Как только хлопнула дверь, Фёдорыч сказал.

— Играет он хорошо, поёт-то... — начал было худрук, но его резко перебил Валя. Даже Толик удивился такой дерзости с его стороны. Обычно меланхоличный Валечка выглядел взвинченным. 

— Не сказал бы что ужасно, но голос у него не поставлен! — вскипел от негодования гитарист-вокалист с бóльшим стажем. Он так был взбешён, что даже покраснел, как варёная креветка. 

— Дорогой мой, его голос прекрасно поставлен. По-моему, для его опыта и возраста. А спел-то как чувственно! Всё ещё впереди, Валь. — Подошёл к гитаристу Юра, успокаивающе положив ему руку на плечо. Тот недовольно поморщился, окатив его нахмуренным взглядом. — Валь, ку-ку... остынь, — тихо ему на ушко сказал саксофонист.

— Мне Юркó нравится, была бы я художественным руководителем, я бы его взяла сразу! Поёт как соловей, и на сцене очень всем полюбится! — сказала Ирочка с нескрываемым восхищением молодым музыкантом. Как же ей запали в сердце нежный голос и большие выразительные карие глаза молодого музыканта.

Недовольный происходящим Валя хотел ещё что-то съязвить, но Ирочке перечить было как то не по-рыцарски.

— Да… не хрен собачий этот Юркó, мировой вообще малый, как мне слышно! — подал голос Толян, который до этого момента сидел закинув ноги на спинку ряда кресел перед ним и щёлкал крышкой стакана из-под кофе.

— Хрен собачий это ты, Толя. Давайте уже скажем, что он принят в коллектив и пойдём курить? — Раздраженно предложил Юра, доставая сигарету из пачки, позабыв, что за ухом уже одна лежит.

— Мнения сказаны, но пока что тут и навеки художественный руководитель я, так что мне и решать, — строго сказал Фёдорыч. Даже Толик любезно перестал щёлкать крышкой стакана.

— Юр, — худрук кивнул на дверь. Сейчас должен произойти грандиозный момент, когда он скажет своё решение. В такие моменты Фёдорыч себя считал королём мирских судеб и ему это нравилось. Саксофонист без лишних слов подскочил к двери и отворил её. Конечно, будь его воля, ноги бы его понесли дальше по коридору на свежий воздух раскурить долгожданную сигарету, но..

— Ну... что? — спросил с надеждой молодой музыкант, остановившись в нервном расхаживании по коридору.

— Что-что? Взяли тебя, коллега! — Юра схватил оторопевшего паренька за руку и буквально затащил в репетиционный зал.

— Правда что ли? — спросил у Фёдорыча сияющий от счастья новый ансамбленник.

Конечно, Юра отнял у руководителя этот торжественный момент с объявлением положительного ответа на вопрос: быть московским музыкантом или нет, но ему уже было всё равно. И так много забот занимали голову Фёдорыча. Работа, семья... за всем поди уследи.

— Правда-правда, поздравляю. После праздников завершим и подпишем договор. Всё, давайте сматывайте удочки и отваливайте уже пьянствовать, товарищи музыканты, — устало протараторил худрук, одновременно набирая кому то по телефону.

— Поздравляю, коллега! — улыбнулась пареньку Ира, надевая модную шубку, подаренную одним из соансамбленников.

— Подождите, вы не зайдёте к нам на сейшн? — с нотками разочарования в голосе поинтересовался саксофонист. Уже несколько Новых годов подряд они встречали все вместе, потому что в тот момент находились на гастролях. Так получалось! И когда, наконец, выпал шанс отпраздновать порознь каждому в своей компании, оказалось, что лучше компании, чем соансамбленники, и представить уже невозможно. Даже Фёдорычу эти балагуры и оболтусы из ансамбля стали как родными. Это был бы какой-то неправильный Новый год, а начинать год с диссонанса в душе ему не хотелось.

— А подожди, Юр. Зайду! Только ненадолго, а то жена ждёт, сам понимаешь. Она сказала если не встречу хотя бы этот Новый год с семьёй, то подаёт на развод, — понизив голос, добавил худрук.

— Блефует — отмахнулся Юра.

— Как знать, как знать... Алло!

Всю поездку в метро от станции Китай-Городской до Выставки Достижений Народного Хозяйства, вологжанин Юркó не мог поверить своему счастью, что он наконец-то пребывает в этом легендарном месте. Конечно, в его славном городе Вологде есть метро. Но оно надземное! И совсем без причудливых мозаик на не похожих друг на друга станциях. Оно слишком современное. А московское сочетает в себе и традицию и современность. Юрко даже попросил чтобы кто-нибудь из соансамбленников сфотографировал его в вагоне метро. Отозвалась очарованная его ангелоподобной внешностью Ирочка. И всю двадцатиминутную поездку в вагоне, одноансамбленники наблюдали миловидную картину: вокалистка заставляла его по-разному позировать и щёлкала неимоверно много фотокадров. Они смеялись, шутили, потом их вдвоём начал фоткать Толик, а люди в вагоне смотрели на них и улыбались. Итак, заслуженный отдых одноансамбленников начался с мажорных аккордов, только Фёдорыч с налётом грустной меланхолии смотрел на это всё с предвкушением продолжения семейных разборок в коллективе. 

Когда компания вышла из метро и направилась в сторону ВДНХ, Юркó пришёл в ещё больший восторг, увидев монумент покорителям космоса.

— А ты знал, что он покрыт полированными титановыми пластинами, которые также используются и в ракетостроении и никогда не заржавеют? — неожиданно для Юрко завёл разговор Сергей. Помимо музыки его очень интересовала история разных достопримечательностей, так что он мог бесконечно рассказывать о любом более или менее известном памятнике Москвы уж точно. А на гастролях он фанат обязательных скучных экскурсий номер один. Коллеги по-доброму между собой шутят, что он ходячая энциклопедия. Молодой вологжанин внимательно слушал и кивал каждому факту и слову пианиста. Ему хотелось знать о лучшем городе Земли всё!

Юра приостановился, чтобы подпалить сигарету, а вместе с ним сбавил шаг и Валя, чтобы чуть пропустить вперёд компанию одноансамбленников.

— А мне тоже дай сигарету?

— Да ты что сегодня, то несправедливо строг, то курить собрался? Экзестенциальный кризис? — Юра бросил внимательный взгляд на Валю и стряхнул с его шапки-ушанки нападавший снег. — Обойдёшься, мне бабуля твоя дала наставление следить за тобой. — Он подмигнул, сделал затяжку и выдохнул дым в морозный искрящий снегом воздух.

— Да ну тебя... — отмахнулся Валя насупившись. 

Некоторое время они шли в молчании. Валя смотрел под ноги, как будто не замечая встречных прохожих, что Юре пришлось его взять под руку, дабы избегать столкновений.

— Не нравится он мне, — вдруг выпалил гитарист, взглянув на собеседника.

— Понравится, вот Ирочке нравится, мне тоже! Ну, ты чего? Нормальный он парень.

— Нормальный-нормальный, опять очередной приезжий "талант", — съязвил гитарист, но тут же, вдруг вспомнив что его коллега вообще-то из Риги, быстро добавил. — Ну, я против тебя ничего не имею... ты очень талантливый приезжий… талант! — смутился Валя, осознавая, что наговорил лишнего, и из последних сил пытаясь придумать, как выкрутить ситуацию. 

Юра невероятно высоко поднял бровь и огрел собеседника своим пронзительным взглядом синих глаз, без слов заставив того снова по пути разглядывать свои шнурки.

— Да ладно тебе! — спустя пару мгновений саксофонист слегка толкнул ушедшего в свои угрызения совести гитариста в бок, а затем крепко приобнял за плечо. — Да что ты дуешься как мышь на крупу? 

— Получается, ты не в обиде? — Валя виновато улыбнулся, поджав губы, наблюдая, как рижанин пытается выдохнуть сигаретный дым кольцами, но из-за ветра не получается.

— Валь, забей. — Отмахнулся Юра, и, откашлявшись, добавил; — И к коллеге новому привыкнешь может, даже подружитесь?

Да, первое впечатление бывает обманчиво. Наверное. А ещё сегодня искрящий снежинками предновогодний вечер, и даже выплёскивать затаённую зависть в полной мере Вале не хотелось. Он её заморозил до менее праздничных времён, презрительно фыркнув.

— Ты только посмотри, как кружится снег. — Сменил тему Юра, описывая своей музыкальной тонкой до изящества рукой с зажатой между указательным и средними пальцами сигаретой некий жест в воздухе, похожий на траекторию снежных хлопьев.

— Ага, и залепляет мне очки каждые пять секунд!

— Валь, ты конечно неисправимый романтик — засмеялся Юра, стряхнул пепел с сигареты и сделал затяжку. — Прибавим шагу, а то мы совсем от ребят отстали. 

Над их головами, когда они проходили надземную магистраль, прогромыхал поезд. Уже давно, после реиновации дорожного движения, почти весь город был пешеходным, а по улицам только изредка проезжали старые машины. Друзья-коллеги догнали весёлую шумную компашку почти у главного входа в ВДНХ. Долго лекция Сергея об архитектуре интереса не выдержала, и Толик завладел вниманием одноансамбленников.

— Ирочка прикрой ка ушки,

Гудит как улей

Родной завод

А нам-то хули

Ебись он в рот! — Самозабвенно и артистично декламировал Толик.

— Ебись он в рот! Замечательно! — поаплодировал ему незаметно подошедший Юра — Я это ещё от тебя лет пятнадцать назад в Риге слышал, похабник! Классика же! — восхищённо сказал он так, что никто не мог понять: это был глубокий сарказм или правда восторг. Так разговор перетёк в более цензурное русло, к которому присоединился даже чуть повеселевший или больше смирившийся с наличием нового коллеги Валя. Фёдорыч периодически отходил и по телефону что-то важное обсуждал. Ни минуты с плеч художественного руководителя не слезал груз ответственности.

...

Компания друзей-коллег прошлась мимо украшенных павильонов, светящегося фонтана всех республик, закованного вместе с фонтаном "Каменный цветок" в огромный каток, занимающий почти всю площадь. Посмотрев на эту красоту и катающих людей, они договорились всей или хотя бы частью тусовки сходить катнуть. Больше всего Юра уговаривал Валю, у которого были аргументы против: он не умеет кататься, и у него нет коньков. На что он получил исчерпывающий ответ, что его обязательно научат и коньки можно взять в прокат.

Они свернули с главной улицы к аллее с прудами. Здесь уже народу было значительно меньше. На запорошенных снегом деревьях с обеих сторон светились гирлянды, создававшие впечатление светового волшебного тоннеля вглубь аллеи.

Толик, увидев заледеневший пруд, с части которого напрочь смело ветром снег, разбежался, и прямо с горки, сгруппировавшись, выскочил на лёд. Прокатившись на коленках, он поднялся на ноги и помахал всем ансамбленникам, оставшимся на берегу. Юра, увидев такой прекрасный чистый лёд и радостного Толика, загорелся идеей и рассказал её вкратце ансамбленникам. Сергей скептически усмехнулся, Фёдорыч оценил креатив, а Валечка наотрез отказался участвовать. Расчехлив саксофон и взяв в сообщники Юркó и Ирочку, рижанин разбежался и, профессионально держась на ногах, подкатил к Толику. Он некоторое время выступал в мюзикле на льду, оттуда и мастерство безупречно держаться на льду даже без коньков. Юркó по-джентельменски помог Ирочке спуститься на лёд, и они подсеменили к Юре и Толику.

Вдруг Валечке, который вместе с Фёдорычем, Жорой барабанщиком и пианистом Сергеем наблюдал за ребятами на пруду, внезапно позвонила бабуля. Состоялся такой разговор:

— Ало Валечка! Ты там где?

— Бабуля, привет!

— Ты что в ночном клубе!?

— Э-э, нет, мы с коллегами гуляем.

— Где Новый год будешь отмечать? В борделе каком-то, певец?

— Нет, бабуль! У Юры, с коллегами!

— А-а, у Юрочки? Тогда ладно, привет ему от меня. — Послышались гудки. 

Когда Валя снова обратил внимание на происходящее на льду, он увидел такую картину:

Юра, лёжа на льду, играет на обмотанном светящейся гирляндой саксофоне песню "Коня белых три", его за ноги тащат по льду Толик и новоансамбленник Юрко, изображая коней. Правда, коня в песне три, а тут было всего два. А Ирочка, мелко семеня ногами назад, снимала это безобразие на телефон. Выглядело это, по мнению Вали, глупо и не остроумно, о чём он поспешил поделиться с Фёдорычем. 

— Вот дурни, а, — поморщил нос Валечка.

— А мне нравится, уморительно ребята придумали, даже попрошу сбросить мне видео! — ответил Фёдорыч, не поддержав гитариста в его снобизме. Всё-таки худрук, невзирая на свою строгую должность, считал, что иногда можно и подурачиться.

Закончив запись прекрасного ролика, ребята вернулись на берег, весело подхихикивая, и пошли дальше. 

— Да-а, Юр, я это обязательно прямо сейчас выложу! — сказала Ирочка, протирая шарфом экран телефона, на который нападали снежинки.

— Дава-ай, это просто шедевр! — стряхивая налипший снег с пальто, ответил Юра.

Толик, который держал в это время саксофон, решил наиграть на нём что-то джазовое.

— О-о, Дэйвз Майзл? — блеснул знаниями Сергей.

— Не-ет, это оригинальная Толина композиция, вы чего? Знали ли, что Толя написал её именно для Дэйвза Майлза? Правда, Толь? — ответил Юра без доли сарказма в голосе.

— Ого, какие у нас таланты.