Первые зимние ночи в Хоанноре выдались особенно мрачными и тёмными. Уличные фонари едва разбавляли густой холодный сумрак, и создавалось впечатление, как будто с заходом солнц Иннош выходит из берегов, затапливая улицы и дома. Тяжёлое полотно облаков было в ту пору особенно низким, и воздушные громады как будто касались острых шпилей громоотводов и флюгеров самых высоких зданий. Ветра оплетали город ледяными свистящими плетями, пробуждая забытые страхи и ночные кошмары.
Говорят, что именно в такие ночи происходят самые странные и пугающие вещи. Жители города исчезают без вести или их находят через некоторое время убитыми при странных обстоятельствах. А ещё считается, что Ночь Раскола случилась в эту страшную пору, и теперь, с наступлением зимы, слышатся её отголоски: стонут незримые скрепы, соединяющие Осколки Плетения.
После Ночи Раскола у обитателей связанных воедино миров появилось второе солнце, но от этого лишь чётче обозначился контраст между светом и мраком, более жуткими стали голоса зимы. И пусть не осталось в живых свидетелей катастрофы, сочетания чёрного и белого пробуждали у многих обитателей Плетения подсознательную тревогу.
— Они оживут, они оживут… все погибнут… — бормотала худощавая черноволосая женщина, сидящая у окна и неотрывно глядящая на тёмный океан облаков.
Помимо стёкол, окна изнутри и снаружи были забраны металлическими решётками, только Марилль знала, что это не поможет. В её снах, давно ставших более реалистичными, нежели явь, спастись от смертоносных чёрных плетей ничего не помогало. Тёмная буря сметала на своём пути дома и сокрушала плоть, высвобожденный из смертной оболочки дух рассыпался под её прикосновениями тающими в воздухе искрами. Любое пламя гасло вблизи, а вода становилась горькой, как желчь. Земля покорно принимала страшную дань, и лишь ветер, точно одержимый, плясал с тьмой.
Пытался ли ветер помешать ей или помогал, Марилль не понимала. Только она уже давно прокляла себя и эти видения, отнявшие у неё спокойствие, шанс на счастье и отправившие в клинику для душевнобольных. Точнее, в больницу её сдал собственный муж, отказавшийся верить в страшную правду.
Сама Марилль не считала себя больной. Её дар был редким, а потому никто на Плетении не мог научить женщину пользоваться им. Для этого ей пришлось перерыть всю библиотеку супруга и побегать по магическим лавочкам. В итоге она нашла пару пособий, где были описаны системы тренировок и даны рекомендации. Очень скоро Марилль поняла, что всё сводится к медитациям и развитию способности контролировать взаимодействие с эфиром, не позволяя себе усваивать целый поток информации. Это казалось интересным лишь до поры до времени. Любопытство сделало своё дело, и однажды она решилась провести эксперимент, который позволил бы заглянуть в прошлое и узнать, что в действительности произошло в Ночь Раскола.
Крушение прежнего мира не ограничилось одними только видениями: все те ужас и боль, что испытывали гибнущие создания, пронеслись сквозь душу Марилль, оставляя от неё лишь какие-то жалкие болезненные крохи. Она видела, что бурей управляет странное существо, с глазами, полными звёздного пламени, а ещё тех, кто пришёл после. Они казались безликими тенями, но реальность вокруг плавилась и изменялась от одного их касания. Тени с решительностью опытных врачевателей отсекали изувеченное пространство, сшивая из оставшихся кусков нечто новое. Плетение.
— Ненадёжно, — голос тени пробирал до дрожи. В нём смешался скрежет металла о стекло и вой бурана. — Конструкция слишком хрупка.
— Достаточно сохранять баланс, и она простоит вечно, — говорила другая тень, чей голос был более привычным, если не считать странные рычащие звуки. — Но нам не нужна вечность. Однажды всё вернётся…
Что произвело на неё большее впечатление — гибель миров, действие теней или последовавший за этим разговор — Марилль не знала, но с того момента её жизнь не могла стать прежней, как и она сама. Голоса зимы в окутывающем город мраке всякий раз напоминали о неизбежном.
— Кто позволил Мари сидеть у окна? — возмутился санитар, едва вошёл в палату. Мужчина немного грубовато обхватил плечи женщины, заставляя её подняться, и подвёл к постели. — Садись, Марилль. Скоро придёт целитель.
— Я буду спать без снов, — устало согласилась она. На самом деле измученная пациентка была рада ничего не видеть, да и персонал клиники обходился с ней не так уж плохо, но вся эта монотонность порядком выматывала.
— Правильно, — улыбнулся мужчина, заглядывая ей в лицо. Марилль в который раз подумалось, что он очень похож на её мужа. Теперь уже бывшего… — Отдыхай, Мари.
Она кивнула, и он ушёл. Зато оживилась её соседка, красивая рыжеволосая эалька, которую подселили совсем недавно. Она носила блестящие антимагические браслеты, почти не разговаривала с Марилль и не была похожа на прочих пациентов. Санитары и врачи обращались к ней исключительно с уважением: лиа Карн.
— Ты нравишься ему, — заметила эалька и весело прищурила свои светлые глаза.
— Я замужем, — промолвила Мари, запоздало осознав, что снова забылась.
Собеседница тихо хмыкнула и поинтересовалась, подходя ближе:
— А это правда, что ты ясновидящая?
— Нет, я не владею своим даром, — женщина нервно дёрнулась, когда её плеча коснулась узкая ладонь.
— Ну же, посмотри на меня, — вкрадчиво позвала лиа Карн.
По телу Марилль пробежала неприятная дрожь. Собираясь стряхнуть назойливую руку и отстраниться, ясновидящая всё же случайно встретилась глазами с эалькой. Обрушившиеся на Мари видения заставили её оцепенеть.
— Ты не застанешь появления теней, — прошептала она, вцепившись в плечи соседки по палате. — Ты умрёшь сегодня, Тэльхи.
Охваченная страхом эалька отшатнулась, и бросилась звать кого-то на помощь. Марилль же осталась сидеть на своей постели, подобрав под себя ноги и прикрыв руками лицо. Теперь её колотило уже безостановочно, а во рту ощущался привкус речной тины.
Пришедший вскоре целитель сказал, что её соседка будет спать в другой комнате и больше не потревожит Марилль. На все просьбы женщины приставить к соседке охранника, он лишь вежливо улыбался и кивал.
— Её убьют сегодня, понимаете? — пробормотала Мари, уже засыпая.
— Клиника хорошо охраняется, — успокаивающе заверил её целитель, поглаживая по руке и завершая чары сна. — Кто же её убьёт?
— Лоза. Чёрная лоза, — сонно выдохнула пациентка, погружаясь в глубокий сон.
Мужчина удивлённо приподнял брови и сделал себе мысленную заметку. Ранее Марилль говорила лишь о смерти, тенях и буре, но теперь в её словах появилось что-то новое. Возможно, если удастся убедить ясновидящую в том, что видения не сбываются, со временем начнутся улучшения.
Тем временем Тэльхи Карн обустраивалась на новом месте. В качестве исключения руководство клиники позволило переночевать в одной из комнат служащего персонала на первом этаже.
Здесь было не так просторно, как в палате, которую она делила с Марилль, но имелась смежная комната с умывальником и зеркалом в полстены. Окно тоже защищала решётка, но наверху приоткрывалась форточка, благодаря чему в помещение проникал свежий ночной воздух.
Неприязненно передёрнув плечами при одном воспоминании о словах Мари, Тэльхи скинула с себя верхнее платье и забралась под покрывало. Она старалась думать про то, как покинет это место и вернётся на Ирроу. Так называемое изгнание ничем особым ей не грозило. Разве что снова придётся вернуться под опеку отца и выслушивать его упрёки. Но он изначально не был в восторге от идей дочери, и та давно привыкла, что всё сказанное ею будет воспринято в штыки.
Однако сон почему-то никак не шёл к Тэльхи, хотя она уже позабыла о предсказании и не размышляла о ворчливом отце. Из-за приоткрытой двери доносился звук падающих капель, и в какое-то из мгновений эалька поняла, что её раздражает этот звук. Активировав лампу над кроватью, она бросилась в смежную комнату, чтобы перекрыть вентиль и остолбенела от увиденного.
Всю раковину и пол покрывала мутная жижа, в которую Тэльхи случайно вступила. Нечто тёмное тут же метнулось к женщине, обвивая её ноги. Потеряв равновесие, та со всего размаха ударилась головой о дверной косяк и отбила руку. Застонав от боли, эалька взвизгнула, когда почувствовала, как её тело стягивают холодные мокрые жгуты, вспарывая кожу и впиваясь в плоть.
Закричать в полный голос она уже не успела, поскольку на горле затянулась живая петля, лишившая возможности дышать. Тэльхи Карн из последних сил пыталась бороться и надеялась, что её услышат, когда в полумраке над ней склонилась чья-то тень. Она с трудом различила в нечётких очертаниях мужчину.
— Помогите… — просипела женщина, почти ничего не видя из-за застилавших глаза слёз. — Прошу.
Он протянул ладонь, и путы немного ослабли, позволяя вдохнуть порцию влажного воздуха. Однако неизвестный не спешил помогать ей, наблюдая свысока и позволяя рассмотреть себя.
Когда взгляду Тэльхи вернулась чёткость, она закричала, потому что сразу узнала этого мужчину.
— Нет! Я всё отдам, только пощади! — захлёбываясь рыданиями, взмолилась она.
— А кроме твоего лживого языка мне ничего и не нужно, — холодно произнёс маг, делая короткий жест рукой. Предсмертный хрип жертвы и хруст её ломающихся костей звучал для него лучше всякой музыки.