========== Том 1 Глава 40 Дни гнева. Часть 2 ==========

***

Лань Сичень не стал медлить и отправился в Ланьлин сразу же. 

Не взирая на то, что в Башне Кои он, его люди и часть пленных, которых он также взял с собой, окажутся лишь вечером, довольно поздним, что не очень-то вежливо, он все равно пускается в путь, полагая, что ситуация достаточно серьезна, чтобы забыть о приличиях. Дорогой, вспоминая все прошлые события, Глава ордена Лань недоумевает, неужели Цзинь Гуаньшань все же решился на столь открытые действия? Ведь как бы то ни было — обстрел, в котором пострадал Вэй Усянь, это также и нападение на орден Лань, почти прямое объявление войны. 

Пошел бы Глава клана Цзинь на подобное в одиночку? Их богатый цветущий орден за минувший год получил множество новых адептов. Из всех великих орденов — именно Цзинь сейчас был самым востребованным и многочисленным. 

И все же по уровню мастерства мало кто из их заклинателей мог бы сразиться на равных с адептами Лань, их учениками и воспитанниками. 

Цзинь Гуаньшань успел довольно пожить и был достаточно хитер, чтобы вдруг позволить себе не считаться с этим. Могло ли быть, что он собрал некоторое количество союзников против клана Лань? 

Одолеть ведь можно и числом, не только умением. А благодаря деньгам к Цзинь охотно примыкали и малые кланы, и свободные заклинатели. 

Рассчитывал ли Цзинь Гуаньшань, что, понимая все это, Лань Сичень не станет раздувать конфликт? Орден Лань был из тех, кто старался неизменно мирно разрешать споры, призывал избирать сдержанные меры наказания преступникам. 

Лань Сичень всегда был согласен с подобной политикой. 

Но это вовсе не означало, что на него можно было вот так вероломно нападать. 

И все же он помнил пожар в Облачных Глубинах, совсем недавно отгремевшую войну. Затевать сейчас новую? Снова оборвутся чьи-то жизни? Снова прольется кровь? Мир не может жить без стычек и распрей? 

Так и не приняв для себя окончательного решения, Лань Сичень подумал, что для начала просто постарается изложить факты и потребовать объяснений. А далее развитие ситуации подскажет, как ему следует поступать и что делать после. 

И все же, стоило ему подумать об этом нападении, как он в очередной раз осознавал, что лишь благодаря случайности, Вэй Усянь не погиб на месте. 

Все это в целом было так недостойно, неблагородно, просто нечестно, что Лань Сиченя буквально душили приступы гнева. Он никогда не был порывистым, часто напротив сдерживал других, мог многому найти оправдание. 

Многому, но все же не этому. 

Стража на входе в резиденцию ордена Цзинь, отметив неожиданно суровый вид Главы Лань, не посмела задержать его и тех, кто пришел вместе с ним. 

Однако с охраной Благоуханного Дворца дело обстояло иначе, тем более что Лань Сичень привел с собой довольно много людей, часть из них пленные, некоторых из которых адепты Цзинь уже успели признать за своих. 

Все это выглядело со стороны отнюдь не безобидно, а Глава ордена Цзинь при этом вовсе не спешил давать разрешение на аудиенцию, ссылаясь на поздний час. 

Лань Сичень шагнул на широкую лестницу подъема к Благоуханному дворцу. Стражники Цзинь положили руки на мечи. Адепты Лань сделали тоже. Лань Сичень, если бы не был столь разгневан, ни за что не поступил бы так, ведь он подвергал опасности и себя и своих людей. Но в его сердце адепты Цзинь уже почти стали его врагами, и он хотел, во что бы то ни стало, именно сейчас пройти туда, куда намеревался проследовать. 

По счастью Цзинь Гуаньшань все-таки согласился его принять, но с условием, что тот единственный из своего клана, кто может войти.

 Взмахом меча Лань Сичень отсек от вереницы связанных пленных первую пару и почти волоком потащил их с собой. 

Многие здесь видели его далеко не впервые, и никогда прежде он не позволял себе подобных действий. 

Мечи стражи выдвинулись из ножен на четверть, люди застыли в замешательстве, не зная, что им стоило бы предпринять. 

Тот, кто передал ответ Главы ордена Цзинь провожал к нему Лань Сиченя почти бегом. Пленные, которых он тащил, то и дело спотыкались и падали, но быстро вставали, не решаясь даже охнуть. 

Открыв перед ним двери, сопровождающий спешно посторонился и Лань Сичень, не сбавляя скорости вошел в зал. 

При виде него Цзинь Гуаньшань вздрогнул, но тут же скрыл страх возмущением:

— Глава ордена Лань, кого это вы привели сюда? Потрудитесь-ка объяснить, что в конце концов происходит?!

Глава ордена Цзинь небрежно восседал в кресле на небольшом возвышении. 

Лань Сичень остановился напротив него и рывком заставил пленных упасть на колени:

— Что происходит? — повторил он только что прозвучавший в его адрес вопрос. — Верите ли, я тоже очень хотел бы узнать это! — его голос был глух от сдерживаемого гнева и звучал жестко. — Эти люди минувшей ночью пробрались под стены Облачных Глубин и произвели обстрел. Также была подожжена и до сих горит пещера Фумо. Они заявляют, что состоят в вашем клане!

— И вы поверили им на слово? — чуть дрогнувшим голосом спросил Цзинь Гуаньшань. — После стольких лет добрососедства? 

 Глава Цзинь действительно через третьи руки организовал вылазку к пещере Фумо, но вовсе не планировал громких и грубых действий. Сознаться в этом означало бы сознаться по сути во всем, — и, разумеется, Цзинь Гуаньшань вовсе не собирался ни в чем сознаваться.

— Значит… — проронил Лань Сичень. — Эти люди солгали мне и не принадлежат к клану Цзинь?

За его спиной в зал тихо вошел Цзинь Гуаньяо. 

Его конечно же тоже привлек переполох у Благоуханного Дворца, и он поспешил сюда, узнав, что Глава Лань будто бы в гневе и очень не сдержан. 

Это было крайне невероятно. 

В страхе стража Благоуханного Дворца обнажила мечи, направив их в сторону оставшихся перед ними адептов ордена Лань. Цзинь Гуаньяо распорядился немедленно прекратить это. И, только когда оружие вернулось в ножны, он отправился разбираться, в чем дело.

Взгляд отца, которым он встретил никогда не любимого им сына, на мгновение наполнился чистым отчаянием. Чуть замешкавшись, Цзинь Гуаньшань все же ответил при этом Лань Сиченю:

— Глава ордена Лань, пожалуйста, поймите, я ведь не могу помнить и знать всех адептов моего ордена в лицо. Что же вы хотите, чтобы я ответил вам? — понимая, что он выдает свой страх, Глава Цзинь продолжил резче — По крайней мере я бы ни за что не отдал приказа напасть на вашу Обитель! Раз они сделали это, значит, не имеют отношения к моему клану!

— Отлично, — коротко кивнул Лань Сичень.

Услышав его голос, Цзинь Гуаньяо невольно замер на середине шага. 

Лунное свечение Шуо Юэ возникло так внезапно и быстро, что в первый миг было невозможно понять, что произошло. Два бездыханных тела еще не начали падать на пол, а меч Главы ордена Лань уже снова был в ножнах.

— Лань Сичень! — воскликнул Цзинь Гуаньшань, вскакивая на ноги. — Что ты позволяешь себе?! В моем доме?! Без разбирательств! Убиваешь моих людей!

— Так, люди все-таки ваши? — переспросил Лань Сичень. — Среди моих адептов есть пострадавшие. Я считаю себя в праве забрать пару жизней за них!

— Ты! — Цзинь Гуаньшаня заметно трясло от страха и ярости. 

Он сделал шаг вперед, но, оступившись, на ступенях, упал. Скатившись по ним, он остался неподвижно лежать у ног Лань Сиченя.

— Отец! — воскликнул Цзинь Гуаньяо и, наконец выйдя из оцепенения, бросился к нему. 

Он перевернул его на спину. Из всех цицяо Цзинь Гуаньшаня текла кровь, обильно, не просто капала. 

Цзинь Гуаньяо в ужасе обернулся к Лань Сиченю.

— Эргэ, прошу тебя, смири свое сердце! Помоги ему! — взмолился он.

Конечно, призвание есть призвание и целитель всегда остается целителем. Лань Сичень опустился на колено, тронул пульс Цзинь Гуаньшаня, вытряхнул из рукава несколько мешочков с пилюлями и травами, которые всегда носил с собой.

— А-Яо, ты ничего не хочешь рассказать мне? — Первый Нефрит Лань все еще помнил о стычке между Цзинь Гуаньяо и Вэй Усянем ночью, неподалеку от Облачных Глубин. 

Цзинь Гуаньяо же в этот момент подумал, вдруг Лань Сичень, как отличный целитель, к тому же из ордена Лань, мог догадаться о том, что именно привело Цзинь Гуаньшаня к потере сознания и столь обильному и внезапному кровотечению из всех цицяо. 

Конечно Второй Брат прекрасно знал о его способности запомнить рукопись с одного взгляда, и он мог отлично понимать, что нотные записи из книг Дун Ина крепко хранились в памяти Цзинь Гуаньяо, и что он вполне способен использовать их.

— Брат! О чем ты говоришь? Я не понимаю тебя… — запинаясь, проговорил Цзинь Гуаньяо, глядя на названного брата растеряно и жалобно. 

С ужасом он подумал, что если тот поймет, догадается обо всем, то, вероятно, тоже станет презирать и ненавидеть его, ничуть не меньше, чем Не Минцзюэ. Цзинь Гуаньяо вовсе не хотел потерять их обоих разом. Он побледнел от волнения. 

Лань Сичень же подумал, что Третий Брат переживает из-за состояния своего отца, он пояснил, отвечая на его вопрос:

— А-Яо, я знаю, что он угрожал тебе раньше, обещал забрать твою жизнь. И если ты решил сыграть на опережение… Прошу, хотя бы найди в себе силы признаться теперь.

— Что?! — выдохнул Цзинь Гуаньяо. 

Он абсолютно точно знал, что отец никогда не угрожал ему расправой, тем более прилюдно. Если он и вынашивал такие планы, то тщательно скрывал их и уж тем более не стал бы делиться подобным с Главой другого клана, а, значит, речь шла не об отце. 

— Брат, расскажи мне, пожалуйста, что у тебя случилось? Я правда совсем-совсем ничего не могу сейчас понять. Почему ты пришел так внезапно? Почему убил тех людей? О чем ты говорил с отцом? — сбиваясь, посыпал вопросами Цзинь Гуаньяо.

Лань Сичень поверил в искренность его недоумения.

— Ладно. — уступил он. — Сначала позаботимся о нем. Поговорить сможем позже.

Цзинь Гуаньяо позвал слуг, вызвали еще целителей, Главу Ордена Цзинь перенесли в его личные покои. 

Пока Лань Сичень находился подле Цзинь Гуаньшаня, Цзинь Гуаньяо забрал пленных, приведенных адептами Лань и отправил их в подземелье Башни Кои. Лань Сичень позволил ему сделать это, чтобы избежать случайной стычки между адептами Цзинь и Лань. 

Адептов клана Лань разместили в резиденции ордена Цзинь на ночлег, стража Благоуханного Дворца вернулась на свои посты. 

Было уже за полночь, когда Цзинь Гуаньяо и Лань Сичень встретились снова, на этот раз в комнате Цзинь Гуаньяо. 

Лань Сичень рассказал ему о покушении на жизнь Вэй Усяня. Цзинь Гуаньяо нервно сглотнул, он хорошо помнил обещание Основателя Темного Пути явиться после смерти лютым призраком по его душу. И, кто их знает, эти обещания, может быть, для их исполнения и вовсе неважно, кто именно убьет потом заклинателя, если его дух нацелен мстить конкретному человеку, то, может, ему-то в итоге он и станет рьяно досаждать после смерти? 

На долю мгновения Цзинь Гуаньяо подумал, что кто-то решил подобным образом расправиться заодно и с ним. Но все же такой ход был бы уж слишком изощренным.

— Я действительно ничего не знаю об этом… — тихо проговорил он, особенно досадуя на то, что это было правдой. 

Не потому, что он хотел бы участвовать в таком деле. Но сам факт того, что без его ведома происходило подобное, крайне удручал его. Раньше по крайней мере все темные делишки отца были ему известны. 

— Нужно сказать Цзысюаню о том, что произошло.

— Что? — вскинул брови Лань Сичень.

— Он все равно узнает. Это вопрос времени. И очень недолгого. Эргэ, ты привел пленных, двоих из них убил, требовал аудиенции у отца в поздний час, теперь он без сознания. А когда придет в себя, скорее всего вспомнит все это. Тебе не кажется, что будет лучше, если Цзысюань узнает все от нас?

— Но его супруга. Яньли. Она ведь… Ей нельзя знать! — говоря о ней, Лань Сичень смягчился, его голос наполнился искренней горечи и состраданием.

— Все настолько серьезно? В самом деле? — переспросил Цзинь Гуаньяо, уловив настроение названного брата.

— Я не знаю, застану ли его в живых, когда вернусь… — тихо признался Лань Сичень.

— Неужели ничего нельзя сделать? — невольно вырвался вопрос, и Цзинь Гуаньяо поспешил продолжить. — Прости, я понимаю, ты делаешь все возможное. И понимаю теперь, почему ты действовал здесь так… жестко и порывисто. Но Цзысюань тогда тем более должен обо всем узнать. С тем, что и когда сообщить своей супруге, он разберется наилучшим образом. Непременно. А еще… — он замолчал, задумавшись.

— Что еще? — переспросил Лань Сичень.

Цзинь Гуаньяо поднялся и собрался выйти:

— Я, кажется, знаю, кого можно спросить.

— Куда ты? Глубокая ночь, — напомнил Лань Сичень.

— Не имеет значения. Пожалуйста, подожди меня.

Цзинь Гуаньяо вышел и двинулся по тихим сумрачным переходам дворца. Он вспомнил о своем младшем брате, который недавно появился и оказался весьма незаурядной личностью. 

Первое время Цзинь Гуаньяо не замечал его от обиды на отца. Но юноша, то и дело, попадался ему на глаза. Со временем их случайные встречи участились, и Цзинь Гуаньяо понял, что это не просто так. 

Скрепя сердце, он решился поговорить с молодым человеком. Тот оказался прям и прост и совершенно не стал скрывать причин, по которым старался познакомиться с Цзинь Гуаньяо поближе. 

«Я хочу тебя в свою коллекцию, брат,» — честно признался он. 

А когда получил в ответ, что это совершенно невозможно, то просто вежливо удалился. 

Почти сразу Цзинь Гуаньяо подумал, что напрасно столь резко обошелся с юношей, ведь можно было играть куда тоньше и оказаться в курсе его дел, если они конечно были. 

Сама мысль о связи с мужчиной в таком смысле настолько претила Цзинь Гуаньяо, что он просто не мог отреагировать иначе.

 После же их краткого прояснения отношений Мо Сюаньюй лишь подобающе приветствовал его, если вдруг ненароком попадался на глаза. Случалось это теперь крайне редко. 

Сейчас же Цзинь Гуаньяо подумал, что отец в своих планах, если конечно это были его планы, в чем сомнений особых не было, вполне мог использовать именно этого, с виду простоватого, неотесанного наглеца. Ведь вся эта внешность и роль лишь слуги в золотом доме могли быть исключительно обманкой для отвода чужого внимания и глаз. 

Ни капли не церемонясь, Цзинь Гуаньяо за шкирку вытряхнул Мо Сюаньюя прямо из постели. Навыки заклинателя и духовные силы делали его куда сильнее оказавшегося перед ним на полу юнца. Тот, если и был одарен некой склонностью к совершенствованию, то все равно не имел еще даже золотого ядра. Не сказать при этом, чтобы их общий отец как-то заботился этим. 

В душе Цзинь Гуаньяо злорадствовал, но вслух бросил лишь:

— Одевайся. Немедленно!

Прежде Мо Сюаньюю нередко доставались побои и тумаки. Он еще не забыл, и потому быстро принялся выполнять, что приказано. Разницу между господином и слугой он понимал хорошо и все же рискнул спросить:

— Что же такое случилось, брат?

— Хочу выпить с тобой чая, — холодно усмехнулся Цзинь Гуаньяо, и у Мо Сюаньюя напрочь отпала охота задавать вопросы. 

Едва он оделся, Цзинь Гуаньяо тут же снова схватил его за ворот и поволок с собой. Мо Сюаньюй схватился за отворот одежд, который ощутимо давил ему на горло, но не посмел возражать. 

Добравшись до своей комнаты, Цзинь Гуаньяо открыл двери, все еще не ослабляя хватки на одежде Мо Сюаньюя.

— Кто это? — вопрос этот прозвучал тоже холодно, но и слегка недоуменно при этом. 

Лань Сичень успел различить одежды местной прислуги на том, кого притащил Цзинь Гуаньяо. 

По инерции сделав несколько шагов, юноша даже толком не успел ощутить себя наконец отпущенным, как сильный толчок в спину заставил его упасть на колени. 

Он увидел перед собой белые одежды, изящные белые сапоги, — очень похожее на траурное, одеяние, но крой и вышивка делали все невероятно красивым. Раньше Мо Сюаньюй еще не встречал заклинателей других великих кланов, в том числе адептов клана Лань.

 Едва смея смотреть на эти ослепительные одежды, юноша почти невольно подумал, что брат проводит ночь с весьма изысканно одетым мужчиной. Он тут же отругал себя за эту мысль, но все же не мог запретить своему сердцу оценить то, на что смотрели его глаза.

— Это мой брат, — все с той же усмешкой бросил Цзинь Гуаньяо.

— Брат? — переспросил Лань Сичень, смягчаясь.

— Угу, — не сдержал презрения Цзинь Гуаньяо. — Еще один!

Лань Сичень понял, что он имел ввиду, и посмотрел на юношу, который все еще стоял перед ним на коленях.

— Сейчас же рассказывай, какие приказы получал от отца! — резко бросил Цзинь Гуаньяо брату — И не смей солгать мне!

Мо Сюаньюй молчал. Он неплохо разбирался в интонациях и хорошо уловил едва скрываемую ненависть в голосе своего недавно обретенного братца.

— А-Яо, зачем ты так с ним? — слова эти прозвучали мягко и с сожалением, не с укором даже. 

Мо Сюаньюй увидел направленное к нему движение руки, тонкое изящное запястье за которым тянулась ткань широкого рукава. 

«Он, что, собирается прикоснуться ко мне?» — потрясенно подумал юноша и вздрогнул, ощутив, как ладонь легко легла на его плечо.

— Как твое имя?

— Мо Сюаньюй, — запинаясь, ответил он.

Цзинь Гуаньяо наблюдал за происходящим, широко распахнув глаза. 

«Эргэ действительно с участием отнесся к этому оборванцу?» 

Только что Лань Сичень лишил жизни двух человек. И все же вот это едва вернувшееся к нему тепло, мягкая улыбка, ободряющие жесты, которые Цзинь Гуаньяо нередко ощущал на себе, доставались уже теперь с такой легкостью и этому никчемному созданию, вчерашнему мальчишке из захолустной деревеньки.

Лань Сичень бросил на Цзинь Гуаньяо короткий взгляд и чуть покачал головой. Тот понял, что это был упрек ему за грубое обращение с человеком. 

Молча снеся его, Цзинь Гуаньяо не сводил взгляда с эргэ.

— Посмотри на меня, — попросил коленопреклоненного юношу Лань Сичень.

Мо Сюаньюй попробовал сделать это, но слишком впечатленный происходящим, не смог.

— Простите, молодой господин. Если я виноват, лучше просто накажите меня.

Лань Сичень чувствовал, как под его прикосновением молодой человек вздрагивает от волнения и, вероятно, страха. Он убрал руку.

— Разве ты в чем-нибудь виноват? Я просто попросил тебя поднять взгляд.

Собравшись с духом, Мо Сюаньюй все-таки сделал это, и снова замер. 

Никогда прежде в жизни ему не встречались столь прекрасные собой люди. Он понял, что готов сделать все, что угодно, лишь бы увидеть его еще раз, хоть когда-нибудь, пусть всего на один только миг. Юноша еще не знал, что на самом деле встретиться снова не так уж и сложно. По крайней мере так было раньше. Некоторое время назад Глава ордена Лань частенько посещал Башню Кои.

Лань Сичень в свою очередь на мгновение замер, встретив взгляд серых глаз, распахнутых широко. Сходство их черт вовсе не было близким, но Первый Нефрит Лань все это время почти не переставал думать о Вэй Усяне, и потому некоторая, пусть и весьма отдаленная, общность внешности между ним и Мо Сюаньюем не ускользнула от него. Как целитель он повидал немало людских страданий, и все же это задело его как-то особенно: пронзенное стрелами тело, его бесконечные попытки двинуться, говорить. 

Отогнав лишние сейчас воспоминания, Глава ордена Лань представился:

— Мое имя Лань Сичень. Я возглавляю клан Гусу Лань. Расскажи мне, пожалуйста, какие распоряжения ты получал от Главы ордена Цзинь, твоего отца, в последнее время?

Мо Сюаньюй спешно поднялся и старательно поклонился. 

— Я — всего лишь слуга, Глава ордена Лань. И недавно здесь. Выполняю небольшую работу, приношу, что прикажут, иногда передаю небольшие сообщения.

Лань Сичень оценил его ответ. Юноша был достаточно умен, чтобы не раскрывать сразу подробностей адепту другого ордена, независимо от того, Глава он или нет.

— На резиденцию моего ордена прошлой ночью было совершено нападение. Есть пострадавшие. Я хочу разобраться, кто это сделал. Ты можешь помочь мне, — честно разъяснил Лань Сичень.

— Я — всего лишь слуга, Глава ордена Лань, — тихо повторил Мо Сюаньюй, не решаясь даже выпрямиться перед ним.

— К кому тебя чаще всего отправляли передать сообщение? — попробовал задать более конкретный вопрос Лань Сичень.

— К разным адептам ордена. Иногда к молодым господам. Всех имен я не знаю.

— Как же ты находил их?

— Мне указывали место и описывали внешность человека, который должен прийти туда.

— О чем были сообщения?

— Чаще о встречах с Главой. Иногда о небольших мероприятиях или выходе в город. Изредка — об охоте.

— Ночной охоте? — переспросил Лань Сичень.

— Чаще говорили просто «охота», Глава ордена Лань.

— Где? На кого?

— По слухам какая-то нечисть проснулась в пещере в горах. Собирались проверить. И усмирить.

Лань Сичень быстро посмотрел на Цзинь Гуаньяо. 

Гроты в горах вовсе не были редкостью, нечисть в них — тоже. Усмирение — один из методов сдерживания, то же вполне расхожий, ничего особенного. Но все это также могло быть намеком на пещеру Фумо, Усмирения демонов, в которой работал, а иногда и просто жил Вэй Усянь. 

Цзинь Гуаньяо едва заметно кивнул в ответ, показывая, что тоже уловил возможный подтекст.

— Кому ты передавал сообщения об охоте? — спросил Лань Сичень Мо Сюаньюя.

— Молодому господину. Имени я не знаю, Глава ордена Лань, — юноша вздохнул и добавил робко. — Но я могу нарисовать его, если это поможет Вам.

— Нарисовать? — переспросил с презрением и долей удивления Цзинь Гуаньяо. — Ты хоть держал когда-нибудь в руках бумагу и кисть?

— Пусть попробует, — мягко произнес Лань Сичень. — Не ругай его, он ведь ничего плохого не сделал.

Цзинь Гуаньяо проглотил вставшие поперек горла слова, принес бумагу, чернила и кисть.

— Что ж, рисуй, как умеешь. Мы после оценим результат твоих трудов.

Мо Сюаньюй устроился за столиком. Опираясь на локоть, он не держал спину ровно. Неудивительно, ведь никто не обучал его этому. Однако кисть он взял вполне уверенно, хотя тоже неправильно. Движения его были не очень четкими, он не владел никакой техникой.  

Некоторое время Цзинь Гуаньяо и Лань Сичень молча наблюдали за ним. Оба издалека. Но юноша без труда ощущал, что они вместе на него смотрят. Ему хотелось помочь красивому мужчине, Главе ордена в белом, ведь он был к тому же мягким и добрым, совсем не как его брат, также присутствующий здесь. Мо Сюаньюй очень старался. И завершая работу, пояснил:

— Молодой господин часто говорит и ходит, прижав ладонь к груди, чуть гладя, будто растирая. Раз у отворота его одежд я мельком увидел багровое пятно с темным краем. Подумал, может быть свежий шрам, если он из охотников. На охоте ведь любой может пострадать.

— Пострадать может любой, это верно, — подтвердил Лань Сичень, чуть кивнув. — Ты очень внимательный, — похвалил он юношу.

Видя, что он убрал руки от бумаги, Цзинь Гуаньяо подошел ближе, чтобы посмотреть. Он не надеялся увидеть что-то стоящее, но, взяв рисунок в руки, чуть не ахнул, однако не стал ничего говорить. Раз мальчишка не знает имени, ему лучше не знать его и впредь. 

Он передал рисунок Лань Сиченю. Тот также немедленно узнал изображенного на нем двоюродного брата Цзинь Цзысюаня — Цзинь Цзысюня и со вздохом полуприкрыл глаза. 

"С его громкой стычки на Байфен с Вэй Усянем прошло больше года. Мог ли он все это время ждать случая? Или у него была другая причина?" 

Лань Сичень снова открыл глаза, посмотрел на Цзинь Гуаньяо, потом перевел взгляд на Мо Сюаньюя и поблагодарил его:

— Спасибо тебе.

— Вы смогли разобраться? — Мо Сюаньюй улыбнулся, радуясь, что немного помог. 

Он ведь не знал деталей, ни, кто пострадал и насколько, ни о тех, кто уже расплатились жизнями.

— Я кое-что понял. — кивнул Лань Сичень. — Но все это нужно будет еще должным образом проверить и доказать.

— М, — кивнул юноша, все еще довольный, его глаза сияли почти восторженно.

— Ступай к себе и ложись спать, — приказал ему Цзинь Гуаньяо и, коротко глянув на Лань Сиченя, добавил. — Прости за грубость. Мне стоило сдержаннее обойтись с тобой.

— Брат, — ответил Мо Сюаньюй. — Тебе не за что извиниться. Я — всего лишь слуга. Со мной обходились и хуже, — он повернулся к Лань Сиченю, снова поклонился ему и, собрав всю свою храбрость, произнес:

— Глава ордена Лань, я буду надеяться однажды увидеть вас снова.

— Все может быть, — благосклонно ответил Лань Сичень. 

Несмотря на тяжкие чувства, бередившие его душу, слова юноши заставили его чуть улыбнуться.

Получив такой ответ и неожиданно для себя самого исполнившись радости и надежды при виде, чуть тронувшей губы красивого заклинателя, улыбки, Мо Сюаньюй следом подобающе поклонился Цзинь Гуаньяо и вышел.

— Эргэ, — обратился тот к Лань Сиченю. — Прошу позволь мне проводить тебя отдохнуть? Завтра утром я встречусь с Цзысюанем, а к Цзысюню за разъяснениями отправимся вместе. Брат должен узнать все и присутствовать при нашем разговоре сразу же. Не стоит действовать у него за спиной.

Цзинь Гуаньяо не был в особенно теплых отношениях с законным наследником клана Цзинь, но хотел тем не менее использовать ситуацию, чтобы показать себя ему с лучшей стороны, ведь в будущем он очень рассчитывал на его благосклонность и внимание. 

Лань Сичень не стал возражать.

Утром следующего дня Глава ордена Лань первым делом зашел к Цзинь Гуаньшаню. Его состояние все еще было тяжелым и внушало немалые опасения. 

После осмотра они втроем с Цзинь Гуаньяо и Цзинь Цзысюанем отправились к Цзинь Цзысюню. 

Там они довольно скоро узнали о проклятье сотни дыр и тысячи язв.

— Почему ты ничего не сказал мне? — с горечью спросил Цзинь Цзысюань.

— Я сообщил непосредственно Главе нашего ордена! Разве этого мало? — возмущенно бросил в ответ Цзинь Цзысюнь. 

Признать, что поражен проклятьем, было для него унизительно. Ведь это значило, что собственных духовных сил ему не хватало, чтобы отразить направленное на него воздействие неведомого недоброжелателя. 

Впрочем, и проклятье, и сам недоброжелатель могли быть довольно сильными, тогда и могущественный заклинатель мог бы пострадать. 

— Ни один из наших лекарей не смог помочь! — Цзинь Цзысюнь повернулся к Лань Сиченю. — Глава ордена Лань, скажите, а вы бы справились?

— Я не смогу ответить наверняка, не осмотрев Вас, — сдержанно произнес Лань Сичень.

— Вот то-то же! — прорычал Цзысюнь, уловив его интонацию. — И что еще мне по-вашему оставалось делать? Вы понятие не имеете, во что я уже превратился! А единственный способ снять проклятие — забрать жизнь того, кто наслал его. Но эта горстка убогих идиотов не справилась даже с тем, чтобы покончить с ним, верно?!

— Цзысюнь, следи за языком! — не выдержав, прикрикнул на него Цзинь Цзысюань.

— Ты хоть представляешь, что я чувствую? Пока я страдаю, вы все втроем явились тут ко мне защищать его? Он что, все-таки умер?

— Он серьезно ранен, — проронил Лань Сичень. — Почему ты решил, что именно Вэй Усянь тебя проклял?

— А кто же еще? Он ведь на все, что угодно, способен. Темный заклинатель! После того, как его обвинили в нечестной охоте при облаве на Байфен, вполне мог решить поквитаться со мной! Да и кому, как не ему промышлять такими вещами?!

— На его теле нет отраженных меток проклятия, — с уверенностью заявил Лань Сичень.

— Нет меток? И что же? Он — Основатель Темного Пути. И вовсе не обязательно, он действовал сам. Конечно, может и не быть никаких меток! — взвился Цзинь Цзысюнь.

— Тогда и его смерть может не освободить тебя от проклятья, — заметил ему Цзинь Цзысюань.

Цзинь Цзысюнь побледнел:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Тебе стоило рассказать мне. Дать мне возможность разобраться в этой проблеме, а не просто идти убивать.

— Да? И что бы ты сделал? Сколько времени вам бы потребовалось разбираться? Я не могу ждать. Мне плохо! Постоянно плохо! Каждый день и каждую ночь. Беспрестанно! Ты… Да ты же теперь в родстве с ним! Конечно, ты его защищаешь!

— Прекрати! — огрызнулся Цзысюань. — Что ты несешь? Растерял остатки разума? Ты хоть представляешь, что сделал? Что совершил? Цзэу-цзюнь, прошу, простите. Я не думаю, что этот разговор стоит продолжать здесь и сейчас. В целом все ясно. Если возможно, дайте мне время все обдумать. Если есть что-то, что вы готовы принять от нас, в качестве компенсации за ущерб, пожалуйста, говорите.

Лань Сичень отрицательно покачал головой:

— Я уже взял плату кровью за это. Нет нужды в большем. Я и без того позволил себе слишком многое. Со своей стороны, я постараюсь узнать, причастен ли Вэй Усянь к этому проклятию.

Цзинь Цзысюань посмотрел на двоюродного брата:

— Отец знал? Он был в курсе твоих планов покушения на Вэй Ина?

— Нет, — неожиданно тихо произнес Цзинь Цзысюнь. — Он об этом не знал. Его целью была только пещера Фумо. Небольшая разведка. Я сам решил отправить больше людей, чтобы избавиться наконец от своей проблемы с проклятием.

Лань Сичень ненадолго прикрыл глаза, коротко вздохнул и повернулся уйти.

— Эргэ! — позвал его Цзинь Гуаньяо. — Эргэ, постой, прошу тебя! — он тронул его за руку. — Ты не мог бы остаться, пока отец в таком состоянии? Пожалуйста! — в его глазах читались искренняя тревога и волнение. 

Он совершенно не хотел, чтобы у кого-то, особенно у Лань Сиченя, был хоть малейший повод заподозрить его причастность к недугу Цзинь Гуаньшаня. А если его душа наконец-то покинет тело, ни у кого не должно возникнуть даже тени мысли связать эту смерть с Цзинь Гуаньяо.

Цзинь Цзысюань никак не ожидал, что после всего Цзинь Гуаньяо возьмется просить Лань Сиченя об одолжении, и все же он не стал вмешиваться, также волнуясь за отца и подумав, что Цзинь Гуаньяо вероятно тоже немало привязан к их общему родителю.

— Хорошо, — согласился Лань Сичень после недолгого раздумья. — Хорошо, я останусь здесь еще на день-два.

***

— Лань Чжань, что ты?

Лань Ванцзи почувствовал, как Вэй Усянь сомкнул пальцы на его запястье и открыл глаза. 

Это было ближе к середине ночи. Он не собирался спать, просто опустил веки и, вероятно, все же слегка задремал.

— Зачем ты так? Мне не настолько плохо, правда. Просто ослаб. Но ведь это пройдет?

Вэй Усянь говорил почти нормально, лишь немного тише обычного.

Лань Ванцзи смотрел на него в недоумении.

— Я не устал, — наконец произнес он.

— Ты не спал? Все время делишься со мной своей духовной силой? Сколько уже прошло времени?

— Немного. Всего лишь вторая ночь.

— Не надо так, ладно? Я ведь отдыхал, когда ты был ранен. Спал рядом с тобой. Ложись и ты. Тебе нужен отдых.

— Я не устал, — повторил Лань Ванцзи твердо.

— Ну же, не будь таким упрямцем. Если не хочешь уходить, ложись рядом. Места ведь хватит, — его голос звучал настолько уверенно и привычно, что Лань Ванцзи подчинился. 

Вэй Усянь и в самом деле неплохо ощущал себя, знал, где находится, и понимал, что его тело сильно ослабленно ранением. Живот и грудь ныли тупой болью, но все же он мог говорить почти без усилий, легко, как и всегда. 

Это отвлекало его от боли, потому он говорил: 

— Ты узнал, что случилось? Почему сработал охранный талисман?

Лань Ванцзи бережно переложил его головой на валик и сам осторожно лег рядом, держа его за руку.

— Брат сказал, кто-то вероятно проник в твою пещеру. Но наверняка пока что определить нельзя, там все горит синим пламенем. К поселению никто не приближался. У них все спокойно. Никто не пострадал.

Лань Ванцзи было подумал, что Вэй Усянь удовлетворился ответом и, замолчав, возможно заснет, но вскоре он услышал его тихий смех. Нарастающий. Но видимо смеяться все же было больно, поэтому голос Вэй Усяня прерывался.

— Вэй Ин, — позвал Лань Ванцзи. — Почему ты смеешься?

— Нет-нет, ничего, — проговорил тот сквозь смех, стараясь снова начать дышать ровнее. Успокоившись он сказал. — Так и знал, что кто-то сунет туда свой нос. Это был Цзинь Гуаньшань верно?

— Ты знал? — удивленно вымолвил Лань Ванцзи.

— Хах, ну конечно, — отозвался Вэй Усянь. — Да и кто еще стал бы браться за дело таким образом? Цзян Чэн мог бы просто оставить меня в своем ордене с самого начала. Глава Не слишком прям и не станет действовать за спиной. Тем более что ни адепты Вэнь, ни Темная ци, ни даже я сам не особенно ему интересны.

— Вэй Ин, пожалуйста, не говори так много, — Лань Ванцзи чуть пожал его руку.

— Все в порядке. Не беспокойся. Мне вовсе несложно, — произнес Вэй Усянь чуть тише. — Почему ты все время пытаешься заставить меня молчать или прогоняешь в сон?

— Вэй Ин… — вздохнул Лань Ванцзи.

— Ничего-ничего. Мне не плохо, правда, — попытался убедить его Вэй Усянь.

— Что там горит? — вдруг строго спросил Лань Ванцзи.

— Ничего ценного, — тихо сказал Вэй Усянь. — Хорош бы я был, если бы стал хранить там что-то значительное. Были кое-какие записи. Но не страшно, если сгорят. А. Или ты спрашиваешь почему она горит? Согласись, ведь незваные гости — это неправильно. Я же не раз говорил, что заходить в пещеру без меня не стоит.

— Но многие входили. Многие могли входить.

— Это так. Но их пропускало охранное поле вокруг. Тогда ничего страшного. Хотя пещера и сама по себе небезопасное место. Я правда не хотел, чтобы там пострадал кто-то.

— И все же?

— Совсем просто. Если защитное поле нарушено, на полу, стенах пещеры наложена вязь заклинания пламени. Но ничто не загорится само по себе, только если близко поднести или уронить факел.

— Ты не рассказывал мне, — проронил Лань Ванцзи.

— Любого из твоего клана поле бы пропустило. Там действительно особенно нечего охранять. И все же оставить пещеру совсем без защиты было бы… — резкая пронзительная боль заставила его ахнуть и застонать.

— Вэй Ин! — Лань Ванцзи тут же сел и потянулся за лекарством, снимающим боль, но боковым зрением все же успел засечь попытку Вэй Усяня прижать источник боли руками и перехватил его, чтобы он не потревожил своих ран.

— Тише. Потерпи немного. Не трогай, — попытался уговорить его Лань Ванцзи.

Но приступ боли был слишком сильный, и Вэй Усянь не контролировал себя. В конце концов Лань Ванцзи пришлось обездвижить его заклинанием, иначе ему не хватало рук, чтобы удерживать его и дать лекарство при этом. 

Действие от пилюли было заметным, но все же недостаточным. Лань Ванцзи видел, что Вэй Усяню все еще больно, и что ему тяжело терпеть, хотя он и очень старается. 

Лань Ванцзи почти все время говорил с ним, считал для него вслух, чтобы тот дышал ровнее и короче, меньше тревожа себя. 

В этот раз его не покидало сознание. Если раньше провал в темноту наполнял его страхом ничего не увидеть больше, то теперь такой провал стал казаться желанным избавлением, возможностью сбежать от терзающей тело боли. 

Ближе к утру сила воли стала изменять ему, страдание мутило разум, он просил Лань Ванцзи дать ему еще лекарство. Но принимать обезболивающее слишком часто было нельзя. Лань Ванцзи регулярно клал ему в рот очередную пилюлю, тщательно следя за тем, чтобы не превысить разрешенное число. Он непрестанно отдавал ему силы, говорил с ним, просил держаться, найти в себе еще немного способности потерпеть. 

Второй Нефрит Лань не мог уйти и позвать еще кого-то на помощь. Оставалось лишь ждать утра, ждать, что боль наконец отступит. 

На мгновение Лань Ванцзи подумал, что изо всех сил стараясь удержать Вэй Усяня в живых, он лишь продлевает и умножает мучение души, стремящийся продолжить свой путь в ином месте, в иное время. 

Отпустить его? 

Но ведь невозможно же сотворить того, что не суждено. Пока он еще жив, остается надежда. 

И все же невероятно страшно и больно было видеть, слышать, как он страдает, как вновь и вновь зовет, просит о помощи, которую Лань Ванцзи был не в состоянии оказать.

 Вэнь Цин пришла в этот раз утром достаточно рано, еще даже не рассвело. Быстро осмотрев Вэй Усяня, она достала свои иглы. 

Лань Ванцзи остановил ее руку:

— Что он будет чувствовать?

— Ничего, — ответила Вэнь Цин. — Совсем ничего. Никаких ощущений. Его сознание погаснет. Он не начнет возвращаться в себя, пока я не сниму игл. Но это, все-таки, будет лучше, чем то, что сейчас. Утихнув на время, позже боль снова вернется. Иглы позволят ему не осознавать ее, не страдать.

Лань Ванцзи согласно кивнул. 

Его раны обрабатывали и перевязывали уже после того, как Вэй Усянь расслабленно затих.

— Он может сейчас слышать наш разговор? — спросил Лань Ванцзи.

— Нет, — покачала головой Вэнь Цин.

— Раны хорошо обработаны.

— Их просто много. Он не справляется. Не хватает сил.

— Сколько у нас времени?

— Это зависит слишком от многого. На счету каждый час.

— Я могу отдавать больше сил.

— Нужно продержаться не меньше трех дней. Пересадить ему ядро, если все получится, мы сможем не раньше завтрашнего вечера и это не значит, что все сразу пойдет на лад. Я бы все-таки предпочла, чтобы Лань Сичень тоже знал…

— Мы не можем ждать его возвращения, — возразил Лань Ванцзи. — Уверен, он поймет, не переживайте об этом.

— Хорошо. Да. Да, я понимаю. Конечно. Я сейчас же отправлюсь найти кого-нибудь, — пообещала Вэнь Цин.

— Где вы станете искать? — спросил ее Лань Ванцзи.

— У нас в поселении. Я уверена, что найду. Они не очень сильны. Но это не так уж и значимо. Нужно только, чтобы золотое ядро просто было, чтобы снова появилось у него. Наверняка, кто-нибудь согласится помочь ему выжить. Вероятно, даже многие.

— Каков риск? — спросил Лань Ванцзи.

Вэнь Цин посмотрела на него, потом на Вэй Усяня, не зная, что правильнее будет сказать.

— Риск для того, кто отдаст свое золотое ядро Вэй Ину. Он может погибнуть? — уточнил свой вопрос Лань Ванцзи.

— Такой риск тоже есть, безусловно, — осторожно ответила Вэнь Цин.

— Тогда возьмите больше людей. Тех, кто может оказать поддержку, тех, кто сможет вам помогать. У вас в поселении ведь немало целителей? Не нужно, чтобы о нашем плане знали многие. Но не выйдет и скрывать его ото всех.

— Я полагала, что Лань Сичень все же успеет вернуться, — тихо сказала Вэнь Цин.

— Мы не знаем, насколько он задержится в Ланьлин Цзинь, — проронил Лань Ванцзи.

Его слова прозвучали нейтрально, но Вэнь Цин вдруг стало не по себе. Ведь если орден Цзинь позволил себе покушение, кто знает, на что они могут решиться еще?

— Ханьгуан-цзюнь, вы полагаете?.. — чуть дрогнувшим голосом спросила она.

— Он отбыл лишь вчера вечером. Уверен, с ним достаточно людей. Времени прошло немного. Пока нет вестей, нет нужды волноваться, — заверил ее Лань Ванцзи.

— Хорошо. — кивнула Вэнь Цин. — Да, это звучит логично. Спасибо. Тогда... Сделаем так, как предлагаете вы.