========== Том 1 Глава 8 Забыть о сожалении. Часть 2 ==========

***

— Молодой господин Вэй, вы не могли бы отойти ещё дальше? — попросил Вэнь Нин.

Вэй Усянь молча двинулся вперёд, на ходу прокручивая в руке флейту. Он шел, все ускоряя шаг, когда Вэнь Нин снова окликнул его:

— Вэй лаоши, пожалуйста, стойте!

Вэй Усянь остановился и мгновенно обернулся:

— Это сейчас что такое прозвучало? Какой из меня тебе учитель? Ты со мной одного поколения, если помнишь.

— Был, — заметил в ответ Вэнь Нин.

Он сидел на земле в позе для медитации, прикрыв глаза, и выглядел очень спокойным, погруженный в созерцание. Это, однако, не мешало ему отвечать и слушать, хотя он и не провожал взглядом собеседника.

— Что значит «был»? — в голосе Вэй Усяня звучало неподдельное возмущение.

Вэнь Нин же при этом отвечал ему на удивление уверенно и ровно:

— Вы же сами мне сказали, я умер и теперь многое не будет, как прежде. Из меня получилось что-то новое и другое, непохожее на живого человека или заклинателя. Произошло это совсем недавно, так что… поколения теперь у нас с вами разные точно. Кроме того, вы говорили, что иногда нужно делать, что хочется. И мне на самом деле просто захотелось назвать вас именно так. Да, и обращение «молодой господин» вам не очень-то по душе все же…

— А «лаоши» стало быть по-твоему мне нравится? — немного ехидно уточнил Вэй Усянь.

— Нет. Не нравится. Вообще не разобрать, приятно оно вам или нет. Сложно описать словами ваши эмоции. Я их чувствую, но определить не могу, — признался Вэнь Нин.

— Слушай, … — Вэй Усянь стал подходить ближе. — Ты чем там вообще занимаешься? Обязательно нужно пытаться забраться в мою голову?

— Я не пытаюсь забраться, — тихо проговорил Вэнь Нин, чувствуя себя немного виноватым. — Не стараюсь уловить движение ваших мыслей, прочесть, о чем вы думаете. Мне и не по силам ничего подобного. Я лишь воспринимаю ваши чувства. Потому что этим и отличаются живые существа от созданий, называемых нежитью — у них разнообразные и переменчивые эмоции. Мгм… Неживые они замирают на чем-то одном — обычно это обида, гнев, жажда мщения. Но всегда только это. В зависимости от происходящего рядом меняется лишь сила эмоции, но суть ее постоянна. Мертвые не могут внезапно или даже плавно перейти от гнева к радости. Из-за того, что их эмоции однообразны и постоянны, мне проще их воспринимать и отслеживать. А вот с живыми людьми все не так. Они очень переменчивы и многогранны. Поэтому сложно даже понять, когда рядом один человек, а когда несколько, особенно если они перемещаются вне поля моего зрения. Когда видишь глазами, немного проще. Но, Ханьгуан-цзюнь сказал, я должен ощущать живых и мертвых одинаково хорошо. Поэтому я тренируюсь воспринимать живого человека, не пользуюсь глазами, и пока только одного за раз человека. Нужно сосредоточиться на одном, чтобы понять… мне кажется, я еще мало разобрался в том, как все это следует делать…

Вэй Усянь про себя подумал, что в Вэнь Нине определенно было и по счастью сохранилось нечто чудесное, что он случайно заметил еще в Цишане, когда увидел его впервые. Однако мысль эта совершенно не помешала ему продолжать задавать вопросы:

— Почему ты взялся упражняться именно на мне?

— Вас ощутить легче, чем других… но сложнее разобрать, что вы чувствуете. Эмоций непривычно много для одного человека… и… они как будто бы всегда одновременно состоят из нескольких сильных и четких… иногда противоречивых. Не встречал подобного у других. Поэтому… хоть и сложно понять, но выделить из числа прочих вас будет уже проще. И еще Ханьгуан-цзюнь говорил, что начинать лучше со сложного.

Вэй Усянь рассмеялся:

— Ладно. Я понял. Это Лань Чжань во всем виноват.

Он добавил серьезнее:

 — Можешь звать меня лаоши, если тебе и в самом деле так хочется. Только не выдавай мне за раз столько подробностей о том, что теперь можешь ощущать. С ума же сойти можно от всего этого….

— Тогда… Я снова буду просить вас ходить туда-сюда, Вэй лаоши, — сказал Вэнь Нин.

— Как здорово ты устроился, — заметил Вэй Усянь. — Учишься ты, а бегаю при этом я. Какой бы учитель смирился с подобным?

— А разве бы вы стали сидеть смирно на месте, наблюдая как я брожу вокруг? — уточнил Вэнь Нин.

— Пф. Если вспомнить, сколько ты уже меня гоняешь, я почти готов поменяться с тобой местами, Цюнлинь-сюн. Так что не отвлекайся и давай ближе делу. Куда мне деваться на этот раз?

— До реки и обратно. И, если можно, то побыстрее, — уверенно произнес Вэнь Нин.

Вэй Усянь подвесил флейту к поясу.

— Стало быть ты решил, раз я сказал, что бегаю, то и должен теперь бежать?

Он передразнил интонации Вэнь Нина, смеясь:

— Вэй лаоши, пожалуйста, будь любезен, метнись до реки и обратно.

И продолжил уже своим голосом:

— Знаешь, наверно, именно таким учителем я всегда и мечтал стать.

Осев на землю в приступе смеха, Вэй Усянь все же угомонился и отдышавшись пообещал.

— Ладно-ладно, я сбегаю. Не беспокойся.

Поднявшись, он огляделся. И, весьма кстати увидев ребенка у дома неподалеку, звонко присвистнул и громко позвал.

— Эй, А-Юань! Живо беги сюда! Сянь-гэгэ намерен играть в лошадку. Если уж бегать, то с пользой.

Малыш радостно подскочил и помчался к нему. Видимо, случайным образом Вэй Усянь обратил внимание на ребенка не в самое подходящее время. Потому что следом за ним почти сразу показалась Вэнь Цин:

— Вэй Усянь! — послышался раздраженный окрик. — Ему пора обедать! Куда ты его потащил?!

Вэй Усянь как раз в буквальном смысле закинул А-Юаня себе за спину:

— Я вернусь быстро, — ответил он. — И кстати. Теперь меня зовут Вэй лаоши. Пока не выучишь, не отзовусь тебе больше. Так и знай.

С этими словами учитель Вэй рванул с места, оставив Вэнь Цин негодовать в одиночестве.

***

Всё это случилось пару дней назад. По счастью Вэнь Нин учился весьма быстро. И теперь бродил в лесу между поселением и местами, где располагалось неживое войско, стараясь совмещать и ощущение от присутствия мертвых и от движения живых. Вэй Усянь не оставлял его одного во время таких занятий, потому что ориентировался Вэнь Нин еще не очень быстро и не очень хорошо. Присматривая за ним Вэй Усянь оставался в отдалении, чтобы не мешать, передвигался бесшумно. Ему также не нужны были глаза, чтобы знать, куда направляется лютый мертвец. Уловить его чувств он не мог, зато легко замечал перемены в скорости перемещения.

Сегодня Вэнь Нин заметил, что, идя по тропам, которыми ходил недавно, легче улавливает происходящее вокруг, как бы разделяя ощущения на постоянные и изменяющиеся. Так оказалось существенно проще, чем все время пытаться охватить восприятием все вокруг, до самой мелкой мелочи. Сосредоточив чуть больше внимания именно на изменяющемся, Вэнь Нин зашагал увереннее и скорее. Почувствовав нечто незнакомое, он изменил направление, стараясь разобраться с новым ощущением. Чувствовалось что-то явно рассерженное, неспокойное, усталое и изменчивое, а значит -- живое. 

Двигаясь в направлении ощущения, Вэнь Нин все больше уверялся в том, что это был действительно именно живой человек. Волнение с примесью недоверия и страха свойственно только живым людям. Мертвые не боятся. Им это чувство неведомо. 

Но в особенности странным для Вэнь Нина было то, что на этого бесспорно живого человека, лютые мертвецы, охраняющие подходы к горе и поселению на ней, никак не отреагировали. Увлекшись явлением, которое казалось весьма интересным, Вэнь Нин бодро шагал вперед, лишь инстинктивно выбирая проходы меж деревьев, и, почти не уклоняясь от их ветвей, сильно сосредоточившись на внутренних ощущениях. 

Резкий и жесткий окрик, настигший его, застал врасплох. Но голос Вэнь Нин расслышал весьма четко:

— Ты!.. Так ты все-таки жив?!

Остановившись, переключившись на обычное зрение и тут же узнав говорившего, Вэнь Нин поспешил поклониться:

— Молодой господин Цзян…

— Какой еще «молодой господин»?! Перед тобой Глава ордена!

— Простите, Глава ордена Цзян, — робко проговорил Вэнь Нин, кланяясь снова.

— Значит то, что вы устроили на Цюнци вовсе не было местью?! — прорычал Цзян Чэн.

Вэнь Нин просто стоял перед ним, склонив голову, не находя подходящих слов, не решаясь ответить, ощущая ярость молодого господина Цзян, которая разгоралась все сильнее. И едва ли Вэнь Нин мог бы найти способ охладить ее. 

Его длинные темные волосы, рассыпавшись занавесом, скрывали часть лица и шею. Цзян Чэн не мог видеть чернеющих росчерков на его коже и сдерживающего амулета. До того же, чтобы внимательнее вглядеться в лицо Вэнь Нина, Цзян Чэну совершенно не было дела, потому он и принял лютого мертвеца за все еще живого человека.

— Мало, что ты со своими псами просто решил сбежать от необходимости принудительных работ на клан Цзинь и из-под стражи! Так вы еще и шисюна моего впутали во все это!

Цзыдянь на руке Цзян Чэна заиграла всполохами, разворачиваясь в плеть.

— Но, я думаю, раз уж тебя все равно все считают мертвым… я помогу тебе повстречаться со смертью. Это будет очень даже праведным делом, — плеть в руках Цзян Чэна побелела и с треском завивалась в спираль, голос рычал, почти как у дикого разъяренного зверя.

 — Что, трусливый пес из клана Вэнь, даже в последний свой миг в этой жизни не наберешься смелости поднять на меня взгляд?

— Так значит… ты пришел… чтобы позаботиться обо мне? Верно, Цзян Чэн?

Плеть в руках Главы ордена Цзян перестала извиваться и заметно потускнела. Он повернулся на голос. Его не особенно удивило, что он не расслышал, как Вэй Усянь подошел к ним. И вполне вроде бы привычной и знакомой выглядела его расслабленная, чуть небрежная поза, в которой он остановился, заведя руки за спину. Только лицо было слишком нейтрально, без тени улыбки, внимательный взгляд, громкий и четкий, но вместе с тем очень спокойный голос. И все же Цзян Чэн с вызовом смотрел в глаза шисюна и, бросил сквозь зубы:

— Тебе так дорог стал этот пес из Вэнь, что ты лично тщательно приглядываешь за ним?

— Он — не пес, — все также спокойно и четко произнес Вэй Усянь, не отрывая от Цзян Чэна взгляда, выражение, которого тот никак не мог распознать. — Это Вэнь Нин. Ты ведь узнал его. И так уж случилось, что однажды он все-таки спас твою жизнь. Угрожать смертью в ответ на подобное разве достойно?

Цзян Чэн был очень зол. За проявления гнева его упрекали нередко, даже родная мать — единственный человек, в чью искреннюю любовь к нему, он верил, — и та не раз выговаривала ему за чрезмерно резкие и необдуманные слова. В самой глубине своей души он понимал, что не прав. Но чувство это, будто бы он должен склониться и принести извинения, лишь распаляло его еще пуще. 

Однако, сейчас Цзян Чэн ощущал и долю растерянности. Будто бы человека, который сейчас стоит перед ним, он не вполне знает, несмотря на то, что они выросли вместе. Схожее чувство он испытал, когда Вэй Усянь неожиданно нашелся в Илине после того, как пропал на три месяца. Но тогда тот выглядел непривычно во всем — интонации, одежда, даже сила, которую он использовал в заклинательстве, — и та изменилась. 

Теперь же Цзян Чэн не мог понять, откуда взялось ощущение чуждости и, силясь найти хоть какое-то объяснение, его взгляд скользнул вниз от лица по фигуре Вэй Усяня, частично скрытой тенями деревьев. Но даже в переменчивом освещении заметно бросался в глаза жетон из белого нефрита, ярко выделяющийся в складках черной одежды. На мгновение Цзян Чэн замер, а окончательно убедившись, что на поясе его шисюна теперь и правда висела нефритовая подвеска Ордена Лань, он уже не помнил себя от окончательно захватившего его гнева. В сердцах он выхватил из своего рукава и бросил под ноги Вэй Усяню его меч — Суйбянь.

— Подними! — потребовал он срывающимся голосом.

Вэнь Нин было бросился закрыть собой Вэй Усяня, но тот остановил его. Он заметил, куда смотрел Цзян Чэн и понял, что именно белый нефрит вывел того из себя. Однако истинной причины этого Вэй Усянь не представлял, ведь похожие жетоны они носили при себе во времена своего обучения в Гусу Лань. Это, конечно, было достаточно давно. Но не может же быть, чтобы Цзян Чэн этого совсем не помнил.

— Теперь ты хочешь подраться уже со мной? — уточнил Вэй Усянь. — Почему же?

— Ты, ведь, давно искал повода сбежать от меня, верно? — прошипел Цзян Чэн.

Вэй Усянь приподнял брови от удивления:

— Сбежать? От тебя? — переспросил он.

Но Цзян Чэн воспринял его реакцию, как великолепно разыгранное представление:

— Бери свой меч, я сказал!

Вэй Усянь покачал головой.

— Не стану я сражаться с тобой, — он перешагнул через ножны с клинком.

Цзян Чэн отвел руку с плетью немного назад.

— Если хочешь, бей так, — произнес Вэй Усянь, проследив за его жестом.

— Глава ордена Цзян, отзовите свою плеть. Здесь запрещено угрожать безоружным, — прозвучал глубокий, неизменно спокойный и ровный голос.

Глядя на заклинателя в белых одеждах, Цзян Чэн в грубой ухмылке скривил рот:

— Ханьгуан-цзюнь, и вы тоже здесь? Так истово охраняете свое новое приобретение?

Не ответив ему, Лань Ванцзи убрал Бичэнь в ножны и, наклонившись, поднял с земли Суйбянь, который остался у Вэй Усяня за спиной.

Тот не сводил взгляда с Цзян Чэна, хотя при этом ему отчаянно хотелось обернуться, но он лишь сказал:

— Лань Чжань, не беспокойся. Он ведь — мой брат. Что, по-твоему, мы можем друг другу сделать?

— А ты разве об этом еще помнишь? — рыкнул Цзян Чэн. — Что ты — МОЙ брат и адепт МОЕГО ордена?!

С резким шипением взвилась плеть. Но Вэй Усянь видел, что ее удар предназначался не ему. Вэнь Нин тоже видел это и прыгнул в сторону, закрывая Лань Ванцзи от внезапного удара, который тот, едва выпрямившись, мог не успеть отразить. 

Вэй Усянь рванул с пояса флейту. Сделав длинный быстрый шаг, он вскинул руку и поймал сияющую Цзыдянь концом Чэньцин. Роняющий молнии хвост плети обвился вокруг флейты. На мгновение Вэй Усянь ощутил волну знакомой духовной силы, щедро приправленной саднящей горечью чужого гнева. Он обернулся через плечо и приказал:

— Вэнь Нин, убери его отсюда! Немедленно!

Когда прозвучали эти слова, Лань Ванцзи смотрел прямо в лицо лютого мертвеца, который стоял вплотную перед ним, закрывая собой. Его взгляд оставался неизменным, он был огорчен всем происходящим, чувствовал себя виноватым, но приказ есть приказ. И Вэнь Нин его выполнил, мгновенно заключив Лань Ванцзи в буквально каменные объятия и совершив вместе с ним тот самый высокий и длинный прыжок, который Второй Нефрит Лань не так давно наблюдал со стороны. 

Исполнив пару таких прыжков Вэнь Нин остановился, тут же отпустил Второго молодого господина Лань и поклонился:

— Ханьгуан-цзюнь, простите меня, я…

— Нет нужды в извинениях, — прервал его Лань Ванцзи. — Мне известно, что ты выполняешь приказ.

Вэнь Нин кивнул. Лань Ванцзи убрал в рукав Суйбянь и остался стоять неподвижно. Вэнь Нин также не двигался с места.

Когда Вэнь Нин и Лань Ванцзи скрылись из виду, Вэй Усянь резким движением сбросил с флейты, намотавшийся на нее хвост Цзыдянь, и снова посмотрел на Цзян Чэна. Он уже набрал воздуха, чтобы заговорить, но увидев выражение его лица, проглотил все слова обратно.

— Это что сейчас было? — изумленно спросил тот, округлив глаза и как будто даже немного забыв о собственной ярости.

— Вэнь Нин… — осторожно произнес Вэй Усянь. — Он ведь на самом деле мертв… Лютый мертвец.

— Что? Издеваешься? Я по-твоему ходячий труп от живого человека не отличу? — взвился Цзян Чэн.

— Ну, а чему ты тогда так удивился? — спросил его Вэй Усянь. — Ты, живой человек, давай прыгни с места до вершины дерева.

— Да, откуда я знаю, как он это сделал?!

— Не знаешь, так слушай. Я тебе сказал, он мертв. Действительно мертв, — голос Вэй Усяня зазвучал резче и громче. — Убили его на тропе Цюнци! Надсмотрщики забили до смерти! И не только его! Я просто не мог смириться со всем этим, ты понял?!

— Да, не мертв он! Он же разговаривает. Не рычит. Ведет себя, как раньше. Меня, вон, сразу узнал, едва встретил.

— Я пробудил его сознание, — неожиданно спокойным, как будто бы отрешенным голосом произнес Вэй Усянь.

Цзян Чэн не поверил ушам:

— Ты… Что?!

— Вэнь Нин — лютый мертвец с пробужденным сознанием, — повторил Вэй Усянь.

— Так вот зачем ты все это затеял! — яростно сощурился Цзян Чэн. — Поупражняться в невозможном. Надеюсь, тебе было весело?!

— Не совсем, — рассеянно отозвался Вэй Усянь.

— Что, с тремя тысячами правил не так удобно? Может стоило бы подумать прежде чем Орден-то менять?!

— Что ты несешь?! Весь ум растерял по дороге?! Я не вступал в Гусу Лань! — взвился в свою очередь Вэй Усянь. — Как тебе вообще пришло подобное в голову?!

— Как? Да, ты сидишь в Гусу! До Облачных Глубин рукой подать! Таскаешь еще этот нефрит на поясе! Что?! Что я, по-твоему, должен обо всем этом думать?!

— Цзян Чэн, нефрит — это пропуск. Ты забыл? К ним просто так войти нельзя. Это в Пристань Лотоса я могу вернуться в любое время…

— Размечтался! — гневно оборвал его Цзян Чэн. — Не раньше, чем прекратишь весь этот бардак и вернешь всех проклятых Вэней на место, откуда забрал!

— Где, ты полагаешь, их место? — переспросил Вэй Усянь. Холода, возникшего в его голосе, Цзян Чэн не уловил.

— Место пленных там, где его для них определят! На задворках Цишаня или на Цюнци — без разницы!

— Эти люди, Цзян Чэн, против нас не воевали. Не проливали крови. Большинство из них — целители. Двое из них спасли жизнь мне и тебе. На Цюнци их избивали до смерти, будто бы мало того, что они работали там, без права использовать духовные силы. И ты говоришь об этом — «без разницы»?

— Тебя всегда крайне привлекали лишь чужие проблемы! А о себе ты подумал? Знаешь хоть, что то, что ты устроил на Цюнци, уже назвали кровавой резней? Знаешь, что они считают тебя мятежником? Говорят, что ты одержим Темной Ци и жаждой убийства! Что соберешь из сброда вроде остатков Вэнь свой орден и поднимешь море крови до самых Небес, лишь чтобы упиваться безграничной властью над целым Миром!

Вэй Усянь громко рассмеялся, так что даже на землю осел:

— Одержим? Ну, ладно… Темной Ци? Да, есть немного… Убийства? Что ж, я действительно брал жизнью за жизнь. Но власть? Цзян Чэн, только не говори мне, что ты тоже вдруг стал различать во мне стремление к мировому господству?!..

Он смеялся буквально до слез.

— Не имеет значения, что вижу я, Вэй Усянь! — резко ответил Цзян Чэн, глядя на смеющегося шисюна с долей презрения. — Тех, кто видит, как я сказал тебе только что, уже слишком много. У нас не хватит сил им противостоять. Верни пленных обратно, отдай Цзинь Гуаньшаню свою Печать и возвращайся в Пристань Лотоса. Тогда мы еще сможем более или менее спокойно жить.

Вэй Усянь внезапно оборвал смех, все еще оставаясь на земле, он бросил на Цзян Чэна горящий взгляд:

— Если ты озвучил все верно, стоит мне выдать людей, их казнят. Я не пойду на подобное, даже если весь остальной Мир вскинется в стремлении обрушиться на мою голову! А Печать выдам. За это не беспокойся.

Цзыдянь раскалилась до бела и взмыла в воздух. Вэй Усянь успел уйти от удара и вскочить на ноги. Вспышка духовной силы унеслась к небу впустую. Цзян Чэн на мгновение замер, пораженный: увернуться от его плети было практически невозможно.

Увидев яркую вспышку духовной силы, Лань Ванцзи быстро двинулся в ее направлении. Вэнь Нин преградил ему путь. Его движение было стремительным, хотя он, по-прежнему, смотрел немного виновато и говорил тихо:

— Ханьгуан-цзюнь, прошу вас… с молодым господином Вэйем все в порядке. Поверьте, пожалуйста, я наверняка в этом уверен.

Лань Ванцзи не стал пытаться прорваться мимо лютого мертвеца:

— Уверен? — коротко переспросил он.

— Я… — Вэнь Нин немного запнулся. — Я чувствую его настроение и состояние. С настроением сложно… Но, если будет ранен, не смогу не распознать этого.

Лань Ванцзи кивнул и отступил, показывая, что согласен продолжать спокойно ждать.

— Ты давно замышлял порвать с нашим орденом! — рявкнул Цзян Чэн. — Тебя интересуют любые другие проблемы, но не наши! Раньше ты бросился спасать Второго Ланя и погубил моих родителей, мою семью, мой дом! Теперь спасаешь этих псов Вэнь, чтобы похоронить репутацию едва возрожденного ордена Цзян! Что мы все тебе сделали?! Что?!

Плеть снова взвилась и вновь не настигла цели. На этот раз Вэй Усянь даже не двинулся с места, лишь повернулся корпусом так, чтобы Цзыдянь пролетела близко, но все же не задела. На его лице застыло холодное, суровое выражение, взгляд потемнел, но он продолжал держать руки с Чэньцин за спиной и не ответил ни слова на крики Цзян Чэна. 

Тот продолжил:

— Ты — сын сбежавшего от моего отца слуги! Сам стал таким же беглым слугой! Предателем!

Вэй Усянь вздрогнув, неожиданно ощутил холодную пустоту, заполнившую его изнутри. Ни боли, ни гнева, — ничего, только лед, разом сковавший сердце. Он едва заметно покачнулся, на мгновение отвел, но тут же снова поднял на Цзян Чэна взгляд.

То ли услышав эхо собственных слов, то ли все же заметив реакцию Вэй Усяня на них, Цзян Чэн осекся и замер. Цзыдянь свернулась в кольцо на его руке. Повисло молчание.

— Если действительно считаешь так, — медленно, немного хрипло, но четко произнес Вэй Усянь, глядя Цзян Чэну прямо в лицо. — Объяви об этом всем. Пусть знают, что я предал орден Цзян. И я больше не доставлю тебе проблем.

Проговорив это, он постоял еще секунду. После чего развернулся к Цзян Чэну спиной и пошел прочь. Почти беззвучно. Не более пяти шагов — и Цзян Чэну показалось, что Вэй Усянь будто растворился в тенях, исчез как видение. Так тихо, плавно и безвозвратно, в пору было усомниться, а был ли он здесь в самом деле? Случился ли весь их разговор взаправду? Может ли действительно быть теперь так, что шисюн больше никогда не вернется в Пристань Лотоса? Не будет дразнить, смеяться, нарушать порядок… и их больше не будет мирить Яньли?.. 

Хотелось кричать. Но Цзян Чэн не мог, его охватило незнакомое прежде оцепенение. В какой-то момент показалось, что он вот-вот свалится замертво от осознания того, что произошло, того, что он сказал в сердцах, совершенно потеряв остатки контроля. 

Но все же первый шок постепенно отступил. И Цзян Чэн, все еще не вполне осознавая случившегося, двинулся в обратный путь, назад, домой, в Пристань Лотоса.

Вэй Усянь поднимался вверх по склону горы. Он знал, что Вэнь Нин не ушел далеко и теперь направлялся к нему. Заметив рядом еще и Лань Ванцзи, Вэй Усянь не удивился. Он так и не чувствовал внутри себя ничего кроме холода, который все же не мешал ему действовать.

— Вэнь Нин, — позвал он, едва подойдя. — Проводи Цзян Чэна. Не попадайся ему на глаза. Но крепко запомни, как он для тебя ощущается..

Вэнь Нин кивнул, принимая приказ, и мгновенно скрылся.

Лань Ванцзи же все это время внимательно смотрел на Вэй Усяня. Кроме редкого у того, сосредоточенного выражения лица, без тени улыбки, ничего подозрительного не замечалось. И все же памятуя о ярких вспышках Цзыдянь над лесом, Лань Ванцзи продолжал подозревать неладное.

— На Главу ордена Цзян сработал талисман от вашего охранного поля? — уточнил Вэй Усянь.

Лань Ванцзи кивнул.

— Можешь исправить, чтобы впредь не срабатывало? — прозвучал следующий вопрос.

— Запрещено, — проронил Лань Ванцзи, чуть прищурив глаза. 

От Вэй Усяня не ускользнула мелькнувшая в его взгляде резкость.

— Ладно, — легко согласился он. — Пусть тогда всё остается, как есть.

Он сделал шаг, собираясь идти дальше.

Но Лань Ванцзи окликнул его:

— Вэй Ин.

Тот обернулся. Встретив его взгляд, Лань Ванцзи несколько мгновений все так же пристально смотрел на него, прежде чем наконец спросил:

— Как ты?

Вэй Усянь чуть улыбнулся, его сердце от этих слов немного оттаяло.

— Ничего. Нормально. Ты просто так и не побывал в Пристани Лотоса и не знаешь многого. На самом деле мы с Цзян Чэном частенько ругаемся. Не беспокойся.

Лань Ванцзи поверил и ответил на слова Вэй Усяня легким кивком.

— Кстати, Лань Чжань. Сможешь попросить своего брата заглянуть ко мне через два дня?

Встретив вопросительный взгляд Второго Нефрита, Вэй Усянь добавил:

— Он знает, зачем.

Выражение лица Лань Ванцзи не изменилось.

— Что, правда, не хочешь поговорить за меня с родным братом? Или тебе просто любопытно, о чем речь? — переспросил Вэй Усянь.

Лань Ванцзи продолжал упрямо смотреть на него.

Вэй Усянь улыбнулся шире.

— Ладно-ладно. Расскажу тебе. Я пообещал уничтожить Стигийскую Тигриную Печать Преисподней. Точнее ее половину. Но этого вполне достаточно, чтобы в мире ее больше не было. Пора покончить с этим.

— Ты сам решил сделать это? — в голосе Лань Ванцзи почти прозвучало удивление.

— Разве хоть кто-нибудь мог бы заставить меня? — задал встречный вопрос Вэй Усянь.

— Я могу помочь? — осторожно спросил Лань Ванцзи.

— Нет, — покачал головой Вэй Усянь. — Нет. Ничего из того, что ты умеешь, не поможет в этом.

— Будь осторожен.

Вэй Усянь про себя удивился беспокойству, явно прозвучавшему в голосе Второго Нефрита при этих словах, и одновременно с этим ему стало еще немного теплее.

— Все будет в порядке, — пообещал он. — Возвращайся к себе. Мне нужно идти. А то не успею в два дня.

Он отправился в пещеру на горе и, как бывало и раньше, засиделся там допоздна. По правде сказать, он сделал это специально, желая остаться со своим делом и мыслями наедине. 

Но судьба распорядилась иначе и уже довольно глубоким вечером в пещеру пришла Вэнь Цин. Она ругалась, что, едва придя в норму, он снова взялся за старое. Он, в свою очередь, знал, что ей просто нравится заботиться обо всех и что она действительно искренне беспокоится о нем. Отвечая ей привычными шутками, он был внутренне благодарен ей за возможность немного отвлечься. И наконец предложил проводить, чтобы девушка не ходила одна в впотьмах. Ведь за то, что дева Вэнь вынуждена одна изо дня в день подниматься на гору, ему раз уже выговаривали, и не кто-нибудь, а сам Глава ордена Лань. 

Вэй Усянь от души забавлялся, наблюдая как после этих слов Вэнь Цин по-настоящему густо покраснела, опустила глаза и совсем перестала ругать его. 

Сказав ей на это, что встреча двух целителей в общем-то вполне ожидаемое и приличное дело, Вэй Усянь рассмеялся в голос и, кажется, имел все шансы получить по лицу, но на этот раз Вэнь Цин сдержалась и опустила руку, едва замахнувшись. На этом Вэй Усянь как ни странно решил, что развлекся достаточно и после совершенно спокойно, несмотря на все возражения, проводил Вэнь Цин с горы до самого поселения, а сам вернулся обратно, чтобы поесть и не спать, как минимум до рассвета.