Застольный смех гремит под сводами терема, перебивая даже мысли. Льются рекой хмельные напитки, растекаются по залу застольные песни и единственным тёмным пятном на празднестве выделяется мрачный Кощей. Иван слегка улыбается, отчасти его понимая. Колдуна приветствовали почти наравне с Муромцем, хоть от разговора с Ильёй это его и не избавило. Сам богатырь тоже не чувствовал себя в своей тарелке. Свербело в груди что-то, какая-то неоконченная мысль.

      В очередной раз подняв кружку за чье-то здоровье и ратные подвиги, захотелось проветрить голову, развеять дурман да хмурые мысли. По пути на улицу Ивана пару раз окликают, прося выпить с ними чарку, потому из терема он выходит уже изрядно захмелевший. Устало опустившись на крыльцо и плечом облокотившись о перила, парень поднимает голову к бескрайнему небу, усыпанному мириадами звёзд. Когда-то он мечтал об этом: жить далеко за городом, чтобы каждую ночь его освещал только этот словно магический свет далёких светил. Теперь же, после нескольких недель скитаний под открытым небом, к звёздам если и тянуло, то вместе с ними хотелось рядом ощутить чужое слабое тепло и услышать тихий голос, рассказывающий старые легенды да предания.

      - Что-то ты, яхонтовый, слишком смурной. Случилось чего? Или застолье не по нраву? - раздаётся за спиной тот самый тихий голос, о котором только что думалось. Мысли он читает, что ли?

      Непривычно тяжелая ладонь мягко опускается на макушку.

      - Да ну его, застолье это… - невнятно бормочет Иван, слегка жмурясь от удовольствия. - Только расслабишься, как опять какая-нибудь ерунда случится. Надоела мне эта канитель волшебная… - Внезапная идея заставляет парня встрепенуться и обернуться к колдуну, перехватив его ладонь. - Слушай, а давай в мой мир махнем? Ну то есть в тот, другой. В киношку сходим, а то у нас с тобой даже свидания толком не было. Или свержение узурпаторов можно за него зачесть?

      Кощей хмыкает, наигранно неодобрительно качая головой.

      - Вот ёра, язык без костей.

      Иван усмехается в ответ.

      - Значит, можно. Кстати, а что там Переплут про жизни городил? Я что-то не понял ни черта…

      - «Две судьбы - одна жизнь, две нити - один конец»?

      Кощей делает шаг в сторону и присаживается рядом с богатырём. Муромец тут же меняет свою опору, укладывая голову на чужое плечо.

      - Ага. Объяснишь?

      - А сам что?

      - Мне лень, - сообщает Иван, прикрывая глаза. Мужчина вздыхает, словно неодобрительно.

      - Переплут тебе подарок сделал. Как он их понимает. Я теперь не бессмертный, а всё же колдун. Лет триста ещё проживу.

      Кощей замолкает, давая Муромцу обдумать сказанное и, что важнее, не озвученное. Парень ничего не отвечает и даже не двигается, чувствуя, как оформляется неясное волнение, мучавшее его с самого возвращения. Не дождавшись ни реакции, ни каких-либо вопросов, колдун продолжает.

      - А подарок простой: пока жив я - будешь жить и ты, умрёшь ты - и я за тобой.

      На этот раз Иван реагирует: встревоженно поднимает голову, заглядывая в чёрные глаза.

      - Смура у меня время забрала. Когда я за душу твою торговался.

      Кощей улыбается и ласково касается его щеки.

      - Моего на двоих хватит.

      Парень довольно хмыкает и тянется в ответ. К тонким губам Кощея легко привыкнуть. Как и к прижимающим ближе, проскальзывающим под рубаху рукам. Слишком холодным рукам.

      Иван шипит, со смехом отстраняясь.

      - Капец, ты чего опять такой холодный?

      На мгновение чудится, что стало темнее. Вместо ответа колдун озадаченно хмурится, поднимая к небу голову.

      Чёрная тень, закрывающая собою звёзды, стремительно растет, приближаясь к терему, и вскоре Иван может разглядеть женскую фигуру, восседающую на сотканном из дыма драконе. На улицу выходят несколько богатырей вместе с Ильёй. Затихают песни.

Томимый тревожным ожиданием Иван поднимается на ноги, наблюдая как опускается к земле фигура. В свете огней виднеется знакомое лицо.

      - Галя?!

      - Ну здравствуй, Ванюша. Где Кладенец?

      Богатырь оглядывается на замершего за его плечом Кощея.

      - Я ж говорил валить надо было…