Бельфегору не нравится настойчивость Лягушки, тот постоянно лезет, задаёт дурацкие вопросы, а попытки физической расправы списывает на избалованный характер королевских особ, снова переводя все в идиотские каламбуры. С недавнего времени от одного его присутствия уже начинает болеть голова и просыпается желание радикально избавиться от источника проблемы.

Но Бельфегор знает, чего добивается мелкий паршивец. Это не просто желание позлить, у этого есть более существенная цель. На последнем задании принц совершил ошибку: не то чтобы прям опасную, но заметную. И Фран, конечно же, заметил её. Да и как можно не заметить статую человека в полный рост?! Это не какая-то незаметная иллюзия, которая исчезнет без следа!

Лягушатник определённо что-то подозревает и теперь становится просто невыносим. А мог бы вежливо сделать вид, что ничего не видел, но где Жаба, а где манеры.

Бельфегор вздыхает, раздраженно смотрит на пламя в камине и уже жалеет, что не уехал в город развеяться или на крайний случай не остался у себя в апартаментах. Все лучше, чем терпеть назойливую Лягушатину, треплющуюся без умолку обо всем на свете без какой-либо связи, видимо, понимает, что никто его не слушает.

— Семпай, а вы читали древнегреческие мифы? — внезапно раздается с дивана напротив. Голос все такой же нудный, но сразу выбивающийся из общего потока сознания. Уж больно осмысленно звучит, почти требовательно.

Бельфегор вслушивается в треск камина и пропускает вопрос мимо ушей, он никак не реагирует на подобравшегося слишком близко к правде Франа. Пусть думает, что хочет и как хочет. С его выводами Бельфегор справится, потому что какими бы реалистичными и правдивыми они ни были, это все равно ничего не меняет. А в домыслы иллюзиониста, вздумай он их озвучить, никто не поверит, к идиотским выдумкам этого придурка народ уже давно привык. Нет поводов для беспокойства, и можно продолжать делать вид, что нахальный пацан ничего не видел.

— Мне они в детстве нравились, но они как-то слабо сочетаются с христианским каноном, — не дождавшись ответа, зелёный недоумок продолжает трепаться, вещая что-то про ад, рай и воздаяние.

Бельфегор краем сознания лишь отмечает, что под этот монотонный голос хорошо засыпать. Он откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза, вспоминая прошлую миссию.

***

Он подпустил врага преступно близко. Секира скользнула там, где мгновение назад была голова Бельфегора. Он едва успел пригнуться и тут же вонзил стилет в колено противнику, тот взвыл, но устоял, снова замахиваясь.

Бельфегор отпрыгнул в сторону, кидая пару ножей в горло врага. Промахнуться по такой огромной фигуре, он просто не мог, но соперник увернулся, даже не обращая внимания на нож в своей ноге.

"Слишком неуязвимый для человека" — недовольно отметил Бельфегор, отскакивая с траектории очередного удара. Дыхание сбилось, едва не сорвавшись в кашель, этого нельзя себе позволить. Дело принимало серьёзный оборот. А игнорировать боль в рёбрах становилось сложнее.

Стоило отступить и перевести дух. Бельфегор выскочил комнаты и рванул по коридору, нужно хотя бы где-то затаиться и решить, как покончить с этим выродком.

Стандартная тактика боя не работала: острые нити бесполезно свисали со стен и потолка, оборванные ещё в самом начале драки, большая часть стилетов тоже была утрачена в попытке убить эту тварь, а сам Бельфегор был ранен, чего не случалось достаточно давно. От вида собственной крови в голове царил туман, мешающий связно думать. Это было самое мерзотное состояние — где-то посередине, когда он был недостаточно в себе, чтобы трезво мыслить, но ещё не до конца спятил, чтобы идеально резать всех без разбора. Но сейчас кажется, что ни одна из крайностей ему не поможет: этого громилу не брало даже пламя Урагана, которое должно, дьявол всех побери, разрушать всё и вся к чертям! Но нет, этой образине все нипочём! Бельфегор сплюнул вязкую слюну, во рту все равно остался металлический привкус, ощущение которого становилось все более отчетливым.

"Паршиво", — заключил Бельфегор, прячась за диваном в чьей-то спальне. Это не намного выиграет время, но даже минута стоит дорого. Решение нужно принять немедленно!

Из ран на руках текла кровь, из-за чего ножи в ладонях опасно скользили, а боль простреливала при каждом замахе. Бельфегор не был уверен, что следующий бросок будет точным.

"Хотя какая разница, ему плевать на мои старания!" — взбешённо подумал он, понимая, что выхода у него нет: рёбра взрывались болью при каждом движении, а громила уже нёсся к нему, будто чуял, где он затаился. Это решило все.

Противник успел только снести дверь, врываясь в комнату, когда Бельфегор усмехнулся и смахнул чёлку с лица, встречаясь прямым взглядом с противником. Тот мгновенно замер и, не успев произнести ни слова, покрылся серым камнем в одно мгновение. Так, как и был, с занесённой для смертельного удара секирой.

"Давно я это не использовал". Личное поражение, признание, что без своего наследства он мог быть уже мертв, что не так хорош, чтобы хотя бы выжить. Осознавать это было омерзительно. Осознавать это было уморительно.

Худшие всегда возвращаются, и он всё-таки жив.

Бельфегор засмеялся, срываясь на кашель, что даже перед глазами потемнело. Он никак не мог успокоиться, ножи выскользнули из ослабевших рук, когда новый приступ кашля заставил его согнуться пополам. Дышать было больно, держать себя в сознании было больно, каждая мысль заставляла содрогаться от боли. Он едва мог видеть свои руки, покрытые грязью и побелкой, израненные и окровавленные.

"Столько крови!" — восторженно скользнуло в мыслях. Это все была его кровь, на руках, на одежде, на полу, на чертовой статуи, везде-везде-везде, и это было отвратительно-восхитительно. Кровавая пелена застлала глаза Бельфегор захрипел, все ещё смеясь: во рту тоже была кровь, он лениво вытолкнул её языком, чувствуя, как она горячо стекает по подбородку. Он стирает её, размазывает по челюсти и шее, он все ещё жив, а все его враги мертвы. Мертвы-мертвы-мертвы. Он их всех убил, они пролили королевскую кровь и все равно сдохли!

Уродливая каменная рожа яростно смотрела и подтверждала его мысли: вот что будет, если довести принца. Только смерть и презрение. Бельфегор взял неудачливого врага за запястья, и камень затрещал под его руками, разошёлся трещинами, и удерживаемая ранее секира упала. Мерзкий скрежет огромного лезвия по полу ударил по слуху и разорвался ослепительной вспышкой в голове.

Бельфегора зашатало, и, чтобы не упасть, он крепче ухватился за изуродованную статую, пачкая её ещё больше в королевский красный, и зашёлся в новом приступе смеха. Кровь все текла, тяжёлые капли падали и раскрашивали все вокруг.

Перед глазами потемнело, и он видел лишь красно-серый камень перед собой. Руки ослабли, и Бельфегор почувствовал, как падает, напоследок замечая что-то зеленое совсем недалеко.

***

Холодные пальцы на щеках выводят Бельфегора из воспоминаний, и он усилием воли заставляет себя не открывать глаза. Он ощущает, что чёлка аккуратно сдвинута и заправлена за уши так, что лёгким движением её не вернуть на место. Кажется, Бельфегор всё-таки задремал, раз пропустил такой момент. Ледяные пальцы скользят выше, мягко проходятся по нижним векам, переходят на верхние, а затем на брови, возвращаются обратно к щекам, едва касаясь ногтями.

"У Жабы совсем нет чувства самосохранения", — думает Бельфегор и одновременно понимает: чтобы Лягушатнику было удобно его так лапать, он должен усесться Бельфегору на колени. Вот только он не чувствует чужой вес на себе.

"Иллюзионистские шуточки", — недовольно заключает он, но остаётся неподвижен.

— Сем-пай, — с расстановкой тихо зовёт Фран, склоняясь к лицу и выдыхая в губы. Бельфегор молчит, ему интересно, насколько далеко готов зайти Лягушонок в стремлении вывести его из себя. Они оба знают, что Бельфегор проснулся, и теперь Жабе нужно быть осторожнее в действиях. Хотя Бельфегор догадывается, что будет дальше, ведь Фран не устоит, не захочет отказывать себе, как и всегда.

Так что он совсем не удивляется, когда его целуют. Нагло.

"Иногда Лягушка бывает чересчур предсказуемой," — улыбается он в поцелуй и прикусывает нижнюю губу Франа, тот удивлённо мычит и пытается отстраниться, но Бельфегор притягивает его к себе, хватая за талию, грубо впивается в мягкие прохладные губы и кусает до крови.

Проходится по ранкам языком, чувствуя сладкий металлический привкус, и улыбается. Азарт захватывает с головой, вот он способ отыграться по полной за всю недавнюю нервотрепку! Бельфегор с новым желанием прислоняется губами ко рту напарника, жёстко вцепляясь пальцами ему в бока.

Лягушонок не двигается, не реагирует на боль, не пытается оттолкнуть, даже не отвечает на поцелуй. Чересчур неподвижный, и если бы он не чувствовал его дыхание и мягкость кожи, то можно подумать, что случайно превратил в камень и его. Но нет, заигравшаяся Жаба просто не ожидала такого поворота. И совсем не отвечала. Скучно.

Бельфегор напоследок мажет языком по губам и отпихивает Франа от себя, проходясь в последний раз ногтями по животу, тот от неожиданности не удерживается и валится назад. Бельфегор слышит, как он падает на кофейный столик, и смахивает чёлку на своё законное место, наконец-то открывая глаза.

Лягушонок плечами упирается о стол, прогибая спину, на его губах и подбородке кровь, стекающая на шею, а под едва задравшейся футболкой краснеют царапины, и Бельфегор невольно думает о продолжении, но нет, нельзя гаденышу спускать все с рук. Фран смотрит разочарованно и несколько рассеяно, взгляд мутный, но, кажется, у него всегда такой взгляд, уверенности в этом нет, однако состояние глупого Жабеныша не его забота.

— И чего ты хотел добиться? — ухмыляется Бельфегор, не то чтобы он не знает ответа, но версия Лягушки должна оказаться забавной. Он часто придумывает глупые отмазки, с которыми невозможно согласиться, не противореча доводам разума, но все каким-то образом соглашаются. Чудеса. Или просто нежелание проводить в его компании ни секунды больше и слушать несусветный бред, но у Бельфегора есть время, и он милостиво его уделит на этот разговор.

— Ну-у, вы такой прико-ольный и стра-анный. И я хотел развлечься?

"О, он всё-таки слишком наглый!" Раздражение покалывает в пальцах и требует выхода. Бельфегор резко хватает Франа за шею и прижимает к столу. Лягушатина хрипяще давится словами, которые почти наверняка довели бы его до могилы. Но, что забавно, этот идиот даже не пытается оторвать руку Бельфегора от себя, лишь смотрит своими невозможными глазами с расширенными зрачками. И Бельфегору интересно, насколько далеко ему дадут зайти. Серьёзно, чего эта Жаба добивается? Неужели хочет повторить? "Развлечься? Ши-ши-ши".

— Ты меня об этом спрашиваешь? — Он усиливает хватку, Фран начинает сипеть, пытаясь вдохнуть, но так и не прерывает зрительного контакта. Он будто действительно смотрит ему в глаза. Он будто действительно видит их, будто на самом деле смотрит ему прямо в глаза, игнорируя завесу волос.

Бельфегора передёргивает от подобной мысли: этого не может быть, все просто результат разыгравшейся паранойи. Домыслы сознания и нелепые мечты, только и всего. Он отпускает горло Лягушки и спихивает эту омерзительную тварь с колен. Не вслушиваясь в сиплое дыхание, он выходит из гостиной, мечтая выкинуть этот вечер из памяти навсегда.

"Жаба умеет портить настроение".

***

Семпай был странным — это Фран понял и при первой встрече. Но в свете открывшихся событий он становится ещё и интересным. А это намного лучше: отбитых психопатов вокруг много, а по-настоящему увлекательными экземплярами судьба его редко радует. Так что стоит пользоваться случаем!

Он скупо усмехается и облизывает кровоточащие губы, пытаясь не сорваться в кашель и тяжело опираясь о столик. Шея почти не болит, но поворачивать голову в сторону неудобно, тут же будто иголки впиваются в кожу. Он пытается нормально отдышаться, но только хрипит, хватка у семпая сильная, так что синяки точно останутся. Но оно того стоило, Фран ни о чем не жалел.

Перед глазами все ещё стоит образ принца, целующего его, ощущаются словно наяву беспардонные прикосновения к телу и тяжёлый, невыносимо притягивающий взгляд, который не получилось увидеть, только ощутить: будто кожу наживую снимают.

Идея поцеловать семпая пришла спонтанно, тем более как можно было упустить такой шанс, когда Падшее Высочество дозволяет. Сидеть на коленях Бельфегора оказалось волнующе и удивительно непривычно, даже несколько неловко, всё-таки к спящим людям он обычно не лезет. Так что это было несколько смущающим, но в этом признаваться он не собирался. И Фран отвлёкся: хотел увидеть глаза, а в итоге перебрался на губы. Хотел выведать про статую, а в итоге засосался с семпаем.

Ничего удивительного, что Бельфегор разозлился, было удивительно то, что Фран добивался не этого. Навязчивые мысли из-за последнего задания полностью рушат привычный уклад — и вот он уже сидит на коленях у своего наставника, а тот настойчиво суёт ему свой язык в рот!

"Забавно".

Собственная импульсивность тоже удивляет, он никогда и подумать не мог, что решится настолько приблизиться к Потрошителю. Он никогда не обманывался привлекательной внешностью семпая и всегда чётко осознавал его опасность и то, насколько можно его разозлить. Но Бельфегор затягивал, теперь его хотелось разгадать: одно дело резать людей и красиво выглядеть, и совсем другое — превращать их одним взглядом в камень (и становиться ещё более шикарным). Фран и подумать не мог о подобном! Однако чертова каменная статуя мужика, с которым Бельфегор сражался и которого Фран видел на камерах, не оставляла вариантов. Если только мимо не проходил злой Бестер, рычащий на всех подряд. Но этот вариант отвергался сразу. Оставалось лишь самое невероятное, в чьё существование какой-то наивной частью себя хотелось верить.

Кажется, эта ситуация лишает его мозгов.

И пусть у Франа есть пару мыслей по этому поводу, их стоило тщательнее обдумать, желательно подальше от всяких прекрасных принцев, отвлекающих одним своим видом.

"Вот уж никогда не думал, что буду вестись на смазливую мордашку". Но лицо Бельфегора без привычной челки на лице произвело ошеломляющее впечатление. И что бы Фран не говорил, он признавал, что Бельфегор неприлично красив, и это даже учитывая все его зверства. Его жестокость к противникам была известна, но Фран и не собирался лезть с ним в конфликт, по крайней мере не больше обычного. Главное сейчас — продумать свои следующие действия и держаться в это время подальше от Бельфегора, не провоцируя его на что-то серьёзное.

Фран поднимается с пола, проводит пальцами по губам и тонко усмехается — в следующий раз он обязательно увидит эти глаза.

Снова.