С самого утра настроение испортил мелкий моросящий дождь. Он ударял каплями о капюшон, издавая монотонный надоедливый стук, шуршал по широким листьям, поднимая в лесу нарастающий гул, развозил дорогу грязью, липнущей к сапогам, и наполнял ямы и колдобины лужами, которые приходилось обходить по краю, рискуя поскользнуться и упасть. Низкое небо над головой превратилось в однообразную серую массу, не пропускающую солнечные лучи, и в лесу оттого сделалось сумрачно и одиноко. Путники встречались редко, птицы и звери попрятались, не издавая ни звука, и только плеск луж под сапогами и падающие с края капюшона капли дождя сопровождали Габриэля всю дорогу.

В такую нудную спокойную погоду можно было занять себя только мыслями, и Рэл отчего-то вспомнил отца с матерью и их маленький домик в Лейавине, где подобные затяжные дожди не были редкостью. Интересно, какая бы жизнь ждала его, если бы родители были живы? Наверное, он всё так же ходил бы по утрам в храм с матерью, потом помогал по хозяйству, шёл на какую-нибудь ужасную работу вроде городского конюшего или разносчика свежих выпусков местных газет, а вечером возвращался домой, ужинал и ложился спать. И так продолжалось бы до тех пор, пока рутина не загнала бы его в могилу.

Повзрослев, он часто задумывался над тем, почему его родители жили так бедно. Их старый деревянный дом стоял в трущобах, прогрызенный жуками и крысами, прогнивший и ушедший в землю по самые окна. Печь в нём давно разваливалась, и матери часто приходилось замазывать её глиной, потому что денег на новую не было. Его мама была из бедного крестьянского рода, сирота, которая всю жизнь прожила на этом месте. Но отец… Отец был Терребиусом, и, сравнивая его с Дафной, Габриэль не понимал такой существенной разницы в их уровне жизни. Дафна рассказывала, что Терребиусы — это наследники обедневшей хайрокской знати (то ли Лаэрингов, то ли ещё как-то, Габриэль не запомнил), в которой были и великие маги, и уважаемые учёные, и, после смешения их крови с коловианцами, известные воины. Дафна знала свою родословную и, несмотря ни на что, гордилась ей; сама добилась больших успехов, стала придворной чародейкой, одним из самых богатых и уважаемых людей в графстве, но её брат… её брат женился на крестьянке, осел в трухлявом домике на окраине Лейавина и месяцами где-то пропадал, а возвращаясь, приносил немного денег, которых его жене хватало ещё на один месяц тихой бедной жизни. Габриэль не знал, чем занимался отец. Однако в детских воспоминаниях он остался благородным храбрым воином, который умел превосходно обращаться с оружием, не боялся опасности и отдал жизнь в знаменательной исторической битве, защищая целый город и своим мечом повернув ход истории.

Однажды Рэл решил, что на самом деле его отец был весьма посредственным воином, обычным наёмником, а он, как и любой мальчик, просто хотел видеть в отце героя. Но потом в памяти всплывали картины, когда отец брал в руки меч. Он владел такими приёмами, которые даже сейчас Габриэль считал одними из самых сложных. А сейчас Габриэль достойно обращался с оружием.

И что-то не сходилось. Рэл понимал, что на самом деле ничего не знал ни об отце, ни о матери, но в голове никак не укладывалось, почему же они жили так бедно, в отличие от Дафны? Она ведь была таким же человеком, обычной, из той же семьи. Наверное, ему просто стоило признать, что да, так бывает. Однако что-то всё-таки мешало это признать. Иногда Габриэль думал, что Дафне намного больше сорока лет.

Он ещё ни разу не жалел, что его юность прошла в её доме. Дафна дала ему такое образование, которое он никогда бы не получил в Лейавине, обучила его магии, нашла прекрасного учителя фехтования, разрешила проводить время с Фьотрейдом и познавать основы кузнечного дела, справедливо считая, что и это пойдёт племяннику на пользу. Сейчас, многое осмыслив и поняв, Рэл был искренне благодарен ей за это. Тогда он был глупым вспыльчивым юнцом, не понимающим, что каждый её урок важен, поэтому уставал, злился, много раз хотел всё бросить и сбежать от неё. И вскоре в самом деле сбежал после очередной ссоры, вырвавшись на свободу, о которой так долго мечтал.

И что ему дала его свобода? Он мерил шагами дороги Сиродила, зарабатывал убийствами и тратил эти деньги на шлюх и алкоголь. Великолепное будущее.

Порой он скучал по Дафне и много раз думал над тем, чтобы вернуться к ней и поговорить, узнать, как она, да и жива ли вообще. Но жизнь захлёстывала его в такой круговорот событий, что он никак не мог найти время для похода в Бруму. В такие дождливые дни он особенно чётко осознавал, насколько это ужасно — не найти свободного дня, чтобы встретиться с единственным близким человеком.

Если бы он остался тогда с ней, то его жизнь была бы совершенно другой. Дафна нашла бы ему место при дворе, познакомила со многими знатными людьми, и сейчас ему не приходилось бы барахтаться во всей этой грязи, спать в придорожных трактирах с клещами и блохами, пить разбавленное пиво и проливать литры крови за горсть золотых монет.

Рэл не верил в судьбу, всегда думая, что сам является хозяином своей жизни, но, размышляя над этим, он понимал: что это, если не судьба? Почему всё сложилось именно так? Почему, когда вокруг столько возможностей, он идёт именно по этой колее, не имея сил никуда с неё свернуть?

Ему не нравились такие пасмурные дни. Они наталкивали на странные размышления и вгоняли в тоску. Ему нужно было думать о предстоящем деле, его первом контракте в Тёмном Братстве, а он мог лишь ядовито улыбаться, понимая, что в эту самую секунду спокойно идёт по размытой дождём дороге в далёкий город, чтобы хладнокровно и уверенно отнять жизнь незнакомой женщины. Его совершенно не терзала совесть, словно ему предстояло выполнить что-то обычное. Осознание этой жуткой реальности своего существования и заставляло его время от времени глупо усмехаться в пустоту закрытого стеной мороси леса.

Темнело в пасмурную погоду рано, и Габриэль решил остановиться в подозрительном безымянном трактире. Кроме него здесь была группа вооружённых боевыми топорами мужчин и женщина-чародейка среднего возраста, к которой они приставали, откровенно намекая на близость, но вмешиваться Рэл не стал. Он снял дешёвую комнату и поднялся к себе с ужином, совершенно не желая трепаться с ворчливым хозяином-стариком, который то и дело жаловался на погоду.

Промокшую насквозь одежду пришлось разложить прямо на полу, от безделья высушивая её слабым огненным заклинанием, собранным тусклой сферой в руке, а еда оказалась настолько отвратительной на вкус, что Габриэль без малейшего угрызения совести выбросил содержимое тарелки из окна, где на него тут же набросилась голодная ворона, уже изрядно надоевшая своим карканьем.

Ночью из соседней комнаты стали доноситься пронзительные женские крики и просьбы прийти на помощь, и Рэл даже хотел было подняться и разобраться с теми уродами, лишь бы выспаться, но через минуту крики сменились захлёбывающимися стонами, и он решил оставить всё как есть. Помогать той женщине всё равно было поздно, а строить из себя героя и связываться с тремя вооружёнными головорезами не было никакого желания.

Утром дождь стих, перестав барабанить по дырявой крыше, но небо всё равно оставалось затянуто тонкой тёмной пеленой. Габриэль совершенно не чувствовал себя отдохнувшим, но вот пробудившийся к рассвету голод заставил его, почти не разжёвывая, проглотить ту стряпню, которую здесь подавали на завтрак, и запить всё обычным стаканом воды. Рисковать пробовать местные напитки Рэл точно не хотел.

* * *

Долгожданные стены белокаменного Анвила показались впереди после полудня. Над морем, которое виднелось синей полосой на горизонте, засверкали пробившиеся сквозь облака солнечные лучи, а дующий с берега южный ветер был тёплым и ласковым, и Габриэль, разом забыв про накопленную в дороге усталость, вошёл в город и направился к замку. Он не знал, где находится нужное ему даэдрическое святилище, которое отправилась изучать Эланта, но Каста посоветовала ему поговорить с её знакомым, придворным магом, интересующимся тёмными силами. Связываться с Гильдией Бойцов, которые точно знали об этом месте, было глупо и опасно, потому что тогда Рэл точно навлёк бы на себя подозрения, а ещё кого-то, кто смог бы помочь в этом вопросе, он не знал. Разве что Мэри предложила ему отыскать местного охотника, отлично знающего все окрестности, но Габриэль не запомнил его имени.

Дворцовый стражник с неохотой пропустил его в приёмный зал замка, презрительно осмотрев с ног до головы, но не стал задавать лишних вопросов. А вот добиться аудиенции у придворного мага оказалось сложнее, потому что управляющий, занятый более важными делами, около четверти часа даже не замечал пытающегося привлечь его внимание бретона.

— От кого вы, говорите? — наконец уточнил он, сделав пером пару заметок в толстой книге, которую держал в руках.

Габриэль терпеливо повторил:

— От Касты Скрибонии. Она не имеет возможности приехать сама, поэтому попросила меня уточнить у Бэралорна некоторые интересующие её детали.

— Хорошо, я передам это господину Бэралорну, — безразлично сообщил управляющий, черкнув ещё несколько слов в своём журнале. — Представьтесь ещё раз.

— Сэмюэль Баклист. — Это нелепое имя стало первым пришедшим в голову. Раскрывать свою личность Рэл не хотел.

— Подождите, пожалуйста. Вас позовут.

Понимая, что ждать придётся долго, Габриэль устроился в углу зала на красивой резной скамье из дорогого тёмного дерева и скинул испачканный в дорожной грязи плащ, успевший где-то порваться у правого нижнего края.

Помимо Габриэля в приёмном зале было ещё несколько человек, ожидающих своей очереди: худощавый старик, женщина с толстой сумкой, разрывающейся от сложенных в неё бумаг, двое молодых мужчин, тихо что-то обсуждающих, и каджит, глубоко ушедший в свои мысли. Они не обращали друг на друга никакого внимания и нетерпеливо ожидали, когда их смогут принять. В отличие от графской четы, придворный маг не был настолько занятым и лично спустился в зал, спрашивая управляющего, кому он понадобился. Имперец тихо указал на Габриэля.

— Я Бэралорн, придворный чародей Анвила, — размеренно представился полный низенький босмер, закутанный в алую магическую мантию. — О чём вы хотели со мной поговорить?

— Сэм, — решил снова представиться Рэл, поднимаясь на ноги. — Я от Касты Скрибонии. Она не смогла лично приехать и попросила меня узнать кое-что у вас, сказав, что только вы можете обладать подобной информацией.

— Каста пишет новую книгу? — с улыбкой поинтересовался эльф, сложив руки в широкие рукава. — Как она поживает?

— В добром здравии. Я передам, что вы интересовались.

Бэралорн благосклонно улыбнулся такой любезности.

— Так что именно её интересует?

— Старинные даэдрические святилища в графстве.

Чародей почти незаметно нахмурился и, развернувшись, предложил пройтись. Обсуждать подобные вещи при людях он не хотел. Бэралорн вывел бретона в дворцовую оранжерею, пропахшую сладкими ароматами южных цветов. Сквозь чистые прозрачные окна открывался потрясающий вид на гавань, из которой выходила большая трёхмачтовая каракка под жёлтыми парусами с орлом, видимо, саммерсетская, и босмер остановился у ветвистого растения с острыми красными листьями, устремив взгляд на сияющий в окончательно пробившихся солнечных лучах горизонт.

— Я давно сотрудничаю с Кастой, — вполголоса начал он, — но говорить о даэдрических святилищах никогда не было безопасно. На севере есть святилище Малаката, но, думаю, это не то, что её интересует.

— Она спрашивала про заброшенные или разрушенные.

— Есть одно место, — задумчиво начал Бэралорн, и за окном с тревожными криками пролетела крупная чайка. — Пещера в скале недалеко от старинной крепости Вариэл. Это на северо-востоке отсюда, ориентиром могут служить также руины айлейдского города. Я подозреваю, что там, в пещере, когда-то было святилище Молага Бала, но ныне оно разрушено. Туда почти никто не ходит.

— Почему?

— Место пользуется дурной славой. Я могу вам рассказать одну историю, если хотите. — Маг завёл руки за спину и зашагал по оранжерее, любуясь растениями.

Габриэль никуда не спешил.

— С интересом выслушаю.

— Не так давно, может, где-то лет десять назад, это святилище пытались восстановить. За работу взялся не просто какой-то последователь Молага Бала, а высший вампир, существо из самой Хладной Гавани, крайне опасное и кровожадное. Об этом случайно узнали двое бойцов из Лейавина, парень и девушка, они забрели в эту пещеру в поисках крова и там столкнулись с вампиром. Скампы знают что у них случилось, но в Гильдию они так и не вернулись.

— Погибли?

Эльф неопределённо качнул головой.

— Их видели. То в деревеньке в лесу, то в самой столице, израненных и несчастных, но, думаю, встреча с высшим вампиром не обошлась им даром. После оба они сгинули где-то. — Бэралорн говорил об этих людях бесстрастно, но выразительно, словно они значили что-то для него. Однако вдаваться в большие подробности босмер не стал и предупредил: — Я рассказал это на случай, если Каста захочет провести там какие-то исследования или, может быть, попросить в этом вашей помощи. Советую туда не соваться. Магия даэдра ещё никого не доводила до добра.

— Я передам ей ваши слова. — Габриэль учтиво поклонился. — Благодарю.

— Можете пройти через казармы, там короче. — Эльф указал на противоположную дверь. — Стража вас пропустит.

— Спасибо за вашу помощь.

Эльф неожиданно протянул пухлую руку для прощания, и Рэл пожал её, пожелав всего доброго. Теперь он имел смутное представление о местонахождении святилища, которое отправилась изучать Эланта, но то, что ему придётся бессмысленно блуждать по всему Золотому берегу в поисках одинокой пещеры, укрытой в скале, не упрощало задачу.

Габриэль вышел из оранжереи на узкую каменную лестницу и спустился вниз, откуда раздавались оживлённые разговоры и мужской смех. В казармах сейчас было немного солдат, только те, которые уже отстояли свои караулы на сегодня, и на вошедшего бретона они посмотрели без подозрений и интереса. Внимание Габриэля приковала висящая на стене старая карта графства, уже порванная и пожелтевшая, и он остановился перед ней, поразившись тому, как кстати на неё наткнулся. На севере, где Анвил прилегал к территориям Кватча, тонким рукописным шрифтом был обозначен упомянутый Бэралорном форт, и Рэл, запомнив эту точку, поспешил покинуть казармы, не дожидаясь, когда стражники начнут спрашивать, кто он такой и что здесь делает.

Он вышел во двор, в котором росли аккуратные кусты с яркими цветами, и решил переночевать в городе, потому что у него не было иллюзорных надежд справиться со всеми задачами за оставшиеся несколько светлых часов. На этот раз, наученный горьким опытом, он не пошёл в дешёвые портовые харчевни, а направился в дорогую таверну, расположенную у северных ворот. У него появилось время в тишине и спокойствии подумать обо всём за кружкой сладкого прохладного эля и решить, как ему поступать дальше.

Форт Вариэл, от которого Рэл начал свои поиски, стоял на холме, и с этой возвышенности хорошо обозревались окрестности, только вот отыскать пещеру так просто всё равно не удалось. Находящееся неподалёку Коловианское нагорье оставило здесь свои следы массивными валунами и целыми скалами, вырывающимися из грунта и нависающими над низкими золотистыми травами, поэтому искать среди всего этого какую-то особенную скалу было бы долго и неразумно. Взгляд приковали белеющие внизу поросшие мхами обломки айлейдского города, который Бэралорн указал как ориентир, и Габриэль, осторожно спустившись вниз, решил начинать оттуда, осматривая самые близкие крупные скалы.

Это оказалось утомительнее, чем Рэл предполагал. Ему удалось заметить чернеющий проход в обросшей травой скале только через несколько часов, и за это время он уже успел устать: пропали азарт и чувство значимости первого контракта. Тем не менее, бросив мешок у входа, чтобы не мешал тяжестью лишнего груза, Терребиус прошёл внутрь.

Пещера выглядела хрупко. Почти у самого входа чернело свежее пепелище недавнего костра, врытого в жёлтую мягкую породу. Камень скалы крошился, обваливался и шуршал под ногами крупным песком, создавая лишний шум, а эхо, отражающееся под сводами, было громким и долгим. Приходилось ступать осторожнее, сдерживать шумное дыхание и отчего-то возникшее волнение, усиленно застучавшее в груди. Габриэль чувствовал чары, наложенные на его новые доспехи. Он шёл плавно и медленно, будто лёгкие сапоги сами выбирали место, на которое нужно наступить, и это усилило его веру в древнюю магию, пронизывающую Тёмное Братство. Вдохновившись этим, Рэл пошёл чуть быстрее, осматривая пещеру с помощью ночного заклинания.

Эланта точно была здесь. По пути Габриэлю встретилась пара дохлых скампов, один из которых был обескровлен сильной магией, а другой — разрезан пополам острым мечом, и блестящее на полу стекло разбитого цветного пузырька из-под зелья. Наверное, выскользнуло из рук во время битвы.

Он остановился тенью в коридоре перед выходом в небольшой квадратный зал, в котором горели огни факелов. Выглянув из-за угла, Рэл заметил гладкие каменные обломки некогда большой статуи, целое аккуратно выложенное основание и исписанный даэдрическими рунами алтарь из странного белого камня, выглядящего абсурдно в этом небольшом гроте. Высшая эльфийка, освещая пространство вокруг себя ярким световым заклинанием, пыталась прочесть руны, переписывая их в книгу, а её телохранитель из Гильдии Бойцов стоял рядом, скучая. Похоже, всю пещеру он уже осмотрел и теперь не знал, чем занять себя, крутя в руке широкий кинжал.

Из комнаты со святилищем уходило два точно таких же коридора, и Габриэль, тихо наклонившись за тяжёлым камнем, с размаху бросил его в противоположный тоннель. Эланта и воин мгновенно насторожились. Гулкий стук от падения камня разлетелся эхом и вспугнул стаю летучих мышей, которые тут же вылетели на свет с противными писками. Как Габриэль и ожидал, это стало поводом для бойца.

— Я гляну, что там. — Перехватив кинжал, он направился в коридор.

Эланта пожала плечами, не видя в этом ничего необычного.

— Просто летучие мыши.

— Но что-то их потревожило. Скоро вернусь.

Радуясь, что план сработал, Габриэль достал из нагрудного кармана старый магический свиток с рунами и, развернув его, тихо начал читать. Это заклинание он однажды выпросил у одной своей подружки из Коллегии, которая увлекалась Школой Колдовства, и теперь наконец-то мог им воспользоваться. После прочтения, написанные руны сгорали, концентрируя силу в его руках, и это слабое огненное свечение могло привлечь к Габриэлю внимание. Проклиная себя за то, что упустил этот момент, он осторожно прикрыл свиток краем плаща, не прерывая заклинание и чувствуя всё больше подвластной ему связанной с Обливионом энергии. Когда хрупкий пергамент осыпался на сапоги светлым пеплом, Рэл резко выглянул из своего укрытия и направил поток чужеродной магии в центр зала, где стояла альтмерка. Над её головой с грохотом разверзся портал, выпуская из ближайшего Плана могущественного низшего даэдра, и Эланта вскрикнула, осознавая, что никакими силами не сможет защитить себя от зивилаи. Тут же послышался шум торопливых шагов — на крик прибежал отвлёкшийся боец.

Рэл хорошо помнил условия своего контракта. Понимая, что этот парень может пойти с мечом на такого монстра, он сосредоточился на заклинании и пронзил бойца ярким зелёным лучом света, парализующим тело. Это заклинание было одним из самых опасных. Будь ты хоть трижды лучшим воином, но если твоё тело перестанет тебе подчиняться, то повлиять на исход битвы ты уже никак не сможешь. Поэтому Габриэль всегда носил на шее амулет против подобной магии. Он много раз думал сменить его на что-то более полезное — на отражающее или поглощающее любую враждебную магию, — но такие артефакты были очень дорогими.

Серая кожа зивилаи сияла отблесками факелов и магии, мышцы его сильных рук напрягались, когда он замахивался обоюдоострой секирой из красного металла с кровавыми прожилками, и в этом было нечто чарующее. Массивное даэдрическое оружие стремительно рухнуло вниз, разбивая поставленную чародейкой магическую защиту, не остановилось, когда она закрылась от смерти скрещенными руками, и разрубило плоть и череп, заполняя подземелье хрустом костей и криками ужаса, сменившимися неразборчивым хрипом. Даже Габриэлю, видевшему не одну ужасную смерть, сделалось не по себе, когда зивилаи превратил высшую эльфийку в раздробленную кровавую массу, заливающую пол пещеры густой красной лужей. Брызги остались и на белокаменном алтаре и медленно стекали по нему вниз.

Видя, что даэдра двинулся на распластавшегося на обломках святилища бойца, Габриэль поднёс пальцы к вискам, развеивая заклинание призыва, и бегом направился к выходу из пещеры. Он на ходу подхватил мешок с вещами, оставленный в высокой траве, и не остановился. Вряд ли воин начнёт преследование: его задание по охране учёной провалено, она умерла, — но почему-то Рэлу не хотелось медлить и испытывать судьбу. Перейдя на быстрый лёгкий шаг, он взял курс на Скинград, надеясь успеть в город к вечеру. Хотя он подстроил всё так, будто Эланту убило порождение Обливиона, ему казалось, что Анвил и Кватч сейчас небезопасны, так что Габриэль свернул на тракт только после того, как вышел за пределы этих графств.

Перед глазами до сих пор мелькала картина изуродованного трупа Эланты и склонившегося над ней могучего зивилаи, и, хотя Габриэль не был слабонервным, думать о том, что это он убил эльфийку и оставил её останки гнить в тёмной пещере, было мерзко. Не было никакого чувства вины, угрызений совести, просто осознание того, что несколько минут назад эта женщина восхищённо переписывала в книгу древние даэдрические руны, а теперь её тело бесформенной кучей костей и мяса валялось на залитом кровью полу, сжималось на горле ледяными пальцами отвращения. Интересно, какой шок тогда получил тот несчастный боец, у которого не было ни единого шанса защитить её от столь страшной смерти, если даже сам Габриэль не мог перестать об этом думать?

* * *

Скинград встретил его сочными виноградными полями, залитыми светом закатного солнца, греющего спину, и Рэл понял, что не сможет уйти отсюда, не отпробовав местных вин, которые точно выветрят из головы дурные мысли, не ослабевающие всё это время. Он свернул в южный жилой квартал, проходя знакомыми узкими улочками по нагретому за день камню мостовых, и поднялся по крутой лестнице хорошо известного ему большого трёхэтажного здания трактира.

Хозяйка-орсимерка, о чём-то болтавшая с вызывающе одетой имперкой, тут же заметила нового посетителя и кивнула ей, улыбнувшись. Габриэль присмотрелся к белокурой девушке, которая изящно откинула в сторону край разрезанной юбки, обнажая стройную ножку.

— Комнату на ночь, бутылку крепкого вина и два бокала, — коротко сказал он, выкладывая на стол деньги. Заметив, что девушка потеряла к нему интерес, подумав, что наживка сорвалась, он демонстративно подбросил кошель в руке, показывая, что в нём ещё хватает на дополнительные расходы, и требовательно сообщил: — Второй бокал для тебя.

— Третья комната слева вверх по лестнице, — орсимерка выложила перед ним ключ и поставила тёмную бутылку. Девушка подхватила бокалы, поднимаясь со своего места, и направилась следом за клиентом. Габриэль заметил, как она улыбнулась трактирщице.

Комната оказалась просторной, с большой кроватью и широкими окнами. Девушка, открывая бутылку и разливая виноградный напиток в высокие бокалы, с любопытством наблюдала за тем, как Рэл снимал доспехи. Он, не стесняясь, изучал взглядом её саму. Ему нравились такие: молчаливые, симпатичные, с хрупкой фигурой. Плавно приблизившись, она передала ему полный бокал, с разрешения добавив несколько капель зелья: небольшая формальность, которая поможет им избежать многих неприятностей и лишних проблем.

— Есть какие-то пожелания? — шёпотом поинтересовалась она, игриво гладя пальцами вены на его руках.

Габриэль опустился в старое неудобное кресло, делая глоток:

— У меня была тяжёлая неделя.

— Тогда я помогу тебе расслабиться и забыть её.

Её тонкие пальцы ловко развязали шнуровку платья на груди, и, уверенно подойдя к окну, девушка одним движением задёрнула шторы.

«Не соврала», — подумал Рэл, открывая глаза и видя рядом с собой ещё спящую имперку, которой действительно удалось помочь ему забыть обо всей этой суматохе с Тёмным Братством. Над Скинградом уже поднялось нежное весеннее солнце, проливая свет на крыши домов и в занавешенные окна, и стали слышны первые уличные разговоры. Стараясь не потревожить девушку, Габриэль встал с кровати в поисках одежды. После такой ночи снова отправляться в дорогу было лень, и он даже подумал задержаться в Скинграде на пару дней, но лежащие в сундуке новые чёрные доспехи будто бы напомнили ему о том, что у него теперь есть обязанности. Жуткие и кровавые, но всё же.

Когда он зашуршал лёгкой тканью рубахи, девушка на кровати сладко потянулась, трогая одеяло рядом с собой, и открыла глаза, осматривая безразличным взглядом привычную ей комнату. То, что она осталась с ним на ночь, уже не удивляло Рэла: так случалось часто, потому что он не любил торопиться, а после уже у обоих не было сил идти куда-то.

— Доброе утро, — зачем-то сказал Рэл, застёгивая ремень на штанах. Девушка всё ещё не спускала с него любопытного зелёного взгляда.

— Редко мне такие попадаются, — вдруг призналась она, подгибая под себя ноги. — В следующий раз могу сделать тебе скидку.

Габриэль снова скользнул взглядом по привлекательным изгибам её тела.

— Буду иметь в виду. Как тебя зовут?

— Как ты сам хотел бы. — Девушка улыбнулась, беря на себя инициативу и решаясь помочь ему закрепить доспехи.

— У меня отвратительная фантазия.

— Каждому — своё, — усмехнувшись, ответила она и вдруг добавила: — Можешь звать меня Энил.

— Хорошо. — Габриэль понимал, что это не было её настоящим именем, но такое ей тоже очень подходило.

— А как твоё имя?

— Габриэль.

Соблазнительный шёпот снова застыл у самого уха влажностью тёплых губ:

— “Габриэль” звучит так заманчиво.

Он с улыбкой повернулся к Энил, и она взяла его меч, чтобы подать, но не до конца вынула из ножен и залюбовалась своим отражением в отполированной стали. Рэл простил ей это, безобидно предупредив:

— Не порежься — он острый.

Красивые зелёные глаза восхищённо округлились.

— Ты охотник на вампиров?

— Если ты так хочешь. — Рэл задумался, не понимая, почему ей пришло в голову именно это. Но Энил тут же предложила ещё несколько вариантов:

— Или странствующий рыцарь, предпочитающий скрывать свои благие деяния? — Когда он усмехнулся, она поняла, что ошиблась, и сказала противоположное: — Или, может, наёмный убийца, безжалостный и хладнокровный?

На этот раз Габриэль постарался не проявлять никаких эмоций и снова улыбнулся, понимая, что всё это безобидные шутки. Однако сердце внутри беспокойно встрепенулось от этих слов, и в памяти снова всплыла картина недавнего убийства. Он чётко понимал, что его работа — это не просто наёмничество. Он член Тёмного Братства, а это делало его преступником, который должен до конца жизни сидеть в кандалах за решёткой.

Энил не позволила ему уйти в свои мысли, ахнув:

— Неужели ты императорский шпион?

— Как же ты меня вычислила? — Габриэль засмеялся, и она тоже улыбнулась, перестав дурачиться. Перейдя к делу, он привычно спросил: — Сколько?

Услышав цену прошедшей ночи, он оставил на комоде больше назначенного, решив не скупиться. Энил действительно ему понравилась: была страстной, опытной, но в то же время милой, умела чувствовать настроение и знала, когда что нужно сказать. Пожалуй, он даже включит её в свой личный список, в котором уже были Дерзкая Лурри из Эльфийских садов, Рыжая Асгельд из гавани и Знойная Валис из «Ваунет». Теперь в нём будет место и для Страстной Энил из Скинграда.

Оставив её одну в комнате, он забрал свои вещи и покинул город, направляясь в Коррол. Сейчас дорога казалась легче, быстрее и спокойнее, и в голове возникли совершенно иные мысли. Габриэль вдруг подумал о своих новых сёстрах, Мэри и Леонсии. Они обе заинтересовали его, потому что увидеть в Тёмном Братстве таких хрупких девушек он никак не ожидал. Вспомнилась и Аркуэн, которая навсегда пленила его сердце своей наглостью, самоуверенностью и таинственной силой, такой манящей и холодной. Наверное, для неё всё это было игрой и минутным развлечением, но то, как умело она могла расположить к себе, заставило Рэла убить фермера и вступить в Тёмное Братство. Он ещё не мог определиться, правильно ли поступил, приняв её предложение, но жалеть о своём поступке ему пока ещё не пришлось. Иногда он и вправду начинал верить в судьбу, ведь ещё несколько дней назад он не смел даже вообразить, что станет с его жизнью.

Под рёбрами металось какое-то незнакомое ощущение правильности. Будто бы Рэл точно знал, что идёт по своей дороге, и эта интуиция, перебивающая все здравые мысли и правила морали, толкала его вперёд, в убежище Тёмного Братства, и, окрашивая руки чужой кровью, приносила чувство наслаждения и неописуемого восторга, вроде того, которое было на Арене. За это Габриэль начинал себя ненавидеть, почему-то не имея храбрости наплевать на захлёбывающиеся отголоски чести, утонувшей глубоко в сознании, и жить так, как хочется.

На этот раз вопрос магической двери прозвучал не так пугающе, и Габриэль уже каким-то привычным, обыденным движением отворил её, не чувствуя ни волнения, ни страха. В Убежище было тихо, только едва слышно трещали огни на фитилях, перешёптываясь между собой, и шаркал по подземелью страж, монотонно покачивая оружием. Рэл уже и на него не обращал внимания и прошёл в коридор библиотеки, где снова обнаружил работающую над книгой Касту. Она была так увлечена, что даже не заметила его.

— Как успехи? — вместо приветствия спросил он, лёгким движением ставя ещё один стул рядом и садясь напротив. Взгляд сам неудержимо скользнул по её рукописи, однако разобрать этот размашистый плавный почерк не удалось.

— Уже вернулся? Быстро. — Каста решила не отвечать на очевидный вопрос. — Справился?

Рэл кивнул.

— Вполне. Правда, пришлось наврать твоему другу.

Скрибонию это совершенно не удивило, и она с любопытством спросила:

— И что ты ему сказал?

— Что ты пишешь новую книгу о даэдрических святилищах.

Она сморщила нос.

— Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное.

— Зато ты можешь быть уверена, что Бэралорн не бросит тебя в трудную минуту.

— Что, даже денег не взял? — Габриэль отрицательно покачал головой, и Скрибония хмыкнула: — Сколько благородства. Ладно, хватит болтать тут со мной. Сходи к Леонсии. Она очень ждала твоего возвращения.

— Она за всех так переживает?

На лице писательницы появилась наглая улыбка.

— Конечно. Так что не думай, что ты для неё какой-то особенный.

Рэла это рассмешило, но он поспешил заверить:

— Даже в мыслях не было.

После этого Каста потеряла к нему интерес, вернувшись к книге, и Габриэль решил больше не мешать ей. Он бросил сумку на пол, проходя мимо своей кровати, и, не снимая доспехов, сразу направился к Леонсии, решив не откладывать разговор на потом. Почему-то в груди чувствовалось глухо пульсирующее напряжение.

Однако Рэл приказал себе скрыть волнение и громко постучал в комнату альтмерки. Она открыла незамедлительно.

— Рада тебя видеть, — приятным голосом искренне сообщила она, и Рэл вежливо ответил, что это взаимно, оглядываясь по сторонам. Сейчас в комнате Леонсии царил ещё больший беспорядок, чем в прошлый раз: в центре стояли плотно сколоченные ящики из тёмного дерева, некоторые уже вскрытые, и рядом с ними было небрежно разбросано сено. Заметив его заинтересованность, эльфийка немногословно пояснила очевидное: — Посылка. Поздравляю с выполнением первого контракта.

— Откуда знаешь?

— Тёмное Братство всё знает. — Она многозначительно улыбнулась и открыла ящик своего стола, вытаскивая оттуда старую толстую книгу. — Я знаю, что ты маг, Габриэль, и что любишь необычные заклинания. Поэтому за выполнение особого условия контракта тебе полагается отдельная награда. Держи. Он давно тебя ждал.

Рэл осторожно взял древний фолиант и сразу же понял, что это. На кожаной обложке слабо мерцал символ магической школы Разрушения, а от страниц пергамента исходила ощущаемая огненная энергия.

— Это том заклинания, — озвучил он, не скрывая восхищения. — Никогда раньше не попадалось ничего подобного.

— Мне приятно, что ты оценил такую награду. Это очень мощное огненное заклинание, так что будь осторожнее с ним. И вот ещё — твоя плата за блестящую работу.

Габриэль ловко поймал брошенный ему тряпичный мешочек, под завязку набитый монетами, и убрал его в карман, а потом всё-таки кивнул на ящики, не удержавшись:

— Что это?

— А я всё думала, спросишь ты или нет…

Дверь в её комнату без стука распахнулась, не позволяя ответить, и в комнату ворвалась взволнованная Мэри с обезумевшим взглядом. Вид у неё был растрёпанный: тело блестело от пота, волосы выбивались из скрученного пучка, а на плече красовался свежий кровоподтёк. Наверное, она снова тренировалась с Агарном.

— Что случилось? — Леонсия мгновенно стала серьёзной.

— Фалько ранен.

Двух этих слов хватило, чтобы альтмерка сорвалась со своего места и бросилась следом за Мэри, исчезая в дверях. Оставаться безучастным Рэл не собирался и поспешил догнать их, выбегая из тёмного коридора в спальные помещения, где уже столпился народ и шумели громкие голоса.

На одной из кроватей, прислонившись к стене, сидел молодой аргонианин с наспех перевязанной голенью, с которого Агарн осторожно снимал доспехи. Быстро наложенные бинты насквозь пропитались кровью, но рана не затягивалась и до сих пор медленно кровоточила, оставляя багровые следы на грубом покрывале. Рядом стоял кривой самодельный костыль из толстой сырой ветки. Габриэль видел, как ящер морщился от боли, не пытаясь сдерживать дрожь в руках, но, как только Леонсия тревожным голосом приказала всем расступиться и пропустить её, Фалько улыбнулся, умело притворившись, что с ним всё в порядке, а это — просто очередная царапина.

— Джи, что случилось? — Эльфийка опустилась на колени рядом с его кроватью и, осмотрев повязку, уже затвердевшую от старой крови, кивнула Касте, чтобы та принесла воды.

— Увлёкся и забыл, что имперцы тоже умеют стрелять, — с заметным аргонианским акцентом просипел он, пытаясь пошутить. Рэл увидел на полу дорогой лук эльфийской работы и колчан стрел с чёрным оперением.

— Ублюдки, — неожиданно зло выругалась Леонсия. — Моя вина. Не нужно было давать тебе такой сложный контракт.

— Не переживай, солнышко, я ведь справился. — Он улыбнулся рядом острых клыков, и эльфийка бросила на него строгий взгляд, не одобрив такое обращение.

Она начала осторожно снимать повязку, смачивая её водой, и вскоре обнаружилось, что стрела застряла в ноге. Габриэль прикинул, каковы шансы этого парня не остаться калекой на всю жизнь, однако быстро понял, что кость не задета и остриё можно попробовать протолкнуть. Это поняла и Леонсия.

— Габриэль, отыщи в тех ящиках флакончик из синего стекла.

Он кивнул, не требуя пояснений, и быстро вернулся в её покои, принявшись рыться в плотно сложенном в ящиках сене в попытке отыскать нужное зелье. Внутри попадались какие-то свёртки, деревянные коробочки с ароматными сушёными травами, пузырьки со странными густыми жидкостями и порошками, похожими на мелкий цветной песок, — это были ингредиенты, которые прежде ему не встречались. Отыскав нужный маленький флакончик, Рэл не стал терять времени и быстрым шагом вернулся к Леонсии, поспешив отдать ей зелье.

— Это экстракт виквита, — пояснила она аргонианину, откупоривая пробку, отчего в помещении сразу же почувствовался кислый аромат. — Он замедлит кровообращение и притупит боль.

— Никогда не слышал о таком.

Леонсия, похоже, почувствовала себя виноватой.

— Могу принести привычное для тебя зелье, если хочешь, но оно…

— Делай, что должно.

— Тебя не смущает, что она использует тебя как подопытную крысу? — За спиной неожиданно раздался строгий недовольный голос Тавэла, и Габриэль невольно обернулся, понимая, что ещё секунду назад его здесь не было.

Однако Фалько помотал головой.

— Если это мне поможет.

— Как знаешь. — он обратился к дочери: — Экстракт виквита — отличный вариант, но ты ведь сама не уверена.

— Уверена, — грубо ответила эльфийка и передала аргонианину флакон, предварительно смочив жидкостью чистые бинты.

Ящер с удивительным доверием сделал несколько глотков и утвердительно кивнул Агарну, приготовившись. Редгард, всё это время с равнодушием наблюдающий за обстановкой, положил Джи в пасть толстую полоску кожи и сжал за головой, а Фалько прикусил её острыми клыками, всё равно, однако, громко и болезненно застонав, когда Леонсия принялась проталкивать оставшийся в теле наконечник. Она сделала свою работу быстро, уверенно, и Габриэлю нравилось наблюдать за её грамотными движениями. Он понимал, что всё это ей уже не в новинку.

— Надо было дешёвого рома, — шутливо заметил Фалько. Рэл оценил то, как старательно аргонианин скрывает боль. Леонсия принялась накладывать бинты и расспрашивать брата, как прошёл контракт, не считая этой неприятности.

Габриэлю всё это быстро наскучило. Он сел на край кровати, потеряв интерес к истекающему кровью аргонианину, собравшему вокруг себя слишком много людей и поднявшему на уши всё Убежище, и обернулся на Тавэла, обратившегося лично к нему:

— Ты хорошо справился. — Тавэл был таким, каким Габриэль и представлял себе убийц из Тёмного Братства: серьёзным, сдержанным, тихим, таинственным и очень строгим. В нём было нечто заставляющее почувствовать исходящие от него силу и угрозу.

— Спасибо. — Рэл немногословно кивнул, но Оргистр облокотился о стену, скрестив руки на груди, будто показывая этим, что уходить не намерен и ещё хочет что-то обсудить.

Так и было.

— Как ты к этому относишься? — безразличным тихим голосом спросил он, посмотрев на дочь, которая смеялась над очередной шуткой неунывающего Фалько. Рэл тоже невольно перевёл на неё взгляд.

— К чему?

— К убийствам, к Тёмному Братству, к нашему мировоззрению.

— Спокойно, — это было правдой. — Убивать, соблюдать Догматы, чтить Мать и Отца. Вроде несложно.

— Ты пытаешься обмануть меня или тебе так проще думать? — Выдержать на себе пристальный полный крови взгляд вампира не получилось, поэтому Рэл снова посмотрел на остальных братьев.

— Я не собираюсь никого обманывать.

— Кроме себя самого, — тонко заметил Тавэл ровным голосом. — Я вижу, что вся наша жизнь мало тебя волнует. И самому себе задаю логичный вопрос: что, в таком случае, увидела в тебе Мать Ночи?

Рэл пожал плечами.

— Не думал, что ты ошибаешься?

— Это последнее, о чём мне стоит беспокоиться. — Альтмер наклонился ниже и заговорил тише: — Я встречал таких, как ты, Габриэль. Вечно ищете самого себя, свою цель в этой жизни, хватаетесь за каждую соломинку, но продолжаете тонуть, потому что не знаете, в какую сторону следует грести. И мне непонятно, что здесь, в Тёмном Братстве, делает человек, не видящий пред собой конкретной цели, идущий на ощупь в тумане и ни на что не надеющийся?

— Легко о таком говорить, когда за спиной больше века и впереди — столько же? — Разговор с Тавэлом начинал выводить Габриэля из себя.

— Я к тому, что в этих вечных бегах от самого себя ты и не заметишь, как скоро окажешься в объятиях Ситиса.

— Чего ты от меня хочешь? — Рэл резко подался вперёд, всем своим видом показывая, что пресмыкаться перед этим опасным мером не собирается. На них обеспокоенно обернулись.

— Хочу, чтобы ты доверился воле Матери и признал своё место здесь, прекратив извечные самокопания и поиски иного места в этой жизни. Если ты здесь и ещё не понял, что это и есть твоя ниша, то ты лишь зря теряешь минуты своей короткой жизни.

— Благодарю за наставления, Оргистр, — раздражённо ответил Габриэль, поднимаясь на ноги и не спуская горящего взгляда с безмятежного лица вампира. — Только тебя моя жизнь вообще никаким образом волновать не должна.

Выходя из комнаты, Рэл успел заметить испуганные лица Леонсии и Фалько и услышал одобрительную усмешку Тавэла. Вампир был слишком умён и хорошо знал характеры людей, чтобы не докопаться до такой простой истины, но Габриэль ненавидел, когда кто-то лез к нему в душу. Проверка Оргистра оказалась странной. Может быть, он хотел узнать, насколько Терребиус умеет себя контролировать или как относится к подобным философским темам, но играть с ним Рэл не собирался и ответил так, как есть. Он действительно не мог найти себя. Постоянно думал, что ещё немного побарахтается в этой грязи, сначала на Арене, а потом в Тёмном Братстве, заработает денег и начнёт новую, нормальную, устраивающую его жизнь. Но это скользкое ползанье тонким змеем по трущобам продолжалось уже почти четыре года, и Рэл постепенно начинал терять выход за мутной взвесью затягивающего его болота. И именно в этом болоте Тавэл предложил остаться, назвав это той самой нишей, которую для Габриэля выбрала какая-то мёртвая старуха, именуемая Нечестивой Матроной.

Рэл был не согласен.

Оставшись в одиночестве в тренировочном зале, он открыл подаренную Леонсией книгу, усевшись на полу, и вкрадчиво прочёл руны, вдумываясь в их высокий смысл и позволяя новой, неизвестной силе влиться в тело. В груди, у самого сердца, полыхнуло знойным жаром, волнительно ускорившим пульс, и книга в сильных руках медленно истлела, сгорая огненной магией и обращаясь в невесомый серый пепел на коже. Вырвавшееся из заточения заклинание поддалось новому хозяину, пригревшись пламенной птицей в солнечном сплетении, и Габриэль отдался ему, пытаясь прочувствовать каждую нить влившейся в него крупицы Этериуса и запомнить, удержать эту магию в себе.

Поднявшись на ноги, он смахнул со штанов осевший пепел и, встав напротив поглощающей магию мишени, представил себе сгорающую надпись, не выпуская из рук сосредоточенную силу. Одна за другой руны вспыхивали, разливаясь тёплой водой по телу, и оставляли отпечаток понимания сути этой энергии где-то в глубинах разума.

Мощь заклинания звонкими искрами пробежала меж пальцев. Приготовившись, Габриэль стремительно направил огненный поток в центр мишени, выпуская из себя шуршащую низким звоном силу, будто отравленное ядом острое копьё, и стальная пластина на стене покачнулась от врезавшейся в неё энергии. Тело, выплеснув волну магической концентрации, мгновенно ослабло, и опустошение, наступающее каждый раз, когда Габриэль работал с серьёзным волшебством, ясно дало знать о силе этого заклинания.

— Неслабо, неслабо, — уважительно прокомментировал из-за спины шипящий аргонианский голос. Фалько, подумав, добавил: — Теперь буду знать, что злить тебя не стоит.

— Просто опробовал новое заклинание.

— Если так шарахнуло “просто новое”, то я пошёл.

Рэл засмеялся, вмиг забыв о неприятном разговоре с Тавэлом.

— Рад, что ты в порядке. Я Габриэль.

— А я Джи Фалько. Откликаюсь также на Джифа, ящера, хвостатого, змеёныша, хвостатого змеёныша, а ещё на аргонианское отродье и “эй, ты”.

Габриэль невольно улыбнулся тому, с какой потрясающей самоиронией этот аргонианин умеет выставить все свои обидные прозвища. Это выдало в нём неунывающего, добродушного и жизнерадостного мера.

— Как твоя нога? — из вежливости поинтересовался Габриэль, стараясь не выдать то, что его это, в общем-то, мало волнует.

Фалько бодро ударил костылём о каменный пол:

— Через недельку будет как новая.

— И как это случилось?

— Стандартная ситуация. Был на задании, но стража увидела меня и закричала: “Сдавайся, убийца!” — а я дал дёру, — Джи был отличным актёром, потому что даже эмоции легионеров сумел передать, и Рэл снова засмеялся. — А потом мне прострелили ногу.

— Но контракт выполнил?

— А то. Прострелил череп с крыши. Кровища пол-улицы залила, — в голове возник образ растерзанного трупа Эланты, и Габриэль поспешил отогнать эти воспоминания и не представлять в красках подробности дела аргонианина. — А ты, говорят, тоже уже показал себя.

Не думать об Эланте не получилось, и Габриэль подвердил:

— Это была даэдролог с островов Саммерсет. Её убил зивилаи.

— Как же полезно быть магом, — с досадой ответил Джи, похвально кивнув.

Но Габриэль поспешил оправдаться:

— И всё-таки я больше верю мечу.

— У нас, кроме Тавэла, магов нет. — Фалько лениво потянулся. — Леонсия метает ножи, Мэри режет шеи кинжалом, а Агарн голыми руками любому мозги вышибет. Каста разбивает сердца девушкам своими романами.

Рэл усмехнулся.

— Если её читают, значит, им нравится.

— Да, девушки любят читать о чужих страданиях, — со знанием дела заметил аргонианин. — Я вот читал пару книг… для меня слишком романтично, но сюжеты увлекательные.

— Каста говорила, что никто из братьев её не читал.

— На жалость давит, — насмешливо шепнул он. — Но, стоит признать, с фантазией у неё отлично и несчастные случаи она подстраивает просто великолепно.

— Что за несчастные случаи?

— Особый вид работы, — пояснил Джи. — Можно даже считать отдельной специализацией. Иногда клиенты не хотят, чтобы убийство выглядело как убийство. И нам приходится изощряться. Хотя, как по мне, это весело.

— Не заскучаешь…

— Но я считаю, что идеальное оружие убийцы —лук и стрелы. — Он неожиданно приблизился и шёпотом признался: — Хотя на самом деле я просто боюсь вступать с кем-то в открытую схватку.

Рэл в который раз убедился, что с юмором у Фалько точно всё в порядке.

— Давно ты в Тёмном Братстве?

— Не очень. — он махнул рукой. — Чуть больше года. Вот Каста и Агарн — давно, лет десять уже точно. Мэри тоже новенькая, но младше меня.

— А Оргистры?

— Даже не спрашивай. Ты же видел Тавэла, дохлые кланфиры знают какой он век живёт. — Аргонианин ответил резче, чем обычно, словно говорить об альтмерах не хотел, но потом сам продолжил: — А с чего ты так на него?

— Неважно, — попытался отмахнуться Рэл, но насмехающийся взгляд аргонианина заставил говорить дальше: — Он начал читать мне морали и учить, где моё место в это жизни.

— А-а, — с улыбкой протянул ящер, — это он любит. Для него покопаться в чужой душе важнее, чем дышать.

— Ненавижу это, — бросил Габриэль, однако быстро понял, что и сам любит подумать о том, что творится в головах у других людей. — Опыты на нас ставит?

— Скорее… просто решает головоломки. Ему это нравится. И знаешь, если он так до тебя докопался, то, наверное, что-то увидел в тебе.

— Примета, что ли, такая? — усмехнулся Рэл, и Фалько рассмеялся.

— Только при нём так не шути. А то лежать тебе в придорожной канаве с перегрызенной шеей.

— То, что он шуток не любит, я уже понял.

— Так ему по статусу не положено, — заступился Фалько. — Он как-никак Палач. Дальше — только Чёрная Рука.

— Аркуэн?

— Она наш Уведомитель, да. Хотя мы её не так уж часто видим: она доверяет Тавэлу. И не зря. На самом деле куда чаще у нас можно увидеть другого человека.

— Кого?

— Тоже Уведомитель, какой-то старый друг Тавэла. Тип подозрительный и неприятный, но не хочется распускать слухи… — Габриэль посмотрел на Джи точно так же, как ящер смотрел на него минуту назад, требуя договаривать начатое. Ящер всем своим видом — блужданием взгляда по потолку, монотонным постукиванием костыля и интригующей интонацией, на которой оборвал предложение, — показывал, что ему неудержимо хочется кому-то рассказать эту историю. — Ладно, убедил. Несколько лет назад в подчинении у этого Уведомителя был предатель, который хотел истребить всё Тёмное Братство.

Фалько заговорил тихо и осторожно, боясь, что кто-то сможет подслушать их разговор. Рэла удивило, откуда этот парень столько всего знает, но спрашивать он не стал и справедливо заметил:

— И почему Уведомитель кажется тебе подозрительным? Не он же предал Тёмное Братство.

— Там всё было не так просто, Габриэль, — аргонианин, таинственно прошипев, покачал головой. — Предатель умер потом в какой-то битве, но от руки человека, а не от Ярости Ситиса. А ты же знаешь, что те, кто нарушают Догматы, караются самим Отцом.

— Может, Догматы — это просто религиозная брехня для поддержания порядка? — осмелился предположить Габриэль, за что мгновенно получил осуждающий взгляд Фалько в ответ.

— Так тоже советую тебе не шутить. Случаи были…

— Ну ладно-ладно, — сдался Габриэль, опасаясь нарваться на новую умело рассказанную байку о загадках и мистике. — Дальше что там?

— Так вот, — тут же оживился Джи, — Ситис не считал этого брата предателем и не карал его. Однако, когда этот парень умер, убийства братьев и сестёр прекратились, и Чёрная Рука решила, что это был именно он. Но не было ни расследований, ни улик, ни подтверждений такого обвинения, однако всё наладилось, и об этом все быстренько забыли. Все, кроме Люсьена Лашанса, того Уведомителя.

Фалько снова сделал профессиональную паузу, повесив напряжение в воздухе, и Габриэль даже успел подумать, что у этой истории на самом деле такой открытый финал, но аргонианин неспешно продолжил:

— Он опроверг решение самого Слушателя и начал своё собственное расследование, чтобы убедить всех, что его подчинённый не был виновен.

— Я бы тоже расстроился, если бы кто-то из моих людей оказался крысой.

— И это дошло бы до фанатизма? Если его человек не убивал, то возникает логичный вопрос: тогда кто?

— Уведомителя подставили?

— По крайней мере он сам так считает. Думаю, именно это они и обсуждают с Тавэлом.

— Надеюсь, они всё же ошибаются.

— Они и сами хотели бы ошибаться…

Что-что, а рассказывать истории, заставляющие кровь в венах забурлить от волнения, предчувствия витающей вокруг тайны и внезапно возникающего страха, Джи умел лучше кого-либо другого. Габриэль понимал, что это, скорее всего, очередная байка, ходящая между братьями, потому что им нужно было кормиться какими-то нелепыми слухами, но что-то в этой истории цепляло липкими окровавленными пальцами за глотку, засыхая комом внутри, и не отпускало долгое время.

Имя Люсьена Лашанса казалось Габриэлю до ужаса знакомым.

Фалько вдруг спохватился:

— Кстати об Оргистрах. Пойду навещу Леонсию, она мне денег должна.

— За контракт?

— Нет, проиграла один спор.

Габриэль обречённо воскликнул:

— И Леонсия тоже?