«Мой парень строит гробы, работая с молотками и гвоздями, » — Ханамаки думается, что это песня прямо про него и сам смеётся с ассоциации. Он сидит на стуле в углу похоронного бюро и слушает, как в наушнике тихо поёт Florence.

«Он не строит корабли, у него нет ничего для парусов, он не изготавливает столы, платья и стулья»
Он готовит людей принять смерть, а они даже не догадываются об этом. Матсукава ворожит над этими гробами, словно туда не труп положат, а в капсульный отель отвезут, чтоб живые там спали. Ханамаки снова посмеивается, представив это.

«Он не может вырезать свисток, потому что это его не волнует»
Такахиро всегда знал, что маленький городок на отшибе всего не был нормальным. Особенно это заметно, когда живёшь в нём всю жизнь. Хитросплетения улочек, деревья на аллеях, что порой древнее самого старого дома. И это постоянное чувство воодушевления, преследующее тебя, как только наступала осень. Он помнил, что Савамура когда-то давно ещё сказал, что ведьмы любят осень. Ханамаки тогда посмеялся, но фразу запомнил. Кто же знал, что он окажется так близок к правде.

«Мой парень строит гробы для богатых и бедных. Короли и королевы, все стучатся к нему в дверь»
Ханамаки в жизни не мог предположить, что влюбится в ведуна! Хотя кого он обманывает, Иссей выглядит как полубог, сошедший с книг о мифах.

— Так ты меня полубогом зовёшь? — смеётся тогда Матсун, и Макки расплывается в улыбке.

— А ты себя видел в отражении одного из крышек этих твоих гробов? Чёртов красавец! — Ханамаки забирается пальцами в густые кудрявые волосы своего любимого и в восхищении смотрит, как тот подставляется рукам.

— Эти гробы ещё не мои, — усмехается он, обнимая и прижимая Такахиро к себе ближе. — А тебе придётся покупать вино и цветы.

— Это ещё зачем? — Хиро фыркает с любопытством заглядывая в глаза Иссею. За этими глазами тысяча и один миф, сотни поверий, десятки молитв и любовь лишь к одному Ханамаки.

— Полубоги восхваляются вином и цветами, — пожимает плечами Матсун, словно это само собой разумеющееся, а Хиро закатывает глаза. Надо же, подпитал таки эго своего парня, ну вот сам с этим и разбирайся.

— А Боги? — спрашивает он шутливым тоном, но Иссей внезапно становится серьёзнее и тяжело отвечает.

— А Боги требуют крови.

«Нищие и лжецы, цыгане и воры, они все приходили, и он всем старался угодить»
Матсун играется с ритуалами, что слишком близки с загробному миру. Он знает смерть в лицо и не боится договариваться с ней.

— Морокун он, — тихо говорит Акааши в тот единственный раз, как Хиро видел его на пороге дома Иссея. — Да без него туго нам пришлось бы.

«Мой парень строит гробы, он изготавливает их весь день, но это не для работы, это не для игр»

У Иссея в комнате засушенные каллы, на кухне в вазе стоят нарциссы, а на подоконнике распускаются фиалки. У Иссея над входной дверью подвешены барвинки, а когда у его входа кто-то оставляет букет хиганбан, тот становится бледнее снега и весь день проводит на пропахшей благовониями кухне, роясь в книгах, свитках и памяти. Хиро сидит рядом, и порой Иссей в панике смотрит на него, словно проверяя, всё ли с ним в порядке. Макки боязно, да не от букета смерти у его парня под дверью, а что Матсун решит, будто Хиро вдали от него будет безопаснее.

Такахиро прижимается к Иссею со спины и шепчет, что никуда и никогда он не уйдёт, приворожил сам, вот сам теперь и мучайся со мной, но не отталкивай только. Иссей смеётся и обнимает так, словно от всего мира защитить хочет.

«Он изготовил один для себя, для меня тоже один, и в один из этих дней он сделает один для тебя»

Хиро чувствует себя в безопасности, сидя на стуле в углу похоронного бюро, смотря, как работает Матсун. Его кудри сейчас убраны какой-то старинной шпилькой, и у Макки руки чешутся её вынуть, чтоб потом уткнуться носом в мягкие волосы парня. Но сейчас ещё не надо. Сейчас он слушает Florence, о том как парень изготавливает гробы, и думает, что да, в крайне странном городе он живёт.