— Чимин! — кто-то зашипел и принялся трясти его за плечо.

Сонный Чимин не понимал, что происходит, где он находится — его разбудили сразу после того, как он уснул. Над ним нависал взмыленный Мин Юнги.

— Что? — прохрипел Чимин, пытаясь спрятаться под одеялом. — Сколько времени?

— Рано ещё, — Юнги бесцеремонно стянул с него одеяло. — Тебе надо вставать. Есть новости про Кармен.

Чимин старательно сдерживал недовольное ворчание, когда накидывал пальто поверх своей ночной рубашки, после чего, спотыкаясь, прошёл за пианистом в директорский офис. Яркий огонь свечей резал глаза, а руки определённо нуждались в смене повязок.

Оба директора, ожидающие их в офисе, были одеты во вчерашнюю одежду, и казалось, за всю ночь они ни на секунду не сомкнули глаз. Мадам Жири отсутствовала.

— Чимин, — поздоровался Намджун, потирая глаза. — Доброго утра.

— Доброго, — неуверенно ответил Чимин. — Почему меня сюда пригласили?

Директора переглянулись с заметной невооружённым глазом тревогой.

— Как тебе известно, отзывы о нашей постановке… не радуют.

Чимин молча кивнул. Они собираются отменить Кармен? По этой причине собрание?

Сокджин кашлянул, что-то тихо сказал Намджуну на корейском. Они несколько секунд разговаривали. Не сразу Чимин понял, что Намджун напоминает Сокджину французские слова. Должно быть, они сильно утомились.

— Мы меняем распределение ролей, — наконец объявил Сокджин. Говорил он как-то напряжённее, чем обычно.

Чимин растерянно моргал, не понимая, к чему он клонит, поэтому Сокджин вытянул из кармана письмо и положил перед ним на стол. Всем здесь было известно, что Чимин неграмотный, но он сразу узнал красные чернила, которые видел в прошлый раз на записках. Призрак.

Тэхён.

— Он отправил ещё одно письмо, — пояснил Намджун, — где изложил риски и потенциальную выгоду от изменения партии Кармен, чтобы музыка подходила твоему тембру. И… если учесть, как всё складывается сейчас…

— Давай скажем коротко: терять нам практически нечего, — подсказал Юнги. Он пожал плечами, стоя у стены: — Если он в тебя верит, тогда можем поверить и мы.

На этот раз Чимин находился не в том положении, чтобы спорить. В то время как сам он бы по-прежнему предпочёл быть лучшим певцом в плохом шоу, директора явно уже приняли решение. А в долгосрочной перспективе их расположение вполне могло обеспечить ему много больше, чем талант.

— Хорошо, — ответил он. — Я это сделаю. Но вам придётся найти мужчину, согласного играть со мной Дона Хозе.

Намджун вздохнул:

— Да, я понимаю. Сейчас из баритонов у нас есть только мсье Бергер.

— Вряд ли он положительно отнесётся к тому, чтобы его соблазнял другой мужчина, — Чимин устало потёр глаза. — И неважно, будет это частью выступления или нет.

— Мы не предоставим ему выбора, — отрезал Сокджин с такой уверенностью, что Чимин больше не посмел возражать.

— Вот, — Намджун протянул ему очень знакомую стопку нот — тех самых, которые Тэхён написал для него несколько недель назад. Тех самых нот, которые Чимин пытался затоптать.

Если честно, за свои действия в тот вечер он испытывал лёгкий стыд. Чимин вовсе не жалел о них, но всё же было неловко.

— Это он их вам отправил? — спросил он, и Намджун мрачно кивнул.

— Ты справишься за день, Пак Чимин? — спросил у него Юнги.

Чимин молча разглядывал ноты. В горле неумолимо поднималась волна паники, но вместе с паникой было что-то ещё.

Если он справится, тогда оперный театр навеки останется у него в долгу.

— Не могу говорить за остальных артистов, — осторожно начал Чимин, расправив плечи и подняв взгляд на пианиста, — но я справлюсь.

Юнги кивнул:

— Тогда пойдём.

В сутках было слишком мало времени, чтобы увязать в слухах и сплетнях. К завтраку, когда все проснулись, Чимин уже успел отрепетировать песни для первой половины оперы. Получалось не безупречно, конечно, идея была рискованная, но его не покидало отчётливое ощущение, что он впечатлил всех в разы сильнее, чем когда-либо удавалось Адель.

Хосок пришёл в полдень. Хоть Юнги явно сообщил ему заранее, он всё равно несколько минут скакал вокруг Чимина, сияя от радости:

— Ты не представляешь, какое это облегчение, — шептал он. — Эта бедная девочка была… ну, мы все видели, как она выступала.

Мсье Бергер всем своим видом выражал скептицизм, и всё же он согласился на роль Дона Хозе. Ему явно было неловко играть романтичные сцены с мужчиной, но Чимина это совершенно не волновало. Ему выступление было необходимо: если оно состоится, директора останутся перед ним в долгу. Цена за долг будет немалой, однако она окупится.

Ничто не вернётся на круги своя. После такой Кармен Чимина запомнят. Зауважают.

И, возможно, отчасти этому успеху поспособствовал Тэхён.

Костюмеры были как всегда любезны — женщины успели проникнуться к Чимину тёплыми чувствами. Они закололи на нём булавками просторную юбку и отыскали старый потрёпанный парик, который пообещали к вечеру привести в надлежащий вид, чем Чимина рассмешили. Ещё они нашли лежащую где-то неподалёку красную розу, перевязанную чёрной лентой, и заткнули цветок ему за ухо.

Опера состояла из двадцати семи песен, большинство из которых исполняла Кармен. Казалось, невозможно выучить столь многое за жалкие двенадцать часов, но Чимин был настроен решительно. Он не сомневался, что справится.

Часы утекали один за другим. Чимин слышал, как о нём шепчутся девушки: обсуждают, мол, он украл роль у Адель, говорят, как это несправедливо. Ему пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Только потому что Адель была недостаточно умна и не могла понять, что в жизнь может что-то прийти с такой же лёгкостью, как и уйти из неё, не значило, что этого не понимал Чимин. Талант не распахнёт перед тобой все двери. В этом мире выживают лишь амбиции.

Отрепетировать сцену убийства с мсье Бергером им довелось лишь раз — на большее не хватило времени. Для Чимина, который постоянно критиковал за неё Адель, играть её оказалось совсем лёгко.

Времени оставалось мало. Они только успели закончить репетицию оперы, как уже начали собираться гости. Чимину пришлось вытирать с лица пот, прежде чем сдаться на милость костюмеров, которые принялись пудрить ему лицо и красить губы ярко-красным. Издалека его можно было легко принять за женщину, и по-хорошему, Чимин должен был чувствовать себя странно в новом образе, но он уже привык быть Чарлотом Паскалем, а не Пак Чимином, и поэтому относился к переменам спокойно. На сцене он всё равно был не настоящим собой.

Он пил воду за кулисами, когда вдруг услышал мсье Бергера.

— Я не могу, это чересчур странно, — жаловался кому-то артист. — Он ведь мужчина! Неужели у него нет ни капли достоинства?

Чимин наблюдал за ним и ждал, когда же ощутит закипающую внутри злость, но, к собственному удивлению, не было ничего. Он лишь усмехнулся. «Какая досада, мсье Бергер», — думал Чимин, пока баритон продолжал разглагольствовать о том, как неловко ему изображать романтические чувства с мужчиной.

— У вас какие-то проблемы, мсье? — обратился к нему Чимин.

Мсье Бергер, не ожидавший никого услышать, резко обернулся.

— Я не стану с тобой выступать, — прошипел он.

Чимин в ответ ухмыльнулся:

— Почему вас это так беспокоит? Вы же убьёте меня в конце. Неужели такой поворот сюжета не потворствует вашему эго?

— Ты ведь мужчина, Пак Чимин! — баритон окинул его костюм презрительным взглядом. — О чём ты думаешь, играя Кармен?

— Будь у вас хоть капля достоинства, вы бы объявили о своём несогласии утром, чтобы было время вас заменить, — холодно процедил Чимин. — Или хотите, чтобы опера провалилась?

— Провал послужил бы тебе хорошим уроком…

— Будьте скромнее, мсье, — Чимин картинно ахнул. — Неужели вы считаете себя столь важной персоной?

Мсье Бергер насупился, а Чимин невольно рассмеялся:

— Вы, дорогой мсье — расходный материал. А теперь напомните: разве вы не собирались уходить?

— За такую дерзость тебя поразит проклятие! — зашипел тот и выбежал прочь.

Чимин разразился хохотом.

Разве не сам Бергер говорил ему, что ничто не может быть проклято дважды? И что у него насчёт Чимина хорошее предчувствие? Какая же надменность. А Чимин ещё считал его приятным человеком.

Очень скоро кто-то вбежал за кулисы, крича о том, что мсье Бергер пропал. А вот чего Чимин не ждал, так что это окажется Мин Юнги.

— Чимин! — закричал пианист, как только его увидел, и сразу же он потащил Чимина в пустую артистическую комнату. — Пожалуйста, во имя Бога, скажи, что у тебя есть план.

— Есть одна идея, хотя я в ней не уверен, — признался Чимин.

— Мы не можем рисковать всем ради сомнительной идеи, — предупредил Юнги, глядя тёмными, прищуренными глазами.

Чимин пожал плечами:

— Разве мы не рискуем всем уже сейчас?

Чимин увидел его, как только поднялись портьеры. Открывающая композиция — оживленною толпою всё снуёт и бежит — включала в себя полную людей сцену, изображающую оживлённую улицу. Тут были и солдаты, и девушки, продающие сигареты, и уличные оборванцы, и горожане, и Кармен. Задачей Чимина было стоять позади, делать вид, будто он курит, и наблюдать, как солдаты притворяются, что разговаривают, как играют музыканты и поют горожане — Моралес и Микаэла.

Даже отсюда Чимин его видел. Как будто он отвёл бы взгляд.

Он добавил к своему костюму солдатскую шляпу, которую натянул низко на глаза, и надел короткую маску — очень короткую, открывающую даже кончик носа. Его глаза немедленно поймали взгляд Чимина, и хотя он стоял с каменным лицом, как подобает персонажу, Чимин видел его улыбку.

С каждым музыкальным номером Чимин подходил всё ближе, пока наконец не пришла пора петь Хабанеру. Он даже не смотрел на зрительный зал — лишь пел, порхая вокруг Призрака, а в какой-то миг выхватил розу из волос и принялся дразнить его так же, как несколько недель назад.

На глазах целой аудитории песня исполнялась не так интимно, но зрители ахнули, когда Чимин провёл розой по бёдрам Тэхёна, и это стоило того.

Выступление даже не походило на работу, ведь роль Чимина заключалась в том, чтобы соблазнять Тэхёна — а этим он занимался не первый месяц.

Он никогда даже не предполагал, что выступление может проходить настолько легко. Конечно, с Эскамильо пришлось повозиться, но суть персонажа Кармен заключалась в том, чтобы играть с каждым мужчиной, кого она встречала на своём пути, а с этим у Чимина трудностей не было.

Он не раз и не два слышал этот тёплый, льющийся мёдом голос, и следовало ожидать, что Ария с цветком будет звучать прекрасно, но даже Чимин не был готов к тому, что ждало впереди. Пением, которое исполнял Тэхён, критики любят восторгаться, называя певца в газетах измученной душой. Чимин на этом моменте должен был отвести взгляд, притвориться, будто ему всё равно, но он не смог. Он лишь смотрел, как Тэхён выступает — а тот выступал так, словно был рождён для сцены, хотя тоже не отводил от него пристального взгляда.

«Ах», — пронеслось у Чимина в голове, когда опера завершилась.

Он весьма привязался к Призраку Оперы.

Даже когда Призраку пришлось изображать, как он пронзает Чимина ножом, тот был согласен. Следуя сценарию и словам песни ему следовало сквернословить, говорить, что он никогда не любил, пока не настанет момент обессиленно повиснуть на руках Тэхёна под победоносную песню тореадора, а в этот момент в голове у Чимина роились мысли.

Даже когда он сжимал запястье Тэхёна до побелевших костяшек, когда тот притворялся, будто ранит его, даже когда лежал у него на руках.

«Я не умру за тебя, — думал Чимин, глядя на толпу ошарашенных зрителей, которые прикрывали руками рты. — Только ты должен быть готов за меня погибнуть».

После финальной сцены они поклонились столь оглушительным овациям, что Чимин не сдержался и расцеловал Тэхёна в обе щеки, оставив на каждой по отпечатку своих красных губ.

Чимин прежде никогда не видел его таким счастливым.

Действительно, он весьма привязался к Призраку Оперы.

Он толкнул Тэхёна, так и не сменившего потрёпанный костюм Дона Хозе, на кровать. Прославленный Призрак Оперы уже выглядел обезумевшим; его волосы растрепались и на обеих его щеках сияло два красных отпечатка, которые напоминали яркий румянец. Чимину пришлось остановиться, только чтобы взглянуть на него, полюбоваться, как он тяжело дышит после их побега вниз по лестницам и коридорам прочь от празднеств. Чимин смотрел и гадал, знает ли Тэхён, что сейчас произойдёт.

Он не стал медлить: вскоре залез сверху и прижался губами, пробуя на вкус горькую помаду и солёный пот, взмочивший кожу после долгого выступления. У Тэхёна дрожали руки, которыми он схватился за тонкую ткань его костюма.

— Хочешь снять? — спросил Чимин, откинув влажные волосы с чужого лба. — Хочешь?

Тэхён поймал его губы своими и выдохнул в них:

— Да.

С улыбкой Чимин слез с его коленей, чтобы выпутаться из юбки Кармен. С наслаждением он наблюдал, как взгляд Тэхёна потемнел, как только тот увидел скрывающиеся внизу голые ноги.

— Тебе придётся помочь мне с корсетом, — предупредил Чимин, повернувшись к нему спиной. — Я не могу сам его развязать.

Он услышал, как сбилось у Тэхёна дыхание, прежде чем до его спины невесомо дотронулись чужие пальцы. Они прикасались, будто не знали, как это делать, будто совсем позабыли, что нужно найти конец ленты. Чимин не подгонял — он позволил Тэхёну провести руками по его плечам, потом вниз, пока тот не вспомнил, что под одеждой прячется ещё больше кожи.

— Как ты его вообще надел? — посетовал Тэхён спустя минуту старательных попыток снять предмет гардероба.

Чимин засмеялся, не удержавшись от шпильки:

— Давай же, ангел. Неужели не можешь разобраться в такой простой вещи?

— Могу, — прозвучал ответ, и действительно, почти сразу же корсет ослаб и Чимин смог из него выбраться с помощью Тэхёна, и заодно из его волос выпуталась роза.

— Она упала, — заметил Тэхён. Он всё ещё смотрел на цветок, даже когда Чимин забрался обратно, сев к нему на колени почти обнажённым.

Чимин закатил глаза:

— Можешь потом подарить мне другую. — И он принялся покрывать поцелуями его щёки и шею до тех пор, пока не стёр со своих губ ярко-красный цвет, пока внимание Тэхёна не вернулось к нему целиком и полностью. — Теперь твоя очередь.

Из-за размазавшейся по коже Тэхёна губной помады не получалось разглядеть ползущий вниз по шее яркий румянец так же отчётливо, как в прошлый раз, но Чимин видел, как тот реагирует: как смущается, как робко отводит взгляд и неуверенно теребит край рубашки.

— Нам вовсе не обязательно это делать, — тихо сказал он, потирая чужой живот сквозь ткань. Тэхён, который ещё заметно колебался, сглотнул. — Я лишь хочу позаботиться о тебе, ангел. Ты прекрасно пел.

— Ты… будешь нежен? — прошептал Тэхён с пылающими щеками и сияющими глазами. — Я никогда… я никогда.

Чимин невольно улыбнулся, чем-то странно очаровавшись.

— Да, — пообещал он, и наконец Тэхён поднял взгляд и отпустил край рубашки, чтобы Чимин смог задрать её и стянуть через голову, открыв взору ту самую карамельную кожу. Он тут же провёл по ней руками, наблюдая, как Тэхён под его прикосновениями дрожит.

— Какой ты чувствительный, ангел, — заметил он. Тэхён отвернул лицо. Даже под красными пятнами, оставшимися от губ Чимина, было видно, как сильнее заливается румянцем кожа его шеи. — И такой робкий.

— Не дразни меня, — прошептал Тэхён. Оставшись без рубашки, он стиснул в руках простынь. Чимин хмыкнул и поцеловал выступающую косточку его бедра.

— Можем перейти к ногам? — спросил он. Тэхён на него даже не смотрел: лишь приподнял бёдра, молча позволив себя раздеть. — Ты весь идеальный, — сказал Чимин. Тэхён от этих слов покраснел ещё пуще, заставив усмехнуться. — Почему ты такой тихий? — спросил он и снова удобно устроился сверху на его коленях. — Говори со мной, Призрак.

Хоть он и знал имя, прозвище легко слетело с губ. Тэхён поднял на него взгляд, обвёл языком свои губы, потом опять опустил глаза.

— Я смущаюсь.

— Не стоит, — с этими словами Чимин притянул его к себе для поцелуя. — Ты очень красивый. Прелестный мальчик. Ты ведь мой прелестный мальчик, Тэхён?

Услышав своё имя, тот задрожал. Он взглянул на Чимина:

— Кроме тебя у меня не было никого.

— Да? — Чимин усмехнулся. Эго сразу раздулось. Он ласково почесал Тэхёна под подбородком и улыбнулся ему: — Ты чудесный. Только как бы мне хотелось, чтобы ты мог снять маску.

Лицо перед его глазами мгновенно помрачнело.

— Нет.

Чимин опять его поцеловал — медленно, глубоко, заставляя вновь расслабиться.

— Почему нет? — спросил он, несмотря на то, что прекрасно знал ответ. Возможно, это был жестокий поступок.

— Никто не должен видеть моё лицо, — Тэхён прошептал это мученически, хотя сам ласково льнул к рукам Чимина.

— Я не говорил, что увижу его, — заметил Чимин. Тэхён удивлённо распахнул глаза, и он улыбнулся: — Что если я закрою глаза, Тэхённи? Тогда ты её снимешь?

— Я… — Все протесты затихли после первого же звука. — Только если буду уверен, что ты точно ничего не увидишь.

Чимин снова его поцеловал, на этот раз целомудренно, прежде чем подняться на ноги и потянуться к висящему на стене шёлковому пологу. Длинная плотная ткань могла полностью закрыть его глаза. Наконец-то он сумеет освободить Тэхёна от этой проклятой маски.

— Вот, возьми, — он вернулся на кровать. — Завяжи мне глаза, ангел.

— Но ты не получишь удовольствия, если не будешь видеть, — возразил Тэхён, прижав шёлковую ленту к груди.

— Не бойся, моё желание к тебе не скроет кусок ткани, — заверил Чимин со всей серьёзностью.

Тэхён шлёпнул его шёлком:

— Что ж, если ты так хочешь, то хорошо, — он уступил просьбе и сел на кровати.

Потребовалось много времени, потому что руки у Тэхёна ужасно дрожали от предвкушения. Чимину пришлось ему помогать, удерживать ткань, прижимать к лицу, пока тот завязывал её на затылке. Как же было странно осознавать, что Призрак действует так нежно и неуверенно и боится затянуть узел слишком сильно.

Глаза теперь были закрыты тканью, но ткань не дала полную тьму. Чимин по-прежнему видел отблески золотистого света от зажжённых свечей, но чётких очертаний и мелких деталей не различал. Он тяжело опустился на кровать, где ждал, когда Тэхён снимет маску, прежде чем тот вернулся, чтобы помочь ему сориентироваться.

— Ты её снял? — уточнил Чимин, почувствовав, как прогнулся от чужого веса матрас.

— Да, — прозвучал тихий ответ. Несколько секунд Чимин вёл рукой по простыням, прежде чем почувствовал пальцами кожу. Его прикосновение, должно быть, напугало Тэхёна: раздался резкий вдох, и потом две руки сжали оба его запястья и помогли пересесть по-другому.

Как только Чимин восстановил равновесие, он вслепую нашарил тело Тэхёна: сначала коснулся ног, потом бёдер, живота, груди, и наконец лица. У Тэхёна сбилось дыхание, стоило провести по его щекам кончиками пальцев, дойти до места, где обычно заканчивалась маска, а потом вверх по скулам и по трепещущим ресницам.

— Какой красивый, — выдохнул Чимин.

Тэхён издал звук, очень похожий на всхлип.

У Чимина не хватило сил сопротивляться порыву, желанию наклониться и снова его поцеловать: он так и сделал, и прижался крепко, чтобы почувствовать лицо Тэхёна своим, но чёртова повязка на глазах мешала, отчего он чуть не выругался. Однако не стал: вместо ругательств Чимин притормозил, оставил лёгкий поцелуй на его губах, переместился к носу, задел брови, не обделил вниманием лоб, а потом перешёл к щекам, где задел ресницы Тэхёна своими. Его лицо сейчас должно было пылать ярко-красным — отчасти из-за сценического грима. Чимин отчаянно всматривался сквозь повязку, пытаясь хоть что-то разглядеть, но не мог.

Он продолжал целовать и спускался поцелуями ниже, взявшись руками за оба плеча Тэхёна. Проведя ладонями вниз, он ощутил под пальцами жёсткие, напряжённые мышцы: Тэхён крепко цеплялся за простынь.

— Расслабься, ангел, — промурлыкал Чимин ему на ухо. Губы нашли то самое место, где он пытался оставить метку в прошлый раз, когда они были в той же ситуации, хотя тогда она быстро закончилась. Руки Тэхёна и правда расслабились. — Хороший мальчик.

Чимин целовал крепкую худощавую грудь. Он повёл рукой вниз, коснулся рёбер, впитав в себя судорожный выдох.

— Ты помнишь? Помнишь предыдущий раз, — спросил Чимин, нашарив один из его затвердевших сосков. Тэхён под ним слегка пошвелился, что он расценил как кивок. — Мне нужно услышать тебя, ангел.

— Я помню, — тут же хрипло он отозвался.

Чимин довольно хмыкнул и сразу же сжал сосок пальцами, заставив тело под собой дёрнуться.

— Чимин! — вскрикнул Тэхён пронзительно, напряжённо.

Чимин отреагировал смехом. Это всё же было слегка жестоко. Чтобы успокоить пострадавшую кожу, он заменил пальцы ртом. На этот раз никаких слов не прозвучало — только сдавленный хрип, и грудь Тэхёна под его губами дёрнулась.

Он задержался здесь надолго, желая помучить: облизывал сосок, затягивал в рот, терзал, пока Тэхён не оторвал одну руку от простыней и не стиснул ею волосы Чимина в кулаке, до боли потянув. Чимин на мгновение отстранился — тут же рука в волосах ослабла — и сразу дунул прохладным воздухом на влажную кожу.

Удивлённый выдох вырвался из горла Тэхёна вперемешку со сдавленным гортанным звуком.

— Хочешь, чтобы я остался здесь на всю ночь? — спросил у него Чимин, вслепую глядя туда, где должно было находиться лицо. — Этого ты хочешь, ангел?

— Н-нет, — ответил тот сбивчиво и выпутал пальцы из его волос.

Чимин улыбнулся:

— Тогда чего же ты хочешь?

Несколько мгновений он слушал, как Тэхён дышит, ничего не говоря. Чимин провёл руками вниз по торсу, потом переместил их ещё ниже, к талии, к бёдрам, где замер.

— Этого ты хочешь, ангел?

Тишина длилась чуть дольше, но Тэхён наконец прошептал:

— Да.

— Какой хороший, — похвалил его Чимин. Он передвинулся чуть ниже, чтобы поцеловать грудь, живот, потом спуститься вниз к дорожке волос, начинающейся от пупка. — Мой ангел.

Руки дошли до ткани белья и застыли. Тэхён уже тяжело дышал — от каждого вздоха двигался его живот, где кожа была лихорадочно горячей. Чимин нетерпеливо погладил его, спустился руками ниже, где вздымалась ткань, и сжал.

Тэхён сломлено застонал; его ноги, лежащие по обе стороны от Чимина, задёргались.

— Чимин, — выдохнул он. Судя по шороху ткани, снова схватился за простыни.

— Что такое, ангел? — спросил тот, лениво поглаживая вверх и вниз по всей длине.

Сейчас ужасно хотелось, чтобы глаза не закрывала повязка, чтобы он мог всё увидеть, потому что ствол под ладонью на ощупь казался больше всех, с кем Чимин раньше бывал. Такой мог бы всех устыдить.

— П-пожалуйста, — выпалил Тэхён. Его дыхание резко сбилось, когда Чимин продолжил двигать рукой. — Чимин!

— Будь чуть терпеливее, — тот остудил его пыл. Было нелегко нашарить резинку белья вслепую, но в итоге Чимин отыскал её и подцепил пальцами. — Бёдра.

Тэхён послушно оторвал бёдра от кровати — даже помог немного и сам оттолкнул бельё прочь, пока Чимин сидел рядом.

Как только он снова лёг, Чимин опустил руки на прежнее место, провёл ими вниз, нашёл основание члена и обхватил горячий и тяжёлый ствол обеими ладонями. Что удивительно, Тэхён не отреагировал на прикосновение ярко: только судорожно выдохнул.

— Не сдерживай свой голос, — отругал его Чимин. — Я хочу тебя слышать.

Тэхён как раз собрался что-то ответить, только как раз в этот момент он наклонился, чтобы оставить поцелуй сначала на бедренной косточке, а потом и на жаркой коже над своими руками, отчего вместо ответа Тэхён громко заскулил и задёргался, пытаясь лежать неподвижно. Он продолжал тихо стонать, когда Чимин сделал его всего мокрым, прежде чем приблизиться к головке и обхватить её губами.

В этот момент Тэхён вскрикнул: высоко, разбито. Чимин посасывал головку, чуть солоноватую от смазки и слегка напоминающую Тэхёна, но очень скоро опустился ниже.

Хотя он чуточку расстроился, что на вкус Тэхён не походил на розы.

Он опустился ещё ниже. С губ капала слюна, а потом Тэхён чуть вскинул бёдра, подаваясь навстречу горячему рту. Чимину пришлось выпустить его, но как только он отстранился, Тэхён тут же жалобно заскулил и его волосы крепко сжала рука. Чимин ничего не видел, но ему очень хотелось посмотреть на лицо Тэхёна: он представлял, как оно сейчас от смущения горит красным.

— Хочешь сам сделать всю работу, ангел? — промурлыкал Чимин. Он поглаживал его бедро изнутри, пока ждал ответа. — Мне кажется, ты ужасно хочешь.

Послышался негромкий шорох ткани. Чимин засмеялся:

— Скажи, ангел. Я ведь тебя не вижу.

— Да, — протянул Тэхён слабо. С каждой секундой в нём оставалось всё меньше смущения.

— Как пожелаешь, — отозвался Чимин и снова взял его в рот.

На этот раз бёдра Тэхёна дёрнулись сразу же, а он расслабился, позволив тому брать всё, чего хотелось. Вместо одной руки в волосах запутались две. Они тянули почти до боли, но Чимин позволял всё.

Тэхён толкался в его рот, неглубоко, лихорадочно, громко завывал от удовольствия. Чимин в который уже раз расстроился, что глаза закрывает ткань. Хотелось узнать, с каким выражением лица Тэхён смотрел бы, как его ствол исчезает между мокрых от слюны губ.

Руки в волосах задрожали; головка члена с каждым толчком заходила всё глубже. Чимин не видел, поджимаются ли пальцы у Тэхёна на ногах, не видел, насколько он близко — только слышал учащающееся дыхание, с которым Тэхён гнался за разрядкой, и влажные звуки, с которыми головка касалась горла.

Чимин собрал всю влагу пальцем и размазал её по коже, провёл вниз, мимо члена, под яички, по промежности, пока не дошёл до входа. Тэхён дёрнулся, но не остановился. Его бёдра бесконтрольно дрожали под предплечьем Чимина, который продолжал обводить кругами чувствительную кожу, ожидая какой-то реакции, однако Тэхён погрузился в удовольствие слишком глубоко: он лишь толкался, всё сильнее и беспорядочнее.

Чимин не пытался его как-то остановить: он наслаждался тем, как отчаянно Тэхён хочет всего лишь его рот. Так пусть получит, чего желает.

— Чи… Чимин, — сломлено заскулил Тэхён. — Так… хорошо.

Чем ближе он подходил к краю, тем выше звучал голос. Чимин невольно издал стон в ответ, не выпуская его изо рта — вибрации заставили Тэхёна снова издать жалобный звук и задрожать всем телом. Наконец бёдра замерли.

Чимин выпустил его изо рта и слизал всё с губ, прежде чем цокнуть языком:

— Заканчивать ещё рано, ангел. У нас впереди целая ночь.

Тэхён сделал несколько шумных вдохов — судя по сбитому дыханию, он совершенно вымотался. И потом тихо произнёс:

— Прости.

— Не нужно извиняться, — захихикал Чимин.

Он приподнялся, прикоснулся к лицу Тэхёна, гладил, пока тот не перехватил его руки и сам не положил их к себе на шею. Чимин наклонился, чтобы его поцеловать, и он знал, что промахнулся мимо губ, зато попал куда-то в нос. Тэхён, хоть всё ещё пытался отдышаться, тоже засмеялся.

Чимину скоро предстояло признать, что он сильно привязался к Призраку Оперы. Он нежно гладил Тэхёна по щеке и не переживал за своё выражение лица, которое надёжно прятала шёлковая ткань.

Но он не позволил сентиментальному моменту затянуться: Чимин наклонился и горячо прошептал прямо Тэхёну в ухо:

— Могу я взять тебя, Тэхён?

У того резко сбилось дыхание, а он, находясь так близко к его лицу, услышал сломленный звук — очень тихий, который даже дальше до губ не долетел.

— Прошу.

Смешок вырвался сам; Чимин не успел его остановить. Он мазнул губами по уху, прежде чем отстраниться.

— Подожди, — неожиданно позвал Тэхён. — Ты всё ещё…

— Всё ещё что? — удивился Чимин, сев на свои пятки. Пришлось опереться на чужое колено, чтобы удержать на кровати равновесие, не видя ничего вокруг.

— Бельё, — выпалил Тэхён густым от смущения голосом.

Чимин заулыбался и провёл линию вниз по внутренней стороне его бедра:

— Ты в любой момент можешь меня раздеть.

Тэхён молчал один миг, прежде чем выпалить:

— Можно сейчас?

Чимин усмехнулся:

— Конечно.

Робкие руки подскочили вверх с его коленей. Сидя Тэхён тоже был выше. Его тёплое дыхание задевало лоб. Чимин же не двигался и спокойно ждал, когда Тэхён неуверенно потянется к резинке белья.

— А совсем недавно ты очень смело ко мне прикасался, ангел, — пошутил он.

Эти слова заставили Тэхёна шумно выдохнуть.

— Просто… — его руки опустились Чимину на талию и замерли. — Ты прекрасен.

Никто никогда не говорил эти слова так же искренне, как Тэхён сказал их сейчас, затаив дыхание. У Чимина заалели щёки.

— Как нескромно такое говорить.

— Это правда, — настаивал тот. Он поймал губы Чимина своими и затянул в нежный поцелуй, чем весьма удивил. Даже сейчас его руки действовали нежно, когда наконец потянулись к белью и приспустили ткань. — Ты выглядишь, как статуи богов. Идеальный.

Чимин не доверял себе в этот момент полностью, поэтому отвечать не стал, боясь ляпнуть что-то не то. Он молча обвил руками шею Тэхёна, чтобы снова опуститься к нему на колени, и позволил стянуть с себя последний предмет одежды.

— Чимин, — позвал Тэхён разбито. — Могу… могу я…

— Конечно, ангел, — ответил Чимин ему в шею, наполняя лёгкие головокружительным ароматом роз.

У Тэхёна были большие руки. Они легко обхватили его длину, хотя действовали неуверенно. Очень долго Чимину здесь не уделяли внимания, отчего прикосновение обожгло невероятным удовольствием. Он глубоко вдохнул, стиснув Тэхёна в своих руках крепче.

— Даже тут ты идеальный, — прошептал тот.

Чимин со смешком постучал по его плечам:

— Пока достаточно. Разве ты не хочешь почувствовать меня внутри, ангел?

У Тэхёна закаменело всё тело. Чимин слышал бешено скачущий пульс в его шее.

— Ох.

Он снова толкнул Тэхёна на кровать и заодно полностью скинул с себя бельё.

— У тебя есть масло?

— Д-да, — Тэхён сбивчиво ответил и едва не перевернул Чимина, когда торопливо перевернулся на бок.

До ушей донеслось звяканье стекла: Тэхён возился с бутылочками, сбивал их — настолько ему не терпелось. Чимин вытянул руки и дождался, пока ему не положат вещицу в ладони. Бутылочка оказалась маленькой — наверное, это был фиал — и когда он её откупорил, в нос тут же ударил богатый запах роз.

— С тобой всегда аромат роз, — ласково произнёс он, вылив немного масла себе на руку. — Готов, ангел?

Тэхён издал тихий согласный звук взамен слов. Чимин закрыл фиал и отставил его в сторону. Ноги у Тэхёна от предвкушения подрагивали. Он был так заведён, что затрепетал даже вход, когда Чимин его наконец коснулся.

— Ты это делал раньше? — спросил Чимин, размазав масло вокруг, прежде чем вжать палец. Тот легко погрузился внутрь, и он точно понял, что ответ на его вопрос — да.

— Только с-сам с собой, — прошептал смущённый донельзя Тэхён.

Чимин хмыкнул. Он вжал палец глубже, а другой рукой массировал бедро.

— Наверное, было приятнее, когда ты сам это делал, — заметил он, медленно двигая указательным пальцем то вперёд, то назад. — Твои руки намного больше моих.

— Я… — голос у Тэхёна сорвался, потому что в этот момент он прикоснулся ко входу двумя пальцами, медленно его раскрывая. — С кем-то другим… лучше.

Чимин легко протолкнул скользкие от масла пальцы внутрь до первого сустава.

— Ты когда-нибудь думал об этом? Представлял, как я тебя растягиваю?

— Ммм… — что бы Тэхён ни собирался ответить, все слова исчезли, стоило слегка развести внутри него пальцы. — Да.

Чимин усмехнулся:

— Что же я делал в твоих фантазиях, ангел? Расскажи.

Тэхён громко захныкал. Чимину пришлось схватить его за ноги, чтобы он не слишком ёрзал. Два пальца всё ещё находились внутри

— Я раньше… приходил и слушал, как ты поёшь в часовне.

— Ты растягивал себе перед глазами Бога? — ахнул Чимин.

Тэхён снова застонал и вскрикнул:

— Нет! Просто… когда ты пел, у тебя было такое выражение лица… Ах, Чимин.

Тот принялся осторожно двигать двумя пальцами, ужасно жалея, что ничего не видит. Может, когда-нибудь ему всё же представится возможность полюбоваться, как мышцы Тэхёна держат его, как Тэхён отчаянно хватается за простыни, как откидывает голову, как блестит его вспотевшая золотистая кожа. Аж руки чесались, так хотелось сорвать с лица ткань, но Чимин лишь крепче сжал ногу Тэхёна, массируя его нутро пальцами.

— Что ты делал, когда я был в часовне? — он не унимался, даже когда послышались тихие отчаянные стоны. — Ты хотел украсть меня оттуда?

— Как… как ты пел и… как танцевал… — он не мог даже связно говорить, потому что Чимин вытащил пальцы, чтобы снова подразнить припухший вход. — Я не мог думать больше ни о чём. Только о тебе.

Чимин хмыкнул и медленно протолкнул внутрь третий палец.

— Больно, ангел?

— Н-нет, — тут же заверил Тэхён, подаваясь навстречу. — Хорошо.

Чимин оставил на его коже лёгкий шлепок:

— Не двигайся.

Тэхён послушался. Чимин улыбнулся. Какой же он был покорный под его руками, какой податливый. Тэхён легко принял три пальца, но Чимин не проникал слишком глубоко, чтобы не переборщить. Собственный член болезненно пульсировал, отчаянно желал оказаться внутри этого жаркого тела, но следовало подождать. Нельзя было ранить Тэхёна своей нетерпеливостью.

— Если я тебе так нравился, почему же ты никогда не подходил? — поинтересовался Чимин между делом, войдя до самых костяшек.

Тэхён, привыкая к ощущению растянутости, громко выдохнул.

— Боялся, — сказал он дрожащим голосом. — Ты выглядел и п-пел… как ангел. Я, ах… боялся, что испорчу тебя.

Чимин вытащил пальцы, чтобы добавить масла.

— А потом?

— А потом, — Тэхён резко втянул воздух, увидев, как Чимин размазывает масло по своему стволу, — Рене.

Тот ничего не сказал, лишь придвинулся ближе. Ноги у Тэхёна дрожали.

— После него я понял, что ты позволишь мне приблизиться.

— Ты не сумел бы меня испортить, — промурлыкал Чимин. — Ты слишком нежный.

— Ты… — кажется, Тэхён слишком смущался того, что хотел произнести. — Ты… сейчас войдёшь?

Чимин улыбнулся:

— А ты готов?

— Да! — вскрикнул тот с энтузиазмом.

Он тихо рассмеялся, после чего закинул ноги Тэхёна себе на плечи и принялся аккуратно приближаться, пока член не задел чужое бедро.

— Я ничего не вижу, — напомнил Чимин, — поэтому тебе придётся помочь мне, если что-то не получится.

Тэхён издал согласный звук и скрестил лодыжки у него за головой.

— Я помогу.

Было нелегко толкаться внутрь, ничего не видя — ещё и от масла всё скользило. Однако каждый раз, когда головкой члена Чимин задевал вход между ягодиц Тэхёна, тот срывался на жалобный скулёж. После четвёртой неудачной попытки ему самому пришлось опустить руку и оттянуть ягодицу в сторону, открываясь, и наконец всё получилось.

Хоть Тэхён и сказал, что готов, внутри него оказалось тесно — почти на грани терпимого. Чимин так крепко зажмурился, что перед глазами заплясали звёзды. Тэхён низко застонал, его ноги напряглись. Было ужасно жарко и туго. Чимин боялся пошевелиться, чтобы не кончить слишком рано. Ему уже кружило голову и он тяжело дышал. Тэхён аккуратно пошевелил бёдрами. К нему силы приливали намного быстрее, что для Чимина показалось ударом под дых.

— Можешь двигаться? — протянул Тэхён. — Чимин.

Тот крепко схватил его за бёдра и толкнулся до конца. Тэхёну не терпелось, хоть он временами сжимался вокруг Чимина и непроизвольно подёргивался.

— Пожалуйста, — он крепче обхватил ногами его шею. — Я так близко, Чимин.

— Знаю, ангел, знаю, — ответил Чимин тихо. Он двигался мелко, почти не шевелился, всё ещё пытался привыкнуть к ощущениям. — Я тоже.

Очень скоро он сумел взять себя в руки и принялся толкаться медленно и глубоко. Происходящее просто завораживало: как Тэхён стонал, когда он выходил, как сдавленно задыхался, когда входил обратно, каждый раз пытаясь попасть в нужную точку. Чимин не ускорялся, даже когда Тэхён начал умолять об этом: о нет, он держал мучительно медленный темп. Тэхён так красиво бесновался под ним, издавая сломленные стоны, льющиеся для ушей музыкой и прерывающиеся лишь шлепками кожи о кожу.

Масла было мало. Чимин снова потянулся за фиалом и вылил ещё жидкости туда, где они соединялись вместе, и задвигался снова под мокрые звуки. Тэхён тихо захныкал, как только ощутил стекающие по расселине капли, падающие на простыни. Всё было неаккуратно, беспорядочно, а запах роз нещадно кружил голову.

Когда ноги Тэхёна задрожали слишком сильно, Чимин опустил их, наклонился, опираясь на дрожащие руки, чтобы найти его губы и поцеловать. Тэхён стонал ему в рот — он слишком глубоко затерялся в удовольствии, — а Чимин толкался в него. Он немного подвинулся, отчего сменился угол, и Тэхён на мгновение задохнулся воздухом.

— Оставайся так, — ахнул он, обвив руками шею Чимина. Тэхён держал их близко — они почти дышали друг другу в рот, пока Чимин двигался так же медленно и размеренно, как прежде.

— Ты такой потрясающий, — говорил он, задевая чужие губы своими. — Ты так хорошо принимаешь меня, ангел.

Тэхён под ним едва слышно всхлипнул. Чимин потянулся руками к его лицу и обхватил ладонями мокрые, как оказалось, щёки.

— Ты близко? Можешь кончить, если близко.

У Тэхёна сбилось дыхание. Он сжался вокруг Чимина на следующем толчке, попросил судорожным шёпотом:

— Назови моё имя.

Чимин опустил между ними руку и обхватил ею головку его члена, и прошептал Тэхёну прямо в рот:

— Тэхён. Ты невероятный, Тэхён. Теперь можешь отпустить себя.

Тот снова жалобно заскулил, его руки крепко прижали Чимина к себе за шею и он излился тут же, как только Чимин надавил на головку большим пальцем, при этом сжался так, что тот просто не смог больше двигаться. Он кончал с тихими, почти неслышными звуками, держался за Чимина так, как будто был ужасно напуган.

— Ты прекрасно справился, — хвалил Чимин, покрывая поцелуями его ослабевшие враз губы. — Ты чудесный мальчик, Тэхённи. Ты — мой ангел.

Когда руки вокруг его шеи наконец расслабились, Чимин снова принялся толкаться в горячее нутро, вырывая из Тэхёна тихие жалобные стоны от излишней чувствительности, несмотря на похвалы, которые он нашёптывал ему в плечо. Руки у него дрожали, двигался он рывками — просто гнался за собственным наслаждением, пока Тэхён приходил в себя, а его измученные мышцы периодически сжимались вокруг Чимина. Он был близок, очень близок, уже чувствовал пик.

Всего стало слишком много: и звук шлепков кожи о кожу, и поверхностное дыхание Тэхёна, и запах розового масла, и жгучая боль от ногтей, впившихся в спину. Разрядка нахлынула внезапно. Руки обессилели, перестали держать, из-за чего Чимин повалился Тэхёну на грудь. Оргазм ударил с такой силой, что он целую долгую секунду не мог вдохнуть.

Когда он всё же сумел глотнуть воздух ртом, то заметил, как Тэхён дёргается от странных ощущений — он ведь всё ещё был внутри, — поэтому медленно вышел и снова лёг на него сверху. Несколько секунд они просто вместе дышали и Тэхён лениво поглаживал его спину.

А потом неожиданно он захихикал. Смех оказался заразным и передался также довольному Чимину.

— Надо помыться, — устало прохрипел последний.

Тэхён выразил согласие, но ни один из них не шевельнулся.

— Ты можешь снять повязку, — он легко коснулся пальцем точки между глаз Чимина. — Я надену…

— Не нужно, — оборвал тот. — Мне нравится знать, что ты без неё.

Тэхён в очередной раз издал сдавленный звук смущения. Он заёрзал, чтобы Чимин с него скатился.

— Ты совершенно беззастенчив, — выдохнул он, но в этот же миг вокруг талии Чимина обвились нежные руки. Он не сдержал смеха, когда обнял Тэхёна за шею.

— Думаю, ты бесстыднее меня, — сказал Чимин. — Ты ведь долгие годы слушал, как я пою в часовне. И оставался там со мной на целые ночи? Просто слушал?

— Не нужно было тебе говорить, — посетовал Тэхён, и Чимин снова разразился смехом. — Прекрати! Ладно, да, ты совершенно прав. Голос у тебя в самом начале был… неплохой, хотя не отличный. Но ты возвращался, и когда начал совершенствоваться, я тоже стал возвращаться.

Чимин провёл по его лицу тыльной стороной ладони, пытаясь запомнить все изгибы и детали.

— Ты такой красивый, — неожиданно произнёс он.

Тэхён вздохнул:

— Перестань.

— Я способен узнать, что лицо красивое, если трогаю его, — горделиво заявил Чимин, ткнув его пальцем в лоб.

— Не надо, — повторил Тэхён. Весь смех из него испарился. — Я проклят. Моё лицо не может быть красивым. Если ты его увидишь, тогда… тогда ты…

— Тише, — успокоил Чимин, подтянув его голову к своей груди. — Всё хорошо.

Тэхён всхлипнул, уткнувшись ему в кожу. Чимин раньше никогда не оставался ни с кем настолько долго, но он понимал, что происходит: чувствовал, как тугой пучок эмоций, скрытый глубоко внутри, распутывается. Он не представлял, как утешить Тэхёна, но старался, поэтому продолжал обнимать его и перебирать мягкие волосы.

— Когда я был маленьким, — приглушённо заговорил Тэхён ему в кожу, — моё лицо закрывали мешком. И потом… — голос сорвался, руки вокруг торса сжались, — сажали мне в ладони канарейку, снимали мешок, и бедная птица умирала у меня на руках.

Чимин прижался поцелуем к его макушке и зашептал что-то, пытаясь утешить.

— Как ты сбежал? — мягко спросил он, вспомнив, что Тэхён рассказывал ему про Юнги.

Тот коснулся его груди мокрыми щеками.

— Человек, который меня держал… думаю, он был торговцем… однажды принёс мне ужин, и я его убил.

Руки Чимина, поглаживающие его волосы, замерли на мгновение, а потом продолжили гладить.

— И Юнги тебя увидел?

Тэхён кивнул:

— Он понимал, что меня ни за что не оставят в живых, поэтому привёл сюда.

— А после тебя пришёл я, — сложил Чимин события воедино.

Тэхён кивнул снова.

— С самого начала я знал, что ты другой. Я заставил Юнги оставить тебя в театре. Раньше каждый раз, когда ты приносил мне еду, я ждал у подножия ступеней. Мне ужасно хотелось с тобой поговорить, но я… боялся. Ведь что если бы я и тебя убил?

— Ты меня не убьёшь, — твёрдо заявил Чимин. — Я не позволю.

Тэхён мокро засмеялся ему в грудь:

— Обещаешь?

— Обещаю. Мы принадлежим друг другу и должны быть вместе. Всегда.

Он уткнулся лбом ему в плечо и выдохнул:

— Спасибо тебе, Чимин.

— Ради тебя, Тэхён, — проговорил тот ему в волосы, — что угодно.

— Ох этот Чарлот Паскаль! Я от него такого не ожидал!

— Он был великолепен! Даже я не устояла перед его чарами, он и меня соблазнил!

— Кто-нибудь видел мсье Бергера?

— Нет, но видел ли кто-то Адель? Я ищу её с завтрака.

— В этом оперном театре есть нечто особенное, говорю вам!

— А знаете, я встречался с Чарлотом Паскалем, когда брал у него интервью. Он и при личном общении потрясающий! И он выучил всё для роли Кармен за один лишь день! Можете в это поверить?

— Кто у них играл Дона Хозе? Он был неподражаем!

— Прошу, скажите, кто-нибудь видел Адель?

— Луиза вскружила ей голову своими сказками! Хватит уже о ней.

— Знаете, я и сегодня вернусь, чтобы снова посмотреть выступление. Не сомневаюсь, оно будет столь же восхитительным.

— Этот Чарлот Паскаль — невероятный человек. Должно быть, он очаровал собой покровителя театра — ангела музыки!

— Как говорят, ничто не может быть проклято дважды! Вполне стоило вытерпеть ужасную игру той девушки, чтобы получить новую версию.

— А вы слышали, что его брат уехал в Россию учиться балету? Они оба так талантливы. Не знаете, как его зовут?

Тэхён крепко спал, когда Чимин проснулся, поэтому он не побеспокоил его сон, даже когда немного завозился. Не проснулся он и когда Чимин нашарил край шёлковой ткани у себя на затылке и развязал её.

Впервые он взглянул на лицо Тэхёна, которое оказалось невыносимо прекрасным: тёмные брови, густые ресницы, чётко очерченная линия челюсти. Чимин смотрел на него, должно быть, целую вечность, изучал так, будто никогда не увидит снова. Даже в полностью расслабленном состоянии во сне он был, наверное, самым красивым мужчиной, которого Чимин видел.

Чимин потянулся к его лбу, чтобы убрать прядь волос. Тэхён подался навстречу прикосновению. Что-то в груди загорелось и потянуло.

Следовало поскорее ускользнуть, но он не мог сделать этого, не поймав губы Тэхёна своими, не затянув их в поцелуй, и неважно, спал тот или нет. Поцелуй его всё же побеспокоил. Тэхён издал невнятный сонный стон, и Чимин отстранился.

— Какой ты красивый, — прошептал он. — Я так и знал.

Ресницы у Тэхёна затрепетали. Чимин думал притвориться, будто ничего не произошло, но Тэхён слишком быстро открыл глаза и посмотрел на него.

Глаза тут же широко распахнулись, взгляд принялся лихорадочно скакать по его лицу, словно Тэхён ждал, что сейчас произойдёт нечто ужасное.

— Я ведь обещал тебе, разве нет? — произнёс Чимин с улыбкой. — Ты меня не убьёшь, и никакое проклятие этому не помешает.

У Тэхёна, от которого как всегда пахло розами, дрожали руки, когда он потянулся к Чимину, коснулся его щеки, будто бы ожидал почувствовать холодную кожу.

— Но как?

Чимин наклонился и глубоко его поцеловал. Наконец-то между ними не осталось ни масок, ни притворства, ни проклятий.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Твоё проклятие не способно меня тронуть.

Глаза у Тэхёна блестели от влаги. Он притянул Чимина к себе и поцеловал снова.

Мою песнь заставить воспарить лишь одному тебе дано.

Вот и настал конец музыке ночной.