☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

– А что было дальше? – обжигающим шёпотом спросил Сехун в изгиб шеи и тут же поцеловал за ухом.

Минсок вздрогнул всем телом от нежности обветренных губ и блаженно прикрыл глаза, запрокинул голову на плечо альфы, открывая больше места для ласк, и обнял мужчину за шею, зарываясь пальчиками в волосы на затылке Сехуна, но тут же отстраняясь, чтобы укрыть получше детей. Близнецы были просто ангелами, когда спали и сущими демонятами, когда дрались или спорили.  Минсок развернулся и внимательно посмотрел в глаза мужу:

– Дальше. У них родились близнецы. Альфа и омега,– и протянул руки, стягивая с мужа жакет. – Мы тебя ждали.

– А я спешил вернуться. А что же было в ночь, когда возлегли они на брачное ложе? Что было дальше? – поинтересовался альфа и привычно закусил губу, разглядывая мужа и чувствуя растущее желание. Так было каждый раз, стоило взглянуть на Минсока или коснуться его. В такие моменты Сехун чувствовал себя неопытным юнцом, которому стоило увидеть обнажённую кисть или ещё того лучше – щиколотку – невнимательного или же наоборот соблазняющего своим видом омеги, как он уже готов был на подвиги.

– А в ночь… 

Минсок не успел больше ничего добавить, как оказался на руках усмехающегося мужа, который понёс его в спальню. Уложил свою драгоценную ношу на кровать и навис сверху.

– Что же дальше? 

 Сехун тронул губами ухо омеги и запустил руку под широкую юбку-чиму, обласкивая шелковистые бёдра и ловя губами первый стон. Он легко избавил мужа от шёлковых вышитых туфель, зубами стянул носочки-посон и целовал поджавшиеся пальцы и щиколотки, пока омега не стал стонать громче, подаваясь бёдрами вверх. Альфа скользнул ладонью до колен, задирая юбку, огладил сочные бёдра, провёл поцелуями дорожку от щиколотки до внутренней стороны бедра омеги, поцеловал паховую складку. Тронул языком пульсирующую венку на бедре, опалил своим дыханием низ живота, с трудом оторвался и, подтянувшись выше, нежно скользнул языком по аккуратной шее. Нежно прикусил поочерёдно каждую из ключиц, вызывая новые стоны. 

– Что же дальше? 

Альфа медленно подул на мокрые дорожки, оставленные языком, вызывая тем самым толпы мурашек под ладонями. Сехун расправившись с жакетом-чогори и юбкой, в очередной раз охнул, вновь не  обнаружив под одеждой ничего. Омега умел и любил удивлять. Даже такой мелочью, как отсутствием не только полупрозрачных штанишек, но и привычной нижней рубашки. В это время омега ловкими пальцами избавлял мужа от одежды, выгибаясь навстречу. Оба мужчины вздрогнули, наконец, касаясь обнажёнными телами друг друга. 

– Я так скучал, – вздохнул альфа и прижал мужа к себе ещё сильнее, перевернулся, усадил омегу к себе на колени.

– Тебя не было долгих три дня. Я тоже скучал. Очень...

 Минсок проложил влажную дорожку языком от уха до кадыка, обхватил его губами, неохотно отпустил и спустился к ключицам, обжигая дыханием. Тронул мышцы на груди и легонько царапнул соски, вызывая низкий протяжный стон. Сехун гладил спину и бока мужа, спускаясь к ягодицам, становясь всё несдержаннее. Минсок завёл руки за голову и распустил волосы, которые шёлковой золотой волной рассыпались по обнажённым плечам, окутывая его тело, и отбросил заколку. Сехун тут же запустил руки в длинные волосы и мурлыкнул, опрокидывая мужа на себя.

– Чего желает господин? – Минсок качнул бёдрами, задевая низ живота альфы. Сехун зарычал и опрокинул омегу на прохладные шёлковые простыни, придавил своим весом, коленом раздвинул ноги мужа и устроился поудобнее между пышущих жаром бёдер. Минсок тут же собственнически закинул ноги на пояс альфы и прижался сильнее, с хитрой ухмылкой наблюдая за подрагивающими от желания ресницами Сехуна. Альфа сильно сжал бёдра Минсока, и поднял их под коленями, разводя в стороны, освобождая простор для действий.

– Господин желает своего мужа – это раз, – альфа проехался своим членом меж влажных половинок и довольно ухмыльнулся вспыхнувшим в глубине любимых глаз искоркам, что тут же скрылись под пушистыми ресницами. – Господин желает, чтобы его не называли господин, а стонали его имя – это два, – Сехун завёл руки омеги над головой и прижал их к кровати, удерживая, пока покрывал поцелуями лицо и шею мужа. Он чувствовал участившийся пульс венок под тонкой нежной кожей и осторожно отпустил руки, тут же ощущая проворные пальцы на своей груди и плечах. – И господин вновь желает увидеть своего омегу светящимся той самой особенной красотой. 

Минсок перестал целовать по-юношески выпирающие ключицы мужа, отстранился от желанного тела и внимательно посмотрел на Сехуна, на миг забыв об одолевающем желании, облизнул пересохшие губы:

– Правда? – несмело спросил он и тут же приглушённо вскрикнул, кусая альфу за плечо, когда тот сделал первый толчок.

 Минсок сжал бока Сехуна, до боли впиваясь ногтями в давно исполосованную кожу в боях, даже не отдавая себе в этом отчёта. И словно извиняясь, погладил подушечками пальцев шрамы, заглянул в глаза альфы, чтобы увидеть искрящийся в сумраке блеск глаз, и податься вперёд, чтоб коснуться губ и смешать дыхание. И так немного отсрочить ответ. Такой желанный и пугающий одновременно. Мазнул губами по скуле и острому подбородку и откинулся обратно на подушки от нового толчка.

– Правда, – улыбнулся Сехун, и поцеловал приоткрытые в стоне пухлые губы. – Я действительно хочу ещё детей. И тоже близнецов. А если не выйдет с близнецами, мы поработаем над этим. И не раз.

 Минсок вновь заалел щеками, как в первую ночь, словно всё ещё был тем самым девственным и нецелованным омегой. Он до сих пор в какие-то моменты страшно стеснялся Сехуна, и куда же в такие минуты девался тот смелый и дерзкий парень, который так бесстрашно встретил незнакомого окровавленного воина? Где прятался омега, чётким голосом раздававший приказы Сехуну, когда пришло время рожать, а всё демоническое и божественное воинство запропастилось? Куда девался тот Минсок, который мог просто одним взглядом, призывным изгибом губ или движением рук, вызывать сильное возбуждение у своего альфы и покорность богов и демонов? 

Минсок прикрыл ладонями пылающее лицо, Сехун не удержался и поцеловал пальчики, тыльную сторону ладоней, отнял руки и обласкал красные щёки и веки омеги, опаляя дыханием. Омега прижался виском к шее мужа и ласково провёл подушечками пальцев по напряжённым плечам. Минсок внезапно до боли жадно поцеловал мужа, мучая губы короткими укусами тут же зализывая и припадая вновь. И лишь новый осторожный толчок заставил его застонать в губы, отрываясь от покусываний. 

– Не знаю почему, но я хочу именно близнецов,  – продолжил Сехун. – Неважно, будут ли они разнополые или нет. Просто эти две частички нас, что сопят в кровати, будоражат моё сердце похлеще всех битв. И я хочу ещё детей. Возможно, я неправильный альфа.

Он замолчал, они мало говорили в постели, оставляя разговоры на потом, но сегодня он чувствовал, что надо именно так. И пока Минсок целовал его везде, куда только мог дотянуться, в виски, шею и ключицы, губы и щёки, грудь и плечи, Сехун отвечал ленивыми и осторожными толчками и тщательно подбирал слова. Секс с Минсоком, это всегда было нечто большее, нежели физическое удовольствие, это было единение душ. Когда каждая эмоция впитывалась под кожу и горела яркими метками. Он собрался с мыслями и продолжил. 

–  Я люблю тебя, Минсок.  Даже если своей любовью разбиваю тебя на частицы. Я хочу видеть, как светится мой драгоценный Великий нефрит. Хочу смотреть, как преображается твоё лицо, когда малыш толкается. Хочу вновь одевать тебя, а не только раздевать. Хочу вновь просыпаться среди ночи от хныканья и бежать стремглав за молоком той неуловимой небесной коровы, – каждое слово Сехун сопровождал лёгкими толчками и неспешными поцелуями. – А теперь довольно разговоров, пора приступать к выполнению плана.