Наконец, ребята оказались на улице. Валечку, конечно, они оставили спать в квартире. Напереживался парень, пусть отдыхает. До двенадцати часов оставалось двадцать минут. Юра вызвал такси. После трех бокалов шампанского Фёдорыч не очень твёрдо стоял на ногах, поэтому его тактично придерживали его под локоть.

— Ребят, как так, а вы трезвые?

— Да мы всего семьсот вискаря на двоих, я даже аэромотоцикл вести могу! — весело ответил саксофонист, подмигнув Толику.

— Лучше н…не надо! — заметил худрук.

В этот момент, к ним во двор приземлилось такси. Ансамбленники посадили в машину руководителя, пожелав ему всего самого хорошего в наступающем году, приветы жене и его маленькому сынуле.

Толик расставил по снегу салюты.

— Сколько ещё?

— Меньше минуты! Поджигай!

Он поджёг фитиль и отбежал в сторону, к остальным ансамбленникам. Ирочка, как всегда, документировала на камеру своего телефона.

Как только электронные часы Юры показали ровно полночь, в небо взлетели разноцветные яркие всполохи. Салюты загремели с невероятной мощагой, и не только в парке, но и по всей Москве. 

— Ура-а-а-а! С Новым годом! — Торжественно зазвенели бокалы шампанского, музыканты обнимались, поздравляли друг друга с наступившим праздником.

Толик подошёл к Юре, зачарованно глядевшему на новогодний салют.

— О чём думаешь?

— Что бы загадать такое, Толь? Чтоб сбылось?

— Эх, романтик! Загадывай скорей! — С этими словами Толик засыпал Юре за воротник перчатку снега.

— Толямба! Едрецынькоцынь, ты не исправим! — засмеялся Юра, щедро зачерпнув снега и кидая в своего рижского брателлоса.

— Ну, начало-о-ось! — улыбнулась Ирочка, делая несколько эффектных фотокадров снежной битвы на телефон.

— Идите все быстрее сюда! — Юркó зажег бенгальские огни. — Давайте сделаем фотку?

Толику и Юре пришлось оставить попытки превратить друг друга в подобие снеговика и, отряхиваясь, подойти для общей фотографии. Ирочка поставила на таймер камеру и, подбежав к ребятам, тоже взяла бенгальский огонёк.

— Ура-а общая фотка сделана, а теперь, Юркó, встань у ёлочки!

Ирочка долго фотографировала кареглазого тёмнокудрого миловидного возлюбленного. Кажется, его столько ни разу в жизни не фотографировали. Что ж... Всё бывает впервые. Закончилась его фотосессия среди зимних деревьев только тогда, когда фотоманьячка Ирочка, выбирая ракурс поинтереснее, споткнулась о корень и полетела в снег.

— Ой, мальчики… Что то холодновато стало, пойдём обратно? — Сказала она после того, как Юркó и барабанщик Жора, за обе руки её вытащили из сугроба.

Они вышли на парковую аллею и двинулись в сторону дома. Ирочка шла, отогревая руки дыханием. Юркó отдал ей свои варежки, так как её были все в снегу. Ансамбленники даже не успели спохватиться, где Юра, как…

— Эй, американец! — Саксофонист с разбега залепил Толяну за воротник наскоро слепленный снежный ком.

— Ах ты... — Толик слепил снежок и бросил в Юру, тот отскочил, а снаряд чуть чиркнул по полам пальто.

— А ещё точнее мог бросить? — засмеялся Юра, запустив снежок, но в этот раз Толик тоже увернулся.

Все ансамбленники умилялись выходкам двух рижан. Все, кроме Сергея. Он поморщился, пробурчав что то на подобие: "Что позволяют себе эти товарищи".

Ну и ладно, пусть ворчит, всем не угодишь...

Валя проснулся. Голова гудела. Первое что заметил — он был заботливо накрыт пледом, а в квартире никого не было. Сколько он спал? Какой сейчас год? Непонятно. 

— Алиса, сколько сейчас времени? — вспомнив, что у Юры в доме есть голосовой помощник, спросил он.

— Час двадцать. 

"Где же они гуляют? Я что, проспал Новый год?" Валя с трудом поднялся с дивана, подошёл к окну и открыл жалюзи. Из окна открылся прекрасный вид на Останкинскую телебашню, парк, огни ВДНХ и магистрали Мира. Изредка над домами виделись всполохи салютов.

"Почему же так хреново, а..." — гитарист обратно сел на диван. Тут его взгляд упал на почти пустую бутылку вискаря. "Может, получше будет, Юра же всегда именно так и поступает." 

Недолго думая, он плеснул чуток вискарика в стакан и осушил его.

Неожиданно для Валечки, компания вернулась. Юра первый скинул обувь и прошёл в гостиную.

— О! Валёк проснулся, с Новым годом! — Саксофонист достал из кармана пальто мандаринку и вручил её гитаристу.

— Спасибо, и тебя. — Гитарист немного смущённо улыбнулся, встал с дивана и обнял друга. От него веяло свежестью морозной ночи, "Красной Москвой" и ароматом табачной продукции.

— Хочешь узнать, откуда мандаринка? Тут вообще такая история, я тебе по секрету расскажу, забавная. Нарочно не придумаешь. — загадочно начал Юра, наконец догадавшись снять мокрое снежное пальто. — Вот у тебя есть сестра? Нету... А я видел!

— Да ладно, Юр? — удивился Валечка.

— Вот и я так подумал. Останавливаюсь я завязать шнурок, поднимаюсь, и тут передо мной такое светленькое розовощёкое чудо, вообще, прям как ты, и говорит: «С Новым годом, молодой человек, возьмите мандаринку!» — Юра развёл руками. — Ну что тут поделаешь, взял, а она говорит: а это просто так, подарок, и убежала!

— Да-а-а... и что? — ожидая какого-то остросюжетного продолжения, спросил Валечка.

— А что? Хорошенькая! Жаль, телефончик не взял, она так быстро куда то пропала.. — улыбнулся саксофонист. — Ну, потом, если интересно, я нашему американцу запузырил в капюшон снега!

— Кто там потом кому снега нафигарил, а? — возмутился Толик.

— Американец, иди чайник ставь, а!?

Итак, новый год наступил. Друзья-коллеги попили чаю с праздничным тортом, который загодя заказала в кондитерской заботливая Ирочка и обменялись подарками. Затем кто-то ушёл спать, а кто-то тихо разговаривал на кухне, сокращая запасы виски. Так пролетела новогодняя ночь, и плюс ещё один выходной. Даже на каток сходить успели, весьма успешно для Валечки. Он упал меньше двадцати раз, а для первых шагов на коньках это даже не плохой результат. 

***

И вот, первый рабочий день. Фёдорыч позвонил, чтобы все собрались на репетиционной базе. 

Приехали все, даже обидевшийся на Ирочку Лёха. Фёдорыч зашёл в зал как всегда последним, с очень важным видом и огромным подарочным пакетом в руке.

— А как жена-то? Вы успели к Новому году? — невзначай поинтересовался Толик, который несколько минут назад чехвостил худрука на чем свет стоит.

— Ой, Толь, успел до двенадцати, так что развод отменяется, — засмеялся Фёдорыч.

— Знаете же, у нас скоро намечаются гастроли! — начал издалека худрук. — Так вот, я и подумал, нужно вам подарить новые чехлы для инструментов! — С этими словами он торжественно достал из пакета прозрачный чехол из крепкого полипропилена. Юра быстрее всех понял главную концепцию этих чехлов и поспешил возразить.

— А может, не надо? Мы как-то по-старинке уже привыкли, а они такие красивые, понимаете? 

— Я ценю твой тонкий вкус, Юра, но попрошу всех без возражений поменять чехлы на новые, — невозмутимо ответил Фёдорыч, вручая рижанину прозрачный чехол для сакса.

После разбора подарков Фёдорыч ушёл, а Сергею внезапно позвонили, и он вышел за дверь. Все недоумевали, как худрук пронюхал, что чехольчики-то у многих с секретом.

— Сто процентов Сергей рассказал, — напрочь отводя от себя подозрения, заявил Толик. 

— Не факт, не факт, — пожал плечами Юра. — В любом случае, кто-то нам знатно подкузьмил...

Но, как оказалось, выход нашёлся. Валечкин четырёхгрифовый шедевр не влезал ни в один из стандартных чехлов, и это стало настоящим спасением для всех страждущих. И теперь, в чехол, сшитый заботливой ба Нино для внучкова эксклюзива, планировалось уместить всё необходимое: рижский бальзам, пару блоков Мальборо, вологодский самогон в оригинальной таре и вишнёвый ликёр для очаровательной солистки. 

Валя обречённо вздохнул. Ведь все эти сокровища придётся тащить ему... Но ничего, в этот раз его изобретательность сыграла всем на руку.