Впервые он увидел Его именно тогда, когда твердо решил уехать из этого проклятого города жить своей жизнью.
     Фобос навострил уши и сам Ви скорее почувствовал, чем услышал звуки битвы. Неро нашелся на одном из чудом сохранившихся перекрестке. Ви схватился за лацканы своего плаща, горячий воздух пылью царапал горло, обжигал лёгкие и с трудом проталкивался внутрь лёгких. Дэймос растворил его в тенях переулка и с любопытством поблескивал голубыми глазами в сторону хозяина.
     Что ж, он просто убедится, что с Неро всё в порядке, прежде, чем уехать навсегда из этого города и забыть прошлое, как кошмарный сон.
     Неро скалит белые зубы в острой улыбке и пропускает треть ударов. Ви хмурится и нервно переступает с ноги на ногу. Жаркое солнце гонит прочь тени, но Дэймосу нет дела до его лучей, его тени так просто не исчезают. Ви дрожит. И он хотел бы сказать, что это от холодных теней Дэймоса, да только сам себе не верит.
     Адский антенор неуклюж и слишком неповоротлив, но Неро пропускает сначала косой удар сбоку — его поношенный плащ расцветает красными цветами — потом не успевает блокировать прямой удар сверху — отравленный тесак застревает у Неро в плече. Ноги Ви движутся сами, он вот-вот выйдет из теней, но Неро зло ругается и рассекает демона от живота до паха, пока тот пытается вытащить застрявшее в плоти охотника оружие. Ви вновь отступает в холодный спасительный мрак.
     — Дрянь, — морщится Неро, выдергивая демоническое оружие из плеча. И не улыбается.
     Ви чувствует в горле противный склизкий ком: раньше Неро всегда улыбался, когда схватка заканчивалась. 
     Он лишь проследит, лишь убедится, что Неро справляется.
     — Малец совсем не справляется, — тихо и ехидно замечает Фобос.
     Одежда болтается на худых широких плечах, волосы слишком отросли и висят безжизненной неровной паклей, и весь Неро словно из острых граней состоит — острые скулы, острые локти, острые колени. Острый, острый, острый… Слишком острый! Неправильно острый!
     Ви бродит за Неро призраком, таится в тенях, крадется за спиной; его шаги тише шороха крыльев мотылька в ночи. Иногда Неро дергает плечами, словно старается отогнать чужой взгляд; оборачивается и в глазах мелькает что-то слишком похожее на отчаяние. Но Ви не уверен — взгляд у Неро закрытый, хмурый больше обычного.
     Ещё один день, говорит он себе.
     Неро рыскает по городу как одержимый. Он почти не улыбается, а его подруги в потрепанном грузовичке нигде не видно (Ви не обыскивал кварталы в её поисках, совсем нет!). Лишь однажды он застает Леди и Триш, спорящих с Неро:
     — Ты себя угробишь! — зло шипит Леди.
     Она пытается воззвать к логике, к разуму. Бешено сверкает глазищами и сжимает пальцы до белых костяшек. Неро кажется раздражённым и опустошённым, словно этот разговор повторялся не раз. Нико курит в окно своей машины третью подряд. Триш сжимает плечо Леди в немой поддержке.
     — Значит так тому и быть! Это всё? — срывается Неро.
     Звон затрещины вибрирует в воздухе еще несколько секунд, пока Триш опускает руку и глубоко вдыхает — пытается успокоится.
     — Прекрати! Хватит вести себя как тупой сопляк! Данте бы не…
     — Данте? Этот старикашка бы сдох, но не потрудился бы мне сказать правду, не говоря уже о том, чтобы относиться ко мне сколько-нибудь серьезно. — Неро уходит не оборачиваясь. Леди, Триш и Нико долго смотрят ему вслед, на дорогу летит выкуренная пачка сигарет.
Неро выглядит обманчиво спокойным и собранным, но на старом плаще так много прорех, так много следов от пропущенных ударов, что Ви нескончаемо долго тошнит в одном из переулков, когда он видит и считает их все. Даже Фобос почти не подает голоса, лишь фыркает, когда Ви следует за Неро.
     Июль выдался жарким и сухим. Немилосердное солнце выжигающе-желтым пятном висит над горизонтом и словно часами не двигается с места. Закаты наступают неожиданно и застают Ви в пути. Ему плевать.
     Лишь день. Всего один.
     Когда Ви видит дивел триггер Неро, то чуть не задыхается от чувства нежности под ребрами и красоты. Неоново-голубые крылья искрятся в раскаленном воздухе. Но Неро полагается на свою кровь слишком сильно: небрежно пропускает удары, не обращает внимания на раны и кровь. То ли не считает нужным, то ли пренебрегает первой помощью — никаких повязок, никакой обработки. Демоническая кровь послушно залечивает раны, не оставляя даже шрамов. Нормально ли это? Ви не уверен.
     Ви не может спать. Он испытывает постоянную тревогу. Желудок, когда-то подтверждавший, что Ви настоящий, живой, теперь постоянно ноет и болит, но еда в горло не лезет и застревает холодным мерзким камнем где-то под солнечным сплетением, пока ночь дышит ему в лицо приторно-сухо, множа кошмары. Утром волосы на затылке насквозь мокрые, простыни липнут к лопаткам, а темные круги под глазами становятся больше.
     Ему некуда спешить. Ещё один день ничего не решит.
     Неро долго кружит у какой-то чудом сохранившейся высотки. Глаза у него горят ненавистью и чем-то еще, чем-то неизвестным Ви. Внутрь он так и не входит. Шаги слишком громкие, бьют по вискам тяжелыми барабанами, глушат все другие звуки. Неро выглядит так, словно всё в порядке.
     Но его плащ из синего стал бурым.
     — У него всё в порядке, если смотреть в спину и очень издалека, — скалит широкую пасть Фобос. В груди у Ви поднимается темная волна бешенства, он зло смотрит на фамильяра и тот растворяется черной дымкой.
     Днём больше, днём меньше. Не сегодня, думает Ви и идёт следом.
     Они опять у высотки. Неро зло швыряет в одно из уцелевших окон камень и ссутулившись идёт дальше. Они здесь не впервые, но он никогда не заходит. Это странно. Ви движет любопытство и тревога.
     Здание совершенно пустое, вся уцелевшая мебель изломана, превращена в щепки и рванье, в картинах застряли пули. Ви движется осторожно и тихо — вдруг Неро всё же решит вернуться сюда?
     Крыша усеяна битым стеклом — в каждом брызги заходящего солнца. На одном из бетонных парапетов стоит нетронутая бутылка с виски. Свет тонет в орехово-шоколадном алкоголе. Голова у Ви совершенно пустая, когда он откручивает крышку и пьёт. Горло обжигает алкоголем, глаза — светом. Ви чувствует, как внутри всё выгорает.
     Одну сторону горизонта занимает сизо-черная туча, слышаться раскаты грома. С каждой секундой они всё ближе. Первая гроза за много времени.
     А с другой стороны — солнце такое огромное, словно его кто-то за верёвку подтянул к самой Земле. Оно будто половину неба занимает, выжигая из Ви разом всё — страхи, тревоги, ненависть. Это так глупо, но оранжево-красный диск кажется радостным и совсем юным и невинным, словно младенец.
     Битое стекло вспыхивает, размашисто чертит радуги повсюду: окрашивает белоснежную гриву Фобоса, вспыхивает голубыми искрами в черных перьях Дэймоса и его тень на миг становится голубоватой и не такой холодной. 
     Молочно-розовое вокруг.
     Воздух прозрачно-голубой. Небо, покуда хватает глаз тонет в лиловом и розовом. Клубящиеся курчавые бока тучи подсвечиваются розовым золотом. Ви словно видит мир впервые! И он молод и прекрасен. Мир поёт каждым лучом солнца, каждым раскатом приближающейся грозы, каждым движением теплого ветра. Ви чувствует, что здесь, на этой покрытой грязью и битым стеклом крыше он нашёл то, что искал так долго.
     — Маленький мальчик, устало бредущий вслед за болотным огнем, звать перестал. Но отец вездесущий был неотлучно при нем.  Мальчика взял он и краткой дорогой, в сумраке ярко светя, вывел туда, где с тоской и тревогой мать ожидала дитя.
     Теплый дождь хлынул из лилово-розовой тучи. Был последний день июля.