В комнате Одджит всегда было тепло, от простыней пахло чем-то сладким и пряным, до ужаса домашним и успокаивающим. Резкие духи Миранды смешивались с её легкими, цветочными, и комната наполнялась новым, еле уловимым чудесным запахом. Я перевернулась на другой бок. Вставать не хотелось вовсе.

На чердаке всегда был небольшой сквозняк. Крупные щели на окнах, дыры в крыши – все это бездушно выгоняло теплый воздух, сменяя его на холодный и влажный. Зимой мы часто включали обогреватель, чтобы я совсем не замерзла, и однажды я оставила его на всю ночь, благо, он не загорелся, пока я спала.

Будильник в своей привычной мерзкой манере известил нас о прибытии утра, и Одджит начала ворочаться, хмурясь от противного звука. Я попыталась встать, но как только я оторвала тело от кровати, её рука крепко прижала меня к матрасу.

- Нет, - сонно пробормотала она, - лежи.

Я засмеялась, и она приоткрыла один глаз, хитро глядя на меня. Встать все же пришлось, не смотря на её ворчание. Мне нравилось ночевать у Одджит. Когда я оставалась у нее, мы всегда говорили обо всем на свете, она знала тысячу различных историй и легенд, и это подкупало. Но вчера мы были так вымотаны, что сразу уснули, едва успев пожелать друг другу доброй ночи.
Иветт уже вовсю хлопотала на кухне. Одджит вышла спустя пару минут и первым делом проверила чердак, затем она обошла все комнаты и вернулась на кухню.

- А где Миранда? – спросила она, и я почувствовала волнение в её голосе.

Иветт лишь развела руками, и Одджит напряглась. Завтракали мы в тишине. После завтрака я наспех умылась, оделась и, взвалив на плечи рюкзак, двинулась к выходу. Но как только я открыла дверь, то тут же столкнулась с виноватыми глазами и рыжей копной волос, небрежно спадающих на сгорбленные плечи.

Одджит подорвалась и поспешила принять куртку у поздней гостьи, которую та сжимала в руке.

- Где ты была? – спросила она, и голос её чуть дрогнул на последнем слове. Однако Миранда не ответила, лишь продолжала нечитаемым взглядом смотреть куда-то сквозь женщину.

Одджит повторила вопрос, заглядывая рыжей в лицо. Та лишь отвела взгляд и тряхнула головой, скрывая лицо за мокрыми волосами – видимо, ночью шел дождь.

- Я была дома, - сказала она очень тихо, но для брюнетки это было почти что криком.

Она замерла, все еще глядя Миранде прямо в глаза, и я видела, как в ней что-то вновь надломилось.

Женщина инстинктивно схватила запястья рыжей, пытаясь найти следы синяков или царапин. Миранда резко отняла руки, но после как-то безнадежно смягчилась и обняла себя за плечи.

- Да нет же, – тряхнула она головой, - Я не заходила внутрь. Я просто гуляла по нашей улице. Дом все еще стоял на прежнем месте. Такой же, каким был всегда. Я заглядывала окна, и, кажется, видела отца…

Повисло молчание. И лишь судорожный вздох Одджит нарушил его.

- Боже мой, прости меня, милая, - она бережно приподняла лицо Миранды, а после мягко взяла его в руки, - Я не должна была это говорить.

- Нет, ты права, - запротестовала рыжая, но руки от своего лица не убрала, - Мне давно пора отпустить прошлое.

Я давно не видела Миранду такой разбитой. Видимо, вчерашняя перепалка сильно её задела. Я знала о её прошлом совсем немного, - только сухие факты и то, что оно было тяжелым. Она росла в страхе, насилие, пьянстве и разврате. Отец её был ужасным человеком, и этого она никогда не скрывала от нас. Остальное же было для меня неизвестным. Мне было больно видеть Миранду сломленной. Становилось страшно, когда даже такой сильный человек трескался и замолкал. Я дотронулась до её плеча.

- Эй, - я мягко окликнула её, и рыжая подняла на меня опухшие от бессонной ночи и слез глаза, - Нахер отцов.

Она пару секунд глупо смотрела на меня, а потом устало улыбнулась и щелкнула меня по носу.

- Нахер отцов