========== Том 1 Глава 36 Ночная охота. Часть 3 ==========

***

Тем временем в Башне Кои довольно быстро обживался Мо Сюаньюй. Он получил новую одежду, еще не ученическую, а ту, что носили здесь слуги. Но это в любом случае было куда изящнее и богаче, чем его прежний вид. 

К его огорчению, правда недолгому, косметику у него отняли, но тщательно вымытый, с волосами, забранными в высокий хвост…Покрутившись перед зеркалом, он сам себе здорово понравился! Несколько последующих дней юноша прямо-таки прилипал к зеркалам, которые отражали его в полный рост. Ничего подобного раньше он не видел. 

При этом однако, Мо Сюаньюй вовсе не шатался праздно по резиденции Великого ордена. Ему давали поручения, которые он выполнял, не гнушаясь ничем. После деревенской жизни в совсем не благосклонной к нему семье, юноше казалось, что здесь и вовсе не может быть слишком грязной и тяжелой для него работы. 

Он был довольно расторопен и ловок и все успевал. А в свободное время наблюдал за остальными слугами и адептами, их манерой держаться. Заклинатели пленяли его более изящными движениями, наполненными каким-то превосходством и выраженной четкостью исполнения. Пытаться копировать именно их ему нравилось больше всего. Не потому что самому хотелось кого-то превосходить, просто юноша видел в их манере определенную красоту, и при этом у него была своя цель: понравиться одному человеку.

 Теплая улыбка и темные глаза Цзинь Гуаньяо накрепко отпечатались в его памяти, и Мо Сюаньюй не упускал случая взглянуть на него лишний раз, стараясь, однако, и не надоедать, не попадаться на глаза слишком часто. 

Походка юноши стала скользящей и плавной, немного покачивающейся. Будь он девушкой, такая манера вместе с тонкой стройностью фигуры смотрелась бы очень притягательно, но как парень он выглядел странно. За это его награждали иногда презрительными, иногда любопытными взглядами. 

Мо Сюаньюй довольно скоро нашел в этом выгоду; с теми, кто смотрел не с неприязнью, а с любопытством нередко удавалось сойтись ближе, совсем близко. Двигаясь к заветной цели, юноша явно не собирался отказывать себе в удовольствиях. При этом он успел заметить, что плавные женственные манеры Цзинь Гуаньяо совершенно не привлекают. 

Сообразив это, Мо Сюаньюй, при встрече с ним стал пробовать держаться чуть по-разному; подчеркнуто сдержанно, подчеркнуто учтиво, подчеркнуто строго. 

Однажды он попробовал разыграть что-то вроде легкой насмешки. Исполненный им поклон был точным и плавным, как движение танца, но неглубоким, как бы говорящим: «Ниже я ни за что не склонюсь». Когда же Мо Сюаньюй выпрямился, край его губ дрогнул в улыбке, взгляд уверенно устремился к лицу объекта его вожделения и пока что совсем еще безобидных экспериментов, излучая любопытство и самую каплю вызова, сообщающего: «Ни один из нас не лучше другого». 

Цзинь Гуаньяо тогда с трудом удержал привычное выражение лица и не вскрикнул от внезапного узнавания и удивления: "Как мог не заметить раньше? Те же серые глаза, с непокорными искрами, явная усмешка, хоть и лишь краем губ, волосы, забранные в хвост, придавали еще большое сходство..."

 Но вот юноша отвернулся и сходство исчезло. Цзинь Гуаньяо внутренне обругал себя за чрезмерную впечатлительность, но образ, увиденный мельком, все же запомнил. Правда после ни разу больше этот юноша не напоминал ему Вэй Усяня столь живо. 

В какой-то момент Цзинь Гуаньяо даже пытался это сходство вновь отыскать, чтобы доказать себе, что ему не померещилось, но тщетно. Мо Сюаньюй не оценил тогда произведенного эффекта и стал вести себя совсем иначе. Мелькнувшая общность черт больше не проявлялась. 

Разумеется, интимные подвиги юноши не остались без внимания. Орден заклинателей все-таки довольно тесен и быстро полнится слухами и пересудами. Особенно о неподобающем поведении. 

Но Мо Сюаньюй нисколько этому не огорчался. Ему нравилось, что о нем говорят. Сплетни тем временем достигли Главы ордена, Цзинь Гуаньшаня, и он, больше для видимости, но и пользуясь случаем, вызвал к себе «провинившегося». 

Увидев его, он сразу оценил, и весьма положительно, степень превращения из сельского замарашки в нечто как минимум куда более удобоваримое. Деланно строго отчитывая его и напоминая о манерах и правилах, Цзинь Гуаньшань внимательно рассматривал фигуру, преклоненного перед ним юнца, и не без гордости отмечал, что тот и правда весьма хорош собой.

— Отец, прошу вас, — прозвучал осторожный, чуть дрогнувший голос. — Вам, право же, не стоит так волноваться. Это вредит здоровью. Обещаю вам, я все прекращу и сделаю, как вы захотите, с одним лишь небольшим условием.

Цзинь Гуаньшань вовсе не ожидал такого обращения в свой адрес и сначала попытался скрыть замешательство гневом:

— Как ты смеешь?! Где успел набраться подобной чуши? Да еще и поверил?!

— Это было не очень сложно, — ответил Мо Сюаньюй.

 Его голос все также чуть дрожал от волнения, но все же интонация давала понять четко: он не просто поверил, а знал наверняка.

Цзинь Гуаньшань, смягчившись, перешел к следующему пункту:

— Раз так, нет нужды все время гнуть передо мной спину. Встань ровно. Что за условие, о котором ты только что упомянул?

Мо Сюаньюй выпрямился, как было приказано. Следы робости и волнения все еще оставались в его позе и голосе, когда он произнес:

— Я бы хотел поближе сойтись с А-Яо. Так близко, насколько только смогу. Получив отказ от него, настаивать я не осмелюсь. Но пока он еще не отказал мне, я прошу вас, отец, если возможно, мне не препятствовать.

Эта речь так невероятно балансировала между простодушной наивностью и беспрецедентной дерзостью, что Цзинь Гуаньшань не сразу нашелся, что сказать.

— Но… он же — твой брат, — наконец произнес Глава ордена Цзинь.

— Что с того? — легко пожал плечами Мо Сюаньюй. — От чисто мужской любви ведь не родятся дети.

Цзинь Гуаньшань почувствовал, как краска бросилась ему на лицо. 

Мо Сюаньюй деликатно отвел взгляд, — сама покорность и скромность. 

Цзинь Гуаньшань подумал, что притязания юнца нелепы, А-Яо ни за что не пойдет на подобную связь, хотя бы из соображений правил и этикета. И все же эта дурацкая игра определенным образом способна отвлечь внимание смекалистого сына шлюхи от происходящего в ордене. 

Цзинь Гуаньшань определенно хотел, чтобы кое-чего тот не видел.

— Ладно, — наконец согласился он. — Но, если он откажет тебе или попросит прекратить твои притязания, ты немедленно согласишься и прекратишь. А заодно сообщишь мне, — добавил он. — С остальными можешь продолжать в том же духе. Но постарайся ни с кем не быть особенно постоянным. Пусть тебя считают легкомысленным, ветреным и глуповатым. Если справишься, я дам тебе задание поинтереснее.

— Спасибо, отец. Я непременно приложу все старания, — тут же поклонился Мо Сюаньюй, излучая рвение.

Цзинь Гуаньшань отпустил его. Сам он на протяжении довольно долгого времени думал о словах Сюэ Яна. Цзинь Гуаньяо уже трижды был в Нечистой Юдоли и не меньше двух раз встречался с заключенным. Вроде бы даже Глава Не не возразил аргументу, что после всех историй вокруг этого изворотливого преступника, дополнительная осторожность вовсе не будет лишний. По-настоящему поговорить с Сюэ Яном Цзинь Гуаньяо удалось лишь раз, но и информации об этом разговоре Главе ордена Цзинь для размышлений хватало с лихвой.

Каким бы дерзким и заносчивым ни был Сюэ Ян, а лезть на Луаньцзан он по всей видимости просто струсил. Едва ли в его голове существовал некий заранее продуманный план, но явиться к Старейшине Илина и расспросить о Мертвом Кургане того — конечно было куда проще, чем лезть на означенный курган самому. С недалекого, каким его считал Цзинь Гуаньшань, Сюэ Яна вполне могло бы статься предположить, что, после этой встречи его восвояси отпустят, или что ему удастся сбежать. Все-таки вся эта нагловатая молодежь на деле весьма наивна и простодушна. 

Теперь же А-Яо сообщил, что со слов Сюэ Яна выходило, будто на самом деле никто никогда не тревожил Курган. Вэнь Чао, который разнес слух о том, что сбросил туда Вэй Усяня был известным лжецом и отменным трусом. Темная Ци же рядом и над Луаньцзан настолько сильна, что этот младший сынок Вэнь Жоханя вряд ли бы рискнул туда сунуться. Сам Цзинь Гуаньшань, побывавший на подступах к Луаньцзани готов был согласиться, что такая версия выглядела вполне правдоподобно, и на самом деле Вэй Усянь был попросту избит и сброшен на гору поблизости. Для того же, чтобы спутаться с Темной Ци, вовсе не обязательно лезть на Мертвый Курган. Молодой Вэй всегда был не сдержан, неудивительно, что исполненный ненависти и ища скорой, жестокой мести, он изменил Светлому Пути. И все же вряд ли при этом он поднимался выше стены вокруг горы Луаньцзан. А значит, пещеры с артефактами или какими-то записями о темных ритуалах скорее всего все же не существовало. 

"Изворотливый ум Старейшины Илина до всего додумался сам? И Чэньцин — то же творение его собственных рук?" В этом почему-то Цзинь Гуаньшаня все еще брали сомнения. Однако, теперь ему стало представляться, что ключ к темным ритуалам и возможности использовать Темную Ци следует искать не на Мертвой горе. 

Он припомнил пещеру, которая теперь называлась Фумо. Ему случилось побывать там с остальными заклинателями, когда проверяли что в окрестностях поселения Вэнь в Гусу не осталось лютых мертвецов и прочей нечисти. 

Темная Ци временами очень четко ощущалась внутри грота. Освещение было тусклым и понять, что там кроется ценного, было невозможно. Однако, нередко то, что более всего хотят скрыть, оставляют на видном месте. Такой трюк мог быть вполне в духе изобретательного и насмешливого Вэй Усяня. 

Конечно, соваться тайком на земли Гусу Лань и конкретно в пещеру Старейшины Илина — рискованно. Однако, если ничего не делать, то и не улыбнется удача. Можно попробовать отправить в разведку пару-тройку людей. Только потщательнее выбрать, кого именно можно послать. Крайне желательно, чтобы Цзысюань и особенно Гуаньяо ничего не узнали об этом. 

Превосходно довольный собой и намечающимся планом будущей деятельности, Цзинь Гуаньшань отправился прогуляться меж павильонов и великолепных садов Башни Кои. Людей вокруг было довольно много: прислуга, заклинатели и заклинательницы. То и дело раздавался звонкий девичий смех, и Цзинь Гуаньшань вдруг подумал, что, не отказывая себе в простых удовольствиях, его младший сын вероятно особенно прав. 

И почему же тогда он, Глава ордена, из каких-то там витиевато запутанных соображений должен отказывать себе хоть в чем-то? Ведь он же — Глава. Может позволить себе все, что угодно. В том числе маленькие приятные слабости, о которых все равно всем известно, в том числе законной супруге. Есть ли в самом деле особенно существенная разница: развлекаться в путешествиях, в дороге или здесь, в резиденции своего ордена? Опять-таки вряд ли «осчастливленная» им девушка рискнет доносить или жаловаться госпоже. А, может и вовсе, только рада будет?..

Но в этот раз Цзинь Гуаньшаню не повезло. Хотя выбор его и был эстетически чудесен, и место, подходящее найти оказалось довольно легко, но прекрасный цветок оказался весьма строптивым, бойким и непокладистым. 

Конечно, свою роль сыграло еще и то, что Цзинь Гуаньшань действовал внезапно и резко, буквально напав на молодую заклинательницу. 

Ему-то было невдомек, что мелодия с нотками смятения, которую Цзинь Гуаньяо методично и регулярно играл для него, постепенно давала свои результаты. 

И все же девушка смогла вывернуться и тут же выхватила кинжал. Лезвие оставило лишь пустяковую царапину на груди Главы ордена, больше пострадали ткани одежд. Но все же Цзинь Гуаньшаня взяли оторопь и крайнее изумление, пользуясь чем, девушка и сбежала. 

***

Она мчалась опрометью, в ужасе, не рискую даже думать о том, что могло случиться, что в самом деле уже произошло, на сколько сильно она ранила и кого? — самого Главу ордена заклинателей!

 Картины жестокой расправы и злейшей участи после подобных действий вставали перед ее глазами сами собой. Рассудка едва хватило на то, чтобы заскочить в комнату, прихватить кое-какие деньги, сменить орденские одежды на простое платье и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого проклятого места. 

Только бы не было погони, только бы никто не преследовал и не остановил ее сейчас! 

Цзинь Гуаньшань вовсе не желал развития и распространения подобной истории. Поборов оцепенение и внезапно нахлынувшую следом ярость, он вернулся к себе скрытно, поспешно сменил одежды и решил, что, пожалуй, в женщинах надо быть поизбирательнее, а к авантюрам подходить серьезнее. 

Вопросы того, куда девалась девушка, как ее имя и какие дальнейшие у нее намерения, мало волновали Главу ордена Цзинь. Существенно навредить ему она не сможет, даже если решится что-то кому-то сообщить. А если сбежала в панике — так тем более хорошо.

Молодая заклинательница, конечно, ничего об этом не знала и, в любом случае, совершенно не видела для себя возможности оставаться в ордене после того, что случилось. 

Казалось, земля буквально горит под ногами, хотелось убежать туда, где ничто не напоминает об этих местах, где можно при том рассчитывать на защиту. 

Традиционно кланы Цзинь, Лань и Не, расположенные рядом, были дружны, а Цзян оставался особняком, будучи также в числе великих. Малые кланы по близости конечно тоже ни за что не приняли бы беглянку из Цзинь, просто вернули бы ее обратно, стремясь заслужить расположение влиятельного соседа. 

Оставив дальнейшие размышления, девушка направилась в Пристань Лотоса. Путь по реке занял у нее четыре дня, на утро пятого молодая заклинательница была у главного входа. 

Поскольку она осталась в простых одеждах без клановой принадлежности и не имела при себе меча, войти в резиденцию заклинательского ордена ей оказалось не так просто. 

Однако, в конце концов, девушке удалось уговорить стражников доложить о себе, и к Главе клана Цзян ее все же проводили.

— Молодая госпожа Ло? — удивлённо приветствовал ее Цзян Чэн.

Суровое выражение его лица чуть смягчилось, визит заклинательницы стал приятной неожиданностью. 

С тех пор, как Цзян Яньли вышла замуж, в Пристани Цзян Чэн стал чувствовать себя иначе, будто совсем позабытым и позаброшенным. 

Сестра приходила к нему. Довольно часто. Но все же на душе молодого главы клана плотным осадком лежали размолвки, даже те, что казалось, давно переговорили и преодолели. 

И как-то в итоге Цзян Чэн решил для себя, что теперь у Яньли другая семья, к которой он не имел отношения. Все это создало между ними дистанцию. 

А после до него дошли вести об истории с Сюэ Яном. Немаловажной деталью в ней было для Цзян Чэна то, что его мнения в этот раз вовсе не спросили. И без того горделивое его сердце, ощутило еще большую горечь. 

Сейчас же внезапный приход Ло Цинъян почти обрадовал Цзян Чэна. Однако, он конечно заметил, что она одета не в орденские одежды, выглядела усталой и была очень бледной.

— У вас что-нибудь случилось? — с неожиданным даже для самого себя участием спросил Цзян Чэн.

Молодая заклинательница лишь учтиво ответила поклоном на поклон, а когда прозвучал вопрос, смогла только опустить взгляд. За все это время, за всю дорогу до Пристани Лотоса, она не подумала о том, что и как она хотела и могла бы рассказать. Сейчас из всех чувств у нее остались: страх, растерянность и обида за то, что все случилось именно с ней.

Видя ее замешательство, Цзян Чэн приблизился. Сам толком не отдавая себе в том отчета, он любовался ею. 

Ло Цинъян, носившая также прозвище Мянь-Мянь, была действительно очень хороша собой. Цзян Чэн помнил ее по лагерю перевоспитания в Цишане и истории в пещере Черепахи Губительницы. Это ее Вэнь Чао хотел использовать в качестве приманки. Это из-за нее Вэй Усянь получил в грудь ожег от тавра. 

«Шисюн, даром что балбес, а красивых девушек всегда умел разглядеть», — подумал Цзян Чэн, на сей раз без злобы на брата.

Поддавшись порыву, он легко коснулся запястья Ло Цинъян, она вскинула на него глаза.

— Молодая госпожа Ло, останьтесь у нас, если вам так будет угодно? Отдохните с дороги. А о деле, если оно терпит, мы можем поговорить и позже.

— Благодарю вас, Глава ордена Цзян, — тихо проговорила молодая заклинательница. — Вы очень добры.

Ее проводили в уютный домик, приставили юную немного робкую служанку, которая сразу же почему-то очень понравилась Ло Цинъян. 

Девушка приготовила для нее ванную с лепестками цветов, после принесла поесть, заварила для нее чай. Она осторожно и вместе с тем заботливо поддерживала под руку, говорила редко и тихо. 

Успокоенная ее хлопотами, молодая заклинательница после горячей расслабляющей ванны и вкусной еды, прилегла отдохнуть и задремала. 

Однако тревога конечно не покинула ее полностью, и поздней ночью девушка открыла глаза. Она боялась шевельнуться, чтобы ненароком не зашуметь и не потревожить кого-нибудь. Особенно остро ощутив, что она незваная гостья в чужом доме, молодая заклинательница чуть не заплакала. Больше от того, что все еще не знала, как сказать ему, почему она вдруг пришла именно сюда.

Стараясь дышать ровно и не давать волю слезам, Мянь-Мянь попробовала подумать о том, чего она хочет на самом деле. Мысль, которую она поначалу отогнала, вернулась к ней опять. Ведь Цзян Чэн мог бы помочь ей увидеться с Вэй Усянем. 

Почему именно с ним? Просто однажды он уже спас ее. Тогда ей было очень страшно, она буквально успела проститься с жизнью, крича и вырываясь, но все же недостаточно сильно. Тавро с раскаленным клеймом на конце неумолимо приближалось к лицу, а потом ее отбросило в сторону, и она услышала крик, больше похожий на рычание, запах жженой ткани и чего-то еще. 

От этих воспоминаний слезы опять побежали по щекам. Смешанные чувства благодарности и вины снова всколыхнулись в ней. Почему он сделал это? А она совершенно ничем не могла отплатить ему. Никогда больше его не видела с тех пор. Цзян Чэн вывел людей из пещеры Черепахи, а Вэй Усянь остался внутри. Мянь-Мянь первый день пути прочь от того злополучного места никак не могла прийти в себя. В голове будто намертво застряла одна мысль: «А, что, если он погибнет там?» Ей очень хотелось, чтобы он жил. И понимание, что она совсем ничего не может для этого сделать, буквально сводило девушку с ума. 

Понадобилось время, чтобы она смогла взять себя в руки и более или менее справиться с нервами, чтобы не быть обузой в пути остальным. Цзян Чэн не раз повторял ей, что непременно вернется за братом и что тот сможет дождаться помощи, поэтому сейчас дева Ло также решила попросить Главу Цзян помочь ей встретиться с Вэй Усянем. 

Она хотела рассказать ему, хотела, чтобы он знал и хотела все же увидеть его. Ведь столько всего успело произойти с тех пор, как…

До утра следующего дня ей удалось лишь совсем немного вздремнуть уже в самый предутренний час после ночной бессонной маяты. 

Служанка тихонько заглянула к ней довольно рано, и, как ни странно, при ее появлении Ло Цинъян почувствовала себя спокойнее. 

Позавтракав, она попросила узнать, когда ей можно будет еще раз поговорить с Главой ордена. 

Доставленный вскоре его ответ был кратким и пугающим: «Можно и прямо сейчас». 

Увидев, как молодая заклинательница от волнения и страха побледнела, девушка поспешила поддержать ее под руку.

— Не нужно так переживать, госпожа, — тихо, но твердо проговорила она. — Наш Глава ордена бывает сердитым и мрачным, но все же он не злой человек и не грубый. Все будет в порядке. Просто расскажите ему все, что хотите сказать.

— Спасибо, — тихо поблагодарила молодая заклинательница служанку.

— Что вы, госпожа, ничего ведь особенного я для вас и не сделала. Позволите сопроводить?

До покоев Цзян Чэна они дошли вместе, служанка постучала в двери, вошла и почти сразу пригласила Ло Цинъян пройти внутрь.

Молодая заклинательница, дождавшись, когда их оставят наедине, сказала то, чего не планировала и сама, по крайней мере не в самом начале разговора. Она попросила Главу Цзян проводить ее в Гусу, чтобы увидеться с Вэй Усянем. 

Цзян Чэн замер, выслушав ее просьбу, лишь на секунду, после чего ответил:

— Я провожу, если так нужно. Но, прошу, расскажите все же, в чем собственно дело? Ведь из Цзинь до Лань дорога куда короче, чем в Цзян. Вы легко могли бы обойтись без моего участия в своем путешествии.

Молодая заклинательница прикусила губу, чуть помолчала, и, наконец, в коротких простых словах рассказала о том, как Цзинь Гуаньшань напал на нее в Башне Кои. С какими именно намерениями напал, Цзян Чэн и сам угадал без труда. Его пальцы сжались в кулак, с Цзыдяня стекла фиолетовая искра, но он все удержался от резких комментариев и ругани, стараясь быть сдержаннее, помня о своем статусе. 

Ло Цинъян уже давно перестала говорить и смотрела на него в волнении, потому что он молчал, и пауза затягивалась. Она же видела лишь как более резкими стали от гнева его черты. Однако, еще через минуту его лицо смягчилось, Цзян Чэн произнес размеренно и спокойно:

— Здесь вы в полной безопасности, молодая госпожа Ло, будьте спокойны. Я провожу вас в Гусу, как и обещал. И, если пожелаете, вы можете продолжить свой Путь Совершенствования в моем ордене.

— Глава ордена, я… — Ло Цинъян тут же склонилась в глубоком поклоне.

— Нет нужды торопиться с ответом, — произнес Цзян Чэн. — Я лишь дал вам знать. Вопрос важный, обдумайте его, как должно, и не опасайтесь отказаться, я приму любой ваш ответ.

Немало смутившись от его слов, молодая заклинательница поспешила откланяться, забыв даже спросить, когда Глава Цзян намерен отправиться в Гусу. Но ответ нашел ее тем же вечером, Цзян Чэн не любил долго откладывать выполнение данных обещаний, поэтому через два дня они прибыли в Гусу Лань. 

Поначалу молодая заклинательница чувствовала себя заметно неловко и непривычно, но в дорогу с собой Цзян Чэн взял лишь еще одного заклинателя, а с Ло Цинъян оставил ту самую девушку, которая прислуживала ей в Пристани, предположив, что молодой госпоже, вероятно, было бы нелегко оказаться сейчас в чисто мужской компании. 

К концу пути Ло Цинъян немного пообвыкла, хотя и выглядела еще очень настороженной. Она боялась, что ее история станет известна более широкому кругу заклинателей. Она даже попыталась уговорить Цзян Чэна не рассказывать о ее ситуации никому кроме Вэй Усяня. Но тот лишь ответил, что это неправильное решение. Глава ордена Лань также должен быть в курсе, и все равно узнает, так что лучше уж из первых рук, чем с чужих слов. 

Ло Цинъян была немного обескуражена таким ответом, но все же собралась с духом и попросила в таком случае не предпринимать никаких мер против Главы ордена Цзинь, в ее защиту. Она совсем не хотела, чтобы вся эта, унизительная для нее, история раскрылась и начала обрастать сплетнями.

Когда они входили в Облачные Глубины, Цзян Чэн заметил ребенка, сидящего поодаль у стены послушания. Одежды белые, но волосы забраны в высокий хвост. Лобной ленты нет. Ребенок выглядел смутно знакомым, но к нему как раз подошел кто-то из старших учеников Лань, и Цзян Чэн отвел взгляд, они пошли дальше.

***

— А-Юань, почему ты здесь? Тебя кто-нибудь наказал? — Лань Чжимин говорил негромко, запыхавшись. 

Он давно разыскивал малыша и никак не мог найти. 

Почти сразу, как Лань Ванцзи и Вэй Усянь покинули Обитель и отправились на Ночную Охоту, А-Юань принялся вести себя заметно тише обычного. Даже Лань Сичень заметил, что прежде очень живой и любопытный ребенок, стал молчаливым, а его упрямое стремление к уединению и занятиям очень напоминало Лань Ванцзи в детстве.

— Никто не наказывал, — также тихо возразил А-Юань. — Мне просто хорошо здесь. Читаю правила, и на сердце становится мирно. Камень красивый, почтенный и старый. Наверное, он видел уже много возвращений и умеет хорошо ждать.

Лань Чжимин опустился рядом и погладил ребенка по плечу:

— Тогда, я посижу здесь тоже. Ты не возражаешь?

— Посиди, А-Мин, — чуть кивнул А-Юань и прислонился к нему. 

Побыв так немного, ребенок тихонько вздохнул и вовсе весь забрался к Лань Чжимину на колени. Он все-таки очень любил быть совсем рядом с кем-то. 

А еще — совсем отвык спать в одиночку. Правда вернее сказать, что А-Юань очень привык спать подле Вэй Усяня. Довольно часто, а в последние дни перед их уходом — и вовсе каждую ночь, А-Юань спал вместе с Вэй Усянем и частенько сидел у него на коленях. Совсем не хотелось отпускать его. Малыш старался держаться за него покрепче, чтобы после воспоминаний хватило на все время, пока «папа» снова не придет, но в итоге он лишь скучал по нему сильнее.

— В этот раз даже Чэньцин не осталась со мной, — тихонько пробормотал он.

Лань Чжимин погладил его по голове:

— Флейта — его духовный инструмент, как гуцинь у Ханьгуан-цзюня. Конечно, он взял ее с собой на охоту. Для защиты.

— Есть же еще талисманы, — сказал А-Юань.

— Есть, — согласился Лань Чжимин. — Но с духовным инструментом им не сравниться, слишком узкие возможности.

— С Чэньцин ничто не сравнится, — вздохнул А-Юань. — Она очень хорошая.

Лань Чжимин подумал про себя, что никто другой никогда бы не смог сказать ничего подобного о Призрачной Флейте Основателя Темного Пути.

— С ними ведь все будет в порядке? — вдруг заволновавшись, спросил малыш.

— Все будет в порядке, — как можно увереннее подтвердил Лань Чжимин и погладил малыша на этот раз по спине. — Все будет хорошо.

— Они придут скоро? — спросил А-Юань.

— Я не знаю, — вздохнул молодой заклинатель. — Зависит от того, как далеко ляжет их путь. Времени прошло ведь еще не так много.

— Много, — прервал его А-Юань. — Конечно много! Я ведь уже очень-очень соскучился!— он даже всхлипнул, что случалось с ним крайне редко. — Я совсем не умею ждать...

— Конечно, ты умеешь, — возразил юноша, едва ли не впервые столкнувшись с необходимостью утешать ребенка. — И я тоже скучаю. Давай… Давай, станем выходить на дорогу каждый день, проходить немного туда и обратно, с каждым разом — чуть больше, и однажды мы непременно их встретим. Давай, будем вместе ждать? Вместе получится легче.

— Давай вместе, — украдкой утерев слезы, охотно согласился А-Юань.

***

От Лань Сиченя Цзян Чэн и Ло Цинъян узнали, что Вэй Усяня и Лань Ванцзи нет в Обители. Молодой заклинательнице снова было непросто вести разговор, но Цзян Чэн все взял на себя, сказал, что они просто хотели встретиться с Вэй Усянем и, понимая, что молодая госпожа вряд ли будет рада возвратиться ни с чем, спросил у Главы Лань нельзя ли им остаться и дождаться его. Лань Сичень конечно же не отказал им. 

Он видел Ло Цинъян несколько раз в Башне Кои и теперь, заметив, что она больше не носит орденские одежды Цзинь, не стал задавать лишних вопросов. Он проводил их и их сопровождающих, помогая разместиться, напоминая о правилах: где можно находиться свободно, а куда без разрешения заходить не следует. 

Вечером того же дня Глава ордена Лань нашел Цзян Чэна и все же спросил, что именно его привело в Облачные Глубины и почему. На этот раз Глава Цзян ответил честно, зная умение Первого Нефрита Лань хранить чужие тайны и превыше всего ценить взаимное уважение. 

Получив разъяснения, Лань Сичень воздержался от комментариев, лишь стал заметно задумчив. Не желая более стеснять гостя, он поспешил откланяться.

Следующий день принес Цзян Чэну неожиданную встречу. 

Яньли довольно часто бывала в Пристани Лотоса, но увидеть ее в Облачных Глубинах Цзян Чэн совершенно не ожидал. Она была одета очень красиво, белый и золотой цвета в одежде были ей невероятно к лицу. При ней была целая небольшая свита. Ясное дело, Цзинь Цзысюань ни за что не отпустил бы жену путешествовать в одиночку. 

В кругу адептов Цзинь, в числе которых были и девушки, и мужчины, Первая молодая госпожа Цзинь выглядела величественно. Цзян Чэн подумал, что именно теперь осанкой, манерой держаться его старшая сестра стала заметно напоминать их мать. 

Они обменялись парой дежурных фраз, и Яньли отправилась дальше. Цзян Чэн не знал об этом, но как раз сегодня был тот самый день, когда Первая молодая госпожа Цзинь и молодая госпожа Вэнь произносили Высокую клятву. 

Они встретились все вместе позже, когда Цзян Чэн водил Ло Цинъян по Обители, показывая места, памятные со времен обучения, чтобы немного развлечь девушку. Молодая заклинательница не увидела, а буквально почувствовала, как переменился Глава Цзян при виде алых одежд клана Вэнь. 

Орден больше не существовал, но фамилия осталась и поскольку целителей Вэнь признали непричастными к бесчинствам Вэнь Жоханя, им было разрешено не только продолжать совершенствоваться, но и носить одежды цвета их клана. 

Вэнь Цин и Первая молодая госпожа Цзинь шли рядом, непринужденно разговаривая. Свиты на этот раз с ними не было, и Яньли выглядела теперь более привычно мягкой и скромной. 

Сердце Цзян Чэна дрогнуло и окаменело от ревности. Сначала с проклятыми Вэнями из Пристани Лотоса сбежал шисюн, а теперь и родная старшая сестра запросто якшается с ними. 

Цзыдянь засветился на его руке.

— Глава ордена, — осторожно позвала его Ло Цинъян. — Что…что вы намерены делать?

Она видела, с какой яростью смотрел Цзян Чэн на алое одеяние клана Вэнь. Молодая госпожа Ло конечно тоже прекрасно знала, как выглядят клановые одежды этого ордена. Но, в отличие от Цзян Чэна, она была даже рада, что целителей Вэнь оправдали. Ведь теперь выходило, что и Вэй Усянь не преступник и был прав, первым заступившись за них. 

Ло Цинъян всегда было больно слышать, как порочат имя Старейшины Илина. Ей всякий раз хотелось этому противостоять, но от попыток возражать многим никогда не выходило особой пользы.

— Их ведь уже оправдали, — напомнила молодая заклинательница Цзян Чэну. — Они никому не были врагами. И хорошо, что теперь они могут жить в мире, как все.

Цзян Чэн медленно и глубоко вздохнул. Он ничего не ответил, лишь двинулся навстречу сестре. Столкнувшись с ним сегодня утром, Яньли понимала, что они могут увидеться здесь и еще, но все же не думала, что это произойдет непременно. 

Приблизившись к молодым госпожам, Цзян Чэн узнал и ту, что носила красные одеяния. Он нарочито глубоко поклонился им.

— А-Чэн, — позвала его Яньли. — Пожалуйста прости, что раньше не сказала тебе…

С одной стороны, вряд ли сейчас было удачное время и место, но и скрывать от брата ей не хотелось. Раз уж он увидел их вместе, то имеет право знать и причину. 

— Я предложила Вэнь Цин принести вместе Высокую Клятву, чтобы впредь наши семьи стали ближе и могли заботиться друг о друге. Сегодня день наших трех поклонов об этом, — рассказала младшему брату первая молодая госпожа Цзинь.

Вэнь Цин в это время молча стояла чуть поодаль от них. Она лишь ответила на положенное приветствие и опустила взгляд. Как-то раньше она обмолвилась своему будущему супругу: "Случись мне встретить Цзян Чэна, выскажу ему всё", — но сейчас она чувствовала лишь, что совершенно не хочет с ним связываться.

— Прекрасно, — процедил сквозь зубы Цзян Чэн в ответ на слова сестры, резко развернулся и пошел прочь. 

Ругаться с ней при свидетелях он не хотел, да и без свидетелей, честно говоря, —тоже. Поэтому ничего другого, как просто уйти, он и не мог предпринять. 

Яньли не стала пытаться останавливать его. 

Ло Цинъян было последовала за ним, но он отослал ее, сказав, что не нуждается ни в чьей компании. По отношению к молодой заклинательнице это было не очень-то вежливо, и она тут же остановилась, подумав, однако, что вероятно у Главы Цзян есть свои основания поступать подобным образом. 

Не решившись присоединиться к молодым госпожам Вэнь и Цзинь, Ло Цинъян потихоньку скрылась в первом же попавшемся ей на пути боковом проулке. 

Возвращаться к себе. чтобы взять в компанию хотя бы служанку — не хотелось. Она нуждалась лишь в том, чтобы просто отойти подальше ото всего и всех. 

Однако и тишина Обители Лань не давала ей спокойствия, в голову приходили разные мысли. Хотелось определенности, но не получалось ни на что решиться. То казалось, что лучшим вариантом могло бы быть уединение в Ордене Лань. Но, возможно, она была недостаточно красивой и высокой, чтобы ее приняли сюда. Здесь даже приглашенным учеником стать было не так просто, а уж попасть в клан… И еще, ей совершенно не хотелось просить. Как будто бы после всей истории какая-то просьба могла бы еще больше унизить ее? 

Но ведь у нее уже было предложение о вступлении в клан от Цзян Чэна. Это было очень хорошо. Но душа ее от чего-то к этому не лежала. Ей все еще хотелось увидеть того, кто когда-то ее спас. 

Заплутав в собственных мыслях, молодая госпожа Ло иной раз задавалась вопросом, а свободен ли он, и тотчас обрывала себя, строго укоряя. 

Ее память отчетливо хранила события в пещере под горой Муси. С тех пор они с Вэй Усянем больше и не встречались. Весь его образ в ее памяти — задиристый смех, верная рука, скорая ловкость и да, пожалуй, довольно красивый. Остальное впечатленное девичье сердце дорисовало само. Каким же он был на самом деле, она совершенно не знала, и при этом ей почти отчаянно хотелось еще раз оказаться рядом с ним. 

В раздумьях Ло Цинъян проходила мимо плавучих павильонов, бесшумно и осторожно ступала по мосткам над быстрыми ручьями, она совершенно не заметила направления, но пока что это ее не беспокоило, она лишь немного устала и зашла под один из сводов, чтобы немного передохнуть. 

С двух сторон скрытая зарослями бамбука, из беленого дерева небольшая беседка выглядела уединенно и уютно. Лишь ее черная крыша проступала более явно, а белые опоры и плетение ограды казались зыбкими из-за постоянной здесь легкой туманной дымки. 

Поскольку орденские одежды Лань также белого цвета, Ло Цинъян не сразу увидела молодого заклинателя рядом. Он сидел в позе для медитации, и молодая заклинательница, хоть и подошла уже к нему довольно близко, вместо приветствия почла за лучшее удалиться, чтобы невольно не помешать.

Но едва она повернулась спиной, ее настиг вопрос:

— Молодая госпожа, Вы, должно быть, запутались в тропах, гуляя? Гостям не стоит ходить в одиночку.

Ло Цинъян обернулась и вежливо поклонилась:

— Пожалуйста, простите, что помешала вам.

— Нисколько, — возразил тот.

Его голос прозвучал прохладно, как будто с легкой досадой. Юноша поднялся, прихватив свой меч. Он был довольно высок, черноглаз и хорош собой, разве что выглядел совсем чуть-чуть высокомерным.

— Лань Дэшэн — старший ученик ордена, — представился он, поклонившись легко и изящно.

— Ло Цинъян, — произнесла в ответ молодая заклинательница и замолчала, невольно опустив глаза.

Секунду юноша ждал подобающего продолжения, но поняв, что его не последует, сказал:

— Прошу, следуйте за мной, молодая госпожа Ло, я помогу вам вернуться к домам для гостей, — едва договорив, он шагнул мимо молодой заклинательницы, выходя из беседки. 

В том, что она — заклинательница, старший ученик Лань ни капли не сомневался, потому что неплохо умел ощущать уровень духовных сил, проходя рядом, даже без прикосновения. У девушки определенно был весьма неплохой уровень, а принадлежит она к какому-то ордену или нет, и что вообще делает здесь — совершенно точно не его проблема. 

Девушка шла позади старшего ученика ордена Лань, так и не решившись поравняться или снова заговорить с юношей. Лишь прощаясь, она сердечно поблагодарила его и чуть улыбнулась. Но юноша никак не отреагировал на это, оставшись таким же подчеркнуто сдержанным и холодным. 

И все же в целом его манера держаться была красивой и привлекала внимание. Ло Цинъян про себя огорчилась, что вероятно все же невзначай помешала ему. 

Проводив его немного взглядом, она также пошла прочь, но снова не к себе. 

Еще немного помедлив, она решилась окончательно и постучала в двери дома, где разместился Цзян Чэн. 

Он позволил ей войти и коротко извинился за то, что оставил одну на улице. Она ответила, что это не оказалось ей в тягость. Затем было повисла немного неловкая тишина, но Ло Цинъян, осмелившись, предложила попить чая. 

Пока они расставляли пиалы и перемещались к столику, между ними завязался непринужденный разговор о том же чае, где его растят и как, с чем традиционно заваривают, сколько выдерживают. Цзян Чэн рассказал, что в Юньмэне в период цветения лотосов кладут мешочки с чаем в цветы на ночь, чтобы они вбирали их аромат. 

Так слово за слово они разговорились, вспоминая разные мелочи, случаи забавные или странные, делясь, чем придется. 

Во время этой беседы Цзян Чэн вдруг почувствовал, как ему стало легко. Так, как давно уже не было или даже не бывало никогда прежде вовсе. Как будто все сомнения, тревоги, отступили его разом. Остался лишь этот непринуждённый, ни к чему не обязывающий разговор, звучащий время от времени смех. Настолько сердечно и от души он, кажется, смеялся только в детстве, очень давно. Когда они с Вэй Усянем еще были совсем детьми, вопросы управления и наследования ордена их касались сравнительно мало, и тычков на эту тему от родителей, в частности от матери, Цзян Чэн получал немного. 

А ведь и правда когда-то им было просто хорошо и весело вместе. И Вэй Усянь тогда тоже смеялся иначе. Зато так мягко и благодушно, как сейчас, Цзян Чэн точно не смеялся никогда в жизни. 

Ло Цинъян, стараясь разрядить обстановку и задать настроение, стала спокойнее и сама, тоже на время отпустив свои печали и тревоги. 

Оба они остались глубоко признательны друг другу за это время, проведенное вместе. Оно прошло быстро, как и положено минутам истинного счастья. 

Час был уже поздним, отбой давно отзвучал.

По счастью гостям было разрешено не соблюдать здешний режим, лишь настоятельно рекомендовалось сохранять тишину. 

Цзян Чэн предложил Ло Цинъян проводить ее. 

Возвращаясь после к себе, он попытался узнать, оставалась ли еще в Облачных Глубинах Первая молодая госпожа Цзинь. 

В хорошем расположении духа, Цзян Чэн подумал, что все же слишком резко обошелся с сестрой, и захотел поговорить с ней, но оказалось, что она не задержалась надолго и уже отправилась обратно в Башню Кои.