Концерт был организован на открытой площадке ДК.Около сцены уже начал собираться народ, Валю выловили три работницы дома культуры и просили расписаться на билетах, шести конвертах для пластинок и трех плакатах. Юра, заметив это, уже хотел подойти и поддержать предмет женского обожания хотя бы морально, но внезапно Толик схватил его за руку и увёл в сторону. Он что-то заговорщицким шёпотом ему сказал, на что Юра соучастнически подмигнул и направился к пианисту Сергею, который в данный момент подкручивал высоту стула у рояля.

Сергей, как самый старший в коллективе, не был ни разу замечен ни в одной громкой пьяной шумихе, имел довольно подозрительно чистую для музыканта репутацию. Но постоянно каким-то невидимым образом находил то, что могло бы уличить Фёдорыча в неверном управлении вокально-инструментальным коллективом, например, как вдруг оказывается, что товарищи из инвентинспекции разбираются, сколько купленные на бумаге втридорого саксофоны стоят на самом деле. Так что… особенно худрук относился к нему с небольшой опаской. 

– Слушайте, тут такое дело. А вы саксофон мой не видели? – наклонившись к сидящему за роялем пианисту, спросил Юра. Сергей, почуяв, что саксофонист уже на кураже, поморщился.

– Юрась, ну ты даёшь, от тебя за километр несёт горючим, а если Фёдорычу скажу? – строго сказал он, неодобряюще цокнув языком и качнув головой.

– Сергей, ну мы взрослые люди, не стоит, – мягко ответил Юра, подхватив его под локоть и уводя в сторону кулис. – Так что на счёт саксофона? Куда вы его подевали?

Толик моментально тенью, метнулся к роялю.

– А ты точно его не брал никуда отдельно? Точно!? – Пытливо поинтересовался пианист, ссылаясь на вечное пристрастие всех духовиков опрокидывать при любом обстоятельстве.

– Если что я бы запомнил, – пожал плечами саксофонист. 

Сергей изучил все инструменты, стоявшие за сценой, задумчиво почесал свой кучерявый чердак и повернулся к Юре.

– А ведь действительно нет! 

– И что же теперь делать? – развёл руками Юра. – Как я без саксофона?

– Могу предложить свой? – нашёл решение Сергей, почему-то подозревая, что тот откажется, ведь у него там инструмент последней навороченной модели.

– Нет, я или на своём, или вообще нет. Тот у меня эксклюзив с рижского завода, а на вашем играть не могу, уж простите!

– Ну ничего, я могу тебя заменить с саксом на несколько песен, так уж и быть, - ответил Сергей, взглядом встретившись со своим отражением в зеркале и, оценив по достоинству свою прямоугольную, как кирпич, физиономию, пригладил пятернёй кудряшки.

– Можете в следующий раз рассчитывать на замену за роялем! – вслед недовольной спине пианиста сказал Юра, очень надеясь, что Толик всё успел.

В гримёрке мяукнула Муся, мимо пробежал запыхавшийся худрук.

- Всё! Начинаем!

Первые песни в этот раз исполняли солисты. Юра вышел на сцену и спел жалостную песню о несчастной любви, потом дуэтом исполнили Толя и Ира пламенный страстный дуэт. Аккомпанировал на рояле Сергей.

Следовали бурные аплодисменты, артистов довольно быстро присыпали цветами в перерывах между песнями, а концерт ведь только начался.

После двух песен от солистов, Фёдорыч поставил песню, которую должны все петь ансамблем. Зал хлопает и верещит. Ирочку и Толю задаривают цветами. Пианист Сергей, помня то, что он сейчас должен сыграть на саксофоне, приподнялся на стуле взять саксофон и перейти ближе к середине сцены, но не смог сдвинуть ног с места. Ботинки его оказались накрепко приклеены к сцене..

Три солиста и одна солистка вышли к микрофонам на авансцену.

После нескольких неудачных попыток отодрать обувь от пола, пианист понял, что дело тут совсем безнадёжно. Он начал лихорадочно расшнуровываться. А по этому поводу Толику ничего и подстраивать не пришлось: он знал, что Сергей имеет привычку надёжно зашнуровывать на несколько узлов шнурки. 

Тем временем, ансамбль начал играть вступление. Толик предательски оглянулся, обратив внимание некоторых одноансамбленников и даже зрителей на происходящее сзади.

Сконфузившийся пианист буквально выпрыгнул из ботинок и в одних носках, помчался за саксофоном.

Тем временем солисты начали:

"Колыхается ночь густой завесой

Пустынно снежинки глядят в оконце моё.."

Наконец, и партия саксофона присоединилась к звучанию ансамбля.

"..Пусть будут тобой и мной навсегда

Большая удача твоя и любовь"

Остаток концерта Сергею пришлось существовать на сцене без ботинок. В перерыве Юрин саксофон на удивление, нашёлся. А в приклеивании ботинок к сцене так никто и не сознался, да и улики были заметены профессионально. Но все и так поняли, что, вероятнее всего, это проделки Толика.