***

С тех пор, как рассказал Учителю Вэю свою историю, Лань Чжимин испытывал то и дело весьма разнообразные чувства. Он терялся в себе, удивлялся себе, не понимал, находил что-то новое и снова терялся. 

Его душа и сердце, то и дело, приходили в полное смятение, а ум и вовсе, кажется, отказывался внимать происходящему. Мир перевернулся. Но даже подлинные фактические причины тому сложно было разобрать. Ни то сам Лань Чжимин больше не мог существовать в том, что было. То ли то, что было, на самом деле стало не тем или никогда не было вовсе. 

Самым страшным юноше казалось то, что подспудно бывшее столь желанным быстро вошло у него в привычку, превратившись в подобие зависимости даже. Часто он ловил себя на мысли, что очень ждёт, когда Учитель Вэй снова придет или позовет помедитировать с ним. 

Если в ордене Лань медитация обычно выглядела как предельно отрешённое единение с собой и холодное парение духа, то рядом с Учителем Вэйем во время тренировок духа ощущалось скорее лёгкое и радостное умиротворение, наполненное теплом, похожим на то, что земля отдает поздними вечерами ранней осени после все ещё горячих ясных дней. 

С самого первого раза Учитель, садясь рядом, чуть касался его, то коленом, то рукой за запястье. Позже мог и вовсе расположиться спина к спине. Это было очень неожиданно и непривычно, мешало сосредоточиться и давало такое ощущение собственного неодиночества, что Лань Чжимин быстро и прочно к этому привык. Всякий раз юноше хотелось ещё больше приблизиться к излучаемому Учителем теплу, он клонился к нему, как молодое растение к свету и солнцу, и, однажды, тот притянул его к себе и усадил на колени, как маленького ребенка. 

Юноша был рад, что мог побыть вот так, совсем близко, и все же позже он часто укорял себя. Ведь это вероятно не совсем достойно и честно, что-то вроде слабости духа, который не терпел одиночества и искал того, чего оказывался лишен в раннем детстве. 

Однако, что бы он ни думал и ни решал, — все равно, как выпадала, редкая на самом деле, возможность, Лань Чжимин оказывался на коленях у Вэй Усяня. Избавиться от этого стремления у него не было никаких сил. Даже если разум требовал прекратить, сердце, душа и тело напрочь отказывались ему повиноваться.

Вэй Усянь в свою очередь понимал, что на какое-то время и правда нужен этому почти взрослому, но вместе с тем совсем ещё юному заклинателю. Конечно, Учителем на Пути Совершенствования он для него не был и быть не мог. Однако для самого Вэй Усяня это имело мало значения. Он был тем, кем нужно, а, как называют его при этом, не так важно. Можно называть — как угодно*, как захочется, как само собой получается. 

Находясь рядом с А-Мином, Вэй Усянь ощущал его внутреннее противоречие, не до конца понятное его более свободному нраву. Забирая его к себе ближе, он размышлял о нем и его судьбе. Довольно непростой и все же представлялось, что для подобного характера вряд ли можно было бы устроить лучше. Наполнившись теплом сейчас, он скорее всего станет интересным, необычным человеком и заклинателем. "Ничто на этом Пути определенно не было зря," — думал про себя Вэй Усянь. 

Вот только история гибели его семьи была весьма странной. Пусть и приходилось судить о ней лишь по воспоминаниям очень маленького тогда ребёнка и сказано об этом между ними было не более пары слов, но Вэй Усянь неожиданно крепко запомнил всё. Касаться же снова это болезненной для молодого юноши темы он избегал.

— Почему я такой? — однажды совершенно устав от противоречивых воплей внутреннего голоса, пробормотал вслух Лань Чжимин.

— Какой? — переспросил Вэй Усянь. 

Прежде юноша только тихо прижимался к нему, будто пытаясь укрыться. А Вэй Усянь любил слова и был вполне рад поговорить, о чем угодно.

— Не люблю уединение. И даже внутреннюю тишину. Это… как-то пусто. Очень тихо. Внутри меня всегда звучат мысли, я думаю о других людях.

— Разве это неинтересно? — спросил Вэй Усянь.

— Интересно. Но кажется неправильным. Ведь целый мир должен быть внутри меня, а не снаружи.

— Хм, — чуть усмехнулся Вэй Усянь. — Вообще-то, мир по обе стороны тебя. Так что вполне нормально, обращать внимание на обе его части.

— Но мне нравится то, что вовне. Внутри и так все понятно и предсказуемо.

— В самом деле? — уточнил Вэй Усянь, приподняв брови.

— Теперь нет. Но раньше… было иначе. Я знал, что у меня где болит и почему. Что надо терпеть и пытаться смириться. Ещё я хотел отомстить за родителей.

— Хотел?

— Угу, — Лань Чжимин сначала нерешительно обнял Учителя, а потом сильнее приник к нему, будто боялся, что тот исчезнет вдруг, как видение. — Но я ведь все равно ничего не верну. Не проживу жизнь иначе. Ничего не изменится. Они не появятся. И я не хочу… Теперь не хочу. И не понимаю уже, зачем вовсе нужно это оружие? Соревноваться с другими? Совершенствовать дух? Быть готовым к новой войне?

— Защищать людей от тварей, — пояснил Вэй Усянь. — Ночные охоты появились по сути из этого. Простые люди не могут сами справиться с темными сущностями. Чтобы усмирить темную тварь, если возьмется бесчинствовать, требуется заклинатель.

— Но мы сейчас даже на Ночные охоты ходим редко. На облавы, вроде Байфен, нас не берут и вовсе. Да и после той так и не было больше больших облав.

— Ты слышал о Бездонном Омуте в Цайи? — спросил юношу Вэй Усянь.

— Да, конечно. Я даже видел его. А после мы также помогали старшим успокоить природу вокруг заводи, когда омута уже не стало.

— Эту сущность вытравили в те воды ещё до Аннигиляции Солнца. Откуда она взялась, я не знаю. Но когда люди гибнут в воде, могут появляться разные твари, от простых гулей до таких вот омутов. Жертв становится больше, злых тварей — тоже. Ночные охоты и облавы, о которых ты сказал, — это праздник, развлечение, соревнование. Простые житейские дела выглядят далеко не так красиво и шумно. Иногда о них попросту неизвестно. Люди не всегда решаются попросить помощи ордена. Заклинатели не всегда берутся участвовать в делах простых смертных. Случается, люди и сами накликивают на себя беды. Кроме орденов на помощь готовы прийти даоцзаны, такие как Сяо Синчэнь и Сун Лань. Они ходят по миру от поселения к поселению. Разбираются с тварями, которых встречают на пути. Содействуют равновесию, как могут. Но и даоцзанов в Мире мало.

— Я бы тоже хотел так ходить. Случайно помогать кому-нибудь. Я должен буду выйти из клана, чтобы так поступить? — поинтересовался Лань Чжимин.

— Нет, — покачал головой Вэй Усянь. — Покидать приютивший тебя орден вовсе не обязательно. Закончив обучение, ты сможешь отправиться странствовать. Никто не в праве будет запретить тебе.

— Это очень хорошо, — сказал Лань Чжимин и вздохнул с облегчением.

Тогда состоялся их первый важный разговор. Позже были другие. Со временем юноша стал чуть легче относиться к своей внутренней жажде тепла и рук. Она же в месте с тем немного менялась. Иногда отпускала. Или вспыхивала с новой силой, когда звучали слова Учителя Вэйя: «Приходи утром на наше место». 

После такого порой было почти невозможно спать. Лань Чжимин начинал ждать, буквально считая минуты до момента, когда можно будет позволить себе… немного счастья? 

Обычно они сначала некоторое время медитировали вместе, но в тот день он сразу забрался на колени к Вэй Усяню, тут же извинившись:

— Учитель, пожалуйста, простите меня.

— Что ты натворил? — спросил Вэй Усянь насмешливо, чуть погладив юношу по плечу.

— Я… — Лань Чжимин был немного растерян. — нарушил порядок. Разве нет?

— Понятия не имею, о чем ты, — Вэй Усянь слегка пожал плечами. 

— О том, что я… опять оказался у вас на коленях… только теперь ещё и вместо медитации, — собравшись с духом проговорил молодой заклинатель.

— Почему бы и нет, если тебе так хочется?

— Я как малое дитя, — вздохнул Лань Чжимин. — Веду себя недостойно. Но мне это ещё и нравится.

— С А-Юанем тебе должно быть проще? — спросил Вэй Усянь.

— С ним… — Лань Чжимин задумался, вспоминая как малыш немного забавно и очень искренне бежит при встрече обнимать всех знакомых по очереди. И даже порой незнакомых.

— Ты просто общаешься, верно? — предположил Вэй Усянь.

— Пожалуй, да, — кивнул Лань Чжимин.

— У тебя внутри слишком много запретов. Или… ты больше обращаешь внимания именно на этот отдельный запрет. Нарушать правила тебе ведь доводилось. Думать явно непринятые и осуждаемые другими мысли — тоже. И все же это не мучает тебя так и не угнетает, как собственное стремление ощутить близко рядом с собой другого человека.

— Никто больше так не чувствует… — вздохнул Лань Чжимин.

— Быть может, — согласно кивнул Вэй Усянь. — И даже наверняка это так. Но все же люди с детства общаются прикосновениями. Как А-Юань бежит на встречу и обнимает, потому что рад видеть. Я понимаю, здесь в твоём ордене воспитывают строго, учат держать дистанцию. Но все же нет ничего предосудительного в том, чтобы быть не таким.

— Мне кажется, дав себе волю, я бы так и сидел с вами рядом. Всегда.

— Это потому что ты все ещё пытаешься противостоять себе. А я бываю рядом с тобой нечасто. От этого твое сердце наполняется медленно. Но однажды оно впитает, что ему требуется, и ты станешь чувствовать себя иначе.

— Как?

— Ты поймёшь, когда это случится. А пока просто не мешай себе быть собой.

В то утро юноша так и задремал у него на руках, ведь ночь накануне он и правда не сомкнул глаз от беспокойного ожидания очередной встречи с Учителем Вэйем.

С того дня прошло ещё время и ещё несколько встреч. А-Мин больше не нарушал свой порядок. А ещё стал обнимать Учителя первым, потому что ему так хотелось. Держась за него, он ощущал мир иначе, ближе и ярче чем прежде. Ни с кем больше юноша не позволял себе такой вольности. Но при этом заметил, что держать дистанцию с другими стало проще. Получалось, как само собой разумеющееся. Также, как забираться иногда по утрам после совместной медитации на колени к Учителю Вэю. 

«Быть ребенком и быть взрослым это как внутри и снаружи, как свет и тень, белое и чёрное — не стоит все время выбирать что-то одно», — как-то в их разговоре прозвучало и это, и Лань Чжимин окончательно примирился с собой. Стало казаться, будто жизнь вдруг улыбнулась ему особенно широко и приветливо. 

Но все-таки было и то, что беспокоило юношу:

— А-Шэн не будет приходить к нам больше? — спросил он. — Уже прошло столько дней…

— Почему ты решил спросить об этом меня, а не его? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Он говорить со мной не станет.

— Ты хоть пытался?

— Он всегда был самым спокойным и отрешенным. Теперь… он совсем полюбил одиночество.

— Что с того? Если хочешь узнать что-то, подойди и спроси.

Лань Чжимин чуть поежился:

— Мне кажется, он этого не хочет. Однажды, я уже завел с ним разговор. Из этого не вышло хорошего.

— И все же ты беспокоишься о нем, — заметил Вэй Усянь.

— Когда он пытался спровоцировать, напасть — это было понятнее. Пусть неправильно и страшно, но все же ясно, что к чему. А после той встречи и поединка с вами…он будто ушел глубоко в себя, и совсем не ясно, что у него теперь внутри.

Вэй Усянь на это ничего не ответил.

— Я бы сказал, что он болен. Хотя и продолжает учиться и тренироваться хорошо, как и всегда. Раньше… он был уверен в себе. А теперь, кажется, в нем что-то сломалось. Весьма возможно, что по моей вине. Его мир прежде был очень стройным, а сейчас как будто распался. Теперь он бродит там посреди обломков и развалин и больше ничего не хочет.

— Тогда тем более подойди к нему и разузнай обо всем, — чуть пожал плечами Вэй Усянь. — Мир изменчив и разнообразен. Люди — тоже. Часто требуется время, чтобы разобраться. Иногда нужно не только время.

***

Последующие дни проходили удивительно спокойно и мирно.

 Вэй Усянь с А-Юанем без всякого порядка проводили дни и ночи то в поселении, то в Облачных Глубинах. В эту вольно бестолковую жизнь были втянуты и другие из их окружения. 

Однажды Вэй Усянь спросил Лань Сиченя, что хуже — если муж останется с женой до официальной свадьбы или если жена сама явится к мужу? Застигнутый врасплох Глава ордена ответил, что вероятно второе более вульгарно. 

На следующий же день Вэй Усянь пришел в ханьши в компании Вэнь Цин и оставил их наедине с Цзэу-цзюнем, пожелав напоследок нарушить побольше высеченных в камне правил, так как после замужества всем им опять придется следовать. В довесок он также сообщил, что пришел обменять Вэнь Цин на Ханьгуан-цзюня, потому что должен же кто-то следить за порядком в поселении вместо нее, а заодно кормить всю деревню. 

По дороге к цзиньши Вэй Усянь чуть не пополам складывался от смеха. Войдя же, обнаружил, что Лань Ванцзи куда-то ушел. Хлебнув немного вина, Вэй Усянь отправился в библиотеку, где вполне ожидаемо нашел Второго Нефрита Лань. Но не одного, а в компании Цзинь Гуаньяо.

Едва бросив взгляд на их сосредоточенные лица, Вэй Усянь и сам почти перестал улыбаться и, отослав А-Юаня поиграть снаружи, притворил за ним двери, устроился третьим у небольшого столика и произнес:

— Я прямо-таки ощущаю поджидающее меня здесь веселье.

— Сюэ Ян пропал, — коротко сообщил ему Лань Ванцзи.

— И что, даже следов не оставил? — чуть усмехнулся Вэй Усянь.

— Следов и правда нет, — сокрушенно произнес Цзинь Гуаньяо.

— Все же темница клана Лань куда надёжнее вашей, — прокомментировал Вэй Усянь, чуть язвительно.

— Его заключение давным-давно стало условным, — тихо проговорил Цзинь Гуаньяо в свое оправдание.

— Ах, ну да. Для заклинателя, вырезавшего целый клан, это же вполне закономерно.

— Вэй Ин, — ровным голосом позвал Лань Ванцзи.

Тот вскинул на него взгляд. После чего кивнул:

— Ладно. Я понимаю. Такое решение было принято Главой ордена, а не молодым господином Цзинь. Что сказал Цзинь Гуаньшань, узнав об инциденте?

— Он… Покинул Башню Кои, — произнес Цзинь Гуаньяо. — Некоторое время назад я рассказал ему о своей идее создать наблюдательные посты в областях, неподконтрольных кланам заклинателей, чтобы хоть как-то присматривать за ситуацией там, а заодно оказывать посильную помощь даоцзанам, которые нередко довольно стеснены в средствах и вынуждены от этого больше рисковать собой. Я обозначил области, на мой взгляд более всего нуждающиеся в подобном, и отец решил отправиться туда и осмотреться на месте. Это довольно отдаленные края. Отец вернётся не вскоре. Делами клана и совета в его отсутствие занимается Цзинь Цзысюань. Его двоюродный брат также прибыл к нам на днях, чтобы помочь… — Цзинь Гуаньяо замолчал на мгновение и Вэй Усянь чуть нахмурился. — Мне же, — продолжил Цзинь Гуаньяо. — было поручено присматривать за порядком, слугами и личной охраной.

— За исчезновение Сюэ Яна спросят теперь именно с вас, — заключил Вэй Усянь и спросил. — Илин числится в вашем списке областей, нуждающихся в защите? После падения клана Вэнь кто-то должен присматривать за окружающим Луаньцзан ограждением.

— Глава Цзян был готов взяться присматривать за горой. Но у многих возникли сомнения, что молодой, лишь недавно восстановленный орден справится с задачей. Илин действительно есть в моем списке, — подтвердил Цзинь Гуаньяо.

Вэй Усянь потёр висок. Лань Ванцзи хорошо видел, как резко изменилось при этом выражение его лица. Он вопросительно посмотрел на него.

— На Луаньцзан огромное скопление Темной Ци. Все, что произойдет в Илине, в первую очередь свяжут со мной, — ответил Вэй Усянь на его взгляд.

Лань Ванцзи чуть кивнул.

— Мы можем отправить весть о случившемся, — предложил Цзинь Гуаньяо. — Если Отец и Сюэ Ян и правда встретятся в Илине, мы будем знать. Кроме того, адепты Цзян также есть в Илине рядом с горой Луаньцзан. Местность там им знакома. Они скорее заметят что-то или кого-то, если дать им знать.

— Когда обнаружили, что Сюэ Ян исчез? — спросил Вэй Усянь.

— Вчера.

— Сбегают обычно ночью. Значит, на свободе он уже второй день. Ладно. Ничего лучшего мы все равно не имеем, — вздохнул Вэй Усянь. — И, если даже вы не нашли следов… это определенно не простая случайность.

***

В тот день Цзинь Гуаньяо остался в Облачных Глубинах для разговора с Лань Сиченем, а Вэй Усянь, Лань Ванцзи и А-Юань отправились в поселение на другую сторону горы.

— Хорошо, что ты здесь, — сказал Вэй Усянь Лань Ванцзи и отправился с Вэнь Нином пройтись, оставив А-Юаня под присмотром Второго Нефрита Лань. 

Они отсутствовали довольно долго. А-Юань успел послушать гуцинь, немного поиграть, сходить до огорода и до реки, вернуться и вздохнуть, что дядя с папой опять куда-то пропали. 

Лань Ванцзи потрепал ребенка по голове, прихватил яблок, и они отправились кормить ослика. После они взяли его на прогулку вверх по склону через пролесок. 

У кромки деревьев росла сочная травка и Яблочко тут же направился туда, намереваясь полакомиться. Решив не спорить с осликом, его отпустили пастись. 

Лань Ванцзи нашел на земле довольную толстую ветку сосны и, присев, принялся ее обтачивать с помощью небольшого кинжала. 

А-Юань побродил рядом, попробовал отвлечь Яблочко от травы, но добился только негодующего крика ослика. Под взглядом Лань Ванцзи животное правда тут же притихло и продолжило со вкусом жевать. 

Малыш подошёл и уселся напротив Второго Нефрита Лань. Он смотрел, как белые завитки лёгкой стружки соскальзывают с металла на землю. В руках Лань Ванцзи из дерева проявлялось нечто пока что неопределенное.

— Что это будет? — спросил его мальчик.

— Увидишь, — коротко отозвался второй молодой господин Лань.

А-Юань подпёр ладонями голову и принялся завороженно наблюдать. 

Яблочко доел самую сочную траву на лужайке, громко фыркнул и, не дождавшись внимания, притопал сам к своему маленькому хозяину. 

Подойдя со спины, Яблочко уткнулся носом А-Юаню в затылок. Ребенок весело усмехнулся, обернулся и похлопал ослика по лбу, почесал между ушей. Потом он было взялся смотреть на Лань Ванцзи дальше, но Яблочко настойчиво толкнул его в плечо, чуть не уронив, требуя себе внимания и ласки.

— Ты не хотел идти, когда я просил тебя! — возмутился А-Юань. — А теперь толкаешься?

Ослик фыркнул. Ребенок снова похлопал его по лбу.

— Глупый упрямец.

— Совсем не глупый, — подал голос Лань Ванцзи. — Не называй его так.

— А как тогда? Добрый упрямец — звучит странно. Хитрый упрямец — но Яблочко не такой. И умным его не назвать…

— Скажи просто «мой», — посоветовал Лань Ванцзи.

— Мой упрямец, — произнес А-Юань, будто пробуя звучание. — Упрямец мой, — он рассмеялся и снова потрепал ослика по голове, повторив мягко. — Упрямец мой.

Край губ Лань Ванцзи едва заметно приподнялся. Ещё не улыбка, лишь совсем едва уловимый намек на нее.

 Обратно в поселение и Вэй Усянь с Вэнь Нином, и Лань Ванцзи с А-Юанем вернулись ближе к вечерним сумеркам. 

Ужинали вместе. 

Вэнь Нин просто за компанию сидел рядом, буквально излучая довольство. Вэй Усянь же напротив был молчалив и задумчив. Лань Ванцзи также был верен себе и не нарушал тишины. 

После еды А-Юань показал Вэй Усяню вырезанного из дерева маленького крольчонка. Чуть улыбнувшись, Вэй Усянь потрепал ребенка по голове и отправился посидеть на террасе. Вскоре оттуда послышалась мелодия флейты. 

Лань Ванцзи почти сразу присоединился к нему со своим гуцинем. Играли разные мотивы. Не очень громко. Но в закатной тишине звук разносился далеко. Один за одним послушать музыку собрались все жители небольшого поселения. 

Когда наступило время отбоя, Лань Ванцзи прикрыл ладонью трепещущие струны, поднялся и отправился укладывать А-Юаня спать. Малыш совершенно бесцеремонно объявил, что ни с кем другим, кроме Лань Ванцзи, спать не пойдет и «Сянь-гэгэ, приходи тоже». 

Вэй Усянь кивнул ему, но остался на месте. Он сыграл один ещё несколько песен, а после заткнул флейту за пояс и остался сидеть просто так. 

Люди разошлись, поблагодарив его, кто голосом, кто поклоном. Опустилась ночь. Рассыпались по небу все ярче разгорающиеся звёзды. Вэй Усянь снова достал флейту, повертел в руках, а после заиграл совсем тихо. Тонкий протяжный шепот едва нарушал ночной покой.

А-Юань не хотел засыпать вовремя, он лежал и чуть-чуть гладил маленького деревянного кролика. Лань Ванцзи сидел на краю его кровати, рядом стоял небольшой столик, тепло горел бумажный фонарик на нем. На коленях у Лань Ванцзи лежала книга. 

"Наверно, принес ее с собой", — подумал А-Юань. 

Он смотрел как мягко отражают неяркий свет белые одежды заклинателя, как сосредоточено и строго он смотрит в книгу, как бережно переворачивает страницу, чтобы читать дальше. Нарушать эту тишину казалось неправильным и А-Юань наблюдал молча, поэтому сам не заметил, как наконец задремал.

Дождавшись, когда ребенок заснет покрепче, Лань Ванцзи отложил книгу и бесшумно вышел на улицу. 

Вэй Усянь играл на Чэньцин совсем тихо, но Лань Ванцзи ясно различал ее голос, выводящий то звенящий и взмывающий ввысь, то опадающий звук мелодии, хорошо знакомой тем, кто оказывался с Вэй Усянем рядом во время сражений Аннигиляции Солнца. 

Эту песню звали грозной и устрашающей. Действительно разворачиваясь, она звучала резче. Но Лань Ванцзи никогда не испытывал от этих звуков настоящего страха, лишь тревогу и горечь.

Вэй Усянь играл, полуприкрыв глаза, увлекшись музыкой. Он не слышал лёгкой поступи подошедшего к нему Второго Нефрита Лань и потому от прикосновения к плечу вздрогнул и опустил флейту.

— Почему ты играешь это? — спросил его Лань Ванцзи.

Вэй Усянь недоуменно вскинул брови.

— Боевая мелодия призрачной флейты. Так стали называть между собой заклинатели. Она управляла Печатью.

— Печать не при чем. Эта музыка… горы Луаньцзан. Ее не упокоенных душ. Их бесконечные печаль и обида. На то что имена забыты, а тела не погребены, как положено. Ярость, ненависть и злость от природы призракам не присущи. Они удручены и скорбят, гнев приходит позже, от безысходности и отчаяния, — пояснил Вэй Усянь.

Лань Ванцзи кивнул и, немного помолчав, сказал.

— Час поздний. Время отдыхать.

— Я не хочу, — отмахнулся Вэй Усянь.

Лань Ванцзи помедлил секунду и опустился с ним рядом. Обняв, он прислонил его спиной к себе:

— Тогда я побуду с тобой.

— Известный своей праведностью Ханьгуан-цзюнь станет нарушать правила? — поддел его Вэй Усянь.

— О чем ты думаешь? — спросил Лань Ванцзи, игнорируя его насмешку.

Вэй Усянь прислонился к нему и довольно долго молчал, прежде чем ответил:

— О разном. О мертвом кургане. О Сюэ Яне. О том, что переиграть Цзинь Гуаньшаня едва ли удастся.

— Курган очень древний.

— Это так. И он хранит кое-что.

— М?

— То, что я сказал тебе и Цзян Чэну тогда на почтовой станции, действительно было правдой. Кто-то жил на кургане раньше. Вынужденно или по своей воле. Там есть грот. Я набрёл на него случайно. Чэньцин оттуда. Но это не всё. Сохранились записи. Довольно много. Не все рабочие. Но есть и действующие. Захват чужого тела, например. Хоть и временный. Или вытеснение сознания. Все это нужно конечно изучать внимательно и выуживать из вороха описаний различных жертвоприношений. Но, кто знает…

— С кургана никто кроме тебя живым не сошел, — напомнил ему Лань Ванцзи. — Цзинь Гуаньшань не сунется туда.

— Сюэ Ян.

— Едва ли они знают о гроте.

— И то верно… Но я ведь тоже не знал.

— Ты искал способ выжить.

— Любому, кто окажется на кургане ночью, придется его искать.

— Это ещё не значит, что грот обнаружат. Или смогут понять, что нашли. Да и прямого отношения к тебе он не имеет.

— Это несложно устроить. Им достаточно лишь сказать — и нам, и твоему брату, придется искать доказательства и опровержения.

— Фактов все ещё мало, — произнес Лань Ванцзи.

— Я просто забыл обо всём этом, — Вэй Усянь усмехнулся и весело, и грустно. — Повидал шицзе, вернулся. Ничего плохого за этим не последовало — я просто жил в свое удовольствие. Как будто…все то, что болтают о Старейшине Илина в народе — это вовсе не я.

— Это вовсе не ты, — подтвердил его слова Лань Ванцзи. — И чем дальше, тем больше.

— Их, кажется, все же немало, тех, кто считает иначе, — произнес Вэй Усянь.

— Я буду рядом, — твердо пообещал Лань Ванцзи. — Что бы ни произошло.

От этих слов сердце Вэй Усяня наполнилось теплым трепетом и одновременно спокойствием.

— Хорошо, что ты здесь, Лань Чжань, — повторил он.

Лань Ванцзи тихо произнес свое привычное: «Мгм», и Вэй Усянь улыбнулся. 

Ещё некоторое время посидели в молчании. 

Вэй Усянь смотрел на рассыпанные в небе над горой звёзды и слушал ровное дыхание рядом с собой. Оно было лёгким и мерным. 

Повернув голову, Вэй Усянь увидел сомкнутые веки, расслабленно смягчившиеся черты лица.

— Лань Чжань, — он потрепал его по плечу. — Второй Молодой господин Лань, ты спишь в неположенном месте! — проговорил Вэй Усянь громче.

Длинные ресницы чуть дрогнули, Лань Ванцзи открыл глаза.

— Ну и куда это годится? — со смехом спросил его Вэй Усянь. — Совсем ты со мной пропадешь. Идём, ляжем спать, как полагается.

***

Новый день принес и новые заботы. 

Утром Вэй Усянь обнаружил Лань Ванцзи, который действительно готовил завтрак. При чем не один, а в компании А-Юаня. Сообразив, что Вэнь Цин, вероятно, ещё не вернулась в поселение, Вэй Усянь лукаво ухмыльнулся и мысленно ещё раз пожелал им с Лань Сиченем хорошенько провести время.

— Я тоже хочу, — почти неожиданно для самого себя выпалил Вэй Усянь, появившись на кухне.

— Есть? — уточнил у него Лань Ванцзи.

— Нет, — с лёгким смехом сообщил Вэй Усянь. — Готовить.

— О, нет, — выдохнул А-Юань. — Лань Ванцзи, пожалуйста, не подпускай папу к приправам и специям. Иначе с едой вместо чая будем пить собственные слёзы.

Вэй Усянь рассмеялся в голос.

— Он просто привык к острой пище, — размеренно произнес Лань Ванцзи.

— Нет-нет, — возразил Вэй Усянь, все ещё смеясь. — В тот раз я и правда немного увлекся. Ладно, если А-Юань против, просто присяду рядом и буду смиренно ждать, когда меня накормят.

После того, как еда была приготовлена и съедена, Лань Ванцзи с А-Юанем отправились на занятия, а Вэй Усянь в компании Вэнь Нина — на осмотр лабиринтов и магических полей.

Проведя полдня на ногах, Вэй Усянь остановился отдохнуть. Но едва он опустился на землю, Вэнь Нин сообщил:

— Вэй лаоши, там заклинатель. В лабиринте.

— Каков он? — почти скучающим тоном уточнил Вэй Усянь.

— Весёлый. И вместе с тем злой, — после небольшой паузы сказал Вэнь Нин. — Совсем безудержный. Лабиринт такого точно не остановит.

— Пусть его, — кивнул Вэй Усянь. — Оставайся незаметным и без особой нужды не вмешивайся. Хочу посмотреть, кто это и зачем.

— Он выйдет не прямо к нам, — уточнил для него Вэнь Нин.

— Это тоже хорошо.

Поклонившись, Вэнь Нин отошел в сторону и исчез. Вэй Усянь посидел немного, а после двинулся вперёд к лабиринту и вдоль него, неспешно, почти наугад. 

Собственное сигнальное поле не дало бы ему пропустить незваного гостя. Однако он и не хотел позволить тому пересечь второе поле, созданное адептами клана Лань. По счастью означенный гость совсем не пытался двигаться бесшумно. И вообще непонятно, зачем сунулся в лес, будучи явно мало привычным к такой местности. 

Он был одет в чёрное и проходя мимо не услышал шагов Вэй Усяня и не заметил его. Однако тот не собирался следовать за ним или гадать, что за гость к нему явился, поэтому оставаясь за его спиной, он свистнул коротко и громко. Звук этот все же был много звонче и резче шума, производимого незваным гостем при движении. 

Он обернулся на свист, и Вэй Усянь едва успел выдохнуть удивлённо насмешливое:

— О.

В мгновение ока с лёгким звоном вылетел из ножен клинок.

— Ты пришёл, чтобы показать мне свой меч? — вопросительно выгнул бровь Вэй Усянь.

— А то! — весело рассмеялся Сюэ Ян и шагнул к нему ближе.

Вэй Усянь смотрел на хорошо отполированное лезвие обоюдоострого меча.

— Как же ты его называешь, позволь спросить?

— Цзян Цзай{?}[Ниспосылать Несчастья]. 

— Доброе имя.

— Ненавижу добряков, — огрызнулся Сюэ Ян, перестав улыбаться и нанес первый удар.

Вэй Усянь без особого труда увернулся.

— Ты и впрямь так беспечен, что не носишь оружия? Думаешь, тебе стоит хоть где-то ощущать себя в безопасности?! — меч в руках Сюэ Яна закрутился веером. 

Это могло бы оказаться опасным, если бы у него было больше места для маневра. А так, пострадало лишь несколько ветвей и молодых деревьев. Сюэ Ян опёрся на меч.

— А мне ведь всегда было интересно, каков ты в бою? Что, действительно, можешь теперь лишь убегать, да увертываться? Правду значит говорят, что в войну ты всегда гнал вперёд марионеток, а сам держался подальше от вэньских клинков?

— Ты, что, и впрямь мной интересовался? — усмехнулся Вэй Усянь.

— Была охота. Только даже если уши себе заткнуть, слухи о тебе их все равно достигнут! — с досадой прорычал Сюэ Ян.

— Вот это у меня известность... — прищелкнул языком Вэй Усянь.

Сюэ Ян в этом момент сделал новый выпад. Он рассчитывал, что Вэй Усянь вновь уклонится, но тот лишь чуть качнул корпусом, а после толкнул Сюэ Яна, заставляя его потерять равновесие и упасть на колено:

— Ах! Снова детские фокусы. Как и тот, с якобы петляющим лесом, неподалеку. Тебе ни за что не справиться таким образом не то что с армией или несколькими совершенствующимися, даже один достаточно сильный заклинатель окажется тебе не по зубам.

— Ты пришел не один? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Тьфу! Ну какой же ты глупый. Шумная компания нужна для выпивки, а не для убийства, — Сюэ Ян снова был на ногах, замышляя очередной маневр.

— Точно. Ты ведь тоже стоял в сторонке и наблюдал, как призванная тобой нечисть, расправляется с кланом Чан, — припомнил Вэй Усянь.

— Хах! да! — Сюэ Ян даже вновь остановился. — Да! Их крики, такие громкие, душераздирающие. Дивная музыка. Но кровь их всё-таки была бы горячей и слаще, чем липкий унизительный страх!

После этих слов у Сюэ Яна вдруг резко перехватило дыхание, потемнело в глазах, и он больше ничего не ощущал и не слышал.

— След на шее останется. — сокрушенно проговорил Вэнь Нин.

— Ты где это взял? — спросил Вэй Усянь, глядя на обрывок внушительного размера цепи в руках лютого мертвеца. — И почему вмешался сейчас?

— Вы сражались, — ответил Вэнь Нин.

— Я этого почти не заметил, — фыркнул Вэй Усянь.

— Молодой заклинатель говорит ещё хуже, чем нападает.

— Хах! — рассмеялся Вэй Усянь. — Ладно. Только теперь тебе придется нести это тело. Меч его, так и быть возьму на себя.

Вэнь Нин склонился над лежащим без сознания Сюэ Яном и с удрученным сожалением коснулся ссадин на шее:

— Простите, я не хотел…

— Дома поищем заживляющую мазь или травы. Вот если бы ты ему вовсе голову снёс, исправить это было бы куда сложнее.

— Вэй лаоши… — обиженно проговорил Вэнь Нин

— Идём же, — скомандовал в ответ Вэй Усянь, сняв с пояса Сюэ Яна ножны и вложив в них Цзян Цзай.

Впереди, примерно на полпути к поселению, их ожидала внезапная встреча. 

Лань Ванцзи вел перед собой юношу в белых одеждах клана Лань, также забрав у него оружие.

— Это ещё что такое? Лань Чжань, ты заскучал? Если так, то с гостями стоит все же обходиться повежливее. Я же не возражаю против того, чтобы заклинатели твоего ордена приходили сюда, — выговорил Вэй Усянь.

— Он явился без предупреждения,— коротко и строго сообщил в ответ Лань Ванцзи.

— А-Шэн, почему ты поступил так? — поинтересовался у стершего ученика ордена Лань Вэй Усянь.

Но молодой заклинатель во все глаза смотрел на остановившегося чуть поодаль за спиной Вэй Усяня Вэнь Нина с все ещё не пришедшим в себя Сюэ Яном на плече. Казалось, вес человека мешал ему не больше чем не особенно полный мешок картошки, он держал его почти небрежно и вместе с тем аккуратно.

— Я просто… хотел посмотреть… как живут здесь, — наконец ответил юноша, так и не оторвав взгляда от того, кто нес на плече человека.

— Пропавший явился, — сообщил Вэй Усянь Лань Ванцзи тем временем. А, наконец дождавшись ответа молодого заклинателя, пояснил уже для него. — Это Вэнь Нин. Как видишь, у нас сегодня день внезапных посетителей. Поэтому я пойду, а ты можешь погулять здесь еще, раз пришел.

— Со мной, — дополнил Лань Ванцзи.

— Как скажешь, — кивнул Вэй Усянь. — Но тогда лучше гуляйте оба за нами.

По дороге Лань Ванцзи подошел ближе и спросил Вэй Усяня:

— Что думаешь делать?

— Для начала поговорю с ним. Вэнь Нин будет рядом. Но детям лучше не оставаться поблизости. Почему ты все же так строг с этим парнем?

— Он нарушил правила.

— Здесь я не держу правил, — напомнил ему Вэй Усянь

— Причина не в том, что он пересёк твою границу.

— В чем же тогда?

— Уходя из Облачных Глубин он назвал другую цель своего ухода. Наши ученики все ещё должны сообщать старшим, куда направляются. В целом все заклинатели ордена придерживаются этого правила, особенно если уходят в одиночку. В том числе из соображений безопасности. Лучше вовсе не сказать, чем солгать. — рассказал Лань Ванцзи.

— Ладно. Звучит справедливо, — кивнул Вэй Усянь. — Я тебя понял. Но позволь мне позже поговорить и с этим моим незваным гостем? И, может быть, ты все же вернёшь ему меч?

— Он сам мне его отдал.

— О, — удивился Вэй Усянь. — Это ещё интереснее. Тогда, сделай одолжение, пока не наказывай его.

— Я вовсе не собирался наказывать здесь. Просто присмотрю за ним.

Вэй Усянь еще раз одобрительно кивнул, и они разошлись.

Оказавшись в поселении, он велел Вэнь Нину оставить Сюэ Яна в домике и отправляться за снадобьем, если он конечно все ещё беспокоится о невольно причиненных неудобствах. Ранами это было всерьез не назвать. 

Домик располагался весьма удобно, немного в стороне от других, куда ближе к небольшой речке. Здесь жил сам Вэй Усянь, если оставался в поселении. Довольно редко, потому что частенько хозяин домика любил засидеться в гостях. И все же за помещением хорошо следили. Оно было чистым и аккуратным, несмотря на умение его владельца шутя создавать беспорядок. 

Было здесь и вино, с которым Вэй Усянь устроился в уголке на циновке. В то время как незваный гость его занял кровать. Без всякого стеснения рассматривая его, Вэй Усянь вдруг вспомнил, что он на каких-то два года старше А-Мина. А А-Шэна и вовсе всего на год. С Сяо Синченем они также были погодками, только в пользу первого. Одно поколение, в самом что ни на есть переходном возрасте. 

Сам Вэй Усянь в семнадцать лет попал в лагерь по перевоспитанию в Цишане, а после пала Пристань Лотоса и началась война. Тех, кто прямо участвовал во всем этом, жизнь перекраивала иначе, чем нынешних юношей. «И все же разница между нами не столь велика,» — подумал Вэй Усянь с лёгкой усмешкой. 

Вэнь Нин тем временем вернулся со снадобьем и осторожно обработал шею Сюэ Яна. 

Вэй Усянь отдал ему Цзян Цзай:

— Теперь твоя очередь носить это. А ещё мне нужна конфета. Всего одна. Найди, положи на его подушку и можешь быть свободен. Только не отходи далеко от дома и не оставляй нигде его меча, носи при себе.

Вэнь Нин подобающе поклонился своему лаоши и вышел. Конечно, он нашел то, о чем попросил Вэй Усянь и выполнил все его распоряжения в точности. 

Время неспешно шло, Вэй Усянь также неспешно потягивал вино из сосуда. Сюэ Ян лежал тихо. 

«Вэнь Нин мне так и не сказал, где и зачем взял обрывок цепи, — вспомнил Вэй Усянь. - Может быть, он ему просто случайно подвернулся под руку?.. Надо будет спросить ещё раз. Он и так-то силен, а с оружием… либо он думал, что сможет более аккуратно рассчитать силу, либо в какой-то момент и правда хотел убить или ранить Сюэ Яна. Звучит нелепо, но может быть и реально.» 

Из размышлений его вывела резко пролетевшая в него конфета, которую Вэй Усянь все же исхитрился поймать в руку:

— Не хочешь? Тогда я съем.

— Нет! — хрипло вскричал Сюэ Ян и тут же тронул рукой саднящее горло, разумеется попав пальцами в заживляющую мазь — Что за мерзота?! Что это все такое?! Что ты посмел со мной сделать?!

— Ничего я не делал, — пожал плечами Вэй Усянь. — Просто твои речи немного оскорбили слух одного моего друга. Поэтому, пожалуйста, не кричи так.

— Где мой меч?! — прорычал Сюэ Ян чуть тише, но вместе с тем более грозно.

— Я попросил моего друга присмотреть за ним.

— Верни мне его! Немедленно! — говоря это, Сюэ Ян потянулся запустить руку в рукав.

— Давай-ка без опрометчивых движений, — предостерёг Вэй Усянь.

— Имел я тебя с твоими советами, — прошипел Сюэ Ян.

Однако Вэй Усянь и без того прекрасно понимал, что словами этого мальчишку не остановить, поэтому бросил в него талисман, не дожидаясь пока тот вытянет из рукава что-нибудь. Неожиданно подлетев и ярко вспыхнув, талисман на несколько секунд ослепил Сюэ Яна. За это время Вэй Усянь выскочил из своего угла, рывком перевернул сидевшего на кровати Сюэ Яна на живот и прижал с помощью духа из поясного мешочка-ловушки.

— Ах, ты! — задохнулся от гнева Сюэ Ян. — Это нечестно!

— Почему? — выгнул бровь Вэй Усянь, садясь рядом с кроватью так, чтобы Сюэ Ян, практически лишенный сейчас возможности двигаться, видел его. — Я ведь тебя предупреждал.

Сюэ Ян скрипнул зубами так, что Вэй Усянь отчетливо расслышал звук. Достав конфету, он принялся демонстративно ее разворачивать.

— Не смей! Это моя!

— Ты же выбросил?

— Я не хотел! Все из-за тебя!

— Хочешь, чтобы я ее вернул? — спросил Вэй Усянь.

— Да хоть подавись ею! В этом клятом золотом ордене столько сладостей, что аж тошно. Я уже забыл, что значит изредка их получать и мечтать об этом!

Вэй Усянь аккуратно завернул конфету обратно и положил на кровать рядом с Сюэ Яном.

— Я не нуждаюсь в твоих подачках! Думаешь, оставил для меня пару конфет в застенках, и я стану плясать, как ты скажешь?!

— Почему ты все время кричишь?

— Потому что меня это бесит!

— Что именно?

— Этот напыщенный фальшивый мир. Лицемерные добряки, вроде тебя. Зажравшиеся роскошью богачи, жаждущие все большей власти, любыми средствами. Они искусны в речах и также жаждут крови, как я. Только трусливы без меры. Потому готовы платить, чтобы вместо них убивал кто-то другой.

— Тебя пытались нанять в качестве убийцы?

— Нет! — расхохотался Сюэ Ян. — Нет. Этот трус даже себе не признается, что жаждет убийств, а не только продажных женщин. Я — недостаточно хорош для него. Вероятно, он хочет проверить…

— Ты должен отправиться на Мертвый Курган?

— Нет, я не должен. За этим я и пришел сюда. Чтобы вы все знали, я никому из вас ничего не должен. Потому что все вы жалки, убоги и лицемерны. Все до единого. Пусть я и убил целый клан. Но я сделал то, чего хотел и так, как хотел. Вот ты! Да, ты, Старейшина Илина, о котором столько треплют в залах и кабаках, ты можешь похвастаться подобным?!

— Пожалуй, да, — кивнул Вэй Усянь. — Я делаю, что хочу.

Сюэ Ян лишь злобно плюнул, правда сделать это в сторону Вэй Усяня все же не осмелился.

— Тогда ты ещё больше противен мне, если это жалкое существование, которое ты влачишь, тебе ещё и по нраву.

Вэй Усянь лишь чуть пожал плечами.

Сюэ Ян рассмеялся:

— Ах да! У тебя очень миленькая, прелестная сестрёнка. Они с этим золотым павлином на редкость изумительная пара. Лучше и не пожелать.

Вэй Усянь чуть усмехнулся знакомому прозвищу, слетевшему с чужого языка.

— Я знаю, что ты там был. Иначе ведь для тебя невозможно, — выпалил Сюэ Ян.

Вэй Усянь от этих слов внутренне напрягся, улыбка не покинула его лица, но стала холодной и мертвой.

— До того дня я был готов уважать тебя. И я был бы даже горд тобой и тем что видел тебя вживую так близко. Если бы ты только не вел себя подобно загнанному в угол, послушно терпящему все унижения. Почему ты не хочешь встать в полный рост, расправить плечи и быть тем, кто ты есть? Ты мог бы прийти свободно. Да ещё прихватить этих своих из Лань в придачу. А всех недовольных, зажравшихся чопорной властью поставить на колени, заставить дышать в землю, ткнуть их носами туда, где им самое место, раз они мнят, что в праве что-то тебе запрещать! Ну почему? Почему ты не сделал этого?! Почему не желаешь жить свободно и просто? Из-за таких, как ты, вся эта слащавая фальшивая мразь все ещё существует на свете!

Вэй Усянь не ответил, но лицо его снова стало просто спокойным, без всякого напряжения.

— Ты не хочешь отвечать мне?! — прорычал Сюэ Ян. — Зачем же тогда притащил сюда, да еще и расселся рядом? Поговорить о конфетах?!

— Мне это не интересно, — произнес Вэй Усянь.

Сюэ Ян на мгновение онемел.

— Мне не интересно что-либо доказывать им, — пояснил Вэй Усянь, воспользовавшись паузой. — Нет смысла демонстрировать свою силу. Я люблю развлечения. Но нынче для ночных охот и облав специально сгоняют нечисть. Сейчас мне достаточно свистнуть, чтобы заставить их разбежаться или загнать в нужное место. Так было на Байфен. Что-то около трети добычи я увел случайно, с закрытыми глазами. — он вдруг легко и мягко улыбнулся, вспомнив ещё один улов на той облаве, когда сам же он и оказался чужим охотничьим трофеем. — Это ужасно скучно, — слова не слишком вязались с выражением, мелькнувшим по лицу Вэй Усяня, но Сюэ Ян не заметил этого. — Соревноваться с теми, кто всегда будет смотреть мне в спину. И все во многом лишь потому, что мы используем в заклинательстве разные силы. Они могут одно, я — другое и сравнивать это — бессмысленно.

— Но они все равно существуют! Ты живёшь в их мире!

— В самом деле? — переспросил Вэй Усянь. — Я так не считаю.

— То есть, ты решил уйти на покой? Что ж твое дело! Только скажи хоть, ты вообще был на Луаньцзан? Не верю я, что бы такой бесхребетник, как ты, смог там оказаться, да ещё выжить. Ты скорее просто хотел отсидеться в сторонке от той заварушки, как и сейчас. Но слухов о тебе ведь немерено! И теперь золоченый трусливый старик решил, что возможно, ты забрал с кургана не всё. Вдруг там осталось что-то кроме твоей флейты и Печати, которую ты угрохал недавно? Ну как, осталось или нет? Только, знай же, искать я не буду. Потому что я уже по горло сыт лживым ядом этого золоченого ордена. Я просто убью его — и дело с концом. Раз все вы годитесь лишь на то, чтобы сотрясать друг перед другом воздух, я просто сделаю необходимое — и всё!

— Ты не сделаешь. — спокойно ответил Вэй Усянь.

— Это с чего же так?! — Сюэ Ян даже дернулся и совсем побелел от гнева.

— Убивать их мне не интересно тоже. Я не отпущу тебя, — пояснил Вэй Усянь и поднялся, собираясь уйти.

— Эй! Остановись! Что ты там задумал?! Я же сам пришел к тебе!

— Об этом я помню, — кивнул Вэй Усянь.

— Не смей уходить! Отпусти! Я! Да, я все равно найду способ сбежать!

— Можешь попробовать, — согласился Вэй Усянь и вышел.

Отойдя от дома на пару шагов, он свистом призвал Вэнь Нина и приказал ему охранять Сюэ Яна, и, даже если тот полезет в драку, не калечить. Ещё полчаса его будет удерживать дух, а после это будет уже лишь делом Вэнь Нина, поэтому на его усмотрение, стоит ли связывать Сюэ Яна и когда, стеречь его внутри или снаружи. Напоследок Вэй Усянь сообщил, что кажется успел полюбить этот свой дом, поэтому хотел бы, чтобы он, и мебель в нем, остались по большей части целы.