Гравс дёрнулся, когда дверь скрипнула.

— Наконец-то! — Он отставил пустую кружку. Язык заплетался.

Его собеседник повернул голову и окинул взглядом вошедшего. Лаэрт замер на пороге.

— Это ещё что такое?! — Он побагровел.

Гравса, накачивавшегося пивом в неприятной компании, он застать не ожидал.

— Брось, я не разбойник с большой дороги. Да, не воспитан, груб. Когда нужно лезть на рею, чтобы парус не порвало, то не до любезностей, знаешь ли! — Барри улыбнулся и выпустил сизый дым.

Гравс, не привыкший к табаку, закашлялся. Лаэрт подошёл к столу и всмотрелся в его лицо.

Пьян. Всё испортил. Нельзя брать его и топтать собственное честное имя, иначе Лессеры решат, что на винодела работают одни пьяницы.

Ругать Гравса не было смысла. Тот даже трезвым не всегда слушался хозяина. Иное дело — больная с похмелья голова. Стоит дождаться утра — и Лаэрт выльет словесные помои.

— Разбойник или нет, но напоил! — Лаэрт кивнул в сторону Гравса.

— Конечно, злой дядька-моряк споил «мальчика», ещё обвини, что невинности лишил. Никто его в бочонок с пивом не окунал! — рявкнул Барри. Гравс подпёр голову локтем и, погладив кружку, посмотрел осоловелым взглядом в стену. — Захотелось выведать о тебе. Люблю угадывать, это что-то вроде маленькой победы. Но — проклятье! — впервые за долгое время проиграл. Слышал об одиноком местном виноделе, но не думал, что это ты. Не играл, получается. Такой и есть... Чопорный!

Гравс более пьян, чем показалось сначала. Лаэрт опустил голову и закрыл глаза.

— Сколько пива нужно было выпить, что он такой? — Он разозлился за то, что Гравс разболтал о нём.

— Я предупреждал: не надо мешать напитки! Дурной он! — Барри поднялся из-за стола, подошёл к Гравсу и перекинул его руку через плечо. — Давай, веди, пусть проспится.

Лаэрт замер. Он не понял, что с ним не так: Барри, хамоватый прямолинейный пьяница оказался не таким плохим, как показалось сначала. Тот помог ему утром, не бросил Гравса. В кои-то веки Лаэрт судил не по старой затасканной жилетке и давно не стиранной рубашке с оборванными пуговицами и не по пропитому лицу.

Барри не вызвал отвращения.

Лаэрт, вздохнув, сунул ключ в большую шершавую руку.

— Знаешь, где наша комната. Я проплатил Аризану только ночь и сегодняшний день. Похоже, получится уехать только завтра.

Фаррей Лессер ждал вино сегодня, Гравс — пьян. Эта мысль привела в уныние, ещё и нога разболелась как никогда, Лаэрт не согрелся, хотя в очаге жарко полыхали дрова. Шерстяные чулки вымокли насквозь.

— Ещё одна ночь нужна, — попросил он хозяина.

— Но я уже обещал эту комнату! — Аризан хитро сощурил глаза и почесал седую голову. Лаэрт понял, чего он хотел, и полез за серебряной монетой. — Ладно, найду, куда поселить новеньких.

Лаэрт давно понял, что деньги помогали сговориться.

«Что было бы, если бы я не купил Тэгрема?» — подумалось ему.

Маловероятно, что они бы встретились. Лаэрт возил бы вино в Ревею, смотрел на виноградники и досадовал, что некому оставить то, что он создал. Он получил, что хотел, но не был рад.

— Есть будете? Могу предложить индейку, тушенную в пиве, — прервал размышления Аризан.

Лаэрт вздрогнул. Есть не хотелось, потому что низ живота ныл. Залезть бы под одеяло...

— Н-нет, пожалуй, благодарю. Времени нет совсем. — Давешние блины перебили аппетит.

— Я бы посоветовал пожрать. — Облако дыма окутало Лаэрта, отчего затошнило. За спиной встал Барри. — Ну и парнишка. Я его уложил, а он полез целоваться. — Моряк хохотнул. Лаэрт повернулся, но посетовать на Гравса не успел — Барри прижал к шее тряпицу. — Якорь я, что ли? Ответил, ещё и навалился на него. Очухался он и… Попутал спьяну с кем-то.

Барри затянулся. Лаэрт забрал у него ключ и задумался. Гравс хоть крепко пьян, но оттолкнул, поняв, что рядом не Кретт. Их желание соединить жизни — не пустой звук.

Лаэрт опустил голову и вздохнул, глядя на грязные штанины. Подниматься к мертвецки пьяному Гравсу не хотелось, показываться в таком виде Лессеру — тем более, поэтому он поковылял наверх, останавливаясь на каждой ступеньке от боли в ноге и головокружения. К Фаррею он в любом случае опоздает, немного времени, потраченного на смену одежды, роли не сыграет.

Куда сильнее хотелось упасть на кровать и не подниматься, полежать немного, пока треклятая ноющая боль внизу живота не утихнет.

Преодолеть коридор оказалось куда легче. Лаэрт открыл дверь, покосился на храпевшего Гравса и завозился с плащом. Фибула с трудом поддалась закоченевшим пальцам. Лаэрт мысленно позавидовал управляющему, с которого Барри стянул сапоги и уложил в постель, в то время как у него сил раздеться не осталось.

Лаэрт снял туфли и плюхнулся на кровать. Треклятая влага пропитала всё, вплоть до нижнего белья.

Аризан пожалел дрова. Лаэрт улёгся одетым, укрылся с головой одеялом.

Хотелось согреться — чуть-чуть, после — встать, чтобы доставить вино Фаррею Лессеру.

Главное, чтобы живот перестал ныть.

***

Гравс знал — получит нагоняй. Это не улучшило состояние, больная с похмелья голова, казалось, расколется. Но хуже всего то, что он подвёл хозяина. Тот спал, хотя рассвет давно наступил.

Даже страдавший похмельем Гравс понял: что-то не так, Лаэрт не ложился в постель одетым.

Гравс снял графин со стола и залпом выпил воду, после подошёл к хозяину и потряс за плечо.

Тот был бледен. Гравс дотронулся до лба. Лаэрт забормотал в забытье.

Болен...

Гравс как был — босиком — ринулся из комнаты. Холод пронзил ступни, но плевать на обувь, когда хозяин при смерти. Осталось надеяться, что Барри, ушлый, побитый жизнью моряк, не уехал.

Гравс изо всех сил забарабанил в дверь. Не уехал. Грязно выругался, но открыл. Лицо опухло, Барри не постеснялся голой волосатой груди и приличных размеров живота.

— Чего тебе? — спросонья пробурчал он.

Гравс подпрыгнул, чтобы согреть ступни.

— Хозяину… Ну, Лаэрту… Плохо! Не знаю, что делать!

Барри оттолкнул его.

— Я жрец Янерра? Как поцеловаться, так в морду получаю, а как «плохо», так «Барри, помоги!» — Несмотря на ворчание, он не отказал в помощи. Лаэрт не проснулся, дыхание шумное, под глазами пролегли тени. — Хоть бы раздел его!

Он откинул одеяло и замер: всё куда хуже, чем простуда.

Это вовсе не простуда.

— Бо-оги, откуда столько крови? — Гравс окончательно протрезвел.

— Откуда?! Из него натекло! — Барри зло сверкнул глазами. — Чего встал?! Айда в храм! К полудню успеешь! В лечебницу бы сразу, но не довезём. Жрец кровь остановит! — Гравс непонимающе посмотрел на него. — Я неясно выразился?!

Хозяина ранили? Но кто? Барри прав: времени более чем мало. Выяснится позднее. Нужен жрец Янерра.

Сунув руку в карман сюртука Лаэрта и достав увесистый кошелёк, Барри бросил Гравсу.

— На, страже взятку дашь, если впустить откажутся. Или… Если хорошо знаешь город, то через арену легче попасть, но я не уверен, что идут бои.

Гравс плохо знал Босттвид, не считая дороги до Верхнего Квартала.

Барри склонился над Лаэртом. Тот открыл глаза и взял его за руку.

— Вот те раз, словно защиты ищет, а ведь не слабак! — Барри поискал глазами воду и тряпку. Графин пуст, ветошь он не нашёл.

Он грязно выругался и смахнул ни в чём не повинную посуду. Графин упал и разбился, и это освежило голову. Вспомнив, что в соседней комнате полная бутылка, Барри поднялся. Лаэрту за короткое время не должно стать хуже.

Аризан, всполошенный суматохой, появился, пока Барри ходил за водой. Тот застал его у постели Лаэрта.

— Что случилось?! Кто его?.. — Аризан забоялся испортить имя таверны: убийство наверняка отпугнёт посетителей.

— Никто, не волнуйся. Помоги лучше. Неси полотенце, ну! — Барри осмелился приказать даже хозяину. Тот мог выставить его вон. Плевать. Городов много, желавших заплатить бывшему моряку, мастеру на все руки, — ещё больше. Не пропадёт, на выпивку и табак всегда найдутся деньги.

Аризан удалился. Барри не был уверен, что он появится. Сильные руки легко рванули ткань простыни. Мгновение — и Барри смочил тряпку, задрал рубаху Лаэрта и положил на низ живота.

Вода холодная, и Барри в кои-то веки порадовался, что Аризан пожалел дров. Привыкший ко всему моряк смог бы выспаться даже на голой земле.

Лаэрт пошевелился и попытался оттолкнуть руку.

— Что же не закричал, дурак? Зачем терпел? Знаю, какая это боль. На корабле всякое бывало… — Он нащупал пульс, частый и слабый.

Хотелось есть, но Барри не смог покинуть полуживого, хотя почти незнакомого человека.

Потянулись мучительные часы ожидания.

***

Гравс в одной жилетке замёрз, зато похмелье быстро прошло. Побриться он не успел, и щетина не добавила изящества в облик.

— Поймите, господин Лаэрт умрёт! — взмолился он, переступив ноги на ногу.

Стражи ему не поверили. Гравс понял: ничего не выйдет, придётся потерять время в поисках дороги, чтобы попасть к храму через арену, докучая прохожим.

Кошелёк оттянул карман.

Барри оказался прав: пришлось расстаться с парой золотых монет.

Гравс знал — хозяин рассердится, ну и плевать. Тот не смог позаботиться о собственном здоровье.

Узнать бы, где дом Бриккардов… Выяснить это не осталось ни времени, нежелание работать на Тэгрема, если тот унаследует виноградники, перевесило, и Гравс бодро зашагал по выложенной камнем дороге, проложенной между богатыми домами с витражными окнами.

— Дожили! Впускают сюда отребье всякое! — проворчал невысокий долговязый горожанин в дорогом алом сюртуке. Гравс не обратил на грубияна никакого внимания, хотя это не в его привычке, и продолжил путь.

Из-за дождя площадь была немноголюдной, храм Четырёх окутан туманом, и открывшийся вид навёл страх, но не вызвал восхищение. Гравс прошёл через ворота и потянул на себя дверь.

Заперто.

Ещё не полдень.

Гравс неприлично выругался и изо всех сил ударил кулаком в деревянную дверь. Какое? Звук удара приглушился, рука разболелась.

Послышался скрежет. Мгновение — и двери открылись. Маленький жрец с закрытым капюшоном лицом высунул голову.

— Кто это тут буянит? — просипел он.

Гравс присмотрелся.

Не тот. Этот служил Сивали, судя по зелёным вставкам на мантии.

— Прошу прощения, но нужен жрец Янерра. Срочно! — Гравс сглотнул. — Моему хозяину плохо. Барри сказал: не довезём до лечебницы с кровотечением!

Жрец вышел на порог.

— Где он? — уточнил он.

Гравс почувствовал на себе его взгляд, хотя лица не разглядел.

— В «У Аризана».

— Ну и кто его прирезал?

— Никто. Я не знаю, откуда столько крови! — Гравс сорвался на крик. Либо это помогло, либо служитель Янерра стоял за дверью, но створка со скрипом открылась, на пороге появился человек в светло-серой мантии.

— Деньги есть? — просипел жрец Сивали. Гравс вынул туго набитый кошелёк. — Отлично.

— Ведите, — сонно произнёс служитель Янерра и спустился со ступенек.

Гравс развернулся так резко, что входивший в храм жрец Сивали врезался в него. Он бы покатился со ступенек, если бы тот не придержал. Он отделался ушибленной коленкой. Со стоном поднявшись, бросился догонять ушедшего далеко вперёд служителя Янерра.

***

Гравс успел. На Лаэрта, бледного, с заострённым носом и ввалившимися щеками, было страшно смотреть. Жрец попросил всех удалиться.

— Их богам ведомо, что они делают. Главное — помогают, а остальное — не наше дело. — Барри взял Гравса за руку и вывел из комнаты.

Тот передумал что угодно, включая догадки, что хозяин попытался наложить на себя руки. Время стянулось — настолько медленно, что захотелось, невзирая на запрет, ворваться в комнату и посмотреть, чем можно так долго заниматься. Наконец дверь открылась и вышел жрец. Гравс понял, отчего служители храма Четырёх брали такие деньги: смуглые руки подрагивали, лекарь едва стоял на ногах.

— Всё будет хорошо. Кровь больше не идёт, но… это всё, что я смог сделать. Сам только учусь. Советую доставить его в лечебницу, там сделают всё остальное, — сбивчивый голос глухо звучал из-под капюшона, — но поручиться, что у него будут дети, не смогу. Как повезёт.

Гравс ничего не понял.

— Доставай кошелёк! — Барри толкнул его в бок.

Гравс полез в карман. Сердце ушло в пятки: суматоха не сыграла на руку — и кошелёк остался лежать на мостовой.

Жрец терпеливо ждал. Барри набил трубку табаком.

— П-простите, его нет. Потерял, наверное, на обратном пути. — Гравс вспомнил, что назад пошёл намного медленнее. Барри не выдержал и влепил ему подзатыльник. — Когда пришёл в храм, кошелёк лежал в кармане, клянусь!

Жрец вздохнул. Гравс оттолкнул его и прошмыгнул в комнату. Он не придумал ничего умнее, кроме как стянуть перстень с пальца Лаэрта.

— Не стоит, — спокойно возразил жрец. — Оставьте. Пригодится, когда понадобится расплатиться в лечебнице.

Дыхание выровнялось, но лицо по-прежнему бледное, глаза ввалились. Лаэрт спал.

Гравс вздрогнул, когда Барри положил на плечо большую пятерню.

— Ступай к конюшне и притащи повозку, — распорядился тот.

Гравс убежал. Барри вынул трубку изо рта и подосадовал, что нечем подкурить. Мгновение — и между пальцами жреца проскочил огонёк.

— Спасибо. Как раз собрался попросить. Вы-то, жрецы, ого-го! — Он затянулся.

Служитель Янерра потоптался с ноги на ногу. Он явно захотел о чём-то попросить, но не решился. В конце концов стянул капюшон. Барри отметил — жрец молоденький, даже юный, смуглый, с большими чёрными глазами, миловидный.

— Попросить хотел я, — протянул тот. — У вас закурить не найдётся?

***

До ушей Барри донеслось, что Аризан вычтет за испорченную кровать и одеяло, в которое закутали Лаэрта. Тот не пришёл в себя, Барри понёс лёгонькое тело, Гравс поплёлся следом, попутно гадая, как поступить. Не хотелось бросать хозяина одного, но жить негде и не на что.

Если бы не потерянный кошелёк… И время.

Кучер безоговорочно поверил и сразу же приехал.

Гравс сжал в кулаке перстень. Он не решился надеть: пальцы Лаэрта толще, чем у него. Грань камня больно впилась в ладонь.

Путь показался бесконечным. От множества глаз стало не по себе — настолько, что Гравс почувствовал себя голым. Сначала посетители таверны вытаращились, когда Барри вынес бессознательного хозяина, потом — уличные зеваки, когда бережно уложил на сиденье. Лаэрт открыл глаза и недолго посмотрел вдаль, после вновь впал в забытье.

Гравс уселся на козлы и указал кучеру дорогу. Вспомнился страшный день, когда пришлось везти хозяина из поместья до лечебницы. Тот ни разу не застонал, хотя боль в сломанной ноге была невыносимой, вид торчавшей из раны кости — ужасным.

Чтобы попасть в лечебницу, пришлось обогнуть город и проехать через мост.

Гравс поблагодарил Барри за помощь. Ушлый моряк не растерялся и объяснил, что к чему.

— Поднимал бочонки, таскался в Ревею, не ел ничего. Дотаскался! — возмутился Гравс. — И никому ничего не сказал!

— Даже мужу? — уточнил Барри.

— Подозреваю, ему вовсе не собирался сообщать. Злился на Бриккарда, что тянет с разводом.

Барри нахмурился. Бриккард... Знакомая фамилия, знатная и знакомая.

Где-то он её слышал...

Плевать на фамилию. В семье винодела не всё ладно, точнее, всё неладно. Захотелось врезать в знатную физиономию. Бриккард наверняка не юн, знал, как появлялись на свет дети, но не задумался о последствиях.

— Я, начудив в своё время, спросил, когда вернулся с плавания, не случилось ли чего у любовника, с которым сцепился. Оказалось, отцом стал, — поделился Барри. — Я не бросил дитё на произвол судьбы! — Гравс закашлялся от едкого табачного дыма. — Приехали!

Лаэрт замычал, когда повозка остановилась. Барри отложил трубку и, подхватив его, подошёл к воротам. Красноватый огонёк погас, когда он остановился. Тяжёлые створки открылись. Гравс было бросился следом, но пройти во двор не смог: они захлопнулись перед носом.

— Барри! — позвал он. — Возьми перстень!

Моряк вернулся и выхватил просунутое через прутья кольцо.

— Езжай. Назад я пешком. Не привыкать, — распорядился он. — Не бойся, хозяин один не останется. За ним будет кому присмотреть.

Хороший человек, хоть и циничный пьяница. Он сообразил, что делать, когда Гравс растерялся. Если бы не его смекалка, то неизвестно, чем всё бы закончилось.

Гравс со спокойной душой сел в повозку, успокоив себя, что дел в поместье хватит, нужно поддержать порядок, пока не получит письмо от хозяина.

В голове Барри крутились иные мысли: перстня не хватит, чтобы расплатиться со служителями Янерра.

«Бриккард, значит!» — вспомнил он фамилию, когда дверь отворили. Он внёс Лаэрта в лечебницу.