив, и прочие вещи принимали это как часть его величия. Считали гордецом, который не снисходит до бесед с плебеями. Но сегодня…

— Мы завидуем… завидуем… завидуем! — слышалось со всех сторон.

И Трон не выдержал.

— Вы не представляете, как завидую вам я! — пророкотал он басом.

От удивления все замолчали.

— Портьеры видят все, что творится за окном. Ковры — и те выносят на солнце раз в месяц! На них танцуют, на них играют дворцовые котята. Светильники могут слышать разговоры и секреты, о которых шепчутся в углах, не говоря уж о Свечах, что за свою короткую жизнь порой успевают побывать во всех комнатах замка и даже в дорожных фонарях! Но главное… — Трон повысил голос, — всех вас заботливо трогают руками! А на мне уже двести лет сидят задницей!

Вещи притихли, задумались. Бархатные портьеры осторожно сдвинулись, чтобы на Трон попадало чуть больше света. И больше никто не ныл, как плохо ему живется и не завидовал величию Трона. Потому что оказалось: и великие могут завидовать самым простым вещам.