Вопреки тяжелой голове он хотел открыть глаза. Веки слегка подрагивали от того, как он силился их открыть, а открыв… Укитаке не знал, как он оказался здесь, и где именно находилось это «здесь». Он был в темноте, которая словно мягкое одеяло, укутывала его со всех сторон. Как объятья матери в детстве, когда она баюкала его во время приступов лихорадки. Так хорошо. Так спокойно. 

Его не беспокоило ни тело, ни желания плоти, ничего не было, только бесконечное умиротворение. Темнота продолжала плавно убаюкивать его сознание. Укитаке не знал, сколько он пробыл в таком состоянии. Да и в каком «таком»? Мысль немного абсурдная, но кажется очень важной, особенно сейчас, особенно «здесь». Разве было до этого, что-то другое? Было ли у него прошлое или будущее? Он знал, что ответ «да», но сомневался в нём, потому что небольшая, но навязчивая тревога никак не покидала его. Разве может быть так спокойно, если ты жив? 

Первое, что нарушило его пребывание в этом, словно вакууме - это тусклая точка света.

- Что это? – промелькнула мысль в голове и задержалась там, на пару долгих мгновений, время здесь текло иначе, оно совершенно не ощущалось, могло пройти пара секунд, а может быть целые годы.

Он потянулся к свету рукой, но его тёмное одеяло стало кандалами, обволакивая его тело подобно кокону. У него всё-таки было тело, не только разум, а значит, он может что-то сделать, но что? Укитаке не мог пошевелиться или даже вдохнуть, а нужно ли было здесь дышать? Почему он не видит своего тела? Он ведь чувствует его. Где оно? Оно вообще у него было когда-нибудь?

Второе, что потревожило его – это крики.

Точнее это были отчаянные и истеричные вопли, наполненные липким ужасом, такой вопль навсегда остается с тобой, он будет приходить в ночных кошмарах, оставаясь на задворках сознания. Он не знал, какие страдания испытывали эти люди, но должно быть очень сильные, раз они настолько глубоко проникали внутрь него. От простого страха так не кричат. Он всегда с пониманием относился к чужим страданиям и этот момент не стал исключением.

- Я помогу! - Укитаке кричал, рвался, но чёрное одеяло поглотило его слова, держало, словно цепь бешеного пса, он сжав зубы до скрежета выбросил вперед правую руку, удивительно, что у него это получилось, видимо желание спасти того, кто кричал, было сильнее того, что его держало.

- Поможешь? – громкий вопрос ворвался к нему в голову, и он бы закрыл уши ладонями, но его руки дрожали и плохо слушались, да и помогло ли ему это?

- Кто ты? – испуганно прошептал Укитаке и посмотрел по сторонам, удивительно, что темнота позволила ему осмотреться. Она словно издевалась над ним. Укитаке казалось, если бы он захотел зажмуриться, то она бы не позволила ему это сделать.

- Кто я? Ты ведь знаешь, зачем спрашиваешь? А вот кто ты, Джуширо? Ты знаешь кто ты? Взгляни, - голос настолько насмешливый и в тоже время пробирался в самое нутро, словно острая сталь клинка, по позвоночнику побежали мурашки.

Тусклая точка света медленно приближалась, и Укитаке испытывал одновременно и трепет, и страх. Этот голос словно потусторонний, у живых существ нет такого голоса, и он задаёт странные вопросы. Кто он? Глупости, Джуширо знает ответ. Он сын своих родителей, брат и друг. Почему его спросили? Может он сошёл с ума во время очередной лихорадки? Как он может не знать кто он?

Сначала Укитаке видел лишь силуэты, а потом как по щелчку появилась полная картина. Настолько ужасающая, что у него ком к горлу подступил, а зрачки расширились, заполняя собой всю радужку. Его желудок свело спазмом, из-за острого вкуса железа во рту. Крылья носа трепетали, а собственная грудная клетка казалось, разорвется от биения собственного испуганного сердца. Его руки были в груди. В чьей-то вскрытой грудной клетке. Одной рукой он придерживал разломанные ребра, словно вскрытую раковину мидии, а вторая держала горячее, еще трепещущее чужое сердце. 

Краем глаза он видел валяющиеся вокруг другие тела, не все целиком, некоторые были разорваны на куски и валялись в странной извращенной картине. Его белые волосы поменяли свой цвет, испачканные кровью концы они стали красными. В помещении так сильно воняло железом, что его затошнило еще больше. Укитаке хотел выпустить сердце из своей руки, но не смог пошевелить и пальцем, он оцепенел настолько, что стало больно.

Кто-то управлял им и давал на это посмотреть. Такой беспомощный в своём собственном теле. Он почувствовал усмешку на губах, но принадлежали ли они ему? Рука с зажатым сердцем пришла в движение и он, открыв рот, достал язык, облизывая ухмыляющиеся губы, а затем и сердце, которое держалось в изломанном теле только лишь на сосудах и артериях, вгрызся в него со всей силы, вырывая орган из тела, словно оно там держалось на ниточках. Кровь выходила из сердца толчками и текла по его предплечью, стекая с локтя на деревянный пол, пропитывая его.

Укитаке хотел кричать не просто кричать, вопить от сковывающего его тело и разум ужаса, но ни звука не вырвалось из его рта. Чистейший в своем роде страх охватил его, но всё закончилось так же быстро, как и началось. Одеяло из тьмы снова укутало его с ног до головы. Или лишь его сознание. Он потерял тело. Потерял. Оно ему больше не принадлежит. Чернота успокаивала, убеждала, что всё хорошо и ничего страшного в этом нет, что это нормально, что увиденное - в порядке вещей, никакого зла или боли. Однако он уже не верил её заверениям и сладкому спокойствию.

- Кто ты? – тихо повторил он свой вопрос, когда наконец смог говорить.

- Я тот, кто когда-то даровал тебе жизнь, когда ты был маленьким ребёнком. Теперь ты мне её должен. Я – это ты, а ты – это я. Мы одно целое Джуширо, - голос теперь не пугал.

- Как твоё имя? –  ещё тише спросил Укитаке.

- Их множество, но ты можешь звать меня Мимихаги. Твои родители знают его. Успокойся, Джуширо. Не волнуйся, я верну тебе контроль позже. – голос, нет, Мимихаги, он улыбался, это было слышно. – А пока, я помогу тебе отдохнуть

Укитаке почти мгновенно забыл, что ему показали. Голова наполнилась неясными образами, которые больше были похожи на ожившую страшилку, чем правду. Он верил этому мягкому и глубокому голосу. Так говорят те, кто выше его понимания. Мимихаги? Это имя бога? Было так много вопросов. Однако не хотелось искать на них ответы. Он отдался тьме, и дышать стало легче, тошнота отступила, а вкус крови во рту исчез.

- Хорошо. Если ты обещаешь, – уже в своих мыслях произнёс Укитаке.

- Я обещаю.

В первый и единственный раз, когда Укитаке полностью отдал контроль Мимихаги, он пришёл в себя через семнадцать дней. Он лежал в поле на траве, которая воняла кровью. Тело болело настолько, что он не мог подняться с земли.

Его окружил отряд воинов, и они явно хотели его убить, но заметив, что он смотрит на них, остановили своё оружие. Они говорили между собой, но Укитаке слышал только непонятные звуки.

- Где я? – на грани слышимости прохрипел Укитаке.

Мечи тут же вернулись к его телу, но никто не спешил убивать его. Он не понимал, чем заслужил такое, пока стоявший среди окруживших старик не сказал, что он убил тысячу душ. Это были первые слова, что он разобрал и единственное вернувшееся воспоминание. Лучше бы его просто убили. Его охватил ужас такой силы, который он не испытывал никогда в своей жизни.

В тот момент, когда его трясло и рвало кусками чужой плоти, на глазах у благородных воинов. Он поклялся больше никогда не доверять темноте и голосу. Будь он хоть богом, хоть дьяволом. Мимихаги – это монстр.