========== Том 1 Глава 33 Сердечность. Часть 5 ==========

***

Приближался час пробуждения. Сквозь сон Лань Ванцзи почувствовал, будто бы у него слегка занемело плечо, было немного тяжело дышать, и мерный поток теплого воздуха то и дело щекотал ему шею. 

Прогнав остатки сна, он открыл глаза и обнаружил Вэй Усяня, даже не рядом, а практически на себе, будто бы он упал и остался лежать так. Внезапная тревога кольнула сердце, заставив Лань Ванцзи погладить и прижать Вэй Усяня к себе крепче. Сильно ослаб или ранен? Но нет, сосредоточившись на ощущениях, Лань Ванцзи cмог понять, что тот просто спал, и его состояние не внушало никаких опасений.

 Вздохнув, Лань Ванцзи погладил его снова, на этот раз по голове, легко пропуская сквозь пальцы свободно разметавшиеся волосы. Раз, другой, и, задумавшись, он так и гладил его мягкими, бережными прикосновениями. 

Выбраться из постели, не разбудив его, совершенно не представлялось возможным. Мысленно пытаясь найти варианты дальнейших действий, Лань Ванцзи повторял жест, сам толком не сознавая того, пока не ощутил, как пальцы Вэй Усяня решительно сжались на его руке, потянув в сторону и почти сразу на внутренней стороне чуть ниже запястья по чуткой в том месте коже будто невесомыми крыльями порхнуло легкое касание мягких губ и кончика языка.

— Вэй Ин, прошу, не шути так, — выдохнул Лань Ванцзи и, инстинктивно сжав пальцы в кулак, отнял у него руку.

— Я совсем не шутил, — тихим чуть сонным голосом отозвался Вэй Усянь. — Просто… — протянув руку, он чуть коснулся пальцами виска Лань Ванцзи и, аккуратно обходя лобную ленту, погладил по волосам, стараясь повторить и передать ощущение, которое вкралось в его сон, пробуждая к реальности. 

В очередной раз прикосновение стало увереннее и вместе с тем настолько манящим и притягательным, что, прикрыв глаза, Лань Ванцзи повернул голову, позволяя себе прильнуть к теплой ласковой руке лицом. 

Едва он сделал это, как снова ощутил поток выдыхаемого воздуха у своей шеи, и на этот раз мягкие губы захватили в плен мерно пульсирующую жилку на ней. От обоих этих прикосновений до самого сердца пробирала дрожь. Мысли перескочили к тому, что Лань Ванцзи и думать себе запрещал — прикасаться к нему, лишить одежд, чувствовать его обнаженную кожу своей, совпадать с ним, насколько это возможно, слиться в единое целое… 

Но Вэй Усяня никогда не интересовали мужчины. К тому же Лань Ванцзи хорошо помнил, что вчера был в Нечистой Юдоли, и Глава Не с сопровождением, должно быть, уже прибыл в Обитель. 

Ночное время подошло к концу. Поэтому то, что делал сейчас Вэй Усянь,.. Чем оно было все же? 

Мимолетная ласка языка оставила влажный след на его шее.

— Вэй Ин, прошу тебя, остановись. Хватит! — Лань Ванцзи распахнул глаза, понимая, стоит Вэй Усяню продолжить в том же духе — и контроль над ситуацией будет полностью утрачен.

Лань Ванцзи замер, почти боясь того, чем ответит Вэй Усянь на его слова. Но тот лишь переместил голову ниже, на середину его груди, а руку положил на плечо, тихонько обнимая.

— Прости, — негромко произнес он. — Я не стану больше делать так, если тебе не нравится.

В его голосе не звучало и тени обиды, он невероятно легко принял отказ и прекратил свои действия также внезапно, как начал. 

Это заставило Лань Ванцзи задуматься о том, насколько на самом деле Вэй Усянь «закален в боях», сколько за ним ратных подвигов, как просто и быстро он переходит от одной победы к другой, потакая своим внезапным порывам и оставляя других после этого в смущении и страдании? Сердце болезненно сжалось от этих мыслей. Конечно, он совершенно не хотел обидеть или задеть Вэй Усяня, но то, как тот в итоге отреагировал, оказалось еще хуже.

— Вероятно, во всем виновато вино, — пробормотал тем временем Вэй Усянь. — Вэнь Цин права, не стоит пить много.

— Во всем виновато вино, — повторил за ним Лань Ванцзи, теряясь в размышлениях все больше.

— Но, ты не мог бы все же, пожалуйста, погладить еще? Мне было очень приятно проснуться так, — попросил он. 

Лань Ванцзи ответил на эту просьбу, почти машинально.

— Спасибо, — чуть улыбнулся Вэй Усянь, слегка погладив в ответ плечо Лань Ванцзи. 

Его прикосновения рождали внутри незнакомый расслабляющий трепет, которому хотелось дать выход. Это, еще не ощущаемое им прежде, внутреннее тепло и природное умение безотчетно давать себе волю были единственными причинами, по которым Вэй Усянь позволил себе снова попробовать губами вкус его кожи, несмотря на то, что сейчас Лань Ванцзи совершенно точно не спал. Вероятно, это и правда была уж слишком бесстыжая выходка, и в душе Вэй Усянь был рад, что отделался за свою проделку довольно легко, да еще и продолжал после этого получать желаемое. 

Он чувствовал себя превосходно расслабленным и довольным, как будто хмельным. Хотя вино никогда не брало его так. Только раз в Юньмэне, куда случайным образом явился Лань Чжань, как всегда не понимающий шуток, доставший занудством и мрачными перспективами следования Темному Пути. Честно говоря, в тот день могла бы произойти нешуточная драка. Порядком выпивший, Вэй Усянь и правда был готов осадить, оскорбить, выпустить взметнувшуюся внутри ярость, заставить отступить. Но тогда Лань Ванцзи не стал отступать, и Вэй Усянь впервые в жизни ощутил, как вино заставило его покачнуться и потерять равновесие. Сколько тогда было выпито? Сосудов пять. Потом еще три. Но общим счетом едва ли больше десятка.

— Лань Чжань, вчера ты чуть не развязал со мной драку, — проговорил Вэй Усянь. — Потому я и решил, что сегодня заслуживаю хотя бы немного снисхождения. К тому же твой брат и вовсе обещал меня утопить. Скажи, я что, действительно, уже достал вас обоих настолько?

Слушая эту невероятную околесицу, Лань Ванцзи все же отвлекся от собственных довольно невеселых мыслей о возможных любовных похождениях Вэй Усяня.

— Пока тебя не было, столько всего приключилось. Цзысюань прибыл вместе с моей шицзе. Сичень дал нам лошадей, мы поехали кружным путем к поселению. Яньли познакомилась с братом и сестрой Вэнь и с другими. А-Юань наконец прокатился на лошади. Я дурак, что не догадался найти коней раньше. Он ведь просил. А шицзе все еще тут. Поэтому не стоит терять время, пожалуй, — он приподнялся на локте. — Почему ты молчишь? Даже твое краткое «мгм» — и то сегодня мне не достается.

Лань Ванцзи лежал, сомкнув веки. Вглядываясь в его лицо, Вэй Усянь ощутил легкий укол вины. Может ли быть, что позволенная в отношении него вольность, задела довольно сильно, оказавшись поступком слишком непочтительным и унижающим?

— Гэгэ, посмотри на меня. Ты…?

— Не называй так, — Лань Ванцзи открыл глаза.

Встретив его взгляд, Вэй Усянь немного успокоился:

— Но так ты хотя бы отзываешься.

— Не называй, пожалуйста, — повторил Лань Ванцзи с нажимом.

— Ладно-ладно, — Вэй Усянь уже снова улыбался. — Тогда назову иначе. Лань-сюн, Чжань-эр, Ванцзи-ди.

— Встань с меня, — попросил Лань Ванцзи. 

Жесткости в его голосе заметно прибавилось. На самом деле это получилось случайно, он не сердился.

Вэй Усянь замолчал, чуть кивнул и поднялся. «Сначала не следил за губами, теперь за языком — чего же еще ты ждал после всего этого?» — подумал он про себя.

Стоя к Лань Ванцзи почти спиной, он машинально откинул назад волосы и завел руки за голову, намереваясь собрать их, но понял, что завязать их нечем. Стянув вчера ленту, он так и не накинул ее на запястье, как делал это обычно.

— Вэй Ин, — позвал Лань Ванцзи.

Тот обернулся и увидел в его руке алую полоску, струящуюся по ладони и между пальцев, которую он протягивал ему.

— Спасибо, — кивнул Вэй Усянь, забирая свою ленту. 

Он двумя оборотами обвил ее вокруг волос и затягивал узел. Лань Ванцзи не таясь наблюдал, как он делает это. Его душу бередило сожаление. Желание нарушить с ним пару десятков запретов вот прямо здесь и сейчас еще не отпустило, не ушло достаточно глубоко. Сердце исполнилось горечи от того, что заставил его подняться, и тем самым прервал объятие и прикосновение. Ведь, если им хорошо рядом друг с другом, то какая в конце концов разница?..

— Лань Чжань, скажи, а ты не соскучился по ночным охотам?

Неожиданный вопрос окончательно спутал мысли. Лань Ванцзи моргнул и посмотрел на Вэй Усяня, который обернулся к нему. Доля растерянности читалась на его лице почти явно.

— Не хочешь говорить об этом? — уточнил Вэй Усянь, не дождавшись ответ.

— Я, нет. Я хочу, — сбивчиво произнес Лань Ванцзи.

— Ладно, — кивнул Вэй Усянь. — Хорошо. Так что же?

— Что… Что ты задумал? — запнувшись, ответил вопросом Лань Ванцзи.

— То место, поселение или город, откуда А-Мина забрали сюда, находится в Гусу? — уточнил Вэй Усянь.

— Да, — подтвердил Лань Ванцзи.

— Это прекрасно, — оценил Вэй Усянь, забираясь в подпольный тайничок в поисках снеди. — Хотя и не очень,— добавил он.

— Хочешь расследовать? — почти утвердительно спросил Лань Ванцзи.

— Если это не было сделано раньше… Кстати, если не было, то почему?

— Это было тринадцать лет назад. Мне немногое известно.

— И правда. Мы же сами были тогда совсем детьми. Как на твой вкус, давно это всё было или нет? — Вэй Усянь помолчал, расставляя еду на столе. — Лань Чжань, подходи, если собираешься есть.

Лань Ванцзи занял место у столика напротив него и принялся разливать чай, аккуратно придерживая длинный рукав своих одежд.

— Я стал забывать многое, — продолжил говорить Вэй Усянь. — Как с родителями и детством. Будто все, что я знаю, рассказал мне кто-то другой. Сам я этих событий не помню. Пристань изменилась после войны. Новые постройки. Другие лица. Даже там, где осталось, как было, у рядов лоточников близь причала встречаешь безразличные взгляды тех, кого не знаешь ты сам и кто не знает тебя. Я вроде вырос там, но привычное место изменилось. Череду братьев и сестер по ордену заняли чужие люди. Дома, где я вырос, не стало. А я как будто так и остался в пути. На тренировочных полях Пристани после ее падения лежали груды мертвых тел. Дядю Цзяна и Мадам Юй вернул нам Вэнь Нин. Вы ведь тоже столкнулись с этим, Лань Чжань? Ваша Обитель горела. Вы восстановили ее очень точно. Даже молодая магнолия у библиотеки выглядит очень уместно. Кажется, что так и было здесь всегда. Я не вижу разницы с тем, что запомнил в свои пятнадцать. Пробыв здесь недолго, я все же довольно хорошо осмотрелся. Но как быть с людьми?

— Наши потери не были столь велики на самом деле. Нападение на Обитель было не столь внезапным. Успели увести младших и часть приглашенных учеников. Здесь не принято шуметь и заполнять улицы, место всегда выглядит довольно уединенно. Им сложно было догадаться, что многих не хватает. И все же оставшимся пришлось сразиться и потери были значительны. Но все же не так велики, как у вас, в Юньмэне.

Вэй Усянь медленно кивнул. Он сам толком не понимал, почему зашел на эту невеселую тему и поспешил вернуться к тому, с чего начал.

— То, что рассказал А-Мин о своей семье слишком кратко и мало понятно. Но все же, то что ребенок уцелел, едва ли может быть просто счастливым случаем. Темные твари не столь избирательны в пище. Значит, кто-то навел.

— Или просто проклятая метка, — предположил Лань Ванцзи. — Если кто-то, один из его родителей или оба, столкнулись с тем, что не смогли одолеть, но при этом весьма разозлили мощную тварь.

— Что о них известно?

— Мне — ничего. Можно попробовать узнать. Но прошло тринадцать лет.

— Пусть так. Мне интересно. Я хочу отправиться туда, где это произошло и посмотреть.

— Что можно найти спустя такое время?

— Возможно, хоть что-то. Ты ведь пойдешь со мной, правда?

— На этот раз ты не уйдешь в одиночку, — в интонациях Лань Ванцзи сквозил холод.

Не забывая уничтожать завтрак и попивать чай за разговором, Вэй Усянь улыбнулся, спрятав лицо за краем пиалы. Леденящие нотки в голосе Лань Ванцзи говорили на самом деле о том, что он беспокоится о нем и не хочет снова расстаться, пусть и на короткое время. Осознавая это, Вэй Усянь ощущал в себе щекочущее желание шутить и смеяться.

— Ханьгуан-цзюнь, на сей раз за мной непременно нужно присматривать. Вдруг я, бестолковый и беспорядочный, собьюсь с дороги, потеряюсь в пути, ненароком выйду за границы Гусу, я же их и не знаю даже. Или опять найду приключения на свою голову, одинокий и беззащитный. Ты определенно мне нужен, Лань Чжань. Жаль только, что ты никогда не пьешь со мной за компанию.

Лань Ванцзи взглядом указал ему на пиалу с чаем, выражая таким образом нечто в роде: «А, сейчас я что, по-твоему, делаю?» Однако, вслух он сказал конечно совсем о другом:

— А-Юань огорчится.

— Не без того, — согласно кивнул Вэй Усянь. — Но ходить на ночную охоту — обычное дело для заклинателя. Однажды и ему предстоит странствовать также. По крайней мере, я бы правда хотел, чтобы ему пришлось. А пока, он должен уметь оставаться. К тому же всегда проще вернуться туда, где кто-то тебя ждет.

Лань Ванцзи посмотрел на него долгим взглядом и, наконец, издал свое привычное «мгм», а после принялся за еду, к которой до этого, занятый разговором, не притрагивался, позволив себе лишь пару глотков чая в перерывах между словами.

— Время идти, — произнес он, покончив с трапезой. — Брат, вероятно, уже ждет нас.

— Ах, да, — нарочито скорбно вздохнул Вэй Усянь. — Опять не в меру серьезные лица и скучные разговоры. Одно и то же. Сколько раз нужно еще обсуждать? Почему нельзя просто сделать? Впрочем, ты прав. Давай поскорее с этим покончим, и я приведу мелкого. Раз уж со дня на день уходить, пусть побудет с нами подольше.

— Ты предлагаешь поторопиться с уходом? — переспросил Лань Ванцзи.

— С какой стати мне медлить? — легко пожал плечами Вэй Усянь.

— Чжимин в курсе?

— Нет. Я позже решу, стоит ли вообще ему знать. А пока это просто ночная охота. Куда и зачем, у вас ведь не особенно принято спрашивать. Сообщим о нашем плане Главе ордена — этого будет достаточно.

— Мгм, — произнес Лань Ванцзи, одобряя предложенный план действий.

Вскоре они собрались и вышли из цзиньши. 

Туманная дымка под лучами уверенно восходящего солнца истончалась и бледнела. Едва ощутимый ветер с горы чуть шевелил травы и ветви. Бодро бежали неутомимые ручьи, чуть поскрипывал под ногами деревянный настил перекинутых над ними мостков. Роса поблескивала на кончиках сосновых игл, листве, редких здесь, цветах. Капли тумана оседали на одежде мельчайшими бисеринками. Лучи солнца напоминали золотые нити, пронизывающие пространство вокруг. Белые одежды Лань Ванцзи делали его фигуру чуть зыбкой и вместе с тем окружали мягким сиянием, придавая вид благородный, возвышенный и столь утонченный, будто бы он только что сошел на эти горы прямиков с далеких высоких небес. 

Поддавшись порыву, Вэй Усянь тронул его за запястье. Лань Ванцзи повернулся к нему. На лице — привычное суровое спокойствие. В светлых глазах — чистый иней.

— В чем дело? — спросил он, в очередной раз нарушающего правила и личные границы Вэй Усяня.

Тот в ответ улыбнулся:

— Мне вдруг показалось, что ты сейчас улетишь. Или попросту растворишься в тумане, — он говорил с усмешкой, но при этом тепло, почти ласково. Это заставило Лань Ванцзи внимательнее его слушать. — Я бы не хотел вдруг обнаружить, что остался один. Не оставляй меня, ладно?

— Я буду рядом, — пообещал в ответ Лань Ванцзи. — Не беспокойся.

Довольный полученным ответом, Вэй Усянь отпустил его руку, и они пошли дальше. Следуя еще совсем тихими улочками, они подходили к библиотеке, когда из тумана к ним приблизилась тонкая фигурка в золотых одеждах, в которой Вэй Усянь без труда узнал свою шицзе.

— Ханьгуан-цзюнь, приветствую Вас, — поклонилась Яньли.

— Первая молодая госпожа Цзинь, — склонился ей в ответ Лань Ванцзи.

— Шицзе, что ты делаешь здесь в столь ранний час? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Ханьгуан-цзюнь, вы позволите мне забрать у вас брата на пару слов? — учтиво спросила Яньли. — Я не задержу его надолго.

— Конечно, — с готовностью согласился Лань Ванцзи, вновь поклонился, легко и вместе с тем очень почтительно, и отправился дальше.

Вэй Усянь внимательно вглядывался в лицо шицзе. Она выглядела взволнованной, опустила взгляд.

— Что ты, А-Ли? У тебя что-нибудь случилось?

— Нет-нет, — поспешила ответить она. — Давай только для начала отойдем немного в сторонку, — взяв за руку, она потянула его за собой. 

Он послушно шагнул следом. От волнения ее пальцы на его запястье чуть дрожали. Провожая ее беспокойным взглядом, идя следом, Вэй Усянь все же не решался продолжать засыпать ее вопросами. 

Увидев молодую магнолию, Яньли свернула туда и зашла за деревце, видимо сочтя его достойным укрытием. Она остановилась, повернулась лицом к Вэй Усяню и снова опустила глаза:

— Сянь-Сянь, вчера я… — она запнулась и замолчала.

Вэй Усянь взял ее руку в свои и попросил осторожно:

— А-Ли, пожалуйста, просто скажи мне, ладно? Все ведь хорошо?

Она вскинула на него взгляд, будто наконец решившись:

— Сянь-Сянь, ты скоро станешь дядей. На самом деле… это произойдет не так быстро. Но у тебя будет племянник.

Едва ли не впервые в жизни восторг Вэй Усяня оказался бессловесным. Но радость нашла иной выход — он мягко рассмеялся и крепко обнял сестру.

— Шицзе. Моя дорогая шицзе станет мамой, — шепотом проговорил Вэй Усянь у самого уха Яньли.

Далеко не сразу, но все же наконец он выпустил ее из своих рук.

— Ты так славно ладишь с детьми, — произнесла она, вглядываясь в его лицо. — С моим малышом вы будете видеться часто, я тебе обещаю. Согласишься выбрать для него имя в быту?

Вэй Усяню даже не пришлось особенно задумываться, имя пришло как бы само собой. Цзинь Жулань. Ведь именно здесь, в ордене Лань он узнал об этом ребенке.

— Конечно, я выберу имя для твоего сынишки, — поспешил ответить он. — Но все же немного подумаю, ладно? Пока эти скучные люди будут обсуждать свои скучные планы, я успею вдоволь поразмыслить. А после разыщу тебя и скажу, что надумал.

— Хорошо, — кивнула Яньли. — Я и без того задержала тебя дольше, чем следовало бы.

— Вовсе нет, — возразил Вэй Усянь. — То, что там, — не особенно важно. Ты для меня — куда важнее. Ты и все, что с тобой связано. Поэтому, пожалуйста, береги себя, — он пожал ее руку и сделал шаг уходить.

— Хорошо, А-Сянь, — ответила Яньли. Она смотрела ему вслед, пока его быстро удаляющийся силуэт не растаял в туманной дымке. — Только ты тоже, ладно? — прошептала она. — Пожалуйста, тоже береги себя. Мой маленький братик. Совсем-совсем уже взрослый Сянь-Сянь.

***

В отличие от Пристани Лотоса и уж тем более Башни Кои, зал для высоких встреч в Облачных Глубинах выглядел не столь просторно и изысканно. На самом деле Вэй Усяню это скорее нравилось. Сейчас в этом зале собралось совсем мало людей, всего четверо, кроме него самого. От этого помещение стало казаться почти необъятным. Все уже были на местах и тихо переговаривались. Вэй Усянь был рад, что его не ждали специально. Заодно он мог, подходя посмотреть со стороны. Расположились на равных, никто не главенствовал. По направлению левой руки рядом с Лань Сиченем сидел Глава ордена Не, дальше — Лань Ванцзи. По правую руку от хозяина Обители — Цзинь Цзысюань, а место между ним и Лань Ванцзи осталось свободным. Перед каждым стоял небольшой столик, на нем традиционные чай и фрукты, напоминающие об общей неформальности встречи. 

Однако Вэй Усяню было нужно совсем другое. Подойдя ближе и не желая помешать остальным, он склонился к хранящему привычное молчание Лань Ванцзи и произнес:

— Кисть, бумага и чернила. Это правда вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, найди для меня.

Только после этого он выпрямился и, поприветствовав остальных, занял свое место. Лань Ванцзи же напротив поднялся и довольно быстро принес то, что он просил. Вэй Усянь подумал, что привычка записывать в ордене Лань вероятно особенно крепка, и они просто всегда готовы к тому, что кому-то в любой момент может прийти в голову сделать какую-нибудь важную запись. 

Положив перед собой бумагу и взяв в руки кисть, Вэй Усянь принялся покручивать ее в пальцах, как нередко проделывал с флейтой. Разговор остальных он слушал вполуха, достаточно для своевременного кивка или короткого ответа. 

Такие встречи, где нужно было смирно сидеть и зачем-то, в который раз, повторять одно и то же, неизменно ввергали Вэй Усяня в глубокую скуку. Но сейчас он недолго оставался без дела. 

Лань Ванцзи, сидевший рядом и украдкой наблюдавший за ним, вскоре заметил, что тот вовсе не пишет, а рисует. Из-под руки было толком не разобрать, что появлялось на бумаге, но по лицу Вэй Усяня в процессе творчества бродила чуть сдержанная, немного рассеянная, теплая улыбка, выдавая состояние почти предельного счастья. 

Остальные также не могли не заметить происходящего, и в конце концов просто оставили этого, во всех отношениях беспорядочного, человека в покое. До тех пор, пока в продолжающуюся довольно-таки серьезную беседу не вкрался негромкий, но все же вполне отчетливо слышимый смех.

— Вэй Усянь! — тут же одернул его Не Минцзюэ. — Чем ты, в конце концов, там занят?!

На окрик он поднял взгляд, его серые глаза буквально искрились от смеха.

— Я думал о цветах. Об орхидее, если точнее. Это же одно из самых благородных растений, не правда ли?

Глава Не сходу не нашелся, что сказать на такую безответственную дерзость. Лань Ванцзи же смутно заподозрил неладное. И без того Вэй Усянь, вдруг взявший в руки кисть, напомнил ему давние годы совместного обучения и то, как еще совсем мальчишкой, тот вел себя на занятиях у его дяди. Несмотря на прошедшие годы, сейчас сходство с картиной, хранящейся в памяти Лань Ванцзи с тех времен, было просто отменным.

— Но в большей мере я думал о том, на кого будет сильнее похож мой племянник, — продолжил меж тем Вэй Усянь. — Я не стану расписывать в красках всей сложности выбора в этом плане для меня между моей шицзе и моим зятем. Отчаявшись определиться, я в конце концов подумал, не лучше ли, если ребенок будет просто похож на меня?

— О, нет. Только не это, — тут же произнес Цзинь Цзысюань.

Вэй Усянь в ответ издал еще один смешок. Лань Ванцзи видел, что он правда очень старался не рассмеяться в голос, просто не вполне справлялся с этим.

— О какой еще ерунде, кроме дела, ты способен думать? — взвился Не Минцзюэ.

— Суть в том, что все это, все же, не совсем ерунда, Глава Не, — осторожно произнес Цзинь Цзысюань. — Вероятно, Яньли сообщила ему…

— Ага! — поспешил подтвердить его догадку Вэй Усянь. — И попросила выбрать имя.

— Мои поздравления, — холодно произнес Не Минцзюэ, что прозвучало довольно двусмысленно.

— И что же ты выбрал? — поинтересовался будущий отец. Было видно, что тема эта для него близка и довольно трепетна.

— Э, нет. Это я скажу только шицзе. В противном случае, если имя не удовлетворит всех собравшихся, боюсь, мне не выйти отсюда живым. Поэтому наберитесь терпения, вы конечно же все узнаете, просто немного позже. Лет через тринадцать. Когда дитя подрастет, получит это самое имя и возьмет в руки меч или какое-нибудь другое оружие.

— Другое оружие? — процедил сквозь зубы Глава Не. — Вэй Усянь, а ты — и впрямь первостатейный наглец! Мечтаешь, что, еще не появившийся на свет, ребенок свернет со светлого Пути на скользкую дорожку, как ты?

Взгляд Лань Ванцзи после этих слов захолодел почти ощутимо.

— Дагэ, прошу тебя, — поспешил произнести Лань Сичень.

— Я говорил вовсе не об этом, — неожиданно спокойно пояснил Вэй Усянь. — Заклинать ведь можно разным оружием, оставаясь при этом на светлом и широком Пути. Даже сабля и меч — это не одно и то же. Я подумал, со временем, ведь тринадцать лет — это довольно много, — могут вероятно найтись еще варианты. Например, веера. Что бы вы сказали на это, Глава Не?

— Ерунда! — прорычал тот. 

Его младший брат крайне любил коллекционировать и даже лично расписывать веера. Старший Не считал это занятие самым бестолковым из всех возможных. В порыве гнева он не раз думал попросту все их сжечь. Но все же он не хотел слишком сильно задеть чувства младшего брата, только поэтому веера и прочие его принадлежности для их росписи до сих пор были целы.

— Но это на самом деле вполне возможно, — продолжал Вэй Усянь — Создать и эффективно использовать подобное оружие. Единственное, что я не могу проверить, это можно ли на нем будет летать и насколько это удобно. Полагаю, Не Хуайсан мог бы помочь мне. Вы позволите поговорить об этом с вашим младшим братом?

— Нет! — резко бросил Не Минцзюэ. — Ему нет никакой нужды якшаться с тобой!

Лань Сичень давно наблюдал за ними с беспокойством. Сейчас ему и вовсе показалось, что в глазах Вэй Усяня на мгновение вспыхнуло багровое пламя, вскинулось и тут же ушло. Силясь осознать, было ли это реальностью или наваждением, вмешаться в разговор он не успел.

— Глава Не, вы правда хотите, чтобы и вашего младшего брата однажды настигло искажение Ци? Вы не думали о том, почему он на самом деле так старательно избегает тренировок с саблей? Узнать он ведь мог и случайно. Может быть, вы хотя бы найдете в своем сердце возможность поговорить с ним об этом?

— Вэй Усянь! Я вижу поток невероятно дурацких мыслей в твоей голове поистине неистощим. Благодарю за заботу! — Не Минцзюэ сжал руку в кулак так, что костяшки побелели.

— Вэй Ин! — выдохнул наконец Лань Сичень. 

Он хорошо помнил закрытый прием в Башне Кои, в зале Несравненной Изящности, когда Вэй Усянь пришел выяснять, что случилось с людьми клана Вэнь, которые подчинялись Вэнь Цин и Вэнь Нину. Его разговор с Цзинь Гуаньшанем и Цзинь Цзысюнем тогда вышел довольно жестким, хотя при этом Вэй Усянь никого не оскорблял, лишь излагал факты, с ничем не прикрытой прямотой, и это звучало безжалостно. 

От чего-то Лань Сичень не предполагал, что может стать свидетелем подобного снова и что на этот раз слишком откровенные слова заденут за живое близкого ему человека.

— Прошу прощения, Глава Не, — Вэй Усянь даже склонил голову, но тут же снова вскинул взгляд. — Я вовсе не хотел, чтобы наш разговор принял столь скверный оборот. Мне вероятно лучше откланяться, чтобы больше не быть помехой в серьезной беседе, — он поднялся.

Не Минцзюэ смерил его презрительным взглядом, не удостоив ни единым словом.

— Уходишь? — коротко спросил Цзинь Цзысюань.

Не обратив на вопрос внимания, Вэй Усянь уже разворачивался, и в самом деле намереваясь покинуть зал.

Лань Ванцзи поднял на него взгляд и произнес лишь одно слово:

— Останься.

Ему не хотелось, чтобы тот снова уходил вот так, противопоставляя себя другим. Он бы пошел за ним, безусловно, но в то же время не мог не думать о своем родном старшем брате. Здесь было слишком мало людей, чтобы позволить себе оставить его. И кроме того, только вместе с Вэй Усянем их было пятеро. Это тоже имело существенное значение.

Вэй Усянь замер, а в следующий миг обернулся, встречая взгляд Лань Ванцзи. Несколько мгновений они так и смотрели друг другу глаза в глаза, после Вэй Усянь перевел взгляд на Лань Сиченя. На его лице явно читалось почти горькое сожаление и все же он кивнул, подтверждая:

— Останься.

Коротко поклонившись ему, Вэй Усянь снова занял свое место.

Дальнейшая их беседа не была особенно долгой. В пространные обсуждения впадать уже никому не хотелось, итоги подвели довольно быстро и вскоре решили разойтись. 

Лань Ванцзи и Вэй Усянь ушли первыми. Цзинь Цзысюань задержался немногим дольше. Не Минцзюэ был готов сорваться с места сразу же, но Лань Сичень чуть тронул его за рукав. Зная степень уважения к личному пространству, принятое в ордене Лань, Глава Не понял, что ему придется задержаться, как бы ни хотелось иного. Даже приложив усилие, он не смог вспомнить, когда бы еще раньше Лань Сичень попросил его об этом вот так. 

После выходки Вэй Усяня, Не Минцзюэ уже подспудно не ожидал ничего хорошего и, предполагая мало приятные вести, оказался прав.

— Дагэ, я выбрал себе спутницу. На Пути Самосовершенствования. Она войдет в Облачные Глубины полноправной хозяйкой, и я хотел бы, чтобы ты присутствовал при этом.

Глава Не всегда не очень хорошо себе представлял, что делать с вестями подобного рода. Сейчас все еще ощущая в себе остатки невысказанного гнева, он и вовсе не мог найти слов, чтобы ответить. 

Собравшись с духом, Лань Сичень тем временем продолжал:

— Также я хотел бы просить тебя об одном одолжении. Если конечно ты согласишься присутствовать… вместо традиционного подарка, не откажи мне, пожалуйста, в возможности провести тебя через полный обряд очищения души и сердца, принятый в моем ордене.

— Что?! — удивленно и вместе с тем холодно воскликнул Не Минцзюэ. Он повторил про себя только что услышанные слова, уж слишком невероятно они на самом деле звучали. Гордость внутри ядовито шептала, что Второй Брат похоже сомневается в его способности самостоятельно контролировать ярость заклинательской сабли Бася. К слову, оружие это было поистине грозным, как и его хозяин. Умом понимая, что Лань Сичень вовсе не тот человек, кто мог бы желать уязвить его гордость, Не Минцзюэ спросил больше для того, чтобы произнести хоть что-то более или менее нейтральное: 

— Кого же ты все-таки выбрал, могу я узнать?

Услышав ответ, он внутренне обмер на миг, вскипевшая же после в нем ярость оказалась столь сильной, что гнев, почти зримо заклубившийся вокруг, был не горячим, как обычно, а ледяным.

— С тех пор, как он обосновался здесь, ты очень изменился, Первый Нефрит Лань! А я бы, честно говоря, предпочел видеть тебя прежним! В отношении Сюэ Яна все в целом решено закономерно и правильно. Как мы и договорились, я заберу его. Что касается остального… Того, что ты сообщил сейчас, … — он чуть помедлил прежде чем отчеканить решительно и жестко. — Прости, но в этом я участвовать не намерен!

Лань Сичень слушал его отповедь с замирающим от обиды и боли сердцем. Он старался не выдать своих чувство слишком явно и в то же время видел, что старается тщетно, ведь Старший Брат даже не смотрел на него. А, договорив, повернулся спиной и отправился прочь. Лань Сичень не нашел в себе сил попытаться остановить его, лишь совсем тихо прошептал: 

— Дагэ…

Когда Не Минцзюэ уже удалился.

После того, как на его сообщение о свадьбе отреагировал родной дядя Лань Цижень, Лань Сичень зарекся ждать чего-то хорошего. Кроме того, он отлично помнил свирепую ненависть Старшего Брата к врагам и во время Аннигиляции Солнца и после нее. И все же, вопреки всему, в душе он надеялся, что Не Минцзюэ сможет найти в себе для него хоть каплю понимания и снисхождения. Что он не оставит его вот так. И если бы не слова Вэй Усяня, не их бессердечно открытая честность, возможно Старший Брат воспринял бы всё иначе. Может быть, и вовсе не стоило сейчас сообщать ему обо этом. Но Лань Сичень планировал воспользоваться случаем, все-таки виделись они нечасто, да и хотелось уже рассказать, если уж начистоту. Поэтому он и не стал менять планы. 

В итоге все сложилось так, как сложилось. Это почти не удивляло, лишь причиняло боль.

***

Позже, уже довольно далеко за полдень, когда и адепты клана Не, взяв под строгий конвой Сюэ Яна, и Цзинь Цзысюань с супругой уже давно отправились по своим резиденциям, Лань Ванцзи нашел брата и рассказал ему об их с Вэй Усянем намерении отправиться на ночную охоту, а точнее узнать, не осталось ли следов того, что случилось с родителями Лань Чжимина. 

Лань Сичень будто и вовсе не был удивлен таким поворотом и легко отпустил младшего брата делать все, что тот сочтет нужным. Кратко, но вместе с тем вполне охотно, он рассказал ему все, что знал об означенном деле. Лань Ванцзи не мог догадаться, что на самом деле Лань Сичень даже не до конца отдавал себе отчета в происходящем. Благополучно разрешив свое дело, он удалился. А Первый Нефрит Лань снова остался наедине с самим собой. 

До вечера он еще находил в себе силы заниматься делами, но в конце концов сдался и отправился на другую сторону горы, надеясь погреть свое изнывающее сердце рядом с той, которую любил поистине беззаветно, с каждый днем убеждаясь в этом все больше. 

Она умела занять его разговором, непринужденным и в то же время интересным. И даже если на время между ними повисало молчание, оно тоже сближало их лишь больше. Им было, о чем вместе помолчать. 

Пить вместе чай, разделить трапезу, побыть рядом — все это согревало неповторимым уютом. Чем дальше, тем сильнее Лань Сичень ждал, чтобы это тепло наконец поселилось рядом с ним в Облачных Глубинах и больше никогда и ни за что с ним не разлучалось. 

Добравшись до поселения, он неожиданно обнаружил ее дома. Обыкновенно она была занята, часто общими делами, готовкой, редко оставаясь одна, и уж тем более почти никогда не сидела на месте, как сейчас, очень тихо, на краешке кровати. 

Встревожившись, Лань Сичень забыл даже поприветствовать ее, прежде чем подойти ближе. Она обернулась на звук приближающихся шагов, и тогда Лань Сичень увидел, что она плачет. Совсем беззвучные слезы капля за каплей катились по ее щекам, глаза, обращенные к нему, влажно блестели. Он тут же забыл обо всех собственных печалях и боли.

— Что с тобой? Кто обидел тебя? — он взял ее руки в свои и опустился подле ее ног на колено, заглядывая в лицо.

— Никто не обижал, — покачала она головой. 

Ее голос прозвучал почти ровно, она очень старалась держаться.

— Откуда тогда эти слезы? Что за горечь так сильно взяла твое сердце? — Лань Сичень вовсе не собирался отступаться.

От этих слов соленые капли быстрее побежали с ее ресниц, она тихо призналась:

— Шицзе Вэй Усяня предложила мне произнести вместе с ней высокую клятву, чтобы связать наши семьи, заботиться и помогать друг другу и нашим родным. Она очень милая и добрая девушка. Но мне невероятно тяжело согласиться.

— Ты не обязана соглашаться, если не хочешь, — осторожно произнес Лань Сичень.

Он присел рядом с ней и обнял за плечи, привлекая к себе.

— Разве же так? — оказавшись близко к нему, держаться ей стало сложнее и Вэнь Цин тихо всхлипнула. — Я ведь тогда огорчу ее. А это неправильно. И я бы в самом деле хотела. Только я ведь этого не заслуживаю. Она же уверена, что я помогла спастись ее братьям. Но я же… Я… Она не знает. Никто не должен знать. Это нечестно. Просто совершенно невозможно дальше таким образом продолжать!

Она расплакалась горько и безутешно. Лань Сичень бережно гладил ее по волосам, плечам, спине. Когда она чуть успокоилась, он попросил:

— Расскажи мне? Я обещаю, что бы там ни было, твоей тайны я ни за что никому не выдам.

— Это не моя тайна, — тяжко вздохнула Вэнь Цин. — В том то и дело. Он очень просил не рассказывать. Никому, особенно его семье. И я обещала…

— Кто просил? — уточнил Лань Сичень.

Запнувшись, Вэнь Цин все же ответила.

— Вэй Усянь.

— Вэй Ин?

— Да. Я… до сих пор не понимаю, как могла согласиться. Как он только смог уговорить меня на подобное.

Лань Сичень попытался представить, к чему мог бы склонить или принудить девушку основатель Темного Пути, и понял, что ничего хорошего или хотя бы относительно приличного ему в голову не приходит:

— Что он говорил?

— Что обещал сохранить жизнь и здоровье единственного наследника клана Цзян. Обещал его погибшим отцу и матери. И даже если бы не это, их клан все равно не должен остаться без Главы, не должен перестать существовать и сражаться.

Лань Сичень внимательно слушал, но все еще не мог понять, что могло быть не так в этих словах.

— Вэй Усянь вырос в Цзян, но не связан с ними кровным родством. Так что, его шиди, Цзян Чэн и правда был единственным, кто имел право возглавить клан после гибели Цзян Фэнмяня.

— Я понимаю это, — тихо проговорила Вэнь Цин. — Но, когда они прибыли на мой надзорный пункт в Илине, этот Цзян Чэн был в тяжелом состоянии, не только потому что ранен и обессилен. У него не осталось золотого ядра. Вэнь Чжулю сжег его. Никакой возможности восстановить.

— Но он ведь восстановился в итоге. Ни во время Аннигиляции Солнца, ни после у Цзян Чэна определенно не было проблем с накоплением и использованием духовных сил, — заметил Лань Сичень.

— Это потому что он носит в себе золотое ядро Вэй Усяня, — на одном дыхании прошептала Вэнь Цин.

— Что?! — Лань Сичень не смог сдержать невольного восклицания. — Но как такое может быть возможно? И как Вэй Ин сам… — он запнулся, силясь осознать услышанное.

— Молодой Цзян тогда... по началу он просто взбесился, узнав, что его спасли заклинатели Вэнь, — прошептала Вэнь Цин. — Его можно понять. После всего, что случилось. Что ему пришлось пережить. Он долго провел в беспамятстве, весь путь от Пристани Лотоса до Илина. А после… не хотел ни есть, ни спать, ни залечивать раны. Молча смотрел в одну точку. Даже с Вэй Ином не говорил толком. Ни в чем не видел никакого смысла. Пришлось применять иглы, чтобы заставить его погрузиться в лечебный сон. А Вэй Усянь…он все искал способ. Упрямо перерыл всю небольшую библиотеку нашего надзорного пункта. Даже потайные места. Впрочем, я не особенно прятала это, потому что никогда и не думала, что кому-то может прийти в голову подобное реализовать.

Она замолчала, и Лань Сичень снова погладил ее, подбадривая и попросил:

— Пожалуйста, продолжай.

— Природа, суть и развитие золотых ядер — это ведь на самом деле очень интересно. Как целительнице мне было занятно подумать над этим вопросом, попробовать кое-что описать и предположить, что переход золотого ядра от одного заклинателя к другому возможен. Некоторые вещи полезно обдумать, даже если все остается лишь на бумаге, все равно это опыт исследования. Вэй Усянь в конце концов обнаружил эти мои записи и пришел ко мне с горящим взором, говоря, что он нашел, как спасти Цзян Чэна, а по сути и весь клан Цзян. Он сразу начал именно с этого, что на кону не одна только судьба его шиди, хотя и это для него очень много, но за всем этим стоит целый клан, участь многих людей, поэтому совершенно невозможно позволить себе сдаться, не испробовав всё. Я говорила, что он…ненормальный…что боль и желание отомстить толкают его совершить то, о чем он непременно пожалеет. И нет никаких гарантий, что это получится. Потому что раньше никто и никогда… Какое там. Конечно я не в силах была отговорить его. Зато он смог убедить меня. Говорил, что сиротой он лишь чудом попал в дом семьи Цзян и заклинательство для него было случайным чудесным подарком судьбы, без которого он непременно легко обойдется. Ведь и так тоже можно жить. Он же собирается отдать не душу, не сердце, не даже собственную руку — всего лишь золотое ядро. Всего лишь. Тогда я совсем не знала его. Только однажды прежде я слышала о нем от А-Нина. И видела, что младший брат был очень тронут, но не предала значения, зная его впечатлительность. Уже позже я сообразила, что слова — это то, чем Вэй Усянь владеет мастерски. Будет нужно, растопит ими не только лед, но и камни. Я стала верить, что золотое ядро — это и впрямь нечто не такое уж и значительное. В сравнении с судьбой одного заклинателя, и тем более — целого клана. Он говорил, что, если все получится, он будет только рад и сможет жить по-настоящему счастливо и спокойно, зная, что выполнил свои обязательства сполна, что погибшие Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань им довольны. Рассказывал, что мадам Юй прежде никогда не хвалила его. Но ему хотелось бы все же добиться от нее доброго слова, если не при ее жизни, так после. Он говорил смеясь. Просил, но не требовал. А под конец напомнил, что у меня тоже есть брат и разве бы я не сделала для него действительно все, что угодно? Он обещал мне, что с ним все будет в порядке. После я много раз удивлялась, как ни один из нас не подумал, что он больше не сможет носить меча… Но я даже не знаю, быть может, он отдавал себе отчет во всем, только не хотел, чтобы я сомневалась. Не хотел, чтобы я всерьез задумалась, как он мог бы продолжать жить дальше без духовных сил, где и кем мог бы остаться. Я просто поверила и сделала, как он просил.

Задохнувшись словами, она горько заплакала снова.

— Не кори себя так, — тихо произнес Лань Сичень, понимая, что едва ли эта фраза многого стоит. Он не знал еще подлинной причины снова внезапно и бурно хлынувших слез Вэнь Цин.

— Прошло несколько месяцев, и я услышала от Вэнь Чао, что он наконец-то расправился с дерзким Вэй Усянем, сбросив его на мертвый курган Луаньцзан. Уже шли слухи о союзе других кланов против Вэнь. Как раз то время, когда дело стало выглядеть серьезным. А Вэнь Чао всегда любил бахвалиться. Помня о его «победе» над Черепахой Губительницей, я стала думать, что он несет вздор. Мне просто хотелось верить, что Вэй Усянь не пострадал и тем более — не погиб. Я помнила его ослабленным и изможденным. Всякая операция по сути — ранение. И до нее все пережитое также отразилось на нем. Он просто держался все время. Держался сам и поддерживал остальных. Если бы я или брат остались с ним дольше, нас бы точно хватились на надзорном пункте. Это было для нас серьезной угрозой и могло испортить все дело. Когда получилось то, чего он хотел, снова рисковать жизнью Цзян Чэна он конечно вовсе не собирался. О себе же говорил лишь, что непременно сможет продержаться денек-другой. Всего-то и нужно, что сидеть в деревушке и ждать. А когда шиди вернется, то обязательно поможет и защитит его. Раз за разом он повторял мне, что все будет в порядке. Благодарил, утешал. Будто то, что я с ним сделала, касалось в большей мере меня, а не его. Мы расстались нейтрально. Не враги, не друзья, сказавшись, что ничем не обязаны больше друг другу.

Лань Сичень знал, что история с мертвым курганом — правда. Хотя с течением времени это все больше воспринимали как слух или байку. С большой долей вероятности он предполагал, что и Вэнь Цин это знает, но все равно он не решался сейчас проговорить всё вслух. 

Не потребовалось. Она рассказала сама:

— Теперь уже слишком сложно отделить одно от другого. Что я думала и когда. Только конечно я совершенно не могла забыть о нем. Кажется, когда начали говорить об ужасной призрачной флейте Чэньцин в его руках — это тоже казалось невероятным. Величайший страх перед тем, что он совершал, искажал и добавлял красок событиям. Даже мне, в стороне от сражений, было жутко слушать и узнавать подробности. Невозможно поверить, что…это был все тот же молодой заклинатель, которого я видела…немногим старше моего младшего брата на самом-то деле. Я почему-то всегда рядом с ним забываю об этом. Дело в том, что я и не думала никогда вновь встретиться с ним. Только когда пропал А-Нин… — она запнулась. 

А Лань Сичень в этот момент припомнил то, как она впервые появилась перед ним одновременно давно и недавно. Тогда Лань Ванцзи принес в Облачные Глубины и Вэй Усяня, и Вэнь Цин, — обоих вместе.

— В отчаянии я больше ничего не смогла придумать и предпринять. Только в Юньмэне я осознала, какая это была на самом деле большая глупость. Пусть я и смогла дойти до Пристани Лотоса, без происшествий, но я совершенно не подумала, как мне найти там Вэй Усяня. Войти в резиденцию Цзян, после войны, после всего, что клан Вэнь совершил там — невозможно. Совсем выбившись из сил, я брела вдоль торговых рядов на причале у реки и мне казалось, что все было зря, я ошиблась, потеряла время, что все пропало. Ведь ходить по городу в поисках — опасно и бесполезно. Какой невероятно счастливый случай и когда мог бы столкнуть меня с ним? С ним. Я даже не знала, каким он на самом деле стал. Но я совершенно не понимала, к кому еще могла бы обратиться со своей бедой. Кажется, когда я добралась туда, к Пристани, почти ночью, мне было уже безразлично, даже если откажется или убьет меня на месте — все это стало не важно. Все равно ведь было не понятно, как мне найти его. И тут я буквально на него натолкнулась. Он отвел меня в сторону, дал еды и ушел. Это произошло так внезапно, я совсем растерялась и было подумала, что он приведет людей, чтобы схватить меня. Несусветная чушь, он бы легко справился со мной в одиночку. И зачем оставлять без присмотра, я ведь могла бы просто уйти. И эта еда, которую я ела почти машинально. Он быстро вернулся ко мне. А дальше… Остальное ты все уже знаешь.

— Но это все же не всё, что тебя беспокоит? — спросил Лань Сичень.

— Он столько сделал, — вздохнула Вэнь Цин. — Для меня, для брата. Я не знала, чем он рискует. Не предполагала, что он пойдет на то, чтобы вывести всех пленных с тропы Цюнци. Если бы только он тогда не приказал А-Нину отомстить… Хотя к сожалению, это едва ли изменило бы что-то. Он привел нас сюда, поднял целую армию для защиты. Он бы сражался, если бы пришлось, я уверена. Тогда он спросил — разве не сделала бы я для своего младшего брата всё, что угодно — в итоге он сам сделал больше для него, чем могла я. И при этом нас не объединяет ни клан, ни семья. Иногда мне кажется, что из-за меня он потерял всё: возможность совершенствоваться и прожить долгую жизнь, родной клан, доброе имя. Или он все-таки и правда хотел поступить так — уйти из Пристани, перестать жить среди тех, кто все больше осуждает его Путь? Когда он смеется, он скрывает так свою боль или радуется? Он часто шутит и смешит других, но я не могу понять, насколько он при этом притворяется. Ему бывает хорошо? Он бывает по-настоящему счастлив?

— По крайней мере он не из тех, кто уважает притворство, — сказал Лань Сичень. — Его смех может звучать и горько, и весело. Но если уж весело, то ему наверняка хорошо. Сейчас, рядом с первой молодой госпожой Цзинь он очень счастлив. Мне кажется, таким он не был очень давно. Поэтому совершенно точно нельзя сказать, чтобы он потерял свой клан. Пусть формально он больше и не входит в орден Цзян, но семья их осталась.

Вэнь Цин рядом с ним вздохнула чуть легче. Высказать горечь, скопившуюся на сердце, получить поддержку от него. Он ведь не утешал, он говорил, как есть, — и это лучше всего поддерживало. Мир вокруг как будто бы изменился, пришел в равновесие, перестал терзать.

— Так ты не считаешь, что это неправильно с моей стороны — принести высокую клятву с первой молодой госпожой Цзинь, с его шицзе?

— Конечно, ты можешь принять ее предложение, — тут же, не колеблясь, подтвердил Лань Сичень.

— Но я ведь не могу рассказать ей. И ты не можешь! — неожиданно строго сказала она.

— Это ничего, — кивнул Лань Сичень. — Он в праве решать сам, кому сообщать о своих поступках.

— Кому бы я и впрямь сообщила, так это Главе клана Цзян! — вдруг проговорила Вэнь Цин.

Еще во время рассказа Лань Сичень заметил, что имя Цзян Чэна Вэнь Цин упоминала без особого почтения, скорее с долей осуждения даже.

— Ты как будто бы недолюбливаешь его, — заметил он.

— Вэнь Нин сказал мне, они сражались, — с досадой бросила она. — Он приходил где-то несильно после пробуждения А-Нина. Ругался, размахивал своей плетью. После той-то встречи он и выставил его из своего клана Цзян. Попадись он мне на глаза, непременно скажу ему, кто он есть на самом деле!

Лань Сичень мягко поцеловал ее в макушку:

— Из-за истории на тропе Цюнци Цзян Чэну тоже сильно досталось. Положение его клана и правда не самое прочное. Вэй Усянь говорил мне, что сам предложил шиди такой выход.

— Разве он сказал бы другое о своем брате? — спросила Вэнь Цин. 

От нежного прикосновения его губ ей совершенно расхотелось быть воинственной, что-то доказывать, кричать. Сердце исполнилось сладостного тепла и спокойствия.

— Они все же братья, — повторил Лань Сичень. — Не суди слишком строго, не зная всего. И не пытайся, пожалуйста, вмешиваться, — крепко обняв, он поцеловал ее снова. 

Чувствуя, что нарушает при этом несметное число запретов, совершенно точно больше одного, он все же не хотел и не мог удержаться. После второго поцелуя Вэнь Цин повернулась в его руках, приподнимаясь ему навстречу, положив ладонь ему на грудь. Их губы встретились, мягко, чуть замирая и дрожа в последнем мгновении нерешительности прежде чем открыться друг другу нежно, ласково, глубоко. 

Прекратить поцелуй казалось невозможным. За вторым дыханием открылось третье. Наконец остановившись они одновременно распахнули глаза. Легким касанием он провел по линии ее брови к виску, прислонился щекой к щеке и почувствовал, как тонкие пальцы легко ослабили узел его лобной ленты. 

Помогая друг другу освободиться от одежд, они деликатно касались обнажающейся кожи. Лань Сичень вдруг вспомнил пожелание, полученное им сегодня от дагэ, оставаться прежним и с кристальной ясностью осознал, что совершенно этого не хочет. Все увереннее лаская ее тело, он все еще оставался очень нежен, ей же хотелось большего и, целуя, она чуть прижала зубами податливую кожу на его шее, после чего прошептала у его уха:

— Любимый мой, будь, пожалуйста, сильнее. Я хочу…

Более уверенно резкое и сильное движение, последовавшее вместо ответа, заставило ее сбиться с дыхания и приглушенно ахнуть:

— Да. Вот так.

Ему нравилось слушать, как она выдыхает его имя, как меняет глубину ее голос, как между слов все чаще проскальзывает стон наслаждения, как между касаниями губ с языка слетают слова: «Ты — мое сердце! Только ты — моя радость!».

Она звучала для него трогательнее и нежнее самой мелодичной музыки.

***

Наутро обнаружив себя без одежд, все еще в его крепких согревающих объятиях, Вэнь Цин в первый миг испугалась, что позволила им обоим поступить неправильно, что все это на самом деле совсем не хорошо. 

Уловив ее тревогу, он ласково прошептал ей, касаясь дыханием:

— Все в порядке. Так, как и должно быть. Мне невероятно хорошо с тобой рядом.

Поверив ему и успокоившись, она снова приникла к нему, но ненадолго. Нужно было вставать. 

Она попыталась извиниться за свое вчерашнее настроение и слезы, но в ответ он лишь нежно коснулся кончиками пальцев ее губ и покачал головой. Она снова настойчиво и вместе с тем почти жалобно попросила его никому не выдавать услышанного. Он обещал ей. Потом еще раз. Пока она наконец не перестала вздыхать и опускать взгляд, укоряя себя за слабую волю и несдержанность. 

Позавтракав вместе, они разошлись, каждый к своим делам.

Вернувшись в Облачные Глубины, Лань Сичень направился в цзиньши. Час был уже далеко не столь ранний. Он хотел повидать брата, по возможности поговорить о ночной охоте. Помня, что уже на все согласился, Лань Сичень не собирался менять решения, просто хотел спросить о подробностях. 

Подойдя ближе, уже у самых дверей, он услышал низкие переливы гуциня и все-таки постучал. Его впустили довольно быстро. Музыка не умолкла и не сбилась, Лань Ванцзи продолжал играть. А двери открыл Вэй Усянь, при этом стоя к проему вполоборота и тут же сделав шаг, обратно вглубь комнаты, где на полу на циновке сидел малыш А-Юань. 

В цзиньши вовсе не часто принимали гостей, несложно было догадаться, кто пришел, поэтому Вэй Усянь и вел себя так вольно, даже положенное приветствие заменив легким кивком. Впрочем, вместо него поднялся на ноги и аккуратно поклонился А-Юань, заставив Вэй Усяня улыбнуться. 

После положенного поклона ребенок привычно побежал обниматься. Список тех, кого он легко и с радостью обнимал, ширился быстро и непринужденно. Некоторое время Глава ордена вызывал в душе ребенка невольный трепет, но довольно скоро А-Юань заключил, что: «Лань Сичень — почти что Лань Ванцзи», — и стал вести себя более уверенно, то есть принялся обнимать и его тоже.

Малыш устроился у его ног и поднял взгляд вверх. Лань Сичень же смотрел на Вэй Усяня. Понимая, что не нужно так поступать, что это может выдать его, он все же не находил сил отвести взгляд. Цзэу-цзюнь будто искал глазами ответ и не находил его. Все то, довольно многое и значимое, что он узнал о жизни и судьбе этого человека, случайно, в минувшую ночь, никак не приблизило его к пониманию, каким же он был на самом деле, для кого, для чего. Казалось, будто бы все просто и ответ где-то рядом у самой поверхности, но суть ускользала.

Ощущая на себе совсем неприкрыто пристальный взгляд, Вэй Усянь посмотрел в ответ и сощурившись спросил, когда последний звук циня, замер в воздухе:

— Лань Сичень, скажи мне, я, что, правда такой красивый?

Лань Ванцзи посмотрел на него, потом на брата, которого поднялся поприветствовать. Вэй Усянь уловил в его льдистых глазах тень возмущения, от чего лишь шире улыбнулся.

— Конечно красивый! — вот кто с легкостью произносил, что думал, так это А-Юань. — Ты — самый красивый, Сянь-гэгэ — сообщил он, подбегая и взбираясь на колени Вэй Усяню.

— Так уж и самый, — усмехнулся тот в ответ. — А Лань Сичень, которого ты только что обнимал?

— Очень красивый, — вынес вердикт А-Юань.

— Лань Ванцзи?

— Очень-очень красивый. — последовал ответ.

— Хах, — рассмеялся Вэй Усянь. — На самом деле все ровно наоборот. Глава ордена Лань — первый в списке молодых господ нашего поколения. Лань Ванцзи — второй. А я — где-то там дальше, месте на пятом. Хотя скорее всего меня уже в этом списке и нет вовсе.

— Ты — самый лучший, — убежденно произнес А-Юань, обнимая его за шею. Чуть вздохнув, он тихо спросил. — Пап, почему ты снова уходишь?

Вэй Усянь прижал к себе ребенка и на мгновение прикрыл глаза. Лань Сичень заметил его движение и с однозначной четкостью осознал насколько этот, вроде бы случайно доставшийся Вэй Усяню, статус отца не был игрой, снисхождением к малышу или беспечной шалостью. Он никогда не видел столько трогательного тепла, вложенного в одно движение, в один короткий жест. Ребенок определенно занимал в сердце Вэй Усяня немалую часть, без всякого преувеличения можно было сказать, что он любил его, как родного сына. Лань Сичень не слышал, что сказал малыш, что так тронуло Вэй Усяня, до него донесся лишь их дальнейший разговор:

— Заклинатели, то и дело, и довольно часто, ходят на ночные охоты. Однажды, и ты пойдешь, — произнес Вэй Усянь.

— Зачем так?

— Чтобы люди жили спокойно, а мир находился в равновесии, кто-то должен оказываться там, где творится хаос. Кроме того — это способ совершенствоваться.

— Какие еще есть способы? — спросил А-Юань.

— Узнавать новое, учиться или изобретать. Все, что занимает тебя, что выглядит интересным, заставляет что-то искать. Ждать — это тоже способ, полезный и нужный для всех.

— Почему нужно ждать? — голос ребенка звучал жалобно, он не хотел снова остаться, тем более без Вэй Усяня и Лань Ванцзи одновременно.

— Тогда тем, кто ушел, легче и проще вернуться, — сказал Вэй Усянь.

— Хорошо, — тут же кивнул А-Юань и пообещал твердо — Я буду очень стараться. Обязательно. Но сколько же нужно ждать?

— Ждать нужно столько, сколько потребуется, — негромко и мягко произнес Вэй Усянь.