Издревна, еще со времен мореходства, корабли одушевлялись живущими на них командами — это считалось добрым знаком, привлекающим удачу в плавании.
С тех пор много веков миновало, однако теперь и космические суда удостаивались чести быть «одушевленными» — не стал в этом исключением добрый «Skeld». В расцвете своих сил он являлся любимчиком нескольких экипажей, придумавших кораблю личность, запомнивших его характер, повадки…
С тех пор «Skeld» состарился и стал менее интресен людям. Создатели уволили его, отправив в последний рейс с последним экипажем. Что ж, судно было готово к такому раскладу, потому что все бортовые компьютеры с мало-мальским интеллектом знали, что истечение срока годности не за горами.
Но вот к чему космический корабль не был готов, так это ко вторжению пиратов на борт: часть системы с примитивными датчиками считывания экипажа словно в легком недоумении пожимала плечами [На борту присутствует — 10 членов экипажа, состояние удовлетворительное], но вот другая половина датчиков, более чувствительная, копила в хранилищах ошибку за ошибкой, ибо [Паспортные био-чипы присутствуют на борту в количестве — 8 единиц].
10-8=2 — это простая арифметика, с которой справился бы даже маленький Тэшка.
Где еще два чипа?
Кто эти двое самозванцев, проникшие на борт под видом астронавтов, но не сумевшие приживить себе чипы-паспорта?
Как спасти зарегистрированный экипаж от неведомого врага?
Слабенький ИИ корабля мучался и посылал на компьютеры предупреждения, которые ни один человек почему-то раз за разом не видел…
Только «Skeld» знал полную картину происходившего в ту ночь, когда все члены команды заперлись в ячейках по-одному, а Фиолетового астронавта оставили ночевать в прачечной.
Корабль честно фиксировал перемещения человека в техническом помещении, его долгое лежание на полу в недвижимом состоянии… И его голос.
Астронавт с позывным «Тенёк», находившийся в четырех стенах при полном одиночестве и с выключенным наручным планшетником, общался с чем-то невидимым ни на одном из доступных чахлых сканеров.
…Тенёк, чувствовавший под спиной мягкий матрас больничной койки, слегка удивился, когда на краешек кровати подсел высокий, очень светлый мужчина.
— Ты умудрился заболеть, — укорил Белый и покачал головой. — Вот и оставляй вас без присмотра.
— Как вы догнали корабль, капитан? — шёпотом спросил Тенёк, нисколько не удивившийся появлению Снега. Можно даже сказать, слегка обрадовался, хоть и помнил, что когда-то этот человек собирался его убить…
Командир положил рекламщику на лоб приятно прохладную ладонь.
— Я от него не отставал, — улыбнулся мужчина и встал с койки, не теряясь среди яркого освещения медотсека.
Фиол очень хотел спросить, правда ли, что у капитана есть семья, которая ждет, но мысль об этом ускользала и ускользала, пока не растворилась совсем. Стало легко и хорошо.
— Бодро идешь на поправку, — заверила Розовая, выглянувшая из-за капитанского плеча. У нее было округлое личико и добрый взгляд. — Вот тебе совет медика — побольше двигайся. Движение — это жизнь, оно разгоняет кровь и дурные мысли. Можно, например, танцевать.
— А меня не сочтут сумасшедшим?
— Тебе это не грозит, — заверила Циановая, появившаяся по другую сторону койки. Решительно протянула навстречу руку. — Давай, потанцуй со мной. Если не брезгуешь…
— Что ты, я всегда считал тебя крутым человеком, — приняв не по-девичьи широкую ладонь, Фиол встал с матраса и вдруг увидел, что он сам, да и все остальные — не в летучих одеждах, а в скафандрах.
В одинаковых фиолетовых скафандрах.
— И-раз-два-три, раз-два-три… — Циан командовала и вела, а Теньку не сложно было влиться в танец, напоминавший переступание на одном месте.
— А со мной? — ревниво осведомился у Яда внезапно возникший рядом Синий, но в его глазах не было злости, только веселые искры.
— Давай руку! — и Циан сотворила крохотный хоровод, в который со смехом влились остальные, даже Снег.
Кольцо танцующих астронавтов напоминало подхваченный вихрем венок из лиловых цветов. Или одержимых бесами экстравертов с какой-то допотопной картины, сохранившейся до нынешних времен лишь в виртуальной среде.
Тенёк радовался вместе со всеми и наконец чувствовал себя… дома?
— Почему всё вокруг окрасилось в фиолетовый? — изумился он, когда скорость вращения убавилась, и стали четче видны капсулы отсека обеззараживания, корпуса устройств для сухой стирки и дремлющие в бездействии роботы — не того цвета, который он помнил.
— Потому что это замечательный оттенок. Он твой! — улыбавшийся Небо хлопнул рекламщика по плечу, очень легко, как будто бы вспорхнувшая крохотная птичка задела крылом.
— Весь корабль стал таким, — заверил Снег. — Идем, это нужно увидеть.
Как по волшебству, запертая дверь раскрылась сама и явила взору прачечного пленника темно-баклажановый просторный коридор. С потолка сияла сиреневая лампа, а по стенам вился, с шорохом полз неведомый свекольный плющ.
— Красиво… — Тенёк склонился к расцветающему у самых ног пышному папоротнику и огладил перистые листья. — Куда пойдем?
Но друзья отчего-то пропали, не ответили на вопрос. Их не было видно в фиолетовых одеждах на фиолетовом же фоне, и рекламщик понял: началась долгожданная игра в прятки. Он водит, он должен найти ребят, как когда-то искал Тэшку, и вряд ли они прячутся лучше тихого маленького ребенка.
Что ж, это совсем не сложно.
Пригибаясь под низко склоняющимися к покрытой мховыми подушками земле ветвями и разводя руками плети из густо цветущих лиан, астронавт пробирался сквозь джунгли. Было тяжко, но медик советовала двигаться, поэтому Тенёк уверенно и без передышек преодолевал трудный путь, пока не уперся в резкую, как выведенная по линейке черта, границу света.
— Что это? — удивленно спросил рекламщик, поскольку такой большой лампы на корабле никогда не присутствовало.
Потребовалась минута, чтобы понять — это не лампа, это витрина столовой, за которой вместо привычного темного ничего с искорками — огромная белая звезда, по орбите которой сейчас проходил корабль.
«Господи, это невероятно», — от слепящего сияния зрачки сузились до размеров игольного острия, даже с активировавшимися светофильтрами на шлеме и корабельных окнах. Тенёк запоздало понял, что жарко, как в печи — так вот, почему выросли такие огромные джунгли! Борта судна дрожали и стонали от гравитационнной перегрузки. Астронавт распахнул себя навстречу теплу и свету, а вокруг парили бабочки, садились на раскинутые в стороны руки и весом ощущались, будто свинцовые шарики…
Позади не то грохнуло, не то охнуло, и Фиолетовый резко оглянулся, пригибаясь. У границы джунглей и света стоял очень темный силуэт.
— !!! — он протянул к Теньку руки и что-то крикнул, но рекламщик не понял ни звука и в ужасе бросился бежать. Растительные дебри расступались перед ним, хлестали по скафандру резиновыми плетями.
Запнувшись в коридоре о замшелую корягу и больно проехавшись на коленях по полу, Фиол вдруг обнаружил слева от себя вход в пещеру. Отлично, в темноте его никакой силуэт не найдет: мало кто видит в полумраке так же хорошо, как сатурнянин, а преследователь, к тому же, был до этого ослеплен звездой…
Нырнув в пещеру, Фиолетовый забежал поглубже и настороженно замер. Как он и подозревал, силуэт преследователя застыл у входа.
— Тенёк, ты чего, это же я! — слова разносились по подземельям с гулким эхом. — Не беги, я ничего тебе не сделаю! Давай, выходи оттуда… — и он осторожными шагами направился внутрь, выставив перед собой руки, чтобы сразу же схватить рекламщика, как только нащупает.
Тенёк замер в полном молчании, ощущая, как колотится в боку печень, а в дрожащих ногах — обе селезёнки. Внутренности пошли враздрай от страха.
— Я знаю, что ты не виноват… — негромко донеслось из закрытого шлема преследователя.
— Ошибаешься, — ответил из темноты рекламщик.
— Ошибаешься, — в тон усмехнулось эхо, и силуэт дернулся вперед. Что-то изменилось.
У силуэта исчезла голова. Шлем по высокой дуге полетел через Фиола и со стуком упал позади. Тенёк с отстраненным изумлением смотрел на возвышавшийся в дверном проеме, кстати, откуда в пещере двери, фиолетовый скафандр. Из черной дыры в груди этого скафандра тянулось двухметровое не то копье, не то лезвие…
Обезглавленный силуэт рухнул к ногам Тенька, окатив того фонтаном жидкости.
— Какая встреча, а я не при параде, — скафандр от дверей шел к замершему рекламщику, втягивая черное копье в тело, словно складную антенну. Это было противное зрелище и, не выдержав, Тенёк отвернулся, чтобы увидеть, как из лежавшего среди камней качнувшегося шлема что-то по кривому полу выкатилось и пропало в тени… Тут же астронавта рванули за плечо, заставляя обернуться. Фиолетовый скафандр стоял вплотную: — Узнал меня? Узнал, сука, говори?!
— Конечно, Тенёк… — пробормотал рекламщик, отчаянно не понимавший, как родители умудрялись все это время скрывать от него близнеца.
— То-то же, — Фиолетовый скафандр взялся за дело. Одной рукой он поднял шлем, другой прихватил обезглавленное тело и покинул пещеру.
Постояв неподвижно, Тенёк пошел следом за братом, но в коридоре наткнулся на друзей. Они были в такой же лиловой экипировке, как убийца, но, что странно, совершенно не вызывали страха.
— Не надо туда ходить, иначе он передумает, — Яд снова взяла мужчину за руку, как ранее, приглашая на танец. Прохладная рука, даже сквозь перчатки. — Останься с нами.
— Где? — уточнил Фиол и оглянулся на командира. Снег спокойно встретил его взгляд.
— Идем, — позвал он, и первым двинулся по коридору.
Шли долго, бесшумно ступая по решетчатым коридорным полам, пока не дошли до шлюза буферной зоны.
— Эта дверь приведет тебя к нам, — объяснила Роза, жалеючи гладившая рекламщика по спине. — Помнишь, как открывать?
— Конечно, — астронавт не испытывал ни капли страха, только сильную грусть, растущую и превращающуюся в тоску. — Но я не могу уйти без Тэшки… Как же Тэшка один?
— Он скоро тоже к нам присоединится, — серьезно успокоил Небо. — После того, что сделал твой близнец в пещере… Все подумают на тебя и сына твоего тоже уберут, от греха подальше. Это будет самое кошмарное, что случится с тобой в жизни… Лучше уйти от этого сейчас.
— Но Тэшка? — уже протянувший к кнопке руку, астронавт отступил в очередной раз.
— Его не станут размораживать, — все так же серьезно проговорил Снег. — Он ничего не почувствует, просто уснёт очень глубоким сном. А проснётся… уже со всеми нами. Хочешь верить в это?
— Да, — Тенёк неожиданно всхлипнул. — Да, я хочу!
На кнопке остался яркий кровавый отпечаток, а шлюз бесшумно распахнулся. Ворота в космос матово серели за небольшой комнаткой, и Тенёк понял, что совершенно не помнит, где там в буфере рычаг их открытия. Зато, где такой же рычаг в коридоре, он видел прекрасно. Перчатка уверенно скрипнула на прорезиненной рукоятке рычага, дернула вниз. Ворота поползли на стороны, сразу и с шумом вытягивая в себя воздух, пыль, какую-то плохо закрепленную пластиковую инструкцию со стены, астронавта.
И в бок что-то ударилось, ноги потеряли опору. Тенёк понял — его сшибли и больно протащили по полу, прижали так крепко, что вакууму не оторвать, обернулся и увидел… фиолетовый скафандр.
Рекламщик невнятно заорал от ужаса, сразу же осознав, что недавний убийца действительно передумал и вернулся страшно разобраться с ним, но в следующий миг что-то проникло в шлем и склизко заткнуло рот.
— Молчи! — рычаще прошипели сверху. Не поднимаясь с пола, скафандр дотянулся до рычага удлинившейся рукой и вздернул его, запирая ворота. Высасывание воздуха еще не прекратилось, а Тенька уже куда-то поволокли прочь от заветного шлюза. Не выдержав, больной специалист по рекламе потерял сознание…
…Когда перед глазами прояснилось, стало понятно, что мягкий свет — от ночника в спальной нише. Решительно нельзя сказать, чьей, потому что все ниши все всех комнатах корабля стандартны. Тенёк напряг мышцы и сел. Он был в своей комнате, привычной, почти родной.
На полу, съежившийся в большой взрослой куртке, ютился Тэшка и рисовал что-то в неизменном своем мятом альбоме.
— Кто тебя разбудил? — шепотом спросил рекламщик, держась за голову. Под черепом ныло.
— Никто, папа, ты всё еще болеешь, — печальным, но упрямым голосом возразило дитя, и Фиол не смог не согласиться, что да, так оно и есть.
— Так, ладно, я всё еще в бреду, но уже осознаю себя, — мужчина вылез из ниши и заходил туда-сюда по комнате. — Отлично… Это замечательно, Тэшка. Я догадываюсь, что нахожусь тут, чтобы в чем-то разобраться. Но в чем? Личность врага? Я не видел его…
— Нет, папа, — все так же печально возразило чадо. — Ты здесь, чтобы разобраться в самом себе.
И Тенёк начал помаленьку, медленно, но понимать. Комната — как сузившееся от псевдоса сознание, куда пробились две важных мысли: о ребенке и еще чем-то. Оставалось найти подсказку.
Спальные ниши с матрасами. Рюкзаки с вещами. Альбом на коленках сына. Электронная доска — уже ближе…
Тенёк шагнул к прилепленным на стену пейзажам и нахмурился.
— Оно на самом виду было всё это время, — безрадостно подтвердил Тэшка. — Надо просто не отводить взгляд.
— Так, ладно, — упершись руками по обе стороны картинок, мужчина прищурился. — Два пейзажа, нарисованных тобой. Космос и подсолнухи. Я сильно люблю рисунок с подсолнухами, но вот космос… мне не очень-то нравится, прости, малыш…
— Почему? — еле слышный шепот.
— Стоп. Да. Почему мне не нравится космос? Потому что напоминает о темноте, о жизни без света, как на Сатурне, и… О черноте, господи, — Фиол прижал руку ко рту, сраженный осознанием. — Причина моей нелюбви к Смогу — цвет его брони!.. Значит, вся моя симпатия к Лимону, это ничто иное, как… тяга к желтому скафандру. Все это время меня интересовал не человек, а его гребанная оболочка…
Это сразило похлеще, чем принятие личного сумасшествия.
Рекламщик обессиленно сполз по стене на пол.
— Какой же непроходимый постыдный пиздец.
— Ты не отчаивайся, — попросил Тэшка, подобравшийся под бок, знакомо и тепло. — Зато теперь ты знаешь причину и не станешь отвлекаться на посторонние факторы.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Фиолетовый проекцию сына и закрыл глаза, для начала проваливаясь в живительный, здоровый сон, а после — просыпаясь.
…Вместо потолка спальни пробудившийся человек узрел напольную плитку обеззараживающего отсека. Сырую плитку, следует уточнить. С трудом сев, Фиол понял, что он долгое время находился в луже, натекшей со скафандра, очевидно, помытого. Помытого снаружи. Внутри же ощутимо, преотвратнейше воняло грязным телом, и, наплевав на все, рекламщик с кряхтением выкарабкался из экипировки, из всей пришедшей в кошмарное состояние одежды тоже, и отправил на чистку всё барахло, после чего посмотрел в зеркало. Проклятье, он ощутимо осунулся, зарос и посерел, как волосами, так и лицом — симпатяга, что тут еще скажешь… Тенёк потянулся за допотопной электробритвой из шкафчика номер семь.
Личной одежды больше не было, кроме той, что с шумом проходила в данный момент процесс очистки, и пришлось вытащить белье с полки шкафчика одного из покойников. Барахло Синего немного болталось на Фиоле — ладно, он напоминал швабру в шароварах, — зато стало теплее. Больше одежды в прачечной не нашлось.
«Хорошенькие дела», — идти в полуголом виде и носках с принтом из голубых собак в свою комнату через длинный коридор не слишком-то хотелось, но не оставаться же еще несколько томительно-долгих часов в обеззаражке! Помявшись перед выходом еще с минутку, Тенёк вздохнул и открыл дверь.
Коридор ожидаемо пустовал. Мужчина шел по нему, придерживаясь за стену, и когда миновал двери чужих ячеек, то прислушивался. За одной из дверей горько плакала женщина, должно быть, Лайм. «Кто ж еще», — хмуро подумал астронавт и ускорился.
А вот дверь комнаты Желтого оказалась приоткрытой, и Тенёк остановился. Наверно, Лимон заглянул в спальню ненадолго по какому-либо важному вопросу. Ведомый смутным полувоспоминанием из последнего бредового сна, рекламщик тихо просочился в щель, убедился, что хозяин комнаты в помещении один, и с шорохом закрыл дверь.
От неожиданности Лимон вздрогнул и резко обернулся, роняя какие-то флэшки.
— С… Тенёк! Тебя выпустили из прачки? Ты почему разгуливаешь голый? Кто заплатил тебе за стриптиз?
— Не важно, — астронавт уперся в дверь спиной и мрачно воззрился на навигатора. — Я здоров, псевдос отступил. И мне нужно выяснить кое-что важное, так что раздевайся.
Для начала, замолчавший Желтый поднял визор, чтобы гостю стало лучше видно образовавшийся на его лице знак вопроса.
— Полегче, ковбой, такие просьбы напрягают, знаешь ли.
— Наплевать, просто сними чертову желтую кожуру. Пожалуйста. Мне нужно увидеть.
— Что увидеть, господин вуайерист? — Лимон изволил снять шлем и усмехнулся угрюмо, с неприкрытым подозрением во взгляде. — Что-то наглючило за время псевдоса?
Тенёк моргнул, потому что не помнил ничего, кроме осознания своей цветовой зависимости. Но и это подходило для самооправдания происходящего «нападения».
— В точку. Я видел нечто обидное, связанное с твоим скафандром, и хочу проверить, так ли это.
— Знаешь, я не позволю скафандр…
— Мне надо то, что под ним.
Бросив еще один неопознанный взгляд на визитера, Лимон пожал плечами и начал расстегивать защитную экипировку.
— Дернуло же стриптиз помянуть… Учти, с тебя ужин при свечах.
— А? — Тенёк поймал себя на том, как внимательно и с опасением таращился на затянутую майкой грудь товарища, словно ожидал там увидеть… непонятно что.
— Я не Циан, шикарный третий размер не прячу.
— Извини, — запоздало обмяк Фиолетовый и занервничал. — Как, кстати, дела?
— Не слишком хорошо, — усмехнулся навигатор, — в данную минуту меня вынуждают вылупляться из кокона, словно бабочку…
«Бабочки!» — прошибло ассоциацией рекламщика. Он точно имел дело с каким-то бабочками в ближайшее время. Когда? При каких обстоятельствах? Долбанный псевдос, как же плохо то, что он уносит с собой свои видения…
Между тем, Лимон аккуратно выбрался из скафандра и так же аккуратно сложил его на полку, тщательно свернув. Поставил шлем рядом и повернулся к Фиолу, разведя руки в стороны жестом «ну взирай, коль хочется»:
— Что дальше, затейник?
— Постой, — попросил Тенёк и сосредоточился на рассматривании
Лимон не отличался какими-либо выдающимися физическими качествами, и даже носки у него были без дебильного принта в собачку…
«А что мы ищем?» — запоздало поступил в мозг вопрос. — «Мы ищем что-то неправильное… И пытаемся понять, зациклен ли я на желтизне».
Тенёк обошел вокруг навигатора, как вокруг пластмассовой новогодней елки в форме пирамидки — такие ставились иногда в главных залах колоний. Глупая древняя традиция, забава детей…
Однако, Фиол веселел на глазах — Лимон ему нравился. Правда нравился, даже без скафандра. Значит, не так уж сильна зацикленность на желтом, теплом, солнечном оттенке.
— Расслабься, — обрадованно сказал рекламщик. — У тебя испарина на лбу, — а после, отдалившись, завалился в чужую нишу, улыбаясь выключенному ночнику.
— И всё? — недоверчиво уточнил навигатор, утерший лоб от липкого пота, да со скрытой растерянностью в движениях сложил руки на груди. — Знаешь, «переспать» — это действительно раздеться и лечь в чужую постель, но ты неправильно всё делаешь. Преподать тебе урок?
— Я знаю, как нужно, у меня есть ребенок, — отрезал Тенёк, но глупейшим образом улыбаться в пространство не перестал. — Я просто очень рад, что ты жив.
— Оу. Ну, спасибо… Могу я одеться, доктор?
— Одевайтесь, — подыграл Фиол. — А доктору не во что пока еще, доктор в труселях полежит…
Должно быть, Желтому пора было отправляться туда, куда он собирался со своими флэшками. Но так как гость на его спальном месте и не думал двигаться, навигатор комнату не покидал.
— Ты что, спать тут собрался?
— А можно?
— Неа. У Красного тупая привычка вваливаться ко мне без предупреждений, и если он тебя застанет — отвалит пиздюлей, — хмыкнул Лимон, убравший флэшки в карман.
— Как Синему? — серьезно спросил Тенёк и снова вспомнил ужасные крики Неба за секунды до того, как его вышвырнули…
Взгляд собеседника заметно потемнел, но Желтый сердился не на Фиола.
— С Синим получилось хреново, — согласился он. — После того, как он… как его не стало, число поломок на корабле уменьшилось. Но теперь они опаснее. Что-то происходит с системой воздухоподачи, и мы пытались ее починить, но… В общем, мы работаем над этим.
Фиолетовый приподнялся на локте:
— Почему я не знал?..
— Ты слюни пускал несколько дней, какой с тебя спрос, — усмехнулся Лимон. Но быстро помрачнел вновь. — Хуже другое. Заболел Оранж, у него псевдос. Это случилось после того, как они с Лайм разосрались…
Рекламщик ошарашенно помолчал, но, улегшись поудобнее, отстранено заметил:
— Он с новой силой нападет на меня, когда выздоровеет, — Тенёк говорил уверенно, убежденный в простой истине. — Все только и ждут, когда я отправлюсь погулять без страховки.
Лимон приподнял брови:
— Да брось. Не все.
— Ты согласился бы со мной ходить? По заданиям и вообще, — астронавт старался задать вопрос спокойно и с толикой понимания, мол, каким бы ни был твой ответ, я его приму. «Ходить» вместе в нынешней ситуации означало полное доверие друг другу, такое, что не сложилось у Фиолетового с Черным…
Глубоко задумавшийся Лимон насупился и открыл рот, чтобы дать согласие или отказ, но не успел — раздался спасший его от поспешных решений сигнал тревоги.