Воображение давно стало явью, но эта картинка продолжает заводить Сильвио до сих пор. Рукоблудить отпала нужда, когда выяснилось, что Булко, способный кого угодно прибить ударом кулака, не прочь, чтобы ему присунули.

Шурик не любил две вещи: когда стёкла очков запотевали и собственное воображение.

Хелсет боится не того, что кое-какие подробности из Вэйреста доплывут до Морровина. Он опасается, что течение окажется слишком быстрым — тогда и на этот трон он не сядет. Всему своё время.

Лестер никогда не считал себя образцовым верующим и не чувствовал связи с богами. И счёл, что, обманув гуру своей ложной привязанностью к Спящему, ничего не случится. Не обезумевший же он фанатик вроде Кор Галома, честное слово!

Порой хочется не только получить деньги за срубленную голову, но кого-то близкого рядом. Борга гра-Баш давно привыкла всё измерять звонкими монетами, но желание никуда не делось.

Хродвар Дуболом всегда считал себя истинным сыном Скайрима и поддерживал Ульфрика Буревестника. Под знамёна не встал, подтверждал словами и кулаками, если какой-нибудь имперский прихвостень начинал пьяно доказывать свою правоту. И, конечно, искренне полагал, что настоящий норд никогда ни при каких условиях никому не должен подставлять задницу.

Всё прекрасно, когда есть крепкая семья, не роскошный, но добротный дом. Казалось бы, осталось жить да радоваться. Но вся жизнь стала прахом, когда однажды выяснилось, что истинный охотника по имени Барра — родной сын.

Холода, наступавшие в Виндхельме в месяце Начала морозов, не помешали расцвести светлым, будто древний белый флакон, чувствам Квинта Навала к Нурелиону. Увы, те треснули от лжи, призванной во благо — уберечь ею любимого от смерти.

1. Не думал не гадал Стелльер, что всё в одночасье можно рухнуть, что стоит беречь всё то, что у него было. Понял, когда, увы, всё рухнуло. И получил страх, что лишится оставшегося.

2. Суровая как никогда зима, обленившийся в край управляющий — всё даёт понять, что Лаэрту, возможно, будет нечего оставить долгожданному наследнику.

Когда-то папа рассказал маленькому Кретту легенду: чтобы найти счастье, нужно пройти сто дорог. Путь до винодельни стал сотым.