Я смотрела на Сехуна в ожидании какого-то логического продолжения нашего диалога, но парень молчал. Он не мигая смотрел на меня, а в его глазах отражались пляшущие от легкого сквозняка огоньки свечей. И только блондин приоткрыл рот, чтобы что-то произнести, как раздался хлопок входной двери.

– Сора, я дома!

Лицо Сехуна тут же вытянулось в немом вопросе.

– Мама вернулась!.. – пролепетала я, когда за дверью послышались ее приближающиеся шаги. – Вот черт! Если она сейчас зайдет, мне хана! Тебя нужно спрятать! – ругнулась я, подскакивая с места.

– Но куда? – шептал юноша с улыбкой на лице. Его, судя по всему, эта ситуация явно забавляла.

– Не знаю! – паниковала я, оглядывая комнату на предмет укрытия, но в голову не пришло мысли лучше, чем спрятать его в собственной постели.

– В кровать! Быстро! – решительно произнесла я, а у Сехуна аж глаза округлились от моего выбора.

– Что?! Вот так сразу?! У тебя же вроде как парень есть!..

– Не время шутить, придурок!

Схватив за шиворот, я толкнула его под одеяло. Сама же задула свечи, чтобы тело соседа было как можно менее заметным, и запрыгнула следом. Едва мы успели улечься, как дверь моей комнаты приоткрылась, и на пороге со свечой в руках появилась мама.

– Дочка, ты уже спишь? – спросила она в темноту комнаты, на что я нарочно ответила сонным голосом, будто бы меня только что разбудили.

– Да, уже легла... А ты давно вернулась?..

Под конец фразы я едва не взвизгнула. Пижамная майка предательски задралась, пока мы в авральном режиме запрыгивали в постель, и прохладная ладонь Сехуна случайно скользнула по оголенному боку.

– Да! Представляешь, госпожа Ким так расстроилась из-за того, что ты не пришла со мной! Хотела на тебя полюбоваться... Спрашивала, не нашла ли еще себе жениха?

– Чего?! – удивленно выпалила я. – Эта женщина до сих пор лелеет идею свести меня со своим сыном?

– Ну... Минсок вырос порядочным юношей! Этого у него не отнять... Но у тебя ведь есть Лу, правда? – женщина игриво подмигнула.

– Мама! – не выдержала я, стыдясь, что это слышит и Сехун, который тихонько хихикал где-то в районе моих ребер.

– У вас же все хорошо? Вы сегодня какие-то мрачные были, весь вечер в комнате просидели...

– Да все отлично, но давай об этом завтра поговорим. Я так устала и хочу спать... – притворно зевнув, я сделала вид, что на ходу засыпаю. Нужно было сворачивать этот провокационный разговор, пока сосед не успел выслушать всю нашу с Ханем историю знакомства от и до.

– Знаешь, я бы не отказалась от такого зятя... – бросила мама напоследок и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Едва ее шаги затихли, как О откинул одеяло в сторону и безмолвно затрясся от разрывающего его изнутри смеха. Он был похож на хлопушку, готовую в любой момент дать залп и разразиться диким хохотом.

– Ну и чего ты ржешь?! – шикнула я на парня и, поправив майку, заново зажгла свечи.

– Твоя мама просто бомба! Мы не знакомы лично, но она мне уже нравится! – кое-как выдавил из себя блондин, продолжая смеяться сквозь слезы. – Про зятя это она, конечно, дала жару!

– Тебя не касаются наши разговоры! Сделай вид, что ничего не слышал, ясно? А теперь вали из моей постели! Мама уже точно не вернется... – отсаживаюсь чуть поодаль от гостя.

– Но тут так мягко... Я не хочу снова ложиться на полу! – канючил кареглазый, приподнявшись на локтях. – Ой! А что это у тебя?! – в его голосе резко проскочило удивление.

– Где? – я тут же обернулась к нему.

– Да вот же, на плечах... Синяки, что ли? – пытаясь рассмотреть оставленные Ханем в порыве гнева следы, Сехун придвинулся ближе. – Откуда они у тебя? Будто кто-то руками хватал...

– Не важно... – оборвала я его и тут же плюхнулась спиной на кровать, чтобы он перестал меня так пристально рассматривать.

– Это твой так называемый парень сделал? – холодно спросил сосед, все еще не сводя с меня глаз. – Хотя бы скажи, за что он так с тобой? Если это из-за меня, то...

Мне не хотелось лишний раз вспоминать сегодняшний инцидент с Лу, потому что все недоразумения уже были улажены и ворошить это грязное белье по новой не было никакого желания. Но Сехун ведь не успокоится, пока я ему все не объясню?

– Хань просто обо мне беспокоился...

– А! Так вот, как это теперь называется?! Беспокоился... – кареглазый с особой едкостью выделил последнее слово.

– Эй! Он вообще-то всю ночь не мог до меня дозвониться, а когда узнал, что я ночевала у тебя, разумеется, немного вспылил... – я старалась найти своему парню оправдание, однако сосед был непреклонен.

– И это по-твоему «немного»?! Да у твоего Ханя явно проблемы с доверием, раз он так бурно на все реагирует! Ты не его собственность... Какого черта он поднимает на тебя руку?! Мог бы и мне морду набить, раз так кулаки чесались...

– Ой, можно подумать, ты на его месте вел бы себя как-то иначе?

– Серьезно?.. – блондин презрительно выгнул бровь и, кажется, в самом деле оскорбился подобным сравнением. – Хорошего же ты мнения обо мне...

Уставившись куда-то в сторону, юноша неосознанно нащупал мою ладонь под одеялом и тут же переплел наши пальцы между собой. Жест, на удивление, вышел настолько спонтанным и непринужденным, словно для нас обоих это была вполне обыденная ситуация.

В итоге, я не только не одернула руку, но еще и поймала себя на мысли, что опять на него пялюсь. Эти его задумчивые глаза, поджатые губы и острые скулы так и притягивали взор. Мысленно надавав себе за это оплеух, я слегка прочистила горло, а затем все-таки решилась спросить:

– Ты так и не рассказал, почему тебя отправили жить в этот дом...

В тот же миг лицо Сехуна переменилось. Он посмотрел на меня с таким смирением и растерянностью, что я не знала, куда себя деть от неловкости.

– Это долгая история... – юноша старательно выжал из себя улыбку, но было видно, что ему неприятно говорить на эту тему.

– И насколько же долгая? – приподнимаюсь и сажусь напротив.

– Настолько, что тянется уже лет десять... – мрачно ответил он, а затем резко запрокинул голову. – Боже! Поверить не могу, что держу это в себе уже долбанные десять лет! Должно быть, я ужасен, раз даже друзья не знают, какой я на самом деле...

– Ну ты чего?.. У всех нас есть свои секреты, – руки сами потянулись к его лицу, заставляя сосредоточиться на мне. – Если не хочешь говорить, настаивать не стану... – мне становилось за него тревожно.

Искренняя радость и остатки веселья вконец улетучились. По одному внешнему виду было ясно, что Сехуну не по себе, но он, как ни странно, продолжил.

– Порой, незнакомцам рассказываешь больше, чем самым близким людям... Пусть это будет непросто, но я хочу выговориться! Хочу поделиться этим с тобой... – пронзительный взгляд шоколадных глаз и слова, от которых у меня в груди все на секунду замерло. – В общем, у меня не очень хорошие отношения с родителями... У тебя, как я успел заметить, тоже в семье не все гладко... Где твой отец?

– А это тут при чем? – я немного в штыки восприняла его вопрос, потому как мне не хотелось бередить старые раны, но откровенность требовала взаимности. – Он умер от инфаркта, когда я была маленькой... Для нас это стало настоящим ударом. Мама иногда настолько замыкалась в себе, что вообще переставала разговаривать. Я плакала, но изо всех сил старалась ее поддерживать. То был самый болезненный период в нашей жизни...

– Соболезную твоей утрате, – сожалеюще произнес он. – Выходит, ты тоже знаешь, каково это – терять родных...

– Тоже? – я удивленно вскинула брови.

– Да. Мои родители погибли в аварии тринадцать лет назад...

– Ох! Прости, я и не думала... – выдержав небольшую паузу, я продолжила. – Но тогда...

– Что? Откуда у меня куча денег, шикарный дом и дорогая тачка? – прервал меня блондин. – Это все подачки от приемных родителей. А вернее, от отца...

– Так тебя усыновили?..

– Ага... Когда мне было двенадцать, я приглянулся одной богатенькой семейке, у которой не могло быть детей. Они с радостью забрали меня из детского дома лишь потому, что им нужен был хоть какой-то наследник... Но вот незадача! Сынок-то попался бракованный, – пожал плечами Сехун.

– О чем ты? – я не понимала, что он имеет в виду.

– Откуда у меня, по-твоему, боязнь темноты? – вот это, конечно, вопрос на миллион.

– А мне почем знать? – ответила я, пожав плечами.

– Ты неплохо угадываешь! Хочу послушать твою версию...

– Эм... Ну раз у тебя было счастливое детство и любящие родители, а усыновили тебя уже с этой фобией... Могу предположить, что в детдоме тебе пришлось несладко...

– Бинго! – хлопнул в ладоши кареглазый, снова скрывая за маской безразличия свои истинные чувства. Я даже представить не могла, как ему сейчас, должно быть, трудно об этом говорить, но он не останавливался и все продолжал делиться наболевшим.

– За три года, что я провел в этом аду, гордо именуемом детским домом, наша воспиталка, которую и на пушечный выстрел нельзя было к детям подпускать, искалечила психику стольким ребятам, что и не счесть... Одних эта дрянь била за непослушание мокрым полотенцем, чтобы не оставалось следов, других – могла оставить голодными на целый день...

Я слушала Сехуна, затаив дыхание, и просто не могла поверить, что такие вещи действительно происходят в реальной жизни. Сам он словно говорил о незнакомце, но никак не о себе.

– Мне, как особо отличившемуся, повезло меньше остальных... За то, что я однажды разрисовал ее пальто фломастером чисто из мести за наказанного друга, она стала запирать меня на ночь в туалетной кабинке... Я спал, сидя на холодном кафельном полу, шугаясь любых посторонних звуков. Страх прогрессировал, и с каждым днем я все больше боялся наступления темноты, потому что знал, что за этим последует: ночь в туалете, и очередной припадок, после которого в кровь искусаны губы, а мышцы ломит от судорог... Это продолжалось где-то на протяжении двух с лишним лет. Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, в каком примерно состоянии я тогда находился – забитый и запуганный ребенок, до которого никому нет дела...

Сехун нервно сжимал в руках одеяло, теребил пальцы, периодически дергал себя за ухо. Делал все, чтобы немного себя успокоить.

– Когда меня чудом забрали из той дыры, я был невероятно благодарен своей новой семье! Пусть мы не были родными по крови, но меня всячески холили и лелеяли. Это, безусловно, подкупало... Я стал чувствовать себя намного лучше, но фобия, разумеется, никуда не ушла. Да и маму настораживало то, что я постоянно сплю при свете. В итоге, после неудачного эксперимента с темной ночью кабинет психотерапевта стал едва ли не моим вторым домом. Из меня хотели сделать нормального человека, но терапия так и не помогла до конца. Лишь научила более-менее себя контролировать во время чертовых панических атак... Однако, как видишь, иногда случаются промашки.

Гость глубоко вздохнул, переводя дыхание, а я, более не в силах сдерживать свои эмоции, зашмыгала носом. По щекам покатились соленые капли, оставляя за собой влажные дорожки. Увидев мои слезы, Сехун опешил.

– Почему ты плачешь, Сора? – длинные пальцы юноши тут же смахнули слезинки с моего лица. – Не стоит меня жалеть... Просто судьба не всегда справедлива, и даже сейчас я здесь лишь потому, что жизнь в очередной раз выбросила меня на обочину...

– Серьезно?.. Что может быть хуже того, что с тобой уже произошло? – тихо спросила я, продолжая всхлипывать.

– Теперь моя нынешняя семья трещит по швам... Бесплодный папаша каким-то невиданным образом умудрился обрюхатить свою любовницу, и оказалось, что это мальчик. Какое счастье, не правда ли?! Ради кровного наследника этот подонок бросил мою мать, а меня на время разборок сплавил куда подальше, чтобы не путался под ногами! И это ничего, что у меня тут от одиночества окончательно может крыша поехать... У него ведь будет родной сын, а усыновленный уже не так важен... – сквозь зубы процедил О, старательно фильтруя свою речь, чтобы случайно не обласкать мужчину отборным матом.

– Сехун... – протянула я, а в уголках глаз снова запеклись слезы. Не сдержавшись, я обняла блондина и уткнулась носом куда-то в область его шеи. Он слегка смутился, но все же обвил руками в ответ, неспешно поглаживая теплыми ладонями по спине.

Меня буквально разрывало на части от негодования. Вся эта ситуация была настолько вопиюще несправедливой, что хотелось злиться на всех и каждого, кто был хоть как-то причастен к его горю. Мои страдания от потери отца не шли ни в какое сравнение с тем, что испытал этот парень еще будучи беззащитным ребенком.

– Как ты вообще не сломался?..

– Благодаря таким людям, как ты... Уж в этом плане мне повезло! – я не видела его лица, но могла поклясться, что его губы растянулись в счастливой улыбке. – Давай уже спать?.. – юноша улегся поудобнее и со всей нежностью притянул меня к своей груди.

Вряд ли это было допустимо, учитывая, что мы с Ханем только сегодня начали встречаться, но эта близость сейчас казалась настолько нужной и правильной, что тело не смело ей противиться. После откровенного диалога нам обоим нужно было прийти в себя, и дружеские объятия способствовали этому как нельзя лучше. 

Хотя такими ли дружескими они были?