<right><b>1 ноября, 8:30. Наши дни.</b></right>
   Хотя мелодии будильника и звонка на моём телефоне отличались, я спросонья подумал, что сегодня понедельник и растерялся, но затем, уставившись на экран, до меня дошло.

— Бро, как всё прошло?

   Судя по эхо, Кайто говорил по громкой связи. Я услышал, как он ставит чайник.

— Кажется, всё относительно хорошо, — я распахнул окно и выглянул на улицу. Лицо обдало прохладой после ночной грозы и, судя по хмурому небу, прекратилась она ненадолго. — Мы попили чай и она легла спать.

— Я очень рад, что её удалось успокоить. Держи меня в курсе, хорошо? Вся эта ситуация не даёт мне покоя.

Я промычал в трубку, потирая глаза.

— На пробежке передай Маки благодарности за то, что подвезла. И обоим вам огромное спасибо за помощь вчера.

— Ты же знаешь, что мы с Маки-ролл всегда на твоей стороне. Отныне и на стороне Каэде, — последовала короткая пауза, затем Кайто хмыкнул. — Как ты догадалася, что я иду на пробежку?

— Обычно на неё ты выходишь ровно в девять, а ещё ты прямо сейчас шуршишь упаковкой чая, который завариваешь по утрам вместо завтрака, — я лёг на подоконник, сложив голову на скрещённые руки, бормоча в рукав пижамы. — В ином случае ты просыпаешься позже и завариваешь дешёвый пакет растворимого кофе.

— Знаешь, ты действительно очень наблюдательный.

   Я кинул взгляд на полку с детективными романами в знак благодарности за воспитание во мне основных навыков дедукции.

— Маки привет.

— Хорошего дня, бро.

   Кайто мог бы позвонить мне на пару часов позже, зная, что я люблю поспать подольше, но я счёл это за справедливую расплату за то, что всю предыдущую неделю ленился сопровождать его и Харукаву на пробежках. Я потёр лицо и вернулся взглядом к улице. Окна напротив — комната Каэде. Зашторены. Видимо, всё ещё спит.

   Я прикусил губу. Она просила прийти в воскресенье. Наверное, ей нужно время для того, чтобы побыть одной.

   В доме тихо. Я пристроился на стуле на кухне, ожидая, когда закипит чайник и поджал под себя ноги. Было несколько вопросов, на которые стоит найти ответы в течении этой субботы. В моей голове отпечатались все подробности того вечера, и я, закрыв глаза и прокрутив всё произошедшее, никак не мог понять, с чего стоит начать.

   Плёнка в моей голове остановилась на моменте, когда в мою ладонь кладут ключи. Под ногтями Каэде я заметив застывшую кровь, а указательный и средний пальцы выделялись мелкими царапинами и шрамами. Я поморщился и попытался понять, что же так настораживает. Возможно, я выбрал не самый лучший конец в клубке, и всё же теперь ясно понимал, что со времён старшей школы Каэде поменялась настолько сильно, что, кажется, её настоящую познать будет довольно трудно.

   Я насыпал в чашку растворимый кофе. Если раньше я стоял в тупике, ослеплённый идеализированным образом лучшей подруги из далёкого детства, то сейчас передо мной предстал шанс разобраться в себе и помочь девушке, которая сейчас серьёзно нуждалась в друге. Сверху две ложки сахара и кипяток. Я взялся за ручку чайника, затем замер, словно ошпаренный.

« — Чай с сахаром?
— Что-то не так?
— Давно не добавляла сахар. Необычные ощущения».

   Шестерёнки в моей голове окончательно проснулись после первого глотка кофе. На ней была пижама, которую она носила пару лет назад, но в те годы в этой рубашке она не выглядела такой…

   Исхудавшей.

   Сжав в руках кружку, я поспешил обратно в комнату, забыв про тосты с джемом на столе. Уселся на кровать, скрестил ноги и подвинул ближе ноутбук. Вводя в поисковик «Растройства приёма пищи», до последнего надеялся, что ошибаюсь в своих догадках.

   И, пожалуй, впервые пожалел о своей наблюдательности.

   Меня отвлекли шторы, которые сцепились в поединке с моими волосами из-за поднявшегося ветра. Я закрыл окно и вскоре услышал, как дождевые капли барабанят по стеклу.

   Спустя двадцать минут ко мне постучались. Я прикрыл крышку ноутбука и взглянул на дверной проём, в котором показался дядя.

— Доброе утро. Уже завтракал? — поинтересовался он, анализируя мой внешний вид, тем самым пытаясь самостоятельно ответить на вопрос.

— Я поел сэндвичи с джемом, — мне не хотелось никого беспокоить, потому ответ подготовил заранее. Для пущей убедительности улыбнулся. — Там ещё несколько на кухне лежит.

   Привычка пропускать завтраки появилась у меня ещё в средней школе. Довольно скоро это начало настораживать моих опекунов, потому тётя то и дело клала сэндвичи в мою школьную сумку или настаивала на том, чтобы я задержался на некоторое время и полноценно запихнул в себя должное количество витаминов. На самом деле я был очень благодарен им за заботу, потому в старшей школе выработал в себе привычку готовить лёгкий перекус с утра.

   Сегодняшний выходной стал исключением. У меня действительно были дела поважнее. Дядя нахмурил брови, видимо, не поверив моему заявлению, но всё же отнёсся с пониманием:

— Приходи за гренками с арахисовой пастой, если что.

   Я кивнул перед тем, как дверь в мою комнату снова закрылась. И всё же для приличия нужно будет хотя бы рассказать о вчерашней вечеринке.

   Вернувшись взглядом к ноутбуку, я ещё некоторое время покопался в поисках дополнительной информации, чтобы окончательно удостовериться в том, что Каэде на протяжении долгого времени умудрялась ото всех скрывать булимию. Тяжко вздохнув, я захлопнул крышку ноутбука и лёг на спину, раскинув руки. Пару минут наблюдал за каплями на стекле и их безудержным танцем, затем собрался с силами и последовал на кухню.

— Как прошёл вчерашний вечер? — спросила тётя, укладывая на сэндвич с арахисовой пастой дольки банана.

   Я редко скрывал что-то от опекунов касаемо событий в моей жизни, но сейчас пытался придумать, как же рассказать о произошедшем так, чтобы это звучало не столь абсурдно.
— Всё бы ничего, если подруги Каэде не решили испортить вечер.

— Что произошло? — поинтересовался дядя, который так же не разделял мою любовь к плотному завтраку и доедал свою порцию хлеба с джемом. Тётя же продолжала накладывать ингредиенты на свой кусок хлеба: теперь в ход пошли орехи. Когда она услышала имя Каэде, то очень забеспокоилась и уставилась на меня, ожидая подробностей.

— Её очень подло подставили, — я уныло жевал завтрак, так как снова погрузился в раздумия насчёт её болезни. — Маки и Кайто отвезли нас домой, я проводил её до дома и пообещал прийти в воскресенье.

   Я поднял глаза на тётушку, что тяжко вздохнула и покачала головой. Она нахмурила брови, не решаясь расспрашивать о подробностях.

— Как думаете, стоит ли зайти к ней сегодня вечером? — взгляд снова убежал от зрительного контакта. — Очень переживаю за неё.

   Я просто вдруг почувствовал, что если не проведаю её сегодня, то не смогу нормально заснуть ночью.

— Хуже от этого не будет, поэтому стоит попытаться, — эти простые слова дяди сыграли для меня роль спасительного якоря. Довольно часто я слишком сомневался в собственных решениях, потому обращался к кому-то просто для того, чтобы убедиться в их правильности.

— Подростки такие жестокие, — подметила тётя, посыпая свой сэндвич корицей. — Каэде не заслужила того, чтобы ей делали больно близкие люди. Позаботься о ней, Шуичи.

— Обязательно.

Заодно можно будет поинтересоваться у неё насчёт ключа. В конце концов, это будет лучше, чем снова утопать в собственных догадках, когда есть возможность спросить напрямую.

<center>***</center>

   Где-то в начале шестого вечера я был у двери в квартиру Каэде. На этом самом месте я стоял ещё вчера, но сейчас, оказавшись здесь снова, ощущал неприятное напряжение, что просачивалось из дверных щелей.

   Мне открыла её мама: приятная и невысокая на вид женщина. Она всегда относилась ко мне тепло, но, увы, довольно редко бывала дома из-за работы.

— Шуичи, дорогой, прости, но Каэде попросила, чтобы сегодня её никто не беспокоил сегодня, — она выглядела весьма взволнованной. Я ещё некоторое время топтался у входа в квартиру, задавая уточняющие вопросы, но в результате всё же сдался. Сжал в кармане брюк ключ, когда дверь передо мной захлопнулась.

   Я надеялся на то, что с ней всё будет хорошо.

   Интересно, она ела что-нибудь сегодня?

   Остаток дня я провёл в некотором замешательстве и тревоге. Смотрел в потолок, лёжа на кровати и думая о завтрашнем дне. Спустя час бездельничества сел за уроки, справился с ними за полтора и принялся вышагивать по комнате. Вскоре повисшее напряжение совсем осточертело.

Я распахнул окно, окунув голову под струи дождя, пытаясь остудить её.

   «Так намного лучше» — подумал я, выжимая мокрые волосы и убирая с глаз прилипшие пряди. Звон колокольчиков у окна Каэде перебивал пронзительный ветер. Я вздохнул и закрыл окно.

   Самая бессмысленная суббота в моей жизни, которую я провёл на иголках. Долгожданный сон к трём утра показался настоящим спасением.

   Утро воскресенья на первый взгляд повторяло все подробности вчерашнего. Разве что сегодня тостам с джемом я предпочёл тарелку овсянки с ягодами, которую моя тётя так расхваливала. Я разглядывал плавающую в каше голубику, ковырял завтрак ложкой и с каждой секундой ощущал, как в глубине души, словно лавина, накатывает неприятное чувство.

   Что-то не так.

   По жизни я следовал принципам логики и отрицал почти любое ощущение, не имеющее оснований, взваливая это на тревогу. Но в этот раз интуиция всё же не подвела.

— Как пропала?

   Я снова оказался у квартиры Каэде, собравшись перед этим впопыхах и толком не расчесавшись. Меня сразу напрягла полицейская машина, что стояла у дома. Мать девушки, растерянно качая головой, пыталась сдержать слёзы.

— Вчера вечером она пожелала мне спокойной ночи. Наутро её уже нет. Несколько вещей в шкафу пропало, нет рюкзака, зубной щётки и обуви. Постель заправлена.

   Я схватился за косяк двери, пытаясь справиться с нахлынувшей тошнотой и паникой. Потёр лицо рукой и сделал глубокий вдох.

— Друзья… Вы звонили её подругам?

— С этим будет разбираться полиция, — женщина кивнула в сторону коридора, где полицейский разговаривал с отцом пропавшей.

   Я разглядывал узор на плитке подъезда, не в силах сосредоточиться хотя бы на одной мысли, что роем разразились в моей голове.

— Шуичи, тебе известно хоть что-нибудь? — в женском голосе я почувствовал нотки отчаяния.

   Её слова эхом раздавались в моей голове. Взгляд мутный. В голове пусто. В ушах гудит.

— Я… — в горле пересохло. — Мне кажется, что я совсем ничего не знаю о Каэде.

   Это была горькая, но самая настоящая правда, которая являлась не ответом на поставленный вопрос, а осознанием, что возникло в голове и было вынуждено сорваться с губ. Я вяло развернулся на пятках и последовал к лестничному пролёту, хватаясь за перила. Ключи от её квартиры звенели в кармане ветровки в такт моим шагам.

   Каэде Акамацу, что за игру ты затеяла?

   Я сидел на скамейке у подъезда: запах асфальта после дождя был одним из моих самых любимых, что позволяло немного прийти в себя. Лужа под ногами то и дело содрогалась, образуя расплывающиеся круги, когда я беспокоил её гладь носками обуви.

   Просидев в полнейшей тишине некоторое время, я набрал номер Кайто. Уж очень не хотелось портить его всегда позитивный настрой столь внезапной и неприятной новостью, но всё же Момота почувствовать в моём голосе дрожь и потребовал объяснений. Я решил не сдерживаться и вывалил всё по фактам, пытаясь не смотреть на собственное отражение в луже, дабы не видеть своё растерянное и глупое выражение лица во время этого душеизлияния.

— Одного не могу понять, — сказал он, когда я замолчал, наговорив за эти пару минут больше, чем за последний месяц. — Зачем ей приглашать тебя в гости в воскресенье, если она сбежала?

— Без понятия… — пробормотал я и взлохматил волосы, затем тяжко вздохнул. — Ничего не понимаю. Может, она решила сбежать уже в субботу или этой ночью?

— Бро, я не очень хорошо знаю Каэде, но вряд ли бы она решилась вот так просто оставить тебя. Может, она и была подавлена, но явно не та девушка, что станет тянуть за собой другого, упав в грязь.

Я потёр лоб и поднялся со скамейки. Ноги затекли, поэтому я решил пройтись вдоль дома, разминая их.

— Думаю, в этом ты прав. Этому должно быть логическое объяснение.

Из дома вышли родители Каэде в сопровождении полицейского. Машина покинула дворик. Видимо, они поехали писать заявление в участок.

— Разве заявление не пишут спустя сутки после пропажи? — спросил я сам у себя, но Кайто подумал, что вопрос был для него:

— Так и есть, но мне кажется, что родители Каэде отчаялись и пытаются сделать всё, что в их силах.

— Что же… — я почесал затылок и поднял голову вверх, к окну девушки. Вдруг мой глаз зацепило что-то, чего буквально вчера на окне не было.

— Шуичи, ты там в порядке? Ты издал очень странный звук, похожий на кряканье.

— Разве? — я зажал рот, затем прыснул от смеха. — Кайто, прости, я тебе перезвоню. Мне кажется, что весь этот побег Каэде был спланирован заранее.

   Внезапное тепло и счастье окутало меня с ног до головы. Кажется, это чувство называлось надеждой.

— Жду ответы на возникшие вопросы в ближашее время, бро.

   Сбросив вызов, я побежал домой, чтобы разглядеть потенциальную подсказку с лучшего угла обзора.

   На окне висел плакат. Если быть точнее — чехол виниловой пластинки. Наши дома находились достаточно близко друг к другу, чтобы я чётко увидел изображение группы «The Clash». Эту пластинку Каэде подарили достаточно давно: мы даже слушали несколько композиций вместе. Я слез с подоконника и закусил губу. Потянулся за ключами от чужой квартиры, что лежали в кармане.

   Кажется, Каэде решила устроить для меня квест в реальной жизни. С какой целью — пока что не понятно. По крайней мере теперь было чётко ясно, что этот побег она планировала уже очень и очень давно.

   Я ринулся обратно к дому напротив, перепрыгивая через одну, а то и две ступеньки. Вот бы родители Каэде не вернулись раньше времени!..

   Добежав до нужного этажа, я знатно запыхался. Пытался отдышаться, пока вставлял ключи. В замочную скважину попал с третьего раза, прокрутил замок и вошёл. У порога застыл, пытаясь вспомнить, как сделать так, чтобы не оставить после себя следов пребывания в чужой квартире.

   Мозг начал серьёзно воспринимать происходящее лишь когда я оказался в комнате девушки. Картина её комнаты, что запомнилась мне с ночи пятницы, теперь заиграла тёплыми дневными цветами. Кровать заправлена. Я в комнате совершенно один.

   Эта пустота и тишина давили на меня: казалось, будто я оглох и не услышу внезапного поворота ключа, когда родители сбежавшей вернутся с участка. Я замотал головой, затем решил поискать в комнате убежище на случай, если опасения сбудутся.

   Я нагнулся и осмотрел пространство под кроватью, отодвинув свисающий плед. Кажется, в компании пары ящиков получится полноценно скрыться от угрозы. Для пущей убедительности я залез в укрытие и удостоверился в том, что места здесь хватит даже на двоих. Некоторое время пролежал в позе эмбриона, вдыхая комнатную пыль и глядя на тонкую полоску света, что просачивалась между тканью пледа и полом.

   Кажется, в тот момент я был не против остаться там навсегда.

   Когда ткань ветровки всё же собрала всю пыль с пола, я вылез наружу и открепил чехол пластинки от стекла. На обратной стороне, где напечатаны композиции, розовым маркером была подчёркнута строка с песней «Should I Stay Or Should I Go?».

   Символично.

   Я вздохнул и подошёл к тумбе с проигрывателем. Сдул пыль с крышки, открыл устройство, вставил пластинку. Игла, коснувшись поверхности винила, сначала скрипнула, затем начала воспроизводить мелодию.

   Усевшись на стул, я задумался. Что же этим хотела сказать моя пропавшая подруга? Она просто хотела, чтобы я проник к ней в дом и послушал музыку?

   Я закрыл глаза и постукивал пальцами по поверхности стола в такт. Затем поднял веки и обратил внимание на упаковку. Осмотреть её внимательнее не помешает.

   Что и стоило ожидать, глянув внутрь: там лежали бумажки. Вырванные из школьных тетрадей листы в клетку.

Записки с угрозами.

   От содержания меня передёрнуло. Судя по извивистому почерку, писала девушка, в состоянии гнева или сильного волнения: в своё время дядя рассказал мне о психологии почерка, потому мне иногда удавалось угадывать некоторую информацию об авторе записей по его стилю письма.

   В них говорилось о каком-то парне, который, судя по всему, был очень важен авторке записок. Скорее всего речь шла о ревности, так как Каэде угрожали о том, чтобы более она с упоминаемым молодым человеком не водилась.

   Я откинулся на спинку стула и углубился в чтение. Закончил задолго после того, как пластинка завершила играть. Только что в мою копилку познаний о Каэде прибавилась ещё одна типичная причина подросткового суицида.

   Я замотал головой, стараясь не думать об этом. Итак, она явно хотела, чтобы они были обнаружены и прочитаны мною. Скорее всего Каэде решила таким образом рассказать обо всём, что происходило с ней в течение старшей школы перед тем, как снова посмотреть мне в глаза. Выходит, что для того, чтобы найти её, мне предстоит пережить заново почти три года её глазами.

   Вполне логично, что она скрывала все тёмные стороны школьной жизни от близких и друзей: попав в оковы и набравшись компроматов на себя, ей ничего не оставалось, кроме как вести себя так, как нужно другим.

   Иначе случится то, что случилось в пятницу.

   Теперь нужно разобраться с самой песней. Хоть она и отсылалась на поступок пропавшей, в ней должно быть что-то, что станет следующей подсказкой.

   Игла вернулась на пластинку. Нужно снова её послушать. Мои брови сдвинулись к переносице в задумчивости, мозг отчаянно искал ответ, а его отсутствие постепенно выводило из себя. Чтобы хоть как-то успокоиться, ноги стали носить меня по комнате, пока я резко не притормозил у книжной полки над кроватью.

   Готов поклясться, что книги в пятницу не стояли там: во время нашей с Каэде беседы в пятницу я прожёг взглядом всё окружающее пространство, только бы избежать прямого зрительного контакта.

   И так, в моих руках книга, что помечена розовой наклейкой-флажком с названием «Должен ли я остаться или должен идти: выжить в отношениях с нарциссом». Это что, книга для саморазвития?

   Я раскрыл её на содержании в надежде на то, что замечу там какие-то пометки, но, увы, там их не обнаружил. Зато, пролистав книгу, мне на колени упало несколько засушенных ромашек (Каэде любила заваривать с ними чай) и новые записки. Сложенные в два раза листы, вырванные из блокнота. Я развернул один из них и понял, что это записи из личного дневника.

   Все найденные листы были разложены на столе в хронологическом порядке, и некоторое время я сидел на стуле неподвижно в ожидании решительности на то, чтобы познать очередной секрет Каэде. Сколько ещё трудностей ей пришлось пережить? Я представил, как она сидит за столом или в кровати и записывает все переживания на бумагу, после чего прячет под матрац.

   К сожалению, содержание дневника полностью соответствовало названию книги, которую мне удалось найти. Судя по датам, в начале старшей школы у Акамацу вместе со статусом появилась популярность, и это ей явно не нравилось. Постепенно характер записей менялся, появлялись противоречия и неуверенность в собственных убеждениях. Читая всё это, я чувствовал себя так, будто качусь с горы в виде шара, что постепенно набирает в себя снег, становится тяжелее и летит в пропасть всё быстрее.

   Во втором классе старшей школы у неё появился некто, кто очень привлекал её внимание. Читая об этом, у меня не возникало никаких отрицательных чувств, а лишь глубокое сочувствие по отношению к Каэде, так как понимал, что она связалась не с тем человеком.

Спустя полчаса чтения я отвлёкся и потёр виски. В пустой комнате постепенно накалялась обстановка, и я, собравшись с силами, всё же дотянул до кульминации истории, где девушка выплёскивает скопившиеся эмоции после расставания. Я покачал головой и перевернул последний лист. Там, кажется, начиналась другая запись, но поверх неё розовым маркером выведено изображение ветряного колокольчика и прикроватной тумбы.

   Здесь долго думать не нужно. На радостях я распахнул окно, свежий воздух наполнил комнату и впустил вместе со свежестью надежду на благополучное завершение поисков подруги. Возможно, Каэде рассчитывала на то, что во мне появится тонны противоречивых чувств и желание осуждать девушку за её неправильные поступки. В этом она ошиблась: единственное, что мне хотелось сделать, это обнять и сказать, что всё будет хорошо, как это множество раз делала она сама для меня.

   Но одна маленькая деталь, которую не учла Каэде, когда продумывала для меня столь увлекательную миссию.

   О подоконник тяжёлыми каплями забарабанил дождь.

   Гроза, что почти не прекращалась уже три дня, сдула с гвоздя мой ключ к пропавшей подруге. Я опустил голову вниз, и перед моими глазами ровным рядом выстроились пустые мусорные баки. Мусоровоз приезжает каждое утро, опустошает их от никому ненужного хлама и исчезает навсегда.

   Я захлопнул окно и сел на пол, пустым взглядом уставившись в стену. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, затем я решил обратить внимание на вторую часть головоломки. Осмотрев прикроватную тумбу, обнаружил замок на верхнем ящике. Выходит, к колокольчикам был прикреплён ключ.

   Меня обдало жаром, затем внезапным холодом. К горлу от волнения поступила тошнота, и я уже подумывал о том, чтобы научиться искусству взламывания замков, когда в голове нарисовалась картинка прошедшего вечера.

   Низкорослый парень в клоунской маске, что ловко подцепил отмычкой замок и открыл дверцу автомата с напитками.

   Я громко простонал, понимая, что придётся проявить всю свою харизму и ловкость для того, чтобы найти незнакомца и попросить взломать замок в тумбочке чужого дома.

<center>***</center>

<right><b>7 лет назад.</b></right>

— Каждый в этом мире заслуживает того, чтобы быть защищённым, Шуичи.

   Каэде бросает небольшую порцию корма для уток в пруд. К ним подплывает несколько утят, и один из них с довольным кряканьем хватает на лету несколько зёрен, которые бросил Шуичи. Девочка хохочет и наклоняется над перилами, разглядывая птиц.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать о том, что мне не стоит бояться своих ошибок и обращаться за помощью, но…

— Что «но»? — переспрашивает Акамацу, подталкивая друга к завершению реплики.

   Сайхара ещё несколько секунд не решается говорить, затем кашлянул и продолжил:
— Я бы тоже был бы рад защитить тебя или поддержать. Знаешь, протянуть руку помощи на случай, если понадобится поддержка. Нельзя ведь всё на свете взваливать на собственные плечи!

Каэде улыбнулась и кивнула. Девочка, что любила справляться с собственными проблемами и трудностями сама, вызывала у Шуичи уважение, но в тоже время возникало чувство, что где-то глубоко внутри она иногда нуждается в поддержке.

— Когда будет случай, я обязательно помогу тебе, хорошо?

<tab>Акамацу высыпала остатки корма в озеро под одобрительное кряканье, потрусив пакетом.

— Я доверяю тебе, Шуичи. Поэтому, если мне понадобится помощь, я обязательно обращусь к тебе за ней, — она протянула мальчику мизинец. — Обещаю!

   Сайхара, улыбнувшись в ответ, скрепил собственный мизинец с чужим.

— Если нарушу обещание, придётся проглотить тысячу иголок!

   Лицо мальчика моментально помрачнело.

— Мне не нравится эта фраза.

   Каэде лишь посмеялась в ответ на слова друга и напомнила о том, что он забавный.