Коррол встретил Габриэля шумом, искристыми огнями, многообразием пёстрых флажков и ленточек, подвешенных к крышам домов, уличным фонарям, деревьям, и яркой заводной музыкой, с самого утра звучавшей на площадях. Ему не сразу удалось вспомнить, в честь чего город так преобразился, но потом он догадался: сегодня — двадцать восьмое, день, когда каждый может забыть о повседневных заботах и позволить себе расслабиться и повеселиться на задорном празднике Шутника. Раньше из-за особенно востребованных в этот день поединков на Арене Габриэлю никогда не удавалось провести праздник в толпе общего гуляния, но сегодня, судя по всему, ему выпадет такой шанс. Однако Габриэль не знал, хочет ли он этого по-настоящему и как к такому отнесутся в Тёмном Братстве.

Свернув за дом Скрибонии, Рэл открыл крышку подвала и проник внутрь, ловя себя на мысли, что пребывание в Убежище уже не кажется ему чем-то необычным, новым и таинственным. Идя по сумеречным коридорам, он не испытывал никакого сильного эмоционального волнения — только безразлично следил взглядом за трещинами в плитах, смотря под ноги. На этот раз в первых помещениях Убежища его никто не встретил, и Габриэль незамеченным прошёл к своему уголку, бросив походный мешок у кровати и стянув с себя окровавленную одежду, которую так и не удалось отстирать после той ночи в лесу.

Однако взгляд упал на аккуратно сложенный лист бумаги, подсунутый под подушку, и Рэл, забыв о поисках чистой рубашки среди вещей своего сундука, развернул послание. Текст был написан широким изящный почерком, каждая буква — старательно выведена и украшена засечками, будто из этого письма хотели сделать настоящее произведение искусства: даже слова, переливаясь мелодичным звучанием, едва ли не дотягивали до художественного произведения.

Ознакомившись с содержимым записки, Габриэль озадаченно сел на кровать, недоумевая над тем, кто вообще мог такое написать — в письме кто-то очень красочно признавался ему в любви. Раскрывать свою анонимность тайная воздыхательница, разумеется, не стала.

— О, Рэл! Ты уже вернулся. — В комнате появилась Ваарис, заставив не заметившего её Габриэля вздрогнуть, и с насмешкой спросила: — Одолжить тебе рубашку?

Настроения смеяться над её странной шуткой не было, к тому же Рэл не сразу сообразил, что сидит среди разбросанных вещей в одних штанах. Вежливо не обратив внимания на его растерянный вид, Мэри продолжила:

— С этим делом ты возился дольше, чем с той магичкой на Золотом берегу. Возникли какие-то проблемы?

Габриэль махнул рукой.

— Всего лишь непредвиденные обстоятельства. Контракт я выполнил.

Незаметно спрятав письмо в карман, Габриэль неторопливо переоделся, украдкой глядя на имперку, которая безучастно взяла в руки длинный изогнутый кинжал, похоже, эльфийской работы, и принялась подправлять заточку. Войдя в комнату, она успела заметить, как он что-то читал, но не уделила этому внимания; не показывала своего волнения и сейчас. Габриэль сомневался: могла ли это написать Мэри?

Понаблюдав за ней какое-то время, он решился подойти ближе.

— Альтмерские кинжалы затачивают под меньшим углом. —Габриэль встал со спины и сжал её руку, подбирая нужное направление. Мэри не шелохнулась, но её дыхание стало трепетным. — И не дави так сильно: движение должно быть очень плавным, но уверенным. А когда дойдёшь до изгиба, — он провёл её ладонью, сжимающей оселок, по лезвию и слегка приподнял, — старайся сохранить угол путём поднятия руки. — Мэри растерялась, не сразу поняв его, и Габриэль наклонился ниже, предупредив: — И не смей останавливаться. Это должно быть одно движение.

Когда оселок соскользнул с лезвия, девушка с восхищением обернулась к Рэлу, и он отстранился.

— Ты разбираешься в оружии?

— С детства. — Он не соврал. — Когда доводишь эльфийское оружие, лучше выбирать более мелкое зерно и предварительно смазать оселок маслом.

Она улыбнулась ему.

— Я учту это.

Габриэль отошёл от Мэри, замечая, что она остаётся абсолютно спокойной, и объявил:

— Схожу к Леонсии.

Девушка вернулась к своей работе, стараясь набить руку в правильной заточке кинжала, и коротко сообщила:

— Она тебя уже заждалась.

Габриэль свернул в анфиладу, украшенную написанными на стенах картинами, и сразу же заметил эльфийку в конце зала. Леонсия стояла на невысоком табурете, завершая последнее полотно, а подле неё сидел Джи Фалько, перебирая в руках тюбики с краской и время от времени подавая художнице нужные. Он без конца рассказывал какую-то забавную историю, и Леонсия смеялась его шуткам, иногда остроумно отвечая. Заметив Рэла, аргонианин громким голосом сказал:

— А я ведь говорил, что он вернётся сегодня!

— Габриэль? — Леонсия обернулась и едва не потеряла равновесие. Фалько успел вовремя её поймать. — Как раз вовремя!

Терребиус подошёл ближе, чувствуя себя неловко под бездонным взглядом альтмерки, так тепло смотрящей на него сверху вниз, и уточнил:

— А был повод приходить именно сегодня?

— Ты что, слепой?! — в шутку вспылил Фалько, отпуская руку девушки. — В городе сегодня День Шутника!

Рэл не совсем его понял.

— И… что?

— Я надеялась, что ты пойдёшь с нами на фестиваль, — спокойно объяснила альтмерка, спускаясь с табурета и вытирая перепачканные в краске руки о фартук. — Хотела раньше спросить, но ты так настойчиво выбил у меня контракт, что я подумала, у тебя какие-то проблемы…

— Не было никаких проблем. Я не знал, что в Тёмном Братстве отмечают этот праздник.

— Не все, конечно, — поспешила объяснить она. — Тавэл слишком серьёзен для этого, Каста — слишком горда, а Агарн — упрям. Так что мы пойдём вчетвером, если ты с нами.

— С вами. — Рэл попытался ей улыбнуться, и она оживилась:

— Пойдём, я отдам твои деньги за выполненный контракт.

— Так откуда знаешь?

Направляясь в свою комнату, Леонсия интригующе обернулась через плечо, шёпотом напомнив:

— В Братстве всё знают. Забыл?

Рэл усмехнулся, сознаваясь себе, что ему нравится видеть эльфийку в таком хорошем настроении. Наверное, он хотел бы, чтобы это письмо было от неё. Леонсия передала ему деньги, а потом, приблизившись к тяжёлому кованому сундуку в углу комнаты, достала тёмную сложенную ткань. Габриэль почувствовал слабый магический импульс.

— У Братства для тебя подарок за достойную работу, — объяснила девушка. — Этот плащ — работа одного талантливого брата-чародея, и он наделён магической силой. Шаги того, кто его наденет, станут неслышимыми после полуночи. Мне показалось, что тебе такое понравится. К тому же твой плащ…

— Пора выбросить, знаю, — подхватил Габриэль и заворожённо принял подарок, расправляя дорогую плотную ткань, обжигающую кожу сильными чарами. Чёрный цвет, разбавленный красными нитями изящной вышивки по краям, как нельзя лучше подходил Тёмным братьям. Рэл искренне поблагодарил эльфийку, и она очень дружелюбно улыбнулась ему.

— Не забудь, что на закате мы встречаемся у Великого Дуба. Надеюсь, ты наденешь что-то более подходящее для праздника.

Рэл недовольно скривился:

— Мне нужен особенный наряд?

— Разумеется. Это же День Шутника!

Почему-то спорить с её жизнерадостной улыбкой не получалось. Габриэль вынужденно ответил:

— Ладно, я что-нибудь придумаю. До вечера, Леонсия.

Джи по-прежнему сидел на том же месте, разглядывая картины, и, когда Рэл вновь оказался в коридоре, со скучающим видом произнёс:

— Жаль, что я ещё долго не смогу браться за контракты. Дурацкая нога до сих пор болит.

Рэл помог ему подняться, беря под руки.

— И несмотря на это, ты пойдёшь на фестиваль?

— Мы тут, конечно, не святые, но такое грех пропустить! — Фалько рассмеялся, беря свою новенькую трость. — К тому же как я могу оставить наших дам без присмотра?

— Наших дам? — лукаво переспросил Габриэль, и ящер тут же оправдался:

— Наших сестёр, конечно же. Наших сестёр.

— Леонсия сказала, что на фестиваль нужен подходящий костюм…

— О-о, ты обратился к нужному аргонианину! — тут же повеселел Джи, потянув Рэла за собой к выходу. — Пойдём. Я видел отличные наряды в “Северных товарах”.

— Я не считаю всё это хорошей идей…

— Поговори мне тут! Старина Фалько лучше знает, в чём нужно быть на празднике, чтобы понравиться девушкам.

Габриэль не сумел промолчать:

— Обычно я неплохо справляюсь и без этого.

Джи усмехнулся, думая о чём-то своём, и вдруг спросил:

— Раз уж мы об этом, то кого из наших сестёр ты бы выбрал?

— Аркуэн.

Аргонианин рассмеялся.

— А с чувством юмора у тебя всё в порядке!

— Я серьёзно. Аркуэн.

— Что, кроме неё никто не нравится? — голос Фалько прозвучал с намёком, и Габриэль вдруг догадался, достав из кармана помявшуюся записку.

— Сожри тебя даэдрот, Фалько! Твоих лап дело?!

Джи рассмеялся ещё громче и ничего не ответил.

— Я чувствую себя последним кретином, — признался Габриэль, выходя из «Северных товаров» в атласной рубахе, ярком камзоле, жутко неудобных штанах и смешных ботинках. Как ни странно, на Фалько всё это смотрелось очень уместно. Рэл же ощущал себя шутом короля Лизандуса.

— Это нормально. Праздники для того и нужны, чтобы хоть иногда можно было почувствовать себя кретином, — с умным видом ответил аргонианин, но, взглянув на друга, признался: — Хотя ты выглядишь и впрямь как идиот.

Под недовольным взглядом бретона он опять расхохотался и, опираясь на крепкую трость, пошёл к центральной площади города. Уже смеркалось, и на улицах Коррола появлялось всё больше народу в пёстрых одеждах. От этой разноцветной толпы, шума разговоров, смеха и пробивающейся через галдёж громкой заводной музыки, которую исполняла труппа музыкантов, устроившаяся под Дубом, у Габриэля закружилась голова. Справа ему настойчиво давали отпробовать настоящего скайримского мёду, слева — босмерка в откровенном наряде предлагала уединиться, и только Фалько, не растерявшийся в этой суматохе, наигранно-вежливо отказался и от того, и от другого.

— В другой раз, миледи, — сняв перед босмерской куртизанкой шляпу с ярким плюмажем, он аристократично поклонился, и, пройдя чуть дальше в толпу, толкнул Рэла в плечо. — Ты всегда такой кислый, как протухший баливог? Сделай рожу попроще!

Рэл натянул на себя неестественную улыбку, оглядываясь по сторонам. Аргонианин рядом с ним неустанно о чём-то шутил, рассказывал какие-то байки и заливисто смеялся, но Габриэль вдруг поймал себя на осознании того, что они с ним — Тёмные братья, и то, что сейчас члены секты самых неуловимых убийц веселятся на всеобщем празднике, не укладывалось у него в голове. Раньше ему казалось, что Тёмные братья — религиозные психопаты, поклоняющиеся тьме, и, даже приняв предложение Аркуэн, Габриэль не мог смириться с тем, что стал одним из них, но сейчас, идя рядом с Фалько, он смеялся над его шутками и совершенно не ощущал себя убийцей.

Это было противоречивое чувство, не дающее покоя.

Леонсию и Мэри они отыскали у Великого Дуба рядом с музыкантами: девушки тоже смеялись, говоря о чём-то, и видеть их в таком настроении было сказочно приятно. Джи снова снял свою шляпу и благородно склонился в приветствии, окликнув их:

— Миледи, мы рады видеть вас на этом торжественном фестивале.

Габриэль решил последовать примеру аргонианина, и девушки ответили им удивительно синхронным книксеном, будто репетировали специально несколько дней подряд.

Леонсия была в длинном белом платье с лёгкой пышной юбкой, и Рэл задержал на ней взгляд — дольше, чем требовалось. На короткое мгновение ему показалось, что где-то он видел её ранее, и Габриэль понял, что это очень важное чувство, которое он не в силах забыть. Но с каждой секундой оно ускользало, как ускользнул однажды и этот очаровавший его образ Леонсии. Сейчас Габриэль смотрел на неё и видел то, что много лет назад безвозвратно потерял.

— Рэл, ты… всё хорошо? — Эльфийка растерянно улыбнулась, не зная, как реагировать на его бесстрастный ностальгический взгляд, обращённый к ней, и Габриэль тут же отвернулся, сам не понимая, что на него нашло.

Спас Фалько, эмоционально хлопнув бретона по плечу.

— Он потерял дар речи от вашей очаровательной красоты. — И пригласил Леонсию, пытаясь разрядить напряжённую обстановку: — Вы не против?

Альтмерка с радостью положила свою ладонь в его руку, и, несмотря на раненую ногу, Джи увлёк её за собой в танец. Чтобы не выглядеть полным дурнем, Габриэлю пришлось поступить точно так же с Мэри.

— С тобой точно всё нормально? — вдруг серьёзно спросила имперка, слегка нахмурив тонкие брови. — Что это с тобой было?

Рэл отвесил уважительный поклон в ответ на её реверанс, и девушка, коснувшись пальцами его ладони, закружилась в быстром танце.

— Не обращай внимания. Задумался.

Мэри сделала красивый пируэт, отчего её юбка разлетелась пёстрыми лепестками в разные стороны.

— Сегодня ты ведёшь себя очень странно. Это всё-таки из-за Чейдинхола?

— Это не должно тебя волновать. — Габриэль решительно прижал её к себе.

— Это связано с контрактом?

— Давай не будем о контрактах?

Мэри снова приблизилась к нему, лукаво заглянув в глаза.

— И о чём же ты хочешь поговорить?

— Выпьем?

— О! — Кажется, это предложение девушка одобрила, и, выводя Рэла из толпы, потянула за собой к тому ларьку с мёдом. Они взяли две большие кружки, и Мэри по-хулигански уселась на невысоком заборчике между домами, свесив ноги. Габриэль прислонился рядом.

— О чём хочешь поговорить, кроме работы?

— Возможно, о тебе.

— Обо мне? — Он удивился. — Скучнее разговора ты и представить себе не можешь.

— Отчего же? Ты уже так давно с нами, а я совершенно ничего о тебе не знаю. Откуда ты? Кто ты?

Габриэль сделал большой глоток холодного дурманящего напитка и принялся наблюдать за танцующими людьми.

— Я родился в Лейавине, а когда родители умерли, переехал в Бруму к родственнице.

— Извини.

— Да брось, — с возрастом такие разговоры воспринимались легче. — А ты откуда?

— Из Имперского Города.

— Несколько последних лет я жил там. Потрясающее место.

— Не сказала бы…

— Почему?

— Потому что всё моё детство и юность прошли в страхе и ненависти.

— К кому?

— К родителям. К людям, которые меня окружали. К самой себе.

— Не будем о плохом, — предложил Габриэль, видя, что Мэри стала грустнее, но она сама продолжила:

— Вот я и сбежала от такой жизни. Зарезала собственного жениха, которого ненавидела, и хотела отправиться в Скайрим.

— Почему именно Скайрим?

— Мне кажется, там здорово. Вечные снега, горные вершины, небольшие уютные домики… не то что здесь.

— Хорошо там, где нас нет, — подытожил Габриэль. — И как ты оказалась в Тёмном Братстве?

— Аркуэн удалось найти меня раньше, чем я пересекла границу. С тех пор всю свою жизнь я посвящаю тому, что нестыдно называть семьёй.

— Я рад, что ты нашла своё место в этой жизни.

— Разве у тебя не так?..

От ответа его спасли Фалько и Леонсия, выступившие из толпы уставшие и счастливые. Эльфийка прислонилась к забору рядом с Габриэлем.

— А я уже подумала, что вы решили нас бросить!

— Избавишься от них, как же… — проворчал рядом Фалько, и Габриэль заметил, что он стал хромать ещё сильнее. Ящер упрекнул его: — И не стыдно пить без лучшего друга?

— Пойми меня правильно, я с дамой… — пошутил Рэл, не заметив, когда это Фалько начал считать их лучшими друзьями. Аргонианин одобрительно кивнул.

— Пожалуй, мы с Леонсией прогуляемся наедине, — вдруг сообщила Мэри, спрыгивая на землю. — Если вы не будете против.

— Ваше желание для нас закон, — почтительно отозвался Фалько, наблюдая за тем, как девушки уходят, и резко обратился к Рэлу: — Хорош штаны протирать, пойдём, познакомлю тебя с окрестностями Коррола.

Джи начал осторожно пробираться сквозь толпу к северным воротам, и вскоре они оказались за городскими стенами в просыпающемся весеннем лесу, на который каплями росы уже опустились густые сумерки. От дороги вскоре ответвилась тонкая неприметная тропинка, и Фалько свернул на неё.

Запахло влажностью лесного заболоченного озера, ряской, сырой землёй и свежей душистой хвоей. Тонкая рябь, бегущая по поверхности воды, очаровывала, нагоняя безвкусную апатию. Даже шум праздника в городе почти полностью стих.

— Красиво здесь, правда? — зачем-то спросил ящер, опускаясь на землю подле высокой ели. Габриэль коротко кивнул. — Именно здесь и нашла меня Леонсия, едва живого.

— Леонсия?

— Я встретил её до того, как присоединился к Братству.

— Как именно это случилось?

— Это запутанная история. — Фалько подобрал камешек и бросил его в озеро, отчего на воде образовались ровные круги. — Раньше у меня была интересная жизнь, я вёл прибыльные дела с торговцами из Аргонии, и очень тесно дружил с одним влиятельным мером. До тех пор, пока за одним из ужинов вместо вина не осушил бокал с ядом. С трудом сбежал и укрылся здесь.

— Хорошо, что она оказалась рядом.

— Да. Она спасла меня, а потом помогла подняться на ноги, ведь у меня совершенно ничего не осталось, и отомстить. Тогда я ещё не знал, кто она такая.

— Так ты и попал в Братство.

— Так я и попал в Братство. Знаешь, я убил того мера, но до сих пор не уверен, что это он пытался убрать меня. Какие-то странные чувства…

— Ты об этом жалеешь?

— Нисколько, — признался он. — Если бы не все эти события, я бы не встретился с Леонсией.

Габриэль вдруг догадался:

— Так она тебе нравится.

Фалько отреагировал излишне агрессивно:

— И тебе?

— Не знаю. Она на кого-то похожа…

— Я видел, как ты на неё пялился сегодня.

— Да не люблю я её, Джи, — отрешённо отозвался Рэл, уходя в свои мысли. — Просто я вдруг понял, что мы с ней будто уже встречались когда-то, что она очень сильно на меня повлияла. Сам не знаю, что на меня нашло. В любом случае не переживай. Я не собираюсь вам мешать.

— А чему тут мешать? — спросил он в пустоту. — Я аргонианин, Рэл, а она высшая эльфийка. Между нами ничего и быть не может. И уж точно из нас двоих она предпочла бы тебя.

— Перестань молоть чепуху, — Рэл заговорил эмоциональнее. — В отличие от меня, тебя с ней очень многое связывает.

— Это пока что…

— Да что ты заладил? Говорю же, я люблю только одну эльфийку.

Аргонианин скудно рассмеялся, поднимаясь на ноги.

— Ладно, шутник, пора возвращаться.

Обратный путь прошёл в молчании, потому что каждый задумался о чём-то своём. Габриэль до сих пор корил себя за то странное промедление, нашедшее на него, когда он увидел Леонсию, а Фалько, наверное, пытался смириться со своими безнадёжными чувствами. Габриэль верил в межрасовую любовь. Конечно, большой семьи с толпой детишек у этих двоих точно не будет, но вот ответить Джи взаимностью эльфийка вполне могла бы. Перед харизмой этого аргонианина трудно устоять.

Гуляния в Корроле продолжались, будто это была единственная ночь в году. Габриэль шёл рядом с Фалько, минуя танцующих горожан подле Дуба, и свернул к городскому фонтану, где была более спокойная обстановка. Вдруг кто-то его окликнул, и Рэл обернулся, заметив, что его спутник даже не обратил на это внимания, решив остаться наедине со своим одиночеством.

На запястье Габриэля сжались цепкие пальцы Ваарис, и она настойчиво потянула его в ближайший переулок.

— Пойдём поговорим?

— Что-то случилось? — Рэл забеспокоился.

— Сейчас случится.

Девушка улыбнулась ему и резко толкнула в плечи, заставляя отойти к стене ближайшего здания. Рэл почувствовал, как лопатки коснулись острого камня. Он понял её.

— Мэри…

— Тебе тесно в этих смешных штанах, Габриэль, — тихо засмеялась она, расстёгивая его ремень. — А мне жарко в этом платье.

— И ты уверена, что хочешь его снять? — Он перехватил её руки, поднимая их вверх, и поменялся с Мэри местами. Она не сопротивлялась.

— Ещё как уверена.

Мэри прильнула к нему разгорячённым телом, впиваясь поцелуем губы, и Рэл понял, что та кружка эля не стала для неё последней. Он не сумел противиться её настойчивому голосу. Обняв тонкую талию, он развязал бант на её спине и грубо дёрнул платье вниз, заставляя его сползти на бёдра, а потом и вовсе упасть на землю. Под ним совершенно ничего не оказалось.

Отличная шутка для такого праздника, Ваарис.

С трудом подняв слипающиеся веки, Габриэль приказал себе сосредоточиться и проснуться, не позволяя ослабшему сознанию вновь провалиться в полубред. Он лежал в измятой постели полностью обнажённый, рядом никого не было, но прошедшая ночь точно не была наваждением. В комнате было душно, и дышать вязким воздухом казалось неоправданно тяжело.

Рэл медленно сел на кровати, мгновенно почувствовав, как закружилась раскалывающаяся от похмельной боли голова и как в груди зашевелился неприятно-горький густой ком. Он точно помнил, что после той встречи в переулке они с Мэри пошли в таверну, взяли пару бутылок вина и комнату на двоих, а потом провели вместе целую ночь. Сейчас Габриэлю казалось, что это была едва ли не лучшая ночь в его жизни, и даже час с самой дорогой проституткой борделя Имперского Города не приносил ему столько наслаждения, сколько он получил сегодня. Мэри была так пьяна, что позволяла ему делать с собой такое, за что девушки из его списка берут дополнительную плату.

Он неспешно приблизился к окну, впуская в комнату прохладу лесного воздуха, освежающего мысли, и с удивлением отметил, что было уже далеко за полдень. Однако обычно многолюдные улицы города сейчас превратились в одинокие и пустынные, и Габриэль с улыбкой отметил, что, похоже, такая безумная ночь выдалась не только у него. Он собрал разбросанную одежду, привёл себя в порядок, насколько это было сейчас возможно, и, заперев комнату, спустился по скользкой высокой лестнице на первый этаж. Тавернщица, уже хорошо его запомнившая, услужливо поинтересовалась:

— Налить что-нибудь?

Рэл покачал головой.

— Не стоит. Лучше пойду проветрюсь. — Он сдал ей ключ и хотел развернуться, но вовремя вспомнил: — Кстати, девушка, с которой я вчера был…

— Ушла где-то пару часов назад.

Габриэль кивнул каджитке и покинул здание таверны, сворачивая на западную улицу. После минувшего фестиваля, Коррол выглядел тихим, сонным, и его безлюдные площади привлекали к себе внимание неким очарованием. На мостовых суетились мелкие птицы, подбирая какие-то крошки, в густых ветвях деревьев перекрикивались осмелевшие сороки. Всё было непривычно безмятежным и спокойным.

Рэл прошёл мимо часовни, на ступенях которой грелся в солнечных лучах бездомный пёс, и обогнул дом Скрибонии, спускаясь в Убежище.

— Вернулся-таки, — безразличным голосом вместо приветствия произнесла Каста, когда он вошёл в библиотеку, и с отвращением заметила: — Вижу, ночка была не из лёгких, да?

— Достойна отдельной главы твоего романа. — Рэл, неуверенно усмехнувшись, опустился на стул напротив, и Каста поморщилась.

— От тебя так смердит, что максимум, что тебя ждало этой ночью, — это непробудный крепкий сон.

Он многозначительно покачал головой.

— Ты не знаешь, на что я способен в нетрезвом состоянии, Каста, не знаешь.

— И знать не хочу! — Имперка вернулась к своим делам, показывая, что не собирается продолжать этот разговор. — Иди вымойся и переоденься. Выглядишь как сбежавший из лечебницы для больных духом.

— Знаешь что, Каста? Это отличная идея! — Он громко хлопнул ладонью по столу и, первым делом, направился к обустроенной в Убежище купальне.

В подземелье, кроме Касты, он больше никого не встретил, и это несказанно обрадовало, хотя и показалось странным. Планов на сегодня не было — хотелось окончательно протрезветь, отойти от прошедшего праздника, может, потренироваться вечером с мечом или прогуляться по окрестному лесу в прохладе сосновых теней.

Однако, как только Рэл вернулся в жилые помещения и позволил себе расслабиться, его строго позвали:

— Терребиус, зайди ко мне.

В комнате вдруг сделалось тесно, душно и необычайно тихо: было слышно, как высоко звенит вокруг напряжение. Оттого твёрдый голос Тавэла прогремел чистым решительным набатом и заполнил помещение многочисленными отражениями, которые требовательно повторяли: «Зайди ко мне». Габриэль не сразу сообразил, что заставило его так насторожиться. Какая-то прозрачная нить зацепила слух — будто липкая паутина блеснула под седой пылью и мимолётно привлекла внимание, — и Рэл неосознанно приказал себе не спускать с неё глаз, продолжая вглядываться в окружающий его полумрак.

И вдруг понял, что именно показалось ему странным. В Тёмном Братстве никто не знал его фамилии.

В груди отчаянно забилась тревога, но он не посмел заставить Тавэла ждать. Стуча в высокую узкую дверь, Габриэль чувствовал, что что-то не так. И, когда Оргистр открыл ему — сам, молча, не объявляя из-за стола о том, что дверь открыта, — Рэл лишь убедился в серьёзности ситуации. От осадка минувшей ночи не осталось и следа.

За столом Палача сидел высокий смуглый мужчина, не спускающий с Рэла тяжёлого изучающего взгляда. Он дышал глубоко и ровно, но Габриэлю показалось, что этот незнакомец волновался не меньше него самого, и, когда их взгляды столкнулись, мужчина криво ухмыльнулся, словно вспомнив что-то. Габриэль ещё больше напрягся, продолжая впитывать в себя густую острую тишину.

Они не встречались прежде — Рэл бы запомнил. Коловианец обладал такими чертами, которые навсегда врезались иглами в память, но оставались неназванными. С одной стороны, он казался неприметным и обычным: средний рост, крепкое телосложение, крючковатый нос и жидкие тёмные волосы, забранные в хвост на затылке. Но с другой — его тёмный бездонный взгляд и надменная полуулыбка придавали образу жестокой ледяной таинственности.

— Рэл, — Тавэл коротко позвал его, прервав мысли на подходе к чему-то важному, и Терребиус растерянно посмотрел на протянутый ему меч, отказываясь понимать происходящее. На бледном лице Оргистра читалось холодное сомнение. Это было совсем не похоже на него, обычно уверенного и решительного. Он объяснил: — Это может казаться тебе странным, но выложись в поединке на полную. Ясно?

«Нет», — промелькнуло в голове, но Габриэль строго кивнул, принимая боевую стойку. Рукоять чужого меча непривычно холодила ладонь.

Оргистр нанёс силовой удар с пол-оборота. Сталь, столкнувшись, оглушающе зазвенела, и Габриэль вдруг вспомнил, что это был за взгляд: так зрители Арены смотрят на гладиатора, на которого сделали большую ставку, зная, что он может и не оправдать их надежд. Погибни он — и азартный зритель проиграет последнее, что у него было. Вот так смотрел имперец на Габриэля. С холодным расчётом, но надеждой на то, что выбранный гладиатор всё же победит.

Эта внезапная мысль отвлекла, и Тавэл сумел легко разблокировать свой меч, заводя его слева скользящим ударом. Острая кромка лезвия глубоко распорола руку, обнажая пульсирующую вену, и кровь огнём обожгла кожу, расплываясь выжженным пятном на чистой рубахе. Рэл рефлекторно рубанул наотмашь, с трудом пересиливая желание обернуться и увидеть реакцию незнакомца. Тавэл вынужденно уклонился в сторону.

Это — обычный поединок. Обычный бой на Арене. Выигрываешь — получаешь то, что тебе положено. Проигрываешь — остальное тебя уже не касается. Так какое к скампам гладиатору дело до реакции публики?

Рэл сделал резкий выпад и уколол противника в грудь, прекрасно понимая, что такую точную прямую атаку непросто парировать. И действительно, альтмер был вынужден уйти в сторону, прислоняясь правым плечом к стене. Рэл вошёл во вкус. Меч рубанул на уровне шеи и с грохотом высек тусклые искры из серого камня — голову Оргистра спасла его превосходная многолетняя выучка. Они поменялись местами, но Габриэль не спускал с эльфа острия своего оружия. Тавэл красиво двигался в бою. Понимая, что ему выпал прекрасный шанс атаковать, он сделал пируэт, придавая силы своему мечу, но, пропустив его клинок мимо, Рэл скользнул левой ладонью по мягкому атласу чужой рубашки, схватив за плечо, перевернул в руке меч и кулаком ударил в челюсть.

Тавэл пошатнулся, сплюнул кровь. Габриэль отчётливо услышал, как человек за столом усмехнулся.

Вновь смена позиций. В комнате не хватало места, чтобы сражаться с азартным размахом, но Габриэль видел, что Тавэлу и самому непривычно фехтовать в этих стенах. Если не считать опыт вампира, можно было сказать, что поединок проходил в равных условиях.

Мечи столкнулись на уровне груди, привычная песня стали пронзила напряжённую тишину, и вместе с ней в сухом воздухе задрожал иной, более тонкий и высокий голос. Габриэль вовремя уловил магический импульс, успел поставить слабый щит, тут же разбившийся вдребезги от огненной атаки Оргистра, и поджал губы от неприятных ощущений потери контроля над собственным заклинанием. Однако быстро взял себя в руки, сделал шаг вперёд, создавая новый барьер и замахиваясь мечом снизу. Тавэл хотел уклониться красивым пируэтом, но слабая часть клинка всё же коснулась его кожи, сделав лёгкий надрез в области лопаток. Альтмер этого будто и не почувствовал.

После Габриэль понял, зачем он так сосредоточенно тянул время, — концентрировался. Его новое заклинание вызвало такой шквал огня, что Габриэль вскрикнул от боли, с которой разорвался его энергетический щит, и ожога, оставшегося печатью на тыльной стороне ладони. Не успей он рефлекторно выдавить из себя все силы для мгновенной защиты криокинезом — сгорел бы заживо.

Тавэл не собирался его щадить.

Пирокинетическая энергия столкнулась с ледяным напором, оттеснённая назад, но Тавэл заметно превосходил Рэла в своих магических силах. Габриэль знал: нужно спасаться как-то иначе.

Безрассудно вырвавшись из-под напора огня, он прижался к стене, едва не потеряв равновесие. От столь резкой потери энергии ему с трудом удавалось оставаться в сознании. Комната перед глазами расплывалась.

Огонь погас, и в наступившем сумраке блеснула вражеская сталь. Клинок вмиг показался Рэлу неподъёмным, чтобы отбить атаку, поэтому он стремительно ушёл из-под удара, не различив в этой атаке финт. Когда он уклонился с разворотом, меч Тавэла резко поменял направление и вскользь прошёл по груди. Габриэль неосознанно схватился за рану, словно пытался остановить хлынувшую волной кровь, застонал от пульсирующей острой боли, но не позволил Тавэлу добить его. Сумел избежать финальной атаки, принять удобное положение и нанести слабый ответный удар, нацеленный в правый бок. Эльф без усилий отбил его оружие, молниеносно опустив клинок.

— Достаточно, — вдруг приказал незнакомец, позволив Рэлу облегчённо прислониться к стене и крепче зажать рану на груди. Кровопотеря стремительно лишала сил.

Опустив меч, Тавэл приблизился, чтобы помочь ему магией, но Габриэль не позволил этого сделать, переворачивая оружие и возвращая его хозяину. Усмехнувшись, вампир забрал второй меч и отошёл.

— Я могу идти? — Габриэль задал этот вопрос имперцу, которой всё это время не спускал с него глаз и, получив в ответ медленный утвердительный кивок, вышел из комнаты, заставляя себя сохранять спокойствие.

Сквозь скрип двери он услышал ностальгическое, сказанное почти ласково: «Такой же гордый», — и потом его уже не интересовали ни чужой разговор о нём, ни то, кем был этот странный тип, ни всё случившееся.

Он без стука навалился всем весом на дверь напротив, оставляя на светлом дереве яркие кровавые пятна, и обессиленно добрался до стоящего рядом кресла. В глазах стремительно темнело, голова наполнялась густым низким гулом, и Габриэль не видел, как Леонсия обеспокоенно вскочила со своего места и подбежала к нему.

— Что случилось, Рэл?

Доверяя уже исключительно тактильным ощущениям, Габриэль крепче сжал холодное стекло флакона с зельем, которое эльфийка ему дала, и выпил содержимое одним большим глотком, не обращая внимания на отвратительный вкус и премерзкую вязкую консистенцию. Стало легче.

Леонсия осторожно сняла его рубаху, осмотрела раны, принялась колдовать над ними с бинтами и зельями, а Габриэль наблюдал за ней, и почему-то было холодно. Вспомнилась заснеженная Брума и летящий с неба снег. Вспомнилось, как поутру скрипит наст под ногами, как завывает северный ветер в узких переулках, поднимая острую метель. Вспомнился холодный камень стен и мостовых.

Эльфийка убрала окровавленными пальцами непослушную прядь отросших белых волос, мгновенно окрасившихся в алый, и её бездонный чёрный взгляд пустотой замер напротив Габриэля. Потеплело.

— Что случилось? — повторила она вопрос, и Габриэль удобнее сел в кресле, непонятно ответив:

— Тавэл.

— Тавэл? —Девушка нахмурилась, отстраняясь от Рэла. — Это он ранил тебя?

— Он. Устроил представление для своего гостя.

Зелье и целительный талант Леонсии помогли остановить кровотечение, сняли боль, и Габриэлю стало значительно лучше. Теперь он мог видеть непонимающий хмурый взгляд альтмерки без мутной пелены болезненного тумана. Медленно возвращались и магические силы, позволяя залечить ожог на руке и оставляя после него широкий уродливый шрам.

— Какого гостя?

— Ты не знаешь? Жаль, хотел тебя о нём спросить.

Леонсия кивнула, похоже, сделав какие-то выводы, и вернулась к столу. Её тонкие пальцы сомкнулись на острых холодных ножницах. Рядом лежала отрезанная прядь блестящих белых волос.

— Не надо, — попросил он, и рука Леонсии замерла.

— Что не надо?

— Не режь их, — пояснил он и, помолчав, добавил: — Так тебе лучше.

Она смотрела на него с нескрываемым изумлением, но всё же медленно вернула ножницы на стол и осторожно спросила:

— Правда?..

Габриэль только молча кивнул в ответ. Этого хватило, чтобы убедить её.

— Так… что за человек приказал Тавэлу исполосовать тебя?

Рэл видел, как неловко ей стало от его странного комплимента, и решил поддержать попытку уйти от состоявшегося разговора.

— Не знаю. Коловианец. Высокий, тёмный, средних лет.

— Поняла. Скорее всего, один из Уведомителей, старый друг Тавэла. Люсьен.

— Люсьен, Люсьен… — Имя вертелось в лабиринтах памяти, но оставалось незнакомым. — Где-то я уже слышал это…

— Возможно. Он часто у нас бывает.

— А зачем ему я?

Леонсия неуверенно отвела взгляд, пообещав:

— Я поговорю об этом с Тавэлом. Мне тоже такое не нравится. Кстати, о гостях. На днях к нам должна заглянуть одна из Душителей, так что будь с ней вежлив и осторожен.

Раз уж Леонсия была настроена на разговор, Габриэль решил не упускать возможности обо всём подробно её расспросить.

— Кто такие Душители?

Она незамедлительно ответила, убирая ножницы в ящик стола:

— Тоже представители Чёрной Руки, прямые подчинённые Уведомителей, их преемники, протеже… Если кто-то из Уведомителей погибает, его место занимает его Душитель.

— И чем они занимаются?

— Они превосходные убийцы, лучшие среди лучших. Выполняют особенные контракты, берутся за самую сложную работу и, разумеется, так как напрямую взаимодействуют с Чёрной Рукой, исполняют приказы, связанные с организацией.

— Особое подразделение? — понял Габриэль.

Леонсия с улыбкой подтвердила:

— Вроде того.

Он поднялся на ноги, изо всех сил стараясь не потерять землю под собой, и приблизился к незавершённым картинам Леонсии, принявшись их разглядывать. Стесняясь своего таланта, эльфийка быстро сделала вид, что её заинтересовали какие-то бумаги, и спросила:

— А где Мэри?

— Не знаю, она ушла от меня где-то после полудня. — Габриэль даже не стал ничего скрывать. — Я думал, она возвращалась сюда.

Леонсия не придала значения его словам. Наверняка и без того всё знала.

— Нет, я её не видела.

— А остальные?

— Агарн взял контракт перед самым праздником, чтобы отсюда уйти, а Фалько где-то в городе.

Габриэль ничего не ответил, залюбовавшись её творчеством, и помещение сразу же наполнилось гулкой неловкой тишиной. Леонсия шуршала бумагами: не знала, о чём поговорить, но прогонять не хотела. Возможно, его компания всё же была ей интересна.

Раздался предупреждающий стук в дверь, и следом за ним резко взвыли потревоженные старые петли под напором сильной нетерпеливой руки. Леонсия взволнованно поднялась на ноги от неожиданности. Обернулся и Габриэль.

— Рэл, порядок?

Это был Тавэл — только он мог позволить себе такую вольность. Габриэль заметил, что альтмер тоже успел прийти в себя после поединка, даже сменил испачканную повреждённую рубаху на новую, но его высокий белый хвост оставался небрежным и растрёпанным. Рэлу почему-то стало тепло оттого, сколько тревоги и беспокойства он увидел в тёмных глазах вампира.

— Порядок, — ответил он, и Тавэл тяжело опустился в кресло у входа, устало потирая шею. Он не торопился что-то объяснять и начал с другого: — Леонсия, для тебя есть важный контракт.

— Для меня?!

Эльфийка настолько удивилась, что разом забыла о своих бумагах и продолжила стоять на ногах. Габриэль решил не встревать, заинтересованный её странной реакцией.

— Дело непростое, — сразу же предупредил её отец. — Ты слышала о семействе Борлен?

Она задумалась.

— Борлены… Фамилия нибенейская. Кажется, какие-то родственники Умбраноксов?

— Точно. Глава Борленов — кузина графини.

— И в чём суть дела?

— В том, что нужно вырезать целый клан. Пятнадцатого числа в замке Анвила состоится званный ужин, и Борлены на него прибудут. Ты должна ликвидировать их в это время, не допустив лишних жертв.

— И сколько их всего? — Узнав подробности, Леонсия стала серьёзной и удобнее расположилась за своим столом.

— Пятеро.

— Я должна проникнуть в замок во время ужина и незаметно убить пятерых?

Тавэл кивнул, и альтмерка озадаченно фыркнула, не проронив больше ни слова. Похоже, задумалась о том, как вообще возможно такое провернуть. Габриэль неожиданно решил за неё заступиться.

— По-твоему, она должна стать призраком?

Эльф медленно обернулся к Габриэлю, оставаясь холодным и безучастным, и спокойно ответил:

— Если это потребуется. Я знаю, что контракт сложный, поэтому не отправлю её одну. Ты поедешь с ней.

— Исключено! — Девушка эмоционально повысила голос. — Рэл с нами всего чуть больше месяца, я не стану так рисковать им!

— А я не стану так рисковать тобой, — неожиданное признание Тавэла заставило её замолчать и охладить пыл. Видимо, ей редко удавалось поговорить с отцом по душам. — К тому же некоторые люди, и я в том числе, возлагают на Габриэля большие надежды. Ему пора взяться за что-то серьёзное.

Габриэль спросил прямо:

— Откуда такой интерес ко мне?

Оргистр какое-то время молчал, рассматривая картины дочери, рядом с которыми стоял Рэл, а потом, медленно подняв на него взгляд, тихо ответил:

— Честно говоря, я очень удивлён, что ты сам ничего не знаешь, Габриэль Терребиус.

Рэл поймал на себе испуганный взгляд Леонсии, но она ничего не сказала. Ему снова сделалось не по себе, и прочная тишина просочилась в его грудь каплей холодного медленного яда. Тавэл не стал продолжать.

— Здесь все подробности вашего дела. — Он достал из кармана аккуратный конверт и, поднявшись, бросил его на кресло.

Проводив Оргистра взглядом, Габриэль подобрал бумаги.

— И насколько мы в дерьме?

— По шкале от одного до десяти? Одиннадцать.

Фалько бродил в небольшом саду за городской кузницей, заворожённо разглядывая опадающие лепестки цветущей вишни и иногда записывая что-то в тетради с потёртым кожаным переплётом. Рэл отыскал его только к вечеру и сразу же выдал своё присутствие, чтобы не смущать влюблённого аргонианина. Хотя наблюдать за ним было крайне забавно.

— Джи! — Габриэль махнул ему рукой, и Фалько, выругавшись, быстро спрятал то, что писал.

— Принесла нелёгкая, — упрямо отводя взгляд, вздохнул он. — Ты меня и из нужника достанешь, если понадоблюсь?

— Из могилы, — тут же ответил Рэл и опустился на серый выделяющийся мегалит, на котором кто-то вывел неизвестные ему символы. — Тут такое дело, Леонсия сказала, что ты можешь помочь.

Аргонианин заинтересовался.

— Чем смогу.

— Мне нужен конь на несколько дней. Тавэл отправил нас на задание в Анвил.

— И Леонсию тоже?

Габриэль нахмурился.

— Почему все так этому удивляются?

— Так ты не знаешь…

— О чём? — Джи промолчал, наверное, не желая выдавать чужую тайну. Рэл надавил: — Мне с ней придётся работать бок и бок. Если я должен что-то о ней знать, то лучше бы тебе рассказать это.

Он попытался уйти от темы:

— Просто ей очень давно не давали контракты, вот и всё.

— И у этого должна быть причина.

— Причина в том, — Фалько неожиданно разозлился, — что однажды она попала в тюрьму, где её пытали так, что тебе даже в кошмарах не снилось, и вместо того, чтобы получить поддержку от родного отца, она получила только обвинения и упрёки!

Габриэль обомлел.

— Так вот в чём дело…

— Вот в чём, — аргонианин успокоился, присев рядом. — Легионеры поймали её и заперли в тюрьме, чередуя пытки, издевательства и насилие. Леонсия не выдержала этого: рассказала о нас, выдала местоположение. А это — нарушение Второго Догмата.

— Если она нарушила Догмат…

— Ей явилась Ярость, Рэл, — закончил за него ящер.

— И что это?

— Она не любит всё это вспоминать.

— Объяснимо.

Помолчали. Фалько решился продолжить:

— Тавэл приказывал оставить её там как предательницу. А Агарн не подчинился, решил её спасти. Перерезал половину Имперского гарнизона и забрал домой.

— Агарн не нарушил этим Догматы?

— Нет. Может, потому что Леонсия всё же была одной из нас. Она пережила Ярость, доказала, что умеет отвечать за свои ошибки и что достойна быть в рядах Тёмных братьев. И вот после того, как она вернулась… больше контрактов ей не давали.

— А что было с Братством?

— Душители подчистили за Леонсией. Легионеры так и не добрались до Убежища.

— И как давно это случилось?

— Меня тогда ещё тут не было. Кажется, лет одиннадцать или двенадцать назад.

Габриэль рискнул спросить:

— Но почему с ней отправляют меня, а не кого-то более опытного? Того же Агарна, к примеру.

Фалько задумался и ответил не сразу.

— Может, это её отправляют с тобой? — Габриэль не нашёл, что ответить, и Джи уточнил: — Что за контракт?

— Нам надо уничтожить какой-то знатный род на графском вечере в замке. Что-то такое.

Аргонианин присвистнул:

— Если тебе отдают такой приказ, то это означает одно из двух: либо тебе очень доверяют…

Он сделал драматичную паузу, и Габриэль не дождался:

— Либо?..

— Либо хотят загнать в могилу.